Kitabı oku: «Высокие устремления. Высокие отношения-2», sayfa 2

Глава 2. Торговец разным деревом

Грумант напоминал Керфу муравейник, облитый пивом или медом. Вроде все бегают, суетятся, возятся, кричат, кидаются друг на друга… Но все происходит как-то замедленно, неспешно – будто все силы уходят, чтобы проломиться сквозь невесомую завесу постоянно серого тумана и растолкать других торопыг. Не сказать, что это раздражало – в каждом месте живут по-своему, чего людей винить в следовании их привычкам – но удивляло безмерно. В общем, селиться в этом городе, мечник бы не рискнул. Разве что за хорошую доплату… Но кто ж ее даст? И к вопросу о деньгах…

– На месте стой, раз-два! – скомандовал Керф, точно на плацу.

Компания кое-как остановилась. Никто из седла не выпал и нос не расквасил – уже достижение!

– Что случилось? – мгновенно напрягся Лукас, подозрительным взглядом опытного мытаря или карманника начав общупывать проходящих мимо грумантцев, на наемников и глазом не ведших.

– Вывеска тут интересная, – зевнул Керф, – гляди-ка!

Действительно, напротив них, на мелкозвенчатых цепях висела вывеска, на которой изображался рыцарский доспех (без ног), два меча (без ножен), и кожаный мешочек с развязанной горловиной, в который с радующим глаз напором, падали мометки.

– Деньги, денежки, деньжулечки! – проворковал Рош, потирая пальцы на двух ладонях сразу.

– Вот и я думаю, чего стоим, кого ждем?

Всей компанией вваливаться не рискнули – переполошится еще хозяин, кликнет с перепугу городскую стражу, набежит целая рота мздоимцев… Пошли Керф с Лукасом и Рыжий – как человек северный, и к хитрому делу коммерции несколько причастный – ходил карго-мастером на хольке в далеком юношестве, пока не понял, что стрелять куда проще, чем считать.

Внутри лавки все было ровно так, как и ожидалось: столы, заваленные разнообразным ратным «железом», от наконечников копий, до связок перьев, манекены в разномастных бронях, кучи доспешных частей, бочка с песком для чистки кольчуг…

– Доброго дня! – поздоровался вежливый Лукас в пустоту – никого, кто мог бы сойти за хозяина, в зале не было.

– Здравствуйте, кто живой! – трубно поддержал Керф, вертя головой.

– Никого, – проговорил Рыжий. – Но стоит только положить в карман хоть колечко…

– На продажу что есть? – подтверждая слова арбалетчика, из-за манекена, обряженного в измятую кирасу и морион с полуотбитыми полями, к наемникам шагнул местный. Чуть старше Лукаса, пониже, и с брюшком. И с бородой в масле.

– Хозяин или приказчик? – ткнул его пальцем в грудь Рыжий.

– Тебе не насрать, кто заплатит? – дернул грязной бородой местный.

– И не поспоришь, – согласился Керф. – У нас на продажу где-то две бочки всякого разного доспеха, от лат, до кольчуг. И пара бочек пырялок и рубилок. Тесаки, мечи, пара шестоперов с клевцами.

– Ограбили арсенал? – прищурился оружейник.

– А тебе не насрать, за что платить?

– А вот тут можно и поспорить. Если арсенальные, то они в ржавчине. Если с трупов снятые, то в кишках с мозгами, – заулыбался грязнобородый, – а это не мелочи, это уже серьезные моменты. Товар где? Здесь?

– Нет, блядь, – окрысился Рыжий, – пришли за авансом, чтобы потом тебе под реализацию сдать. Здесь, конечно. На дворе стоит.

Бородач шагнул к двери, беспечно оставив наемников за спиной. Внимательно оглядел телегу, на которой сидела Судьба с Мину. Рядом с ними сидел Флер, качал головой, не открывая глаз. У задних колес, с задумчивым видом стоял Фазан, гоняя струей желтый листок клена в луже.

– Ваши?

– Наши животные, да, – признался Керф. – То, что ссыт, тоже наше.

– Загоняйте во двор, там, где зеленые ворота. Сейчас открою. И да, ссущее пусть не заходит, у нас и так мокро.

*****

Компания долго изучала деньги, полученные у скупщика. Вышло, как обычно, меньше, чем надеялись, но куда больше, чем рассчитывали. Бородач заплатил хорошим серебром. Но вот чеканка некоторых монет… Впрочем, серебро оно и есть серебро! Принимают, и ладно.

– Со всей округи сюда народ стекается, – успевая вертеть головой во все стороны, чтобы не упустить ни одной достопримечательности, Лукас успевал делился с компанией знаниями, когда обрадованная пополнением бюджета компания, продолжила путь. – Тут и плата работняя больше, и развлечения всякие. Театры там, бордели, бойцовская площадка есть…

– То-то, округа пустоватая, все хутора на семью-две, не больше…

– На лето работников нанимают, а чуть урожай собрали – расчет в зубы, если хоть монетку заработал, вон дверь, вон на хер! Они обратно в Грумант. Тут же всегда работа есть. Рыба, торговля, корабли. Зимовать, опять же, дешевле выходит. Забился в какой подвал, то тепло, что надышал, то твое. Если в лоб сапогом не стукнули.

– Суета! – помотал головой Керф. – Суетное мельтешение ради мельтешения.

– В суете потеряться легче, – подмигнул Рыжий. – Ходишь такой по рынку местному, ходишь… Ца-ца, и в карман! Хрен кто увидит и поймает!

– Особенно тебя! – зашлись в хохоте братья, слаженно ткнув в арбалетчика пальцами. Тот невозмутимо почесал огромное брюхо сквозь прорехи в кольчуге.

– Хорошего человека должно быть много, господа разведчики! Вам, худосочным тростникам, не рискущим пойти войной на глистов, не понять!

– Рыжий нарочно так отожрался, – свистящим шепотом, слышным на квартал, разъяснил Пух Рошу, склонившись из седла к уху стражника, – его ни одна ветка не выдержит, если повесить решат! Треснет с грохотом! А Рыжий тут же сбежит подальше! Аж до ближайшей харчевни!

– Не сдавай моих тайн, негодник! – засмеялся арбалетчик, потрясая кулачищами в притворном гневе.

– А то поймают и повесят на арке ворот? – заржал бывший стражник. – С тебя пиво, при случае, друг Рыжий, иначе всем растреплю!

– Кстати, о пиве… – Рыжий снова почесал пузо, плотоядно оглядываясь в поисках, чего бы сожрать. Оказавшиеся в поле зрения местные, почему-то ринулись бежать. Один не устоял на ногах, упал, проскользил по грязи, и с нехорошим хрустом врезался головой в гранитную плиту, отделяющую проезжую часть от пешеходных отмосток. Потекла кровь, мешаясь с дождевой водой.

– Похоже, друг Рыжий, ты остался без пива! – хихикнул Рош, – единственный доброхот, который мог показать дорогу, и тот убился!

– Грустить не буду, зуб даю. Но вот пивка я бы, все равно испил…

Желание арбалетчика, разделяемое и прочими наемниками, исполнилось буквально за углом. Свернув за очередной скособоченный домик, который выглядел так, будто уже прицелился рухнуть, но нежелая расстраивать старую маму, все никак не мог решиться на последний шаг, компания оказалась на небольшой площади. Тут сходилось сразу пять узких улочек, становящихся одной, но широкой.

– Площадь Мертвой Руки, – тут же подсказал Лукас.

– Тут кому-то руку отрубили, что ли?

– Или мертвецы встали из могил и гонялись за людьми? Кого поймали, тот тоже мертвец? – предположил жизнерадостный Рош.

– Не, тут смешнее!

– Жги, студент! – подбодрил Керф.

– Лет сто – сто пятьдесят назад казнили тут убийцу какого-то. Как голову отрубили, местные кинулись резать ему кисти. На удачу в картах, легкое похмелье и прочее колдовство.

– Ага, знаю такое, – кивнул Флер, ради интересного рассказа, подъехавший поближе, чуть ли не вплотную, – там еще свечку надо хитрую, из человечьего жира! И сажу из волос туда вмешивать…

Студент хмыкнул, запоминая слова мастера гиен, и делая пометку в памяти, что было бы неплохо распросить Флера подробнее. Ни про какую сажу слышать ему не доводилось.

– В итоге, пока дрались, пару человек затоптали насмерть. Ну и еще двоих-троих зарезали в процессе. А потом, набежавшая стража похватала, кому не повезло, да еще полдюжины повесила, за нарушение общественного порядка, убийства и так, на всякий случай.

– Рук на всех хватило, – подытожил Керф.

– Даже с избытком!

– Мы делили мертвеца – много наших полегло, – на мотив детской песенки прогнусавил Рош.

Преодолев площадь, ставшую роковой для множества столь достойных мужей, компания оказалась у кабака, что стоял меж двух улиц. Неведомый архитектор воспользовался каждым дюймом свободной земли, и соорудил этакую гробину, торчащую острым углом. Его, словно утес, обтекали человеческие волны. И, будто пену с гребней, кое-то кого закидывало и внутрь.

Тут же, у левого бока «утеса» располагалась обширная коновязь под мощным навесом, что мог удержать не только дождь, но и падение какого-нибудь Рыжего с крыши. Ну или залп из камнемета-катапульты.

– Внутрь? – махнул Лукас в сторону вывески. На это раз обошлись без рыб и прочего непотребства – два кувшина пива, да мощная кружка. Никакой выдумки, зато понятно, чего ждать.

– Нет! Будет тут стоять и ждать, пока поднесут! – заржал Керф. – Рыжий, ты только не пугай никого!

– На приступ, господа компанейцы! – неожиданно громко скомандовал Лукас, махнув в сторону кабака.

Не слышанное ранее обращение, на миг погрузило компанию в тугую задумчивость. Но, не найдя ни капли оскорбления, наемники заулыбались, и полезли из седел.

– Мы тут, мы тут! На охране! – тут же заявил Флер. К нелюбви мастера гиен шляться по злачным местам компания привыкла давно, и вопросов не задавала. Ну не любит человек находиться среди стен, и ладно. Лошади с поклажей, опять-таки, всегда под присмотром.

Судьба негодующе взвыла – гиене хотелось под крышу, в тепло. А не мокнуть на грязной площади под дождем – пусть мелким, но все равно – мерзким и холодным.

– Не думаю, что в кабаке будут ей рады, – протянул Лукас, погладив зверюгу по затылку. Мяур отвернулся, сделав вид, что не заметил столь явного предательства.

– А не похеру ли? – удивился Керф. – Главное, чтобы пиво приносили, а с какими рожами – это плевать!

– Так в пиво же и наплюют! – резонно возразил студент. – Пока нести будут, самое время харкануть!

– Чего не видел, того не было! – отрезал мечник. – Лишь бы не ссали!

– Значит, можно тебе подзатыльники незаметно отпускать? – потер руки Рыжий. – Раз на затылке у тебя глаз нету? Мне ж легко!

– Риск – дело благородное, – намекнул Керф.

– Не, с тобой скучно рисковать – ты пинаешься, как дюжина ослов!

– А ты не подкрадывайся!

Двери распахивались неохотно… А потом, подхваченные сквозняком, распахнулись, чудом не пришибив Пуха. Разведчик еле отскочил, яростно сквернословя. Быть убитым дверью… Как-то позорно для настоящего наемника!

В кабаке появление компании встретили молчанием. Оно продлилось ровно миг – и посетители вернулись к прежним занятием – выпиванию, закусыванию, игре в кости и карты, и вялому мордобою – даже без поножовщины! Разве что кто-то обругал всяких ходунцов, напускающих холодрыги. Но ругали тихонько и неразборчиво, опустив гнусную клеветническую харю к столу, поэтому, кому ее бить было совершенно не понятно. Влезать же в драку со всем кабаком… Ну нет, такие перспективы выглядели хоть и эффектно, но слишком неприглядно по последствиям.

Пройдя по широкому коридору меж полупустых столов, компания подошла к стойке. Из-за нее тут же вынырнуло два трактирщика, крупных парня с бледными от затворнического существования, рожами.

– Пива, уважаемые, – для ускорения Керф высыпал несколько медных монеток. Среди полустертых кругляшей, на которых лишь опытный ростовщик мог разглядеть гербы, оказалась одна, на вид, будто с год назад из-под станка вышедшая. Но со светлым ликом помершего лет сто назад императора. Мечник с грустью вспомнил сержанта Стьюи, ставшего настоятелем Келпи. И ведь честно заплатил, хороняка! Выдал до последней медяшки, еще и частично новой монетой, не прошедшей сквозь тысячи рук… Эх, и такой человек сменил меч на молитву!

На блестящую денежку трактирщики метнулись, будто коршуны, столкнулись плечами, чуть не передрались от восторга.

– Какого пива? – уточнил запыхавшийся победитель, отпихивая ногой унылого проигравшего.

– Хорошего, – добродушно оскалился мечник. Его улыбка вкупе со зрелищем обрубков ушей – войдя внутрь, он стянул повязку, сунув ее в карман куртки – очевидно, натолкнули кабатчика на определенные ассоциации. Он молча кивнул, и нырнул через приоткрытую дверь в подсобку. Чтобы тут же вернуться с ящиком пива, которое взгромоздил на стойку.

Керф благосклонно кивнул, прижал к себе хлипкое сооружение из четырех дощечек, парусины и веревочек и, позвякивая на ходу, прошествовал к одному из свободных столов. Второй ящик сноровисто ухватил Рыжий, поставив его на пузо.

Составили вплотную два стола, проскрипев по доскам. Распустили завязки, расхватали кувшины…

– Ничего не показывает нутряную сущность города лучше, чем пиво, которое в нем варят! – глубокомысленно заявил Керф, отставляя кувшин, опустошенный тремя глотками. Мечник тут же икнул.

– Что, все-таки надумал тут оседать? – спросил Лукас, оглядываясь по сторонам.

– Разве что найдется бесхозная пивоварня! – захохотал Керф и вытащил из распавшегося ящика следующую емкость. Неловко содранная крышка улетела к соседям, шлепнула по плечу здоровенного – как два Рыжих, а то и больше! – светловолосого бородача, сидящего за спиной Керфа и пьющего в компании из полудюжины бородачей поменьше.

Здоровенный с недоумением посмотрел на неожиданное «подношение». Начал неспешно вставать.

Керф, увидев, как округлились глаза Лукаса, так же неспешно потащил меч из ножен…

Разведчики повскакивали, схватившись за ножи. Мелкие бородачи ощетинились мечами и совней на окованном древке. Студент обреченно вытащил корд, мысленно поминая нехорошими словами вспыльчивость и прочую людскую глупость.

Казалось, еще миг, и вспыхнет очередная короткая, но кровавая схватка. Столько ехать, чтобы вот так вот!?

Рыжий оглушительно и весьма мелодично перданул. Звук пронесся по всему кабаку, отразившись от стен и потолка.

– Ну ты и срешь, – заткнул нос Керф. – сущий медведяра!

– Это не от испуга, а от лютой ненависти, – пояснил арбалетчик стоящим напротив него бородачам, – ну и чтобы, как в последний раз! А то помру, не пропердевшись, как жить дальше?!

«Обпробоченный» вдруг заулыбался, вбросил короткий, но широкий меч в ножны:

– Всегда уважал людей, любящих добрую шутку и хорошую драку! Мир?

Мечник бросил короткий взгляд на свою компанию, на мечи будущих поединщиков, на пиво, кивнул:

– Мир, хрен с тобой!

– Всегда со мной! – заржал бородач, – не отстегивается!

– Мало ли, как у вас тут заведено, в городе у моря!

– Не, не настолько мы от сухопутных-то отличаемся!

Бородач подшагнул к Керфу, протянул руку:

– Зови меня Хельги Пащен, торговец разным деревом! И у меня, парни, есть к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться!

Глава 3. О серебряных лосях и незваных гостях

Ветер щедрыми пригоршнями бросал в лицо пену и брызги, срываемые с верхушек высоких океанских волн. Керф то и дело вытирался рукавом, зябко ежился, дергал плечами, чтоб согреться. Но упрямо остался на месте, облокотившись о мокрое дерево поручней – или как тут, на море, зовется ограда вдоль борта корабля, по пояс высотой, уберегающая невезучих от падения? Капитан как-то называл хитро. И даже повторил!

Но из памяти тут же выдуло очередным порывом ветра.

В одно ухо вошло, из второго, так сказать… Мечник стянул мокрую повязку, потер шрамы. С правой стороны надсадно колотила боль. Этакими приливами-отливами. Тело привыкает, а разум упорно цепляется за старые привычки. Видит не бесконечную воду, а черно-серую степь, утыканную странными бегающими холмикам. Выпить, что ли?..

С одной стороны, мысль не лишенная приятности, благо, в Груманте закупились весьма недурственным пойлом за разумную цену – по совету Хельги зашли в нужное место, сказав владельцу – морщинистой столетней бабке, что они от него, от торговца разным деревом. Бабка, не долго шамкая, приняла деньги – наученный прошлым опытом, Керф расплачивался не монастырской денежкой, которую следовало поберечь для приличных мест, а вырученным за трофеи. Стукнула пяткой в доску позади себя. Тут же появились то ли внуки, то ли правнуки, притащив два приятных глазу бочонка.

Содержимое, впрочем, вызывало двойственные чувства. Пойло, по местному – «бормотуха», сотворенное каким-то хитрым способом, выглядело как очень сильно разведенное молоко и жутчайше воняло. Однако вкус запаху не соответствовал в лучшую сторону, да и утренняя голова болела не так сильно, как могла. И согревало претличнейше!

С другой же стороны, чтобы добраться до вожделенного сосуда, придется пробираться узкими и кривыми деревянными внутренностями корабля, похожими на какие-то уебищные кишки, чтоб их! Китовы потроха! Высокий и широкий мечник непрестанно бился головой и врезался плечами. К тому же, в трюме, рядом с пассажирами, ехали кони. Подвешенные на ремни бедолаги только и знали, что жалобно стонать, да яростно дрыстать жидким, украшая переборки зелеными потеками…

В трюме срали лошади, на палубе блевали люди – и куда податься бедному солдату?

Судно вскарабкалось на пологую и длинную волну, покатилось вниз, чуть ускорившись. Керф сплюнул за борт – чудом увернулся от собственного же плевка – не учел ветер, не учел! Тут чтобы поссать, надо проявлять чудеса сообразительности!

В который раз подивившись сложности водного бытия, мечник махнул рукой и уселся на палубу, облокотившись спиной на выступ балки, к которому были привязаны канаты, тянущиеся к мачте.

«Серебряный Лось», а именно так звалось судно, везущее их в Любеч, на Север, на самое «начало углов», представлял из себя половинку гигантской винной бочки, которой приделали палубу, воткнули в нее две толстые мачты и украсили задранными вверх площадками для лучников на носу и корме. В итоге, получился сущий уродец, по местному – хольк.

Но, как Креф уже понял, в северных краях на внешнюю красоту смотрели мало. На волне устойчив? Весьма! Трюмы вместительны? Очень! Груза можно взять много? Задолбаешься бегать по сходням с тюками за спиной! Ну истинная красота же! А кто не согласен – тот южный педрила! Которому не место среди настоящих мужчин, знающих цену каждому медяку!

Кстати, о медяках!

Керф открыл глаза, вытер сопли под носом. Хотел было снова плюнуть, но передумал – сидя на заднице, не уклонишься, если ветер решит вернуть твое хамское «подношение» морю.

На берегу, особенно, после того, как обе компании выпили преизрядно пива и бормотухи (да что скромничать – нажрались!), обещанная плата показалась весьма щедрой! Притом, щедрой в меру – не рождала даже тени мысли о грядущем кидке – частенько бывает, что наниматель сулит золотые горы, дабы блеском грядущих барышей затуманить наемнику соображение.

Аванс, опять же, был выдан сразу же, в оговоренном объеме – только-только компания взошла на борт готового к выходу судна и моряки отвязали хольк от массивных тумб на причале. Посланец бородача Хельги, расплатившись, возвращался на маленькой весельной лодочке – чуть не захлестнуло бедолагу! А могли и о каменный причал размазать, пока он до лестницы доплыл!

Но проведя два дня на «Лосе», мечник пришел к закономерному выводу, что можно было и куда больше выторговать, чем записано в договоре. Так сказать, за особые условия службы!

Корабль ведь, так и швыряет на волнах, под ржание и дрысню лошадей, крики птиц в клетках и оглушительный визг свиней в загончике на носу! Первое время, мечник вообще с тревогой считал волны, ожидая девятую – она, по словам моряков, самая опасная, самая высокая!

Поразмыслив, Керф утешил себя мыслью, что не так все и плохо. К разговору о деньгах можно будет вернуться на берегу, крепок стоя на твердой земле. Непосредственно с Бурхардом или как там его, того сиятельного рыцаря, который набирает крепких и толковых парней для увлекательной и высокооплачиваемой работы по профилю?

Или вовсе употребить контракт, посидев на жердочке, на том самом носу, возле хрюшек? А на берегу развести руками, похлопать непонимающе глазами и заявить, что мол, никаких таких Хельгов никто не знает, на службу не нанимались, аванс не вернут, да и не было его вовсе, хотя и пару мерков не доложено! Но за такое можно и присесть на жердочку, только торчащую – если городом заправляет сиятельный рыцарь, то нрав у него должен быть суровым, как у куска гранита…

С другой стороны, зачем заранее переживать, если вообще пока неизвестно, доплывут они, или утонут. Вот как появятся башни на горизонте, вот тогда и будем думать!

Приняв столь разумное решение, Креф повеселел – оно так всегда, когда выход из неловкости найден. Пусть даже и временный. Снова пришли мысли о положительном воздействии бормотухи на общий габитус. Опять же, требовалось отметить решение сложного вопроса! И ноги затекли от не самого удобного положения… Хоть и говорится, что хороший солдат не встаёт, если может сидеть, а садится только тогда, когда не может лечь, но, на самом деле, просто на жопе, а не в мягком кресле, долго не просидишь! Ноги сперва онемеют, потом распухнут… А потом тебе дадут в зубы палку, стукнут по затылку деревянным молоточком, и отпилят ненужные конечности тупой пилой. И настанут отвратительные времена без женщин и приличного бухла!

Керф ухватился за пучок туго натянутых канатов, подтянулся. Расправил смявшиеся штаны, повел плечами, до хруста в спине. Хотел было сунуть руки в карманы, но остановил себя. Привычка, не особо вредная на суше – разве что не успеешь отбить летящий в рожу кулак – на воде могла стать причиной глупейшей смерти. Волна шарахнет в борт, «Лось» накренится внезапно, а ты, покатившись по скользкой палубе, окажешься за бортом. Руки-то, пока из карманов вытащишь, еще, как на зло, запутавшись пальцами в материи!

Как тот купчишка из Мильвесса, утопивший вчера вечером. Залез на борт и сиганул башкой вниз. Рыжий, конечно, шепнул по секрету, что всему виной невезение в карточной игре. А ты не пытайся обмануть судьбу, когда играешь с братьями!

Керф улыбнулся своим мыслям, зашагал к кормовой надстройке. В жилую часть трюма можно было попасть только через нее, пройдя под внимательным взглядом двух охранников с абордажными топорами. В этом рейсе, как сообщил все тот же всезнающий арбалетчик, весь груз принадлежит одному хозяину. Потому и меры предосторожности такие. А то ведь, как все отлично понимают, пассажиры бывают всякие! Кто-то и рискнет пролезть, чтобы поживиться чужим добром! Особое внимание – ко всяким подозрительным сборищам, типа их воинской компании.

Но до надстройки мечник не дошел. Буквально через несколько шагов он наткнулся на Лукаса, сидящего на корточках, лицом к борту. Студент держал в руках два обрезка веревки и по-всякому их завязывал. Точнее, если судить по непрестанному бормотанию ругательств, пытался завязывать

– Чем занят? – спросил Керф, встав у грамотея за спиной. Лукас медленно развернулся, плюхнулся на жопу. Показал веревочки, разлохмаченные уже по концам.

– Есть такой узел, грейпвайн. Связывать два конца примерно одной толщины.

– И в чем беда? Хороший узел, полезный. Говорят, не развязывается, как ни дергай. Жаль, если конец пополам резануть, уже не поможет. Меня Ланекс учил, ну помнишь, которого неведомая ебань схарчила, в пещере. Я, правда, тоже не запомнил. Руки из проклятого места!

Студент посмотрел на болтливого мечника. По лицу катились то ли редкие слезы, то ли брызги. То ли все сразу.

– Беда в том, что нихрена не получается!

– Тоже мне, беда! Сейчас урегулируем! – удивился мелкости несчастья Керф. Оглянулся в поисках. – Слышь, ты, хер с бородой! – подозвал мечник проходящего мимо матроса, судя по неспешной, нога за ногу, скорости передвижения, ничем полезным не занятого.

Хер с бородой, в привычной уже черно-белой длиннорукавной одежке, испачканной полосой краски поперек живота, скорчил недовольную гримасу, но направление сменил – здоровенный наемник мог и половину зубов выхлестнуть одним ударом – лучше не гневить!

– Стой, любезный, где стоишь, – повысил голос Лукас, – а лучше, иди к свиньям. Или куда ты там шел!

Матрос оскалился, пожал плечами:

– Вас, сухопутных, не поймешь! Одному палец засовывай, второму не надо…

Керф проводил его нехорошим взглядом, прикидывая, не намекнуть ли братьям, что этот вот обидчивый невежа не прочь с ними в картишки перекинуться? До победного конца, так сказать.

– А теперь, объясни мне, глупому старому рубаке, что не так с этим узлом? Не получается, так есть тот, кто подскажет и разъяснит. А ты его, к свиньям шлешь!

– Помнишь, я рассказывал, как мы из Сиверы выбирались?

Мечник фыркнул:

– Как не помнить? Такого дикого плана я давно не встречал! Та девица веселилась на все деньги!

– Ну так вот, – продолжил Лукас, – мне было до усрачки страшно висеть на тоненькой веревке…

Керф сочувственно кивнул:

– А представь, если бы ты висел на ней за шею? Там-то настоящий страх! Уж поверь! Меня вешали как-то. Повезло, все деревья были слишком низкими, я везде чуть ли не на коленках стоял!

– Да я не про то, – отмахнулся студент, – я про вообще!

– Если «про вообще», – наемник сменил тон на серьезный, – то нет ничего зазорного бояться того, с чем до того, не сталкивался. А уж высоты-то… Ее любой боится! Я бы все штаны загадил с непривычки, зуб даю!

– Нужен мне твой зуб… – криво улыбнулся Лукас.

– Тебе она нужна. Или такая как она, – кивнул Керф. – Только ее больше нет. Мы с тобой, если помнишь, рыли ей могилу.

И такой же не будет. Женщины, они только для дурака одинаковые. Или для юнца, который только-только понял, зачем ему хуй. Мол, сиськи, жопа, междуножье и все дела. Если так рассуждать, то да. Но мы-то, друг Лукас, с тобою не дураки! Взрослые недураки. И мы знаем, что найдется разве что похожая. Или не найдется.

– Или не найдется, – эхом повторил Изморозь, продолжая вертеть обрезки.

– Это скорее, – поддержал Керф. – Это ведь гадости случаются постоянно, а с чем хорошим сложнее. Так что, пробуй вязать свой узел, но не цепляй его на шею. И да, одна просьба…

– Какая?

– Пока ты в компании, не пытаясь становиться стенолазом.

– Это почему? – удивился Лукас.

– Не везет нам с ними. То со стены свалится и переломается, то сожрет его какая неведомая ебанная херня…

– Обещать не буду, но…

– Но я тебе сказал, а ты меня услышал и, наверное, понял.

– Разумеется.

Керф похлопал студента по плечу:

– Ну раз понял, то пошли-ка, друг Лукас, чего-нибудь выпьем и сожрем! А то задушевные разговоры меня вгоняют в лютую тоску, лечит которую только большая красивая кружка чего-нибудь вкусного и полезного!

*****

Керф сбежал, почти скатился по крутой узкой лестнице. Остановился, судорожно начал глотать воздух, словно огромная рыба, выволоченная на поверхность ловким рыбаком прямо из невообразимых глубин.

После наружной холодной свежести, воздух внутри корабля показался густым. Этакий кисель из запахов смолы, преющего дерева, немытого тела и нестираных портков, готовки, лошадиного и крысиного дерьма, горелого тюленьего жира и множества иных составляющих, родивших после слияния чудовищную вонь.

Особой прелести добавляла многочисленная и неистребимая ничем мошкара, заводящаяся, то ли от грязи, то ли от плесени. И клочья копоти от многочисленных светильников, заправляемых тем самым жиром…

Керф выдохнул сквозь зубы, начал дышать мелкими глоточками, давая легким время обжечься и привыкнуть. Сверху пригрохотал задержавшийся Лукас, ткнулся в спину. Тоже начал ругаться, пока не замолчал, задохнувшись.

– Все сказал?

Студент молча кивнул.

Постояв еще немного у люка, что вел уже в сам трюм, и, отдышавшись, мечник скомандовал:

– Вперед! А то без нас выпьют! Знаю я их!

Дрожащие огоньки светильников придавали всему окружающему странный уют. Ощущения усиливали развешенные и распиханные везде, где можно, сетки с провизией и питьем, разнообразнейшие свертки и тюки – заполнялся весь полезный объем, до последнего! Казалось, что они где-то на складе. Иллюзию разрушало только мерное покачивание корабля.

На тюках ткани, заботливо зашитых в несколько слоев парусины, сидело пятеро, касаясь затылками низкого потолка. Хлопали измусоленные карты, шипелись ругательства, возносились хвалы и мольбы к Пантократору.

Братья облапошивали очередных простаков… Керф украдкой показал Маху, сидящему лицом к проходу, кулак. Не увлекайтесь, мол! Моряков – четыре десятка! Порежут в сутолоке, полные печенки ножей и шильев натыкают! Разведчик ответно дернул правым глазом. Понял, мол! Не учи папу любить маму, друг Керф! Дурных нема, всех война убила!

В отгородке, снятой компанией, пришельцев сверху, встретила Судьба. Обложенная одеялами гиена время от времени чихала, после чего, начинала жалобно скулить. В такт ей поскуливал Флер. Мастер гиен сидел возле любимицы, неустанно гладя по потускневшей шерсти, нашептывал что-то.

Судьба кивала. И снова чихала.

– Мяур где? – тут же спросил Изморозь, ткнув пальцев на расстеленную в углу куртку.

– Мину гулять ушел, – оторвался от гиены Флер. – Обфыркал нас всех и ушел. Наверное, крыс ловить. Или мелких юнгов.

– Найдется, – сам себе сказал Лукас.

– Если за борт не свалится, то найдется, никуда не денется! А если свалится, будет морским мяуром, – подвел итог Керф и обратился к Флеру:

– Остальные где? Дрыхнут?

– А где ж им еще быть-то? – пожал плечами тот. – Дрыхнут, разумеется! Тут или жрать, или спать, вот и все развлечения.

– Кто да, а кто уже не спит! – свесился откуда-то из-под потолка Рыжий. – Вот не было вас, так хорошо было! Тихо, мирно…

– Не воняло? – предположил Лукас, ухмыляясь.

– Не, тут воняет всегда, – заулыбался арбалетчик, – мы же третий день плывем!

– Плавает – говно! – нравоучительно заявил Флер. – А мы – идем! Третий день на воде, пора привыкнуть!

Керф оглушительно заржал, будто жеребец перед случкой:

– Пусть плавает все что хочет, и где хочет! Я в их заморочках разбираться не хочу! А то голова распухнет!

– Тихо! – рявкнул вдруг Лукас, уставившись наверх.

Все удивленно замолчали.

– Наверху что-то нехорошее происходит…

– Пожар!? – вскинулся Флер. Запнулся, чуть было не упал – в последний миг, могучая лапища Рыжего ухватила за плечо, удержала.

– Гарью не воняет, – шумно потянул ноздрями Керф.

В выгородку сунулся один из братьев. Видать, что-то серьезное, раз карты бросили. Вроде бы Пух – в полумраке не разглядеть.

– Господа! Пока вы тут сидите, экипаж бегает по кораблю и орет, что какой-то Мюр-Ландрон близко.

– И кто это такой? – насторожился Лукас.

– Мюр-Ланрдон, очевидно же, – пожал плечами Пух, – кто же еще?

– Прихвачу-ка я меч, господа, – тихо произнес Керф. – И вам советую. Хорошего человека такой пакостью не обзовут!