Kitabı oku: «Мертва для тебя»

Yazı tipi:

Mikaela Bley

Dead to You (Död för dig)

* * *

Это роман. Хочу подчеркнуть, что все события и персонажи выдуманы и рождены исключительно моей фантазией. Возможное сходство с реальными событиями и обстоятельствами – чистая случайность. Однако я позволила себе использовать названия некоторых реальных мест и имена отдельных публичных персон, чтобы сделать историю как можно более правдоподобной. Я делала это с уважением и надеюсь, что не задела ничьих чувств. Характеры ряда персонажей книги заимствованы из жизни, но я изменила некоторые детали. Кое-где я позволила себе художественную вольность и изменила обычную работу полицейских, чтобы иметь возможность рассказать свою выдуманную историю.

Микаэла Блей

Мы как раз то, чем хотим казаться, и по тому должны серьезно относиться к тому, чем хотим казаться.
Курт Воннегут. «Мать Тьма»

Пролог

Грусть пронизывает каждый нерв. Больше всего на свете хочется заснуть и проснуться в другой реальности.

Ледяные голубые глаза с подозрением смотрят на женщину, сидящую за столом напротив. Мужчина снова просит ее воспроизвести последовательность событий, словно его не устраивают предыдущие версии ее рассказа. Либо он ожидает, что она собьется, либо у нее просто паранойя.

– Тело лежало под водой, – твердым голосом говорит она. – Я попыталась помочь и вытащить его… Пульса не было. Слишком поздно.

Этот сценарий она бесчисленное количество раз репетировала про себя. Если допустить малейший просчет, ее и всех их захлестнет волна обвинений. Никто не выберется живым, если она не будет придерживаться своей правды.

Истины.

Все они жертвы.

Если когда-нибудь в будущем кто-то узнает, на что ей пришлось пойти ради них, они простят ее.

Неожиданно из ниоткуда доносится нервный смех. Сухой дрожащий звук, в котором она совершенно не узнает собственный голос.

– Понимаю, как вам сейчас нелегко, – говорит Киллер.

Она поджимает губы и фыркает в ответ. Он никогда не сможет войти в ее положение: откуда ему знать, каково это – убить человека?

Часть 1

Четверг. 13 августа

Густав

Скорость света – его единственное ограничение, напоминает он себе, встречая собственный взгляд на вставленных в золотые рамки обложках деловых изданий. Вся его карьера запечатлена на этих фотографиях, все его достижения.

Датские бизнес-аналитики в мятых дешевых костюмах по другую сторону стола из красного дерева, тупо уставившись на Густава, слушают его рассказ о будущей прибыли.

Густав бросает взгляд на наручные часы.

– Где же Расмуссен? – резко спрашивает он, не в силах дольше скрывать раздражение.

Он ждал этой встречи больше месяца, а Расмуссен даже не соизволил явиться лично. Это неуважение. Что ему обсуждать с этими овощами, у которых нет права принимать хоть какие-то решения по поводу инвестиций? GameOn, как ни крути, одна из самых быстрорастущих компаний на рынке компьютерных игр, и Густав уж точно знает об этом бизнесе больше, чем кто-либо во всей этой проклятой Европе.

Год назад он послал бы этих датчан к черту.

Ему срочно нужен двойной эспрессо или что-нибудь покрепче.

Он встает из-за стола, и в ту же секунду раздается стук в дверь.

– Что там еще? – спрашивает он раздраженно, повернувшись к двери, в которую заглядывает покрасневшая Филиппа.

– Я… я прошу прощения, что побеспокоила, но вам звонят, и я думаю, вам надо ответить.

Филиппа работает у Густава уже третий год, а все еще нервничает в его присутствии. Всякий раз, когда она заговаривает с ним, ее щеки пылают, как два больших помидора. На собеседовании Густав сразу понял, что она не тот человек, который ему нужен, но она сидела перед ним, блондинка с каре и пухлыми губами и с заплаканными красными глазами, рассказывала, что недавно потеряла мать, – и у Густава не хватило духа ей отказать. То, что Филиппа до сих пор работает в компании, объясняется довольно просто: она всегда делает то, что велит Густав, не задавая ненужных вопросов.

– Кто звонит? – отрывисто интересуется Густав.

– Шведская полиция.

Он впивается в нее взглядом – неужели, черт возьми, нельзя быть немного поделикатнее? Звонок из полиции едва ли поможет ему довести этот инвестиционный проект до желаемого финала.

– Они сказали, это важно.

Вздохнув, Густав оборачивается к датчанам:

– Извините, я вынужден попросить вас подождать, пока я отвечу на звонок. Из-за нового закона об играх постоянно возникают некоторые сложности…

Густав отодвигает стул.

– Впрочем, мы ведь уже, пожалуй, закончили. Передайте Расмуссену, что мы закрываем возможность инвестиций на следующей неделе.

Ставки в игре высоки, но других вариантов практически не осталось. Проблема с финансированием должна быть решена.

– Филиппа, проводи, пожалуйста, гостей.

Не дав датчанам возможности ответить, Густав выходит из переговорной и идет по длинному коридору к своему кабинету в дальнем углу офиса.

Захлопнув дверь, он поправляет неровно висящую фотографию Майкла Джордана. «Не позволяйте себе руководствоваться слухами, просто следуйте тому, во что вы верите», – вспоминает Густав, садясь в кресло за своим рабочим столом. Какое облегчение – избавиться от необходимости пресмыкаться перед этими дебилами, которые не понимают его роли и значения всего того, что он создал, несмотря на то что Густав – единственный человек в Скандинавии, которому удалось собственными руками с нуля построить бизнес в области компьютерных игр, который сейчас стоит четыре миллиарда крон. Густав Йованович не должен ни перед кем пресмыкаться. Расмуссену и всей его капиталистической шайке нужно бросать ему вслед деньги и ходить колесом, чтобы только он позволил им инвестировать в его новый продукт.

Густав бросает взгляд на стену с фотографиями известных спортсменов, которые с детства были его идолами, ослабляет узел галстука, откидывает голову на спинку кресла, закрывает глаза и делает несколько глубоких вдохов и выдохов. Потом, выпрямившись, берет со стола телефон.

– Алло!

– Густав Йованович? – уточняет женский голос в трубке.

– Да, я, – говорит Густав, подходя к панорамному окну.

Солнце светит ему прямо в глаза, ослепляя на какое-то время. С пятнадцатого этажа видно пролив и мост между Данией и Швецией. Внизу, в гавани, посетители начинают заполнять веранды кафе.

– Меня зовут Мария Странд, я работаю в полиции Мальмё. Мы с коллегой находимся рядом с вашим домом на улице Густавсгатан. Где вы сейчас?

– В моем офисе в Копенгагене. Почему вы спрашиваете? Что-то случилось?

– Вы знаете, где ваша жена Каролина?

– Что? – Густав отгибает пластину жалюзи, повторяет: – Почему вы спрашиваете?

– К нам поступило заявление об исчезновении вашей жены и двух дочерей, Астрид и Вильмы. Когда вы в последний раз говорили с женой?

Сердце Густава замирает.

– Вчера вечером. Заявление? От кого?

Густав смотрит на часы: начало двенадцатого.

– Итак, вы не разговаривали с женой или детьми сегодня?

– Нет, у меня все утро были встречи… Что с ними?

– Мы пока не знаем, поэтому хотели бы, чтобы вы как можно скорее приехали домой и открыли дверь, чтобы мы могли осмотреть дом.

– Простите, не понял.

– Нам нужно как можно быстрее попасть в ваш дом, чтобы проверить, не ранены ли ваша жена и дети. Возможно, поэтому они не могут открыть дверь или отозваться на наши звонки. Может быть, ключи есть у кого-то из соседей?

– Только у моей матери, я ей позвоню. Она живет в западной части города, но я не знаю, дома ли она.

– Хорошо. Вы можете отследить, где находится телефон вашей жены?

– Нет, к сожалению, не могу. Мы не устанавливали таких приложений.

Густав пытается припомнить, что Каролина и девочки собирались делать сегодня днем.

– Это, наверное, какая-то ошибка, – говорит он.

– По словам подруги вашей жены, она собиралась увидеться с Каролиной и вашими дочерьми два часа назад, – говорит полицейская, – но Каролина не пришла на встречу, не отвечает на телефонные звонки и не открывает дверь, в которую мы звоним.

– Наверное, она куда-то поехала; может быть, забыла про встречу?

– Мы видим ее сумочку на кухне, и машина стоит в гараже. Это обеспокоило подругу Каролины и нас, учитывая состояние здоровья вашей жены. Через сколько вы можете быть здесь?

– Я могу добраться до дома минут за тридцать, наверное, но…

– Отлично. Тогда до скорой встречи.

Разговор окончен, и Густав несколько секунд бессмысленно смотрит на телефон. Потом приходит в себя, закрывает ноутбук и одергивает пиджак. Перед уходом он бросает взгляд на фото на столе. Оно сделано прошлым летом, когда они навещали бабушку Густава и его родню в Боснии. Вильме исполнилось пять лет, и для нее устроили праздник на пляже Неум. Круглые личики перемазаны шоколадным мороженым, закапавшим белые кружевные платьица. За спиной у девочек стоит Карро в черном бикини и смеется.

Каролина ненавидит эту фотографию, считает, что выглядит на ней бледной и толстой, но Густаву она поднимает настроение. Она живая. Настоящая.

Он прижимает руку к груди и сильно надавливает пальцами на диафрагму, чтобы замедлить сердцебиение. Все уладится, думает он, перепроверяя, на месте ли ключи и кошелек, и кладя в карман мобильный. Второй смартфон он, видимо, забыл дома, когда уезжал на работу. Выругавшись про себя, Густав быстро направляется к выходу.

– Мне срочно надо в Мальмё по одному делу, – говорит он секретарше. – Отмени встречу в обед и, знаешь, если позвонит аудитор, скажи ей, что я напишу на следующей неделе. Она поймет.

– Хорошо, – отвечает Филиппа, – но, послушай, что нам делать с…

– Разберись сама, – бросает он и вызывает лифт. – Назначь новую встречу с Расмуссеном. И еще – проконтролируй, чтобы он пришел.

Спускаясь в пустом лифте, Густав просматривает входящие звонки. Несколько пропущенных от Иды и полиции, но ни одного от Карро.

Он находит номер матери и звонит. После десяти гудков сдается и кладет трубку. Его захлестывает неприятная волна беспокойства. Мама всегда отвечает на его звонки.

Густав решает проверить приложение сигнализации и убеждается, что камеры видеонаблюдения дома выключены, как он и думал. Тогда он набирает номер Карро.

После нескольких гудков включается автоответчик: «Привет, вы позвонили Каролине Юртхувуд-Йованович. К сожалению, я сейчас не могу ответить…» Густав кладет трубку и звонит снова. Снова автоответчик.

– Привет. Это я. Где ты? Около нашего дома полиция. Позвони мне, как только сможешь. Целую.

Он вытирает пот с шеи, нажимает на кнопку «Позвонить» и ждет сигнала.

– Карро, ну же, перезвони. Я волнуюсь. Девочки с тобой? Позвони мне. Люблю тебя.

Каролина

Дверь заперта, и ключи не подходят.

«Это я, это мама», – кричит она и мечется вокруг дома.

Чувствуется слабый запах дыма и выхлопных газов.

Она подносит руки к оконному стеклу и щурится, чтобы разглядеть, что там в гостиной.

Комната выглядит заброшенной, как будто жильцы покидали ее в спешке.

На столе стоят полупустые стаканы с виски, под столик на колесиках закатилась пустая бутылка. На гигантском постере с Мухаммедом Али зияет огромная дыра. Пепельница на стеклянном столике полна окурков.

Густав считает курильщиков идиотами, он никогда не позволил бы никому закурить в их доме.

Каролина делает несколько шагов назад. Все теперь выглядит иначе.

Тиковая мебель на террасе перепачкана, а между плитками пробивается трава. Двери веранды тоже невозможно открыть. Наверное, кто-то поменял все замки.

Она не понимает.

Она стучит в окна, стекла дребезжат в ответ.

Она лихорадочно ищет взглядом что-то, чем можно разбить окно, и видит, что сад зарос, стволы деревьев покрыты мхом, а огромная ветка старого дуба, сломавшись, упала на оранжерею и перебила в ней стекла. Растения вырвались на свободу через разбитый потолок, и их побеги торчат из щелей.

Что происходит? Каролина мечется туда-сюда.

В бассейне нет воды. На дне лежат сгнившие листья и сдутый грязный единорог ее дочерей. Детский батут исчез.

«Густав!» – кричит Каролина, но шум волн заглушает все звуки.

Белая каменная стена, окружающая сад, растрескалась в нескольких местах, и через дыры виднеется берег моря. Сердце колотится в груди.

По земле разбросаны пустые пивные банки. Все захвачено паразитами. Ее дом превратился в руины, куда стягивается всякий сброд. Что скажут люди, если увидят виллу в таком состоянии?

Запах дыма усиливается, и Каролина задирает голову, чтобы рассмотреть фасад. Из окон верхнего этажа вырывается пламя.

Девочки!

Каролина бросается к дому, но поскальзывается на мху. Ей удается быстро подняться, она зовет на помощь, но поблизости нет ни души. «Скорее, – проносится у нее в голове. – Думай. Что нужно делать?» У нее нет телефона, вообще ничего нет.

Огонь бушует внутри. Дрожащими руками Каролина подбирает камень и бросает его в окно. Осколки стекла летят на дорожку, и дым вырывается наружу. Жар отбрасывает Каролину назад.

Вильма зовет ее из глубины дома, и откуда-то доносится слабый кашель Астрид.

– Я иду! – кричит Каролина. – Иду!

Из ран на руках течет кровь – Каролина порезалась о разбитое стекло, когда пыталась попасть в дом. Дым разъедает глаза, но она все равно лезет через маленькое отверстие в окне. Внутри этого ада едва возможно дышать.

– Нет! – восклицает Каролина, когда кто-то хватает ее и тащит в сторону. – Пустите! Мои дети там, внутри!

Она снова кричит и лягается. Кто-то хватает ее за волосы и тащит по рассыпанным осколкам.

Она потеряет все. Вообще все.

Каролина просыпается в холодном поту. «Это был всего лишь кошмарный сон», – думает она.

Всего лишь сон.

Ее голова стянута какой-то тряпкой, закрывающей глаза.

Руки связаны за спиной. Каролина не может пошевелить ни руками, ни ногами. Кто-то обездвижил ее.

Она хочет закричать, но ей мешает какой-то предмет во рту. Такое ощущение, будто это скомканный кусок ткани.

Под ней что-то вибрирует, издавая звук, похожий на шум мотора. Каролина пытается повернуться, но ей не удается, слишком тесно.

У нее перехватывает дыхание.

«Где я? – думает она. – Где Густав и девочки?»

Густав

Мускулы сводит судорогой, когда он сворачивает на Густавсгатан.

Он доехал из Копенгагена в Мальмё за двадцать минут. Густав всегда лихачит, когда ведет машину, но в этот раз он превзошел себя и не помнит ничего, кроме того, что в Копенгагене проехал на красный.

После этого в памяти чистый лист.

Он проезжает мимо шикарных домов, которые были недоступны ему, когда он был ребенком. Он помнит, что в детстве не мог представить себе, что за люди живут в них и какая у них, должно быть, идеальная жизнь.

Густав в тридцатый раз набирает номер Карро. После гудков снова и снова включается автоответчик.

– Карро, черт побери, ответь же! – орет он и кладет трубку.

Возле калитки, перекрывая въезд, стоит полицейская машина, так что Густаву приходится припарковаться ниже по улице около каменной стены напротив их сада, с трудом втиснувшись между двух автомобилей.

Двое полицейских в синей форме подходят к Густаву. Он делает глубокий вдох и отстегивает ремень безопасности. На улице ужасно жарко, Густаву кажется, что его стошнит.

– Я Густав Йованович. Вы что-нибудь узнали? – говорит он, захлопывая дверь и одергивая пиджак.

Оглядевшись, он обходит машину и направляется к рыжеволосой полицейской и ее коллеге-мужчине.

– Мария. Это я звонила вам сегодня, – говорит женщина и протягивает Густаву правую руку.

Ее левая рука лежит на животе, и видно, что женщина беременна.

Густав снимает темные очки, быстро кивает веснушчатой женщине с высокими скулами, которая кажется ему староватой для беременности.

– Это мой коллега Карим, – говорит Мария, жестом указав на молодого и очень худого парня.

– Я не дозвонился до матери и выехал сразу. Гнал изо всех сил.

Густав никогда не испытывал доверия к шведской полиции, она всегда относилась к нему с подозрением, так что их озабоченность удивляет его.

– Должно быть, все это объясняется как-то совсем просто.

– Подруга Каролины Ида сообщила нам, что у вашей жены диабет и что с ней дети, – поясняет Мария. – Поэтому нам надо попасть в дом как можно скорее.

Судя по говору, она выросла в Мальмё, и Густав готов побиться об заклад, что ее отец и еще несколько поколений предков работали в полиции и наблюдали, как меняется жизнь в городе.

– Вы обзвонили больницы?

– Мы рассматриваем все варианты, – говорит Карим. – У вас есть удостоверение личности?

– Конечно.

Густав достает бумажник и показывает водительские права Кариму.

– Спасибо. У вас есть еще машины, кроме вашей и белого «лендровера» в гараже? – спрашивает Карим по дороге к входной двери.

– Нет, – отвечает Густав, идя следом к дому.

– Могли они куда-нибудь пойти? – спрашивает Мария, обгоняя их на гравийной дорожке.

Коляска и велосипед с корзинкой для ребенка стоят около дома.

– Нет, у Карро из-за беременности болит поясница, она почти не ходит пешком…

– Вы звонили родственникам и друзьям, людям, у которых может сейчас находиться ваша жена? – уточняет Карим.

Парень наверняка сирийского происхождения, но родился, скорее всего, в Швеции, судя по произношению. Только, в отличие от Густава, ему при рождении не дали имени, которое должно было помочь ему раствориться в шведском обществе.

– Я не успел, я очень быстро вел машину и…

Густав хочет что-то добавить, но не знает, с чего начать.

– Кто у нее ближайшие друзья? – продолжает задавать вопросы Карим.

– Ида.

– Каролина могла пойти к кому-то еще?

Густав задумывается.

– Карро общительная, но у нее не очень много близких друзей.

Он замолкает, увидев Иду, сидящую на лестнице у входа в дом. Она встает и поправляет узкую джинсовую юбку. Челка почти скрывает глаза.

– Густав, что могло случиться?

Она обеспокоенно смотрит на него.

– Мы с Карро договорились встретиться в девять в «Эспрессо-хаус», но она не пришла. Я ждала больше часа. Ты же знаешь, Карро никогда не опаздывает. И она не отвечает на звонки. Я очень волновалась и позвонила в полицию.

– Успокойся, – бросает Густав и ускоряет шаг.

– Не могу, – всхлипывает Ида. – Она позвонила мне вчера вечером, говорила возмущенно, но отказалась объяснить, в чем дело. А вдруг произошло что-то серьезное?

Оставив Иду без ответа, Густав достает из кармана ключ. Рука дрожит, когда он поворачивает его в замке.

– Карро! – кричит он.

Войдя в дом и положив ключ на круглый столик в холле, Густав отмечает, что ключи Каролины лежат на зеленом фарфоровом блюде. По привычке он берет их и кладет в карман.

– Это полиция, есть кто-нибудь дома? – кричит Мария, проходя внутрь. – Э-э-эй!

Тишина. Ни звука.

Густав снимает пиджак, кидает его на кресло и расстегивает верхнюю пуговицу рубашки. В зеркале он видит, как Карим сначала смотрит на него, а потом переводит взгляд на камеры наблюдения под шестиметровым потолком.

Густав отпускает про себя ругательство, расстегивает запонки и кладет их на блюдо.

– Я посмотрю наверху, – говорит Ида и быстро поднимается по лестнице.

Солнце ярко светит в большие окна, выходящие на море, и в доме, кажется, еще жарче, чем на улице.

– А ее родители? Где они живут? – спрашивает Карим.

– В Стокгольме. Они почти не общаются.

– Здесь есть подвал?

Мария открывает двери шкафов в холле.

Густав показывает на дверь рядом со шкафами.

– Там лестница вниз.

На крючках висят джинсовые куртки и кепки девочек, но розовых ботинок на месте нет.

Густав идет прямиком в гостиную, открывает двери на веранду и оглядывает сад. На террасе пусто. Легкий ветерок нагоняет рябь на воду в бассейне и подгоняет надувного единорога, плывущего к ступенькам. Густав вздрагивает.

С берега доносятся смех и крики купающихся детей, но в саду полная тишина. Детские самокаты валяются на дорожке.

– Астрид, Вильма! – кричит Густав, а потом бежит к раздевалке, распахивает двери и заглядывает под скамейки, где девочки часто прячутся, но не в этот раз.

В оранжерее тоже пусто. В сиреневой беседке никого. Калитка, ведущая к морю, заперта. Остается все меньше мест, где могут находиться Карро и девочки.

Спустя несколько минут Густав возвращается в дом и идет в библиотеку. Окидывает ее взглядом и направляется в столовую.

– Когда вы в последний раз видели жену? – спрашивает неожиданно появившийся за спиной у Густава Карим, который как будто следит за ним.

– Вчера утром, когда я уезжал на работу.

Густав останавливается и смотрит на часы «Ролекс» Карима, явно поддельные.

– Но как я уже сказал, мы созванивались вчера вечером. Я не помню, во сколько точно, но я звонил сказать девочкам «спокойной ночи», так что, думаю, это было около восьми.

– Голос жены не показался вам странным? Она не говорила ничего необычного?

– Нет, – подумав, отвечает Густав. – Моя младшая дочь, Астрид, рассказала, что сумела проплыть весь бассейн от края до края. Она была очень рада и гордилась этим. Она все лето изо всех сил училась плавать, так что я пообещал, что она получит сюрприз, когда я сегодня вернусь домой.

Густав чувствует жжение в груди.

– Значит, сегодня вы не ночевали дома?

– Нет, я ведь работаю в Копенгагене.

Ответив, Густав направляется на кухню.

– Моя компания активно развивается, так что мне приходится много работать. Иногда я задерживаюсь допоздна и могу переночевать на диване в офисе, чтобы с утра начать пораньше.

– На нижнем этаже никого, – сообщает Мария, вернувшаяся из подвала. – Она часто уезжает не предупредив?

Густаву не нравится взгляд, который Мария бросает Кариму.

– Точно не без этой сумочки, – отвечает он и открывает «Шанель» Каролины, лежащую на кухонном столе.

Среди влажных салфеток, пакетика с изюмом и прочей ерунды в самом низу Густав находит кошелек и достает из него по очереди несколько пропусков, банковские карты и кредитки. Всё на месте, даже водительские права. Не хватает только смартфона.

Густав переворачивает сумочку и вытряхивает содержимое на мраморный стол, тяжело дыша.

– Она сможет обходиться без инсулина всего несколько суток, – глухо говорит он. – Может быть, меньше, потому что она беременна.

Он пытается вспомнить, что говорила акушерка, но тщетно.

– Вообще, ей нужно несколько доз в день.

– И вполне возможно, что со времени, когда кто-то в последний раз контактировал с Каролиной, прошло шестнадцать часов, – констатирует Мария.

– Наверху их нет, – сообщает Ида, спустившись со второго этажа. С лица сбегает краска, когда она видит на столе содержимое сумочки.

– Ее лекарство!

Ида отбрасывает челку и громко дышит, обмахиваясь руками, словно веером.

– Что будет, если она не сделает укол? – спрашивает Карим, изучая содержимое сумочки на столе.

– Это плохо для нее и ребенка, Карро может умереть, – отвечает Густав, растирая шею.

– Может быть, у нее с собой другой шприц?

Густав качает головой.

– Не знаю. Надеюсь, что так… Они должны быть где-то здесь!

Он сомневается в том, что Ида и полиция искали везде и как следует, и бежит на второй этаж.

– Посмотрите в гараже, – кричит он с лестницы.

Густав распахивает дверь детской, но там никого. Постели застелены, в комнате убрано, но любимых мягких игрушек девочек на месте нет.

– Карро? Ты дома? – зовет он и бежит в их спальню.

Там он внимательно осматривает пустую комнату и, как обычно, идеально застеленную кровать. Куда же он положил второй телефон? Его необходимо найти, думает Густав и замечает, как что-то блестит на подушке.

– Что там еще? – вполголоса произносит он и вдруг понимает, что это обручальное кольцо Карро.

За все время их совместной жизни Густав ни разу не видел, чтобы она его снимала. Он смотрит под подушками, нет ли там еще и кольца, которое он подарил ей на помолвку.

– Вы что-то ищете?

Густав резко оборачивается и встречается взглядом с Каримом.

– Нет.

Он поправляет подушку, быстро засовывает кольцо в карман и выходит из спальни.

– Ничего не понимаю, – говорит он Кариму, который следует за ним по пятам.

– Здесь ничего не пропало? Может, вещи для поездки на пару дней?

– Нет мягких игрушек девочек. Кролика Астрид и Вильминой куклы Китти. Они всегда таскают их с собой. И еще обуви – ботинки девочек исчезли.

Густав открывает двери шкафов, потом заходит в кабинет. Собравшись выйти оттуда, он вдруг возвращается к письменному столу и выдвигает ящик. На самом верху лежат все три паспорта. Со вздохом облегчения Густав передает их Кариму.

Однако его второго телефона там нет.

Они с Каримом спускаются вниз, и Густав пытается думать, но мозг отказывается работать.

– Нашли что-нибудь? – спрашивает Ида, когда они заходят на кухню.

Густав качает головой.

– Да что же это такое? – восклицает Ида, неотрывно глядя на Густава. – Она бы никогда не уехала вот так вот!

– Успокойся, – говорит Густав, бросив на нее быстрый взгляд.

– Каролина работает? – спрашивает Мария.

– Да. Точнее, она актриса, но сейчас у нее, можно так сказать, период между фильмами, поэтому она целыми днями сидит дома, да и у девочек пока еще летние каникулы…

– Где телефон? – прерывает их Ида. – Каролина и метра не прошла бы без него, – продолжает она с одним из своих непонятных выражений лица.

– Попробуйте позвонить еще раз, – советует Мария.

Густав опирается на кухонный стол и выуживает из кармана мобильный.

– Замолчите все! – распоряжается он и просит Сири набрать номер Карро.

Через несколько секунд он слышит жужжание где-то неподалеку. Он идет на звук, доносящийся из гостиной, кажется, с дивана. Густав быстро направляется к нему и между подушек находит вибрирующий смартфон. Едва он успевает дотянуться до него, как Мария вырывает телефон у него из рук.

– Что вы делаете?

– Извините, мы должны забрать его, – говорит Мария с враждебными нотками в голосе.

Густав вопросительно смотрит в ее прищуренные глаза.

– Нам надо задать вам еще несколько вопросов. Карим! Звони и зови подкрепление.

Каролина

Мотор стихает. Недавно ей показалось, что хлопнула какая-то дверь. Время от времени она слышит, как мимо проезжают машины.

Моментами она едва решается дышать, а временами на нее накатывает страх, и она пытается освободиться от пут, но веревка туго стягивает запястья и щиколотки. В багажнике слишком тесно, так что ей даже повернуться не удается. Должно быть, она заперта в маленькой машине; будь это внедорожник или комби, было бы больше места.

Мне надо выбраться наружу, думает Каролина, борясь со слезами.

Она считает, что нет ничего хуже тесных помещений. В детстве ее брат запирал ее в шкафу, и иногда ей приходилось сидеть в темноте несколько часов, пока ее не находили.

Каролина извивается и подтягивает свои голые босые ноги к животу. На ней надето что-то шелковое – ночная рубашка? Она пытается воскресить в памяти последние события, но понятия не имеет, как здесь оказалась.

Риск похищения с целью выкупа преследовал ее всегда. У всего есть цена – с этой мыслью она росла. Ее отец убежден, что все хотят дотянуться до его денег, так что держится за каждую крону. Дедушка был не просто богат, он принадлежал к числу самых состоятельных дворян в Швеции, и после его смерти имение недалеко от Упсалы перешло по традиции к старшему сыну – дяде Каролины. Хотя ее отец прекрасно знал, что все достанется брату, чувства его были задеты. Он утратил большую часть гордости и идентичности, когда ему пришлось покинуть зубцы и башни старинного дома, под чьей сенью прошло его детство. Свою новую идентичность он обрел в деньгах. Ему удалось сколотить состояние и приобрести немало недвижимости. В Юрсхольме он построил дворец, вдохновленный архитектурой французского шато неподалеку от их летней виллы в Сен-Максиме.

Но в те годы Каролина не принимала всерьез разговоры о киднеппинге¹.

Только когда акциями компании Густава стали торговать на бирже и богатство их семьи стало очевидно, угрозы начали пугать Каролину.

К тому же она всегда чувствовала себя более уязвимой в Мальмё. Город так мал, что даже от их района, одного из самых дорогих, рукой подать до неблагополучных кварталов. Их шикарный дом находится на виду и выглядит чистейшей провокацией. В этом году Вильма должна пойти в первый класс, и Каролина попыталась убедить Густава переехать, но он отказался покинуть Мальмё и дом, о котором всегда мечтал.

Некоторые из их знакомых перебрались в другие места, чтобы дети пошли в хорошие школы. Каролина всякий раз вздрагивала при мысли о том, как злится Густав, когда она упоминает места, где хотела бы жить. А она всего лишь хотела, чтобы их дочери ходили в школу, где большинство учеников получают хорошие оценки, а не в ту, где больше половины не сдадут экзамены.

Вильма, ее первенец, ее любимая дочурка, которая не хочет ничего упустить, знает все, что происходит вокруг, и всегда старается быть примерной девочкой. Такая послушная и податливая в одни минуты и вспыльчивая в другие. Совсем как сама Каролина. Она хочет обнять дочку и сказать ей, что любит ее больше жизни, и пообещать стать хорошей мамой. А вдруг у нее больше никогда не будет возможности исправить свои ошибки?

Она надеется, что Вильма заботится о своей младшей сестренке. Об Астрид, этом маленьком урагане, что живет в собственном мире фантазий и в отличие от старшей сестры совершенно не умеет мыслить последовательно, но так полна любви и милого смеха.

Если кто-то хоть пальцем тронул ее семью, Каролина убьет этого человека.

На нее накатывает тошнота, и она пытается вспомнить, когда последний раз делала инъекцию инсулина, но даже не представляет себе, какой сегодня день и как долго она находится взаперти. Единственное, что она знает точно, – без лекарств ей может стать очень, очень плохо.

Киллер

Солнце слепит глаза, когда он выходит из подъезда.

В арабской закусочной очередь из вышедших на обеденный перерыв оказывается длинной, да и запах тмина не улучшает самочувствия. На скамейке неподалеку расположились представители той части общества, которая уже с утра начала потягивать свое пиво. В парке напротив группа мужчин проводит тренировку по капоэйре, и вокруг их ног носятся маленькие дети. В его времена отпуск по уходу за ребенком выглядел иначе.

Карта в телефоне показывает, что ему надо свернуть налево.

Полицейское управление находится в самом центре города, всего в пятнадцати минутах ходьбы от квартиры, которую он приобрел.

Давненько он не бывал в Мальмё, центральная часть города сильно изменилась с тех пор. Эклектичная архитектура, смесь из домов начала прошлого века в английском стиле, современных зданий с четкими прямыми линиями и серых бетонных строений – все свидетельствует о том, что город разрастается.

Он заходит в небольшое кафе, покупает черный кофе с собой. Паренек за прилавком пытается уговорить его взять сэндвич с сыром, но у него нет аппетита.

По дороге он проходит мимо продуктовых магазинчиков, тату-салонов, ресторанов с кухней со всего мира, бутиков и попрошаек на каждом углу. Рядом проносятся подростки на скейтбордах. Бедность, маргинальность, безнадега и радость уживаются на одной улице. Даже эта короткая прогулка говорит о том, что Мальмё – это мини-версия мегаполиса. Здесь живут люди с корнями в почти двухстах странах.

1.Похищение людей (преимущественно детей) с целью получения выкупа. – Здесь далее примеч. ред.