Kitabı oku: «Волчий зарок», sayfa 3
Владимир решил от нотариуса назад домой не возвращаться. Светлана к моменту принятия этого решения уже спустилась к подъезду, и, попрощавшись со всеми, Полунин посадил сына в машину и отправился в центр города. Следом за ним тронулся с места и темно-синий джип.
Оформление доверенности много времени не заняло. Полунин выписал ее сроком на две недели и вручил документ Веселовскому. А через пятнадцать минут они с Антоном уже покидали город, отправляясь на запад. Сначала в Москву, а оттуда и на теплоход, уходящий в европейский круиз из Питера.
* * *
Полунин вынырнул из омута воспоминаний и горько усмехнулся, в очередной раз поражаясь тому, какие фокусы выделывает с ним судьба.
Время приближалось к обеду. Пора было приводить себя в порядок и идти в корабельный ресторан, где всех отдыхающих три раза в день кормили различными деликатесами.
Полунин купил туристическую путевку по классу «А» и пользовался всеми вытекающими отсюда льготами. В том числе просторной каютой, которую они занимали вместе с сыном, и возможностью самому выбирать блюда из предлагаемого меню. Впрочем, Владимир особо не привередничал и ел только знакомую пищу. Встав с шезлонга, Полунин позвал сына и повел его принимать душ.
Во время обеда выяснилось, что корабль только что прошел Па-де-Кале и оказался в водах Ла-Манша. Руководитель экскурсионной группы, холеная женщина лет тридцати, рассказала туристам, что именно этим маршрутом отправился в свое последнее плавание печально известный «Титаник». И лишь у полуострова Катантен российский теплоход ляжет на другой курс.
Какой-то остряк из глубины обеденного зала тут же невинным голосом полюбопытствовал, не водятся ли тут айсберги, а вместе с ними и белые медведи. В ответ посыпались смешки и не менее умные шутки.
Какая-то дородная стареющая дама, видимо, испуганная упоминанием о «Титанике», взволнованно поинтересовалась, когда корабль в следующий раз пришвартуется к берегу. Руководитель группы объяснила, что сегодня поздно вечером судно пройдет на траверзе Шербура – ее тут же засыпали вопросами, что такое «траверз», – а завтра утром обогнет мыс Сент-Матье и встанет на три часа у пирсов Бреста.
– А я знаю про Брест, – тут же заявил отцу Антон. – Там есть Брестская крепость, где наши с фашистами дрались.
– Нет, сын, это другой Брест, – улыбнулся Полунин.
Оживленные разговоры так и не стихли до самого конца обеда. Соседи Полунина по столику, пожилая супружеская чета из Новокузнецка, уже почти и не пытались втянуть Владимира в разговор. За время, прошедшее с начала путешествия, они привыкли к нелюдимости Полунина и развлекались за обедом, болтая с его сыном, который, в отличие от отца, молчаливостью не отличался и успел перезнакомиться почти со всеми пассажирами, путешествующими в его классе.
Миронова Владимир увидел лишь в конце обеда. Оказалось, что Дмитрию выделили самый дальний от входа столик, который он делил с той самой девушкой, которая ждала его во время их недавнего разговора с Полуниным, руководителем экскурсионной группы и каким-то мужчиной лет сорока на вид. Миронов показал Владимиру часы, напоминая о недавней договоренности, и, увидев утвердительный кивок, вновь переключился на общение со своей спутницей.
Почти все оставшееся до встречи с Мироновым время Владимир провел у себя в каюте. Сначала он уложил спать Антона, упорно сопротивлявшегося и не желавшего отдыхать после обеда. Затем читал, смотрел телевизор или, погруженный в свои мысли, наблюдал в иллюминатор, размером превосходивший окна его квартиры, темную ленту далекого берега.
Его путешествие вокруг Европы длилось чуть ли не неделю, но того облегчения, на которое рассчитывал Владимир, так и не принесло. Вопреки ожиданиям, что вдали от места трагедии чувство вины за смерть Анны перестанет быть таким гнетущим, оно никуда не ушло. Напротив, даже усилилось.
Владимир первое время пытался бороться с собой. Он старался не думать о тех обстоятельствах, что привели к смерти Анны, и своем участии в них. Доказывал себе словами Шакирыча, что все равно не смог бы предотвратить смерть жены. Но ни к чему это не приводило. Факт оставался фактом и прожигал сердце Полунина раскаленной иглой – это именно он отправил на тот свет Анну вместе с Самбистом. Не заставь он жену уехать именно тогда на дачу, Анна была бы сейчас жива.
Полунин пытался бороться с чувством собственной вины. Он постоянно был рядом с сыном, прячась за заботами о нем, словно за живым щитом.
Однако все его усилия сводила на нет первая же проходящая мимо красивая женщина. Глядя на веселых и беззаботных девушек в бикини, Полунин говорил себе, что на месте любой из них должна была бы быть Анна, которую незадолго до смерти Владимир собирался отправить в такой же круиз.
Путешествие на теплоходе стало тяготить Полунина. Вместо желанного облегчения, вынужденное безделье приводило его только к новым размышлениям. Владимир уже начинал подумывать о том, чтобы сойти с судна в одном из портов и самолетом вернуться домой. Но именно в этот момент и появился Миронов.
Встретив Дмитрия, Полунин подумал о том, что этот молодой парнишка, воспитанный в семье авторитетного вора, смог не встать на преступный путь и жить вполне нормальной жизнью. Появление Миронова вдруг придало Владимиру дополнительные силы и прибавило решимости пройти весь путь до конца. Дабы доказать всем, и в первую очередь самому себе, что он сможет отрешиться от прошлого и, в память Анны, воспитать сына честным и добрым.
Миронова Владимир на ужине в зале корабельного ресторана не увидел. Видимо, Дмитрий решил не наедаться перед визитом в бар.
Придя в каюту, Антон перед сном заставил отца читать новую сказку из большого сборника, купленного в Санкт-Петербурге. Мальчишка долго не хотел засыпать и угомонился лишь к десяти часам. Несколько минут посидев около кровати заснувшего сына, Полунин переоделся и отправился в бар на шестую палубу.
Едва выйдя на свежий воздух, Владимир увидел впереди, справа по борту, приближающиеся огни залитого неоновым светом Шербура. Воспетый французским кинематографом городок с моря показался Полунину совсем крошечным. Просто маленький порт, раскинувшийся двумя светящимися крылами по обеим сторонам небольшой бухты.
И все же, глядя на него, Полунин неожиданно для себя почувствовал душевный подъем. Может быть, эта неожиданная встреча с Мироновым оказала на Владимира тонизирующее действие. Может быть, просто морское путешествие и временная свобода от житейских забот повлияли на него, но Полунин вдруг почувствовал необычайное спокойствие. Словно что-то теплое и очень доброе коснулось его души.
Владимиру подумалось, что это Анна пытается сквозь незримую ограду другого мира ободрить его. Полунин словно наяву увидел, как она ободряюще улыбается ему. И впервые за целый год в этот момент в его душе вместо страшной боли от утраты появилась лишь легкая грусть.
Полунин застыл на палубе, не в силах оторвать взгляда от проплывающего мимо французского городка, залитого светом. Владимир почти забыл об условленной встрече и спохватился лишь тогда, когда судно поменяло курс, оставив Шербур за кормой. Полунин хлопнул себя по лбу и поспешил в бар.
Может быть, от того, что в это время года молодые люди предпочитают круизам на теплоходах отдых на курортах, но среди пассажиров теплохода было вообще мало людей младше тридцати лет. В основном вместе с Полуниным путешествовали состоятельные бизнесмены, выбравшие в своем напряженном рабочем графике время для трехнедельного отдыха на борту теплохода.
Миронов резко выделялся среди общей массы. И не только молодостью. Просто за километр чувствовалась исходящая от него жизненная энергия. И, пробыв в баре около получаса, общительный Дмитрий уже успел собрать вокруг себя довольно большую стайку отдыхающих. Полунина он заметил сразу и помахал ему рукой. Затем, что-то сказав своим спутникам, отделился от толпы и направился навстречу Владимиру.
Взяв Владимира под руку, повел его к столику, за которым сидели две девушки. В одной Полунин узнал недавнюю спутницу Дмитрия, а вторая была ему незнакома. Впрочем, Миронов тут же исправил положение:
– Знакомься, Иваныч: Лариса и Марина. Если понадобится позвать обеих сразу, можешь просто крикнуть: Эл-Эм! – Девушки фыркнули от смеха, и Дмитрий повернулся к ним. – Смеяться тут нечего. Владимир Иванович человек серьезный и пустосмешек не любит. А на то, что он седой, не смотрите. Иваныч мужчина у нас в самом соку и спуску никому не даст.
– Не слушайте этого болтуна, – улыбнулся Полунин, пожимая девушкам руки. – У него ветер еще в голове свищет. Видимо, плохо ему в Гарварде мозги прочищали.
– Ну почему же не слушать? – кокетливо спросила Марина, спутница подруги Дмитрия. – Я, например, считаю, что зрелые мужчины привлекательнее таких, как Димка, юнцов. А седина мужчин только красит. Подчеркивает их шарм.
– Вы меня еще плохо знаете, – усмехнулся в ответ на комплимент Полунин. – Пообщаетесь подольше, тогда и поймете, какой я на самом деле зануда и брюзга.
– Думаю, это утверждение стоит проверить, – с полунамеком парировала Марина.
Когда, наконец, все уселись на свои места, Миронов принялся заказывать ужин, при этом проявил недюжинный вкус и такт. Все блюда, заказанные им, были достаточно легкими, чтобы не вызвать несварение желудка. А небольшие порции деликатесов, поставленные официантом на стол, стоили достаточно дорого для того, чтобы никто из присутствующих не заподозрил Дмитрия в скупости.
Вино, заказанное Мироновым, было просто великолепного качества. Однако Полунин лишь пригубил налитый бокал. Владимир и раньше почти не пил, а после операции по удалению части кишечника и вовсе старался воздерживаться от алкоголя.
Дмитрий тоже на выпивку не налегал, в отличие от обеих девушек. Полунин не стал спрашивать, кто они и как оказались на теплоходе, ему показалось, что обе женщины в подобных круизах не частые гости. Скорее всего подругам пришлось немало потрудиться, чтобы накопить денег и позволить себе посмотреть на Европу. Вот и отрывались они, что называется, по полной программе.
Миронов постоянно шутил и балагурил, рассказывая девушкам забавные истории. Естественно, очаровательный парень был центром всеобщего внимания. Полунин даже не особо удивился, когда к столу один за другим подходили незнакомые люди и поздравляли Дмитрия с окончанием Гарварда. Вполне естественно, что с такой энергией и обаянием, как у него, Миронов за неполный день успел приобрести на теплоходе массу друзей.
Ближе к полуночи Полунин собрался уходить. Он извинился перед Дмитрием, сказав, что беспокоится за сына. Антон мог проснуться ночью. Не увидев рядом отца, мальчишка непременно испугается.
– Конечно, Иваныч, без вопросов, – улыбнулся Миронов. – Иди, я не обижусь. Но завтра с утра я вызываю тебя, морпех, на состязание. Тут есть стенд для стрельбы по тарелкам. Спорю на сто баксов, что обставлю тебя в десяти выстрелах!
– Пари принимается, – Полунин хлопнул Дмитрия по протянутой ладони. – Только деньги взять не забудь. А то еще разыскивай тебя потом по всему теплоходу!..
Полунин уже пошел к выходу, когда его окликнула Марина. Она сказала, что устала, и попросила Владимира проводить ее до каюты.
Выйдя на свежий воздух, они немного побродили по палубе, болтая о пустяках. То ли хорошее вино и приятная компания подействовали на Владимира, то ли что-то другое, но Полунин неожиданно для себя самого почувствовал к девушке симпатию. Ему было приятно прикосновение ее тонкой руки и хвойный запах волос.
На несколько минут они задержались на корме, глядя на искрящийся пенный след, оставляемый на ровной водной глади мощными винтами теплохода. А затем Марина развернула к себе Полунина и впилась в его губы. В первое мгновение Владимир ответил ей, а затем отшатнулся в смятении.
«Что я делаю?! – подумал Полунин. – Как я мог забыть об Анне? Предать ее память, целуясь здесь с совершенно чужой женщиной?!»
– Что с тобой, милый? – глядя ему в лицо, удивленно спросила Марина. – Что-то не так?
– Извини, но этого не надо, – с усилием проговорил Владимир.
– Почему? – в голосе девушки проскочили нотки недовольства и нетерпения.
– Я не могу этого объяснить, – ответил Полунин и снял руки Марины со своих плеч.
– Как хочешь, – фыркнула девушка. – Но запомни, второго шанса у тебя не будет.
И, круто развернувшись, Марина пошла прочь. Несколько секунд Владимир смотрел ей вслед, а затем отвернулся и, запрокинув голову, посмотрел на звезды.
Глава третья
Путь от Бреста до Афин занял целую неделю. Следующей остановкой в туристическом круизе был Лиссабон, где отдыхающие провели целый день, любуясь красотами города, отправившего в далекий путь к неизведанным берегам многих исследователей, захватчиков и авантюристов.
Затем был Гибралтар, почти не оставивший следа в памяти туристов из-за непродолжительной стоянки. После него теплоход швартовался в Барселоне, пышной, завораживающей и крикливой. После осмотра достопримечательностей города, туристов, путешествующих в классе «А», повезли на корриду.
Однако Полунин от этого сомнительного развлечения отказался. Ему не доставляло удовольствия любоваться костюмированной пародией на скотобойню. Вместо этого они вместе с Мироновым, Ларисой и Мариной потратили три часа на поездку в небольшой пиренейский городок Кастельяр-де-Нук и прекрасно провели там время, катаясь на горных лыжах. Антон тоже был с ними.
После того памятного вечера у Полунина с Мариной установились сдержанные отношения. И хотя девушка так же мило продолжала улыбаться ему, Владимир чувствовал, что обида на него в ее душе не прошла. Впрочем, Полунина это мало волновало. Он поклялся, что никогда не изменит памяти Анны и не приведет в дом мачеху для своего сына.
После Барселоны теплоход швартовался в разгульном матросском Марселе. Причалили они поздно вечером, и суть всего экскурсионного мероприятия состояла в специфическом удовольствии от прогулок по разным злачным местам. Владимира это не интересовало, и Миронову на сей раз компании он не составил.
Неаполь... Афины... Этот город меньше всех, увиденных ранее, походил на европейский метрополис. С самых первых минут он немного шокировал Полунина и продолжал держать в изумлении весь день.
Прямо на пассажирском пирсе начинался огромный базар, своим разноголосым и разноязычным гомоном сильно напоминавший восточный. Туристы, спускавшиеся с трапа, были атакованы огромной массой уличных торговцев. И Полунин даже не удивился, что большинство из них довольно сносно объяснялись на русском языке.
Продавалось на пирсе многое. Начиная от различных, но самых полных – о чем уверял каждый продавец – путеводителей, заканчивая дарами моря: раковинами, рыбой и кусочками кораллов. Но в основном все это были ширпотребные сувениры, по сути своей напоминавшие стекляшки, на которые испанские конкистадоры выменивали у индейцев золото. Стоило тут все, естественно, втридорога, даже по сравнению с ценами на огромном рынке, раскинувшемся под открытым небом сразу за пределами порта.
Этот базар и было первым, что ошарашило Полунина в Афинах. В цивилизованной и прилизанной Европе такие способы торговли давно остались в прошлом. Огромный гомонящий базар был настолько азиатским, что никак не хотел вязаться с образом Греции, составленным по учебникам истории и телевизионным репортажам. Сразу за пирсом туристов ждали несколько огромных экскурсионных автобусов.
Миронов с девушками ехал в том же автобусе, что и Владимир. Поначалу Дмитрий не хотел отправляться на экскурсию, предложив всей компании просто побродить по городу. Однако Лариса и Марина, желавшие получить от круиза максимум удовольствия, все же уговорили Миронова осмотреть афинские достопримечательности. И вот теперь они все вместе, слушая объяснения экскурсовода, любовались городом – колыбелью одной из древнейших в мире цивилизаций.
Афины заворожили Полунина. Владимир широко раскрытыми глазами, такими же, как у его сына Антошки, смотрел на проплывающие за окном пейзажи.
Первым местом, куда привезли экскурсантов, был Акрополь. Можно сказать, греческая Мекка туристов. Сооружение столь же древнее, сколь и впечатляющее. И, пожалуй, единственным в группе, кому оказалось неинтересным посещение Акрополя, был Антон. Мальчишка со скучающим видом осмотрел древние развалины и выдал свое заключение:
– Ерунда! Тут даже в прятки поиграть негде.
Услышав такое, вся группа туристов, в которой, кроме Антона, больше не было маленьких детей, дружно рассмеялась. Действительно, остатки прежде величественного строения могли представлять интерес только для того, кто хоть раз задумывался о вечности. А юность не знает такого слова. И маленький современный мальчик, смотрящий свысока на наследие предков, выглядел у Акрополя немного комично.
Владимир тоже улыбался, глядя на сына. Однако улыбка его была грустной. Мальчик с совершенно детской наивностью и непосредственностью смотрел на вещи с точки зрения их практической пользы.
Сейчас это было забавно. Но в одну секунду Полунин вдруг осознал, что и он, и большинство его знакомых именно так обычно смотрят на жизнь. Если вещь не приносит пользы, то ее стоит просто-напросто вышвырнуть вон. И иногда человеку нужно пережить сильное потрясение, чтобы начать видеть в окружающих его предметах и людях внутреннюю, скрытую красоту.
Глядя на сына, со скучающим видом осматривающего развалины Акрополя, Полунин решил для себя, что сейчас самая главная цель его жизни – привить мальчишке чувство прекрасного. Вырастить его добрым и справедливым человеком.
Пока Полунин вполуха слушал рассказ экскурсовода, Антон все же нашел себе развлечение. Чуть в стороне от того места, где остановилась их группа, спиной к ней расположились несколько художников. Не обращая внимания на суету рядом с ними, художники наносили мазки на холсты. Вот к ним и направился Антон.
Деловито пройдя между переносными мольбертами, мальчик критически осматривал то, что на них было изображено. Полунин спокойно наблюдал за сыном, готовый вмешаться, если ребенок проявит излишнюю назойливость по отношению к живописцам. Однако Антон ни к кому из них не приставал, пока не дошел до самого дальнего художника, застывшего перед почти пустым холстом.
– Дяденька, а вы почему так плохо рисуете? – строгим тоном обратился к живописцу мальчишка. – У всех картинки почти дорисованы, а у вас ничего нет. У вас что, краска кончилась?
– Нет, мысли, – выныривая из задумчивости, совершенно неожиданно на чистом русском языке ответил художник и присел перед мальчиком на корточки. – Ты откуда здесь взялся?
– На автобусе приехал, – ответил Антошка. И продолжал: – А мысли кончиться не могут. Их в каждой голове много.
– Антон, не приставай к человеку, – проговорил Полунин, подходя к художнику. – Извините его. Мы сейчас уйдем.
Живописец с улыбкой обернулся навстречу Владимиру и застыл. Застыл и Полунин, вглядываясь в его лицо. В первую секунду Полунин не поверил своим глазам – слишком невероятной была эта встреча. Однако сомнений быть не могло. Перед ним, растерянно хлопая ресницами, стоял Алексей Каширин, друг детства, с которым они не виделись бог весть сколько лет.
– Лешка! Как ты здесь оказался?
– Вовка? Ты откуда? – одновременно с ним проговорил Каширин.
На несколько мгновений оба застыли с открытыми ртами, не зная, дождаться сначала ответа на свой вопрос или ответить самому, а затем дружно рассмеялись. Крепко пожав друг другу руки, давние друзья обнялись, а затем, отстранившись, критически осмотрели друг друга.
Оба были настолько поглощены друг другом, что не заметили, как оказались центром всеобщего внимания. И художники, и вся туристическая группа с улыбками наблюдали за ними. Даже экскурсовод замолчал, понимая, что два друга для всех сейчас важнее древнего Акрополя. И лишь Миронов не остался сторонним наблюдателем.
– Прямо встреча на Эльбе какая-то! – проговорил он, подходя к Владимиру. – Иваныч, я смотрю, у тебя друзья по всему свету разбросаны?
– Да я и сам до сегодняшнего дня не знал, что это так, – усмехнулся Полунин.
Они не виделись около пятнадцати лет. С того самого момента, как Полунина забрали в армию после неудачной попытки поступить на исторический факультет Тарасовского университета. Первые полтора года службы Владимира они еще переписывались, а затем Каширин уехал в Москву. И они потеряли связь друг с другом.
После того как Полунин, сидя в зоне, не получил от Алексея ни одного письма, в душе Владимира надолго угнездилась обида на друга. Сначала Полунин посчитал, что письма просто не доходят до него. Затем решил, что Каширин хотел откреститься от своей дружбы с уголовником. А затем махнул на все рукой и перестал думать об этом. Лишь изредка, одинокими ночами, Полунин вспоминал их дружбу, и его охватывала легкая грусть.
На протяжении этих пятнадцати лет Владимир несколько раз, впрочем, не слишком настойчиво, пытался узнать об Алексее хоть что-нибудь, но след Каширина потерялся. И даже родители Алексея не знали, где он и что с ним. И вот теперь, в самый неожиданный момент, их пути пересеклись. Полунин растерянно стоял рядом со старым другом и не знал, что сказать ему.
А вот Миронов обладал невероятной способностью поддерживать разговор в любой ситуации и с любым человеком. Дмитрий постепенно втянул в беседу и Полунина. И скоро два друга детства несколько подзабыли о той неловкости, что охватила их при встрече после такой долгой разлуки.
Остальные члены туристической группы постепенно утратили интерес к трем мужчинам и ребенку, стоявшим в отдалении у складного мольберта. Экскурсовод вновь продолжил свой рассказ о Древней Греции вообще и Акрополе в частности. Миронов тоже решил оставить друзей наедине.
– Иваныч, я так думаю, вам где-нибудь посидеть нужно? – вопрос прозвучал полуутверждением. – Я пойду, а то у меня девчонки уже заскучали. Мы здесь сутки стоять будем, так что можешь особо не торопиться. Давай вечерком, часиков в десять-одиннадцать, встретимся в кабачке «Плеяды». Он рядом с портом. Мы мимо него на автобусе проезжали.
– Заметано, – усмехнулся Полунин. – Так уж и быть, угощу тебя на твои сто баксов, что ты мне в стрельбе проиграл.
– Угости, угости! – рассмеялся Дмитрий. – Просадим их, а потом я у тебя стошку обратно отыграю. В прошлый раз у винтовки курок слишком тугой был. Я к таким не привык.
– Знаешь, что хреновому танцору мешает? – поинтересовался Владимир. – А у хренового стрелка то спуск тугой, то мушка со ствола улетает.
– Слушайте, мужики, – вмешался в разговор Каширин. – А может, вместе все посидим? Ты, Дима, девушек с собой возьмешь. А?..
– Да нет, я им кое-что показать обещал, – покачал головой Миронов. – Ты не обижайся, Алексей. Вечером придешь в кабачок Иваныча провожать, тогда и посидим вместе...
На том и порешили. Дмитрий попрощался с обоими до вечера и поспешил присоединиться к остальным туристам.
– Вот мы и встретились, наконец, Володька, – улыбнулся Каширин. – А знаешь, я в последнее время о нашей тарасовской компании все чаще и чаще вспоминаю. Даже сам не знаю, отчего. Старею, наверное.
– Да уж, понятно, не молодеешь, – хмыкнул Полунин. – А вспоминаешь от того, что тогда нам и мир казался чище, и краски ярче, и солнце светлее. Забот было меньше. Можно сказать, одна проблема и была: как Таньку поделить и с другом не поругаться!
– Кстати, как там она? – поинтересовался Каширин. – Слышал что-нибудь о них с Ритой?
– Слышал, – лицо Полунина потемнело. – И видел. Но давай поговорим обо всем где-нибудь в более спокойном месте.
– Поехали ко мне домой, – заторопился Алексей и стал собирать мольберт. – Посмотришь, как я живу, и, кстати, познакомишься с одним интересным человеком. Мне почему-то кажется, что вы с ним сильно похожи.
– Домой? – удивленно переспросил Владимир. – Так ты тут живешь? А я думал, что так же, как и мы, на экскурсию приехал.
– Нет, Володя, я тут живу, – грустно улыбнулся Каширин. – Ладно, поехали. По дороге все расскажу...
Сборы не заняли слишком много времени. Алексей быстро снял недописанный холст с мольберта, сложил стойки и принялся укладывать все в чехлы. Антон, понаблюдав за Кашириным несколько секунд, принялся деловито помогать ему.
– Твой? – кивнув головой, спросил Алексей у Полунина.
– Мой, – улыбнулся Владимир.
– Хороший пацан, – Каширин потрепал Антона по волосам. – Кстати, а где твоя супруга? Она с тобой в круиз не поехала? Работа?
– Нет, – Антон опередил Полунина. – Маму убили. И перестаньте вы все об этом спрашивать.
– Господи, боже мой! Я же не знал, – испуганно пробормотал Алексей. – Извини, малыш. Мне очень жаль.
Антон ничего не ответил. Он отпустил угол чехла мольберта, который держал, помогая Каширину укладывать распорки, и, подойдя к отцу, уткнулся ему лицом в живот. Полунин наклонился и начал гладить мальчишку по голове.
– Извини, Володя, – снова пробормотал Каширин, глядя на Антона.
– Ладно, – через силу улыбнулся Полунин. – Так мы едем к тебе или так и будем тут стоять?..
По дороге домой Каширин, стараясь загладить свою невольную вину, настоял на том, чтобы заехать в магазин игрушек. Полунин попытался отказаться, но Алексей был непреклонен. Он остановил свой довольно пошарпанный «Опель» около ближайшего детского магазина и повел все еще расстроенного Антона выбирать себе подарок.
Мальчик долго не раздумывал и мгновенно указал на детский электромобиль, стилизованный под джип. Стоил он, в переводе на доллары, около пяти сотен. И даже если бы Каширин не замялся, доставая из кармана кредитную карточку, Владимир все равно не позволил бы другу приобрести эту игрушку.
– Антон, ты меня удивляешь, – проговорил он, наклоняясь к сыну. – Нас с этой машинкой на корабль не пустят. К тому же точно такую я могу тебе и дома купить. Попроси лучше у дяди Леши что-нибудь такое, что есть только здесь.
– Ладно, – серьезно согласился Антон и обвел взглядом прилавки. – Тогда я хочу вон тех солдатиков.
Мальчишка показал на нескольких великолепно выглядевших древнегреческих воинов с полной амуницией. Куклы были сделаны так, что могли менять позы самым разнообразным образом. И оружие, и доспехи с них можно было снять. Стоили солдаты недорого, и после их покупки мир между Антоном и Кашириным был восстановлен.
После визита в магазин Алексей рассказал Полунину о себе. Он поступил в Московский институт культуры на художественный факультет. Быстро и весело пролетели денечки студенческой жизни, и Каширин, надеявшийся на великое или, по крайней мере, безбедное будущее, оказался у последней черты отчаяния. Той, за которой остается только петля, натертая мылом.
Художник Каширин оказался никому не нужен. Алексея, с его оригинальной графикой, конечно же, приглашали кое-куда на работу. Но мечтавшему о создании вдохновенных полотен Каширину претило делать грошовые логотипы на визитки или расписывать витрины магазинов, готовя их к многочисленным русским и прочим праздникам.
Алексей уже совершенно потерял надежду на что-то хорошее, когда на одной из выставок, которые они с друзьями-коллегами сами и организовывали на чьей-нибудь квартире, он не познакомился с Еленой Юсуповой. Женщина была красива и образованна. Она мало походила на тех девушек, с которыми приходилось встречаться Каширину. К тому же была княжеского рода и жила в Греции. Все это вместе заставило Алексея закрыть глаза на разницу в возрасте и сделать Елене предложение.
– Так, значит, ты ее не любишь? – спросил Полунин. Каширину послышались в его словах нотки иронии.
– Вовка, а что такое «любовь»? – горячо заговорил художник. – Если это подразумевает уважение к человеку и его желаниям, самопожертвование и терпимость, то тогда могу с уверенностью сказать, что я люблю Елену. А если в твоем понимании любовь – это безудержная страсть, чувство собственника и благоговейный трепет от каждого прикосновения объекта обожания, то тогда я жену не люблю.
– Не знаю, Леха, – пожал плечами Полунин. – По-моему, любовь это и первое, и второе. А может быть, ни то, ни другое. Я не могу этого понять, да и вряд ли есть человек на свете, способный дать точное определение любви. Но сейчас для меня вся суть этого чувства выражается в одной фразе: желание быть вместе. Всегда и во всем. И если этого желания нет, я и не знаю, стоит ли жить тогда рядом с женщиной.
– Ну вот мы и приехали, – проговорил Каширин вместо ответа. – В этой двенадцатиэтажке я и живу.
Каширин махнул рукой на дом правее от себя и через несколько секунд свернул с дороги, направляя машину в подземный гараж. Остановив «Опель» на стоянке с номером своей квартиры, Алексей заглушил двигатель.
Квартира у Каширина, по здешним меркам, была очень простенькой – четыре комнаты, из которых одна была оборудована под мастерскую, и никаких излишеств. Полунин немного удивился этому. Ему казалось, правнучка князя должна жить в более роскошной обстановке. С обязательным дворецким на пороге.
– Вот так я и живу, – заметив реакцию Полунина, немного грустно проговорил Алексей, обводя руками помещение. – Но это все-таки лучше, чем жить в России и не иметь своего угла. К тому же здесь я имею возможность писать картины и иногда продавать их...
– Алекс, ты с кем там разговариваешь? – раздался с кухни мелодичный голос. – У нас гости?
Его обладательница почти тут же появилась на пороге кухни. Она была одета в простенький халат, великолепно подчеркивающий ее немного полноватую, но все равно очень привлекательную для ее возраста фигуру. Увидев Полунина, женщина растерянно замерла.
– Алекс, я же просила тебя предупреждать меня, когда приводишь к нам гостей, – тоном школьной учительницы отчитала Елена мужа и, повернувшись к Полунину, протянула ему руку. – Здравствуйте. Меня зовут Елена.
Владимир немного растерялся. И раньше никогда не бывший галантным кавалером, Полунин просто не знал, что ему делать. Целовать руки женщинам он считал излишне жеманным, а пожимать их не любил, видя в рукопожатии прерогативу мужчин.
И сейчас Полунин почувствовал неловкость. Все-таки перед ним была аристократка, представительница древнего российского княжеского рода. Внезапно Владимир осознал, что чувствует перед этой женщиной некоторое благоговение и в то же время разочарование – правнучка князя в стареньком халате казалась Полунину нонсенсом.
Чтобы скрыть свое смущение, Полунину только и оставалось, что неловко взять руку Елены в свою широкую ладонь и, склонившись к ней, коснуться кисти губами. Пробормотав свое имя, Владимир распрямился и, к своему удивлению, увидел, как Елена бросила торжествующий взгляд на мужа.
– А вас как зовут, молодой человек? – женщина посмотрела на сына Полунина.
