Kitabı oku: «Мой голос будет с вами. Истории из практики Милтона Эриксона», sayfa 3

Разумеется, некоторые пациенты могут возмутиться тем, что им рассказывают историю, созданную кем-то другим, а не их собственным психотерапевтом. Они могут претендовать на более индивидуальный подход. Такие книги, как, например, «Терапевтические метафоры» Дэвида Гордона, написанная под вдохновением от того, как использовал метафоры Эриксон, помогают тем, кто хотел бы использовать эриксоновский подход при создании собственных метафор.

Очевидно, что простое чтение или рассказывание одной или нескольких из этих историй вряд ли приведет к трансформации. Трансформация наиболее вероятна, когда реципиент, а также, возможно, и индуктор (так я буду называть психотерапевта) находятся в состоянии восприимчивости. Как уже упоминалось ранее, это состояние часто наиболее легко и быстро достигается путем погружения в гипнотический транс. Оптимальные терапевтические отношения – это не то, что часто называют позитивным переносом. Скорее это состояние, в котором между терапевтом и пациентом существует раппорт. Тогда подсознания пациента и психотерапевта наиболее чувствительны друг к другу. Если читать эти истории в так называемом бодрствующем состоянии, вы можете отмахнуться от них как от «избитых», «банальных» или «интересных, но не просветляющих». Тем не менее в гипнотическом состоянии, когда все, что говорит терапевт, гиперболизируется в своем значении, вся история или одно слово в ней может вызвать мини-сатори – термин дзен для обозначения просветления.

2
Мотивирующие истории

Эриксон часто использовал различные описания из процесса развития ребенка – как тот учится осознавать собственную руку, стоять, ходить и говорить – для того, чтобы вызвать у человека ощущение процесса собственного развития и роста. Когда он рассказывал мне истории, которые возвращали меня назад к моим самым ранним моментам познания, я мог – в состоянии транса – заново переживать те огромные усилия и частые разочарования, которые сопровождали освоение любой новой задачи или навыка. В то же время я прекрасно понимал, что успешно овладел этими навыками. Это говорило мне, что я мог бы научиться преодолевать и другие трудности в моей нынешней жизни.

Как отмечает Джей Хейли в книге «Необыкновенная психотерапия», Эриксон имел четкое представление о том, что такое нормальное развитие. Это не означает, что он пытался подогнать всех людей под один и тот же шаблон, скорее он верил, что в каждом человеке есть нормальное, здоровое ядро, возможно, нечто схожее с тем, что американский психолог Карен Хорни называла «Я-реальное». Он знал, что рост и развитие могут быть искажены и направлены в неверную сторону множеством способов, но считал, что задача психотерапевта как раз в том, чтобы вернуть человека на его собственный «истинный путь».

В этой связи он рассказал историю о лошади, которая забрела во двор их дома, когда он был молодым человеком. На лошади не было никаких особых отметин. Эриксон предложил вернуть лошадь ее владельцам. Для этого он просто сел на нее, вывел на дорогу и предоставил ей самой решать, в какую сторону идти. Он вмешивался только тогда, когда лошадь сворачивала с дороги попастись или забредала в поле. Когда лошадь наконец прибыла во двор соседа в нескольких милях вниз по дороге, сосед спросил Эриксона: «Как вы узнали, что это наша лошадь и что она пришла отсюда?» Эриксон ответил: «Я не знал, но лошадь знала. Все, что я делал, это не давал ей сойти с дороги».

В начале курса психотерапии или обучения часто бывает полезно вернуться к началу своего истинного пути. Пример этому можно найти в рассказе Эриксона «Научитесь вставать».

Научитесь вставать

Мы многому учимся на сознательном уровне, а потом забываем сам процесс обучения и используем сформировавшийся навык. Видите ли, у меня было огромное преимущество перед другими. У меня был полиомиелит, и я был полностью парализован, причем воспаление было настолько сильным, что у меня случился еще и сенсорный паралич, т. е. потеря ощущений. Я мог двигать глазами, и мой слух не был нарушен. И мне было очень одиноко лежать в постели, не в силах пошевелить ничем, кроме глазных яблок. Меня отправили на карантин на ферму с семью сестрами, братом, двумя родителями и сиделкой. И как мне было развлекать себя? Я начал наблюдать за людьми и своим окружением. Вскоре я узнал, что мои сестры могут сказать «нет», когда имеют в виду «да». И могут сказать «да», имея в виду «нет». Одна могла предложить другой яблоко и не дать его. Так я начал изучать невербальное общение и язык тела.

У меня была младшая сестра, которая начала учиться ползать. Мне же нужно было научиться вставать и ходить. И вы можете себе представить, как жадно я наблюдал за тем, как она прошла весь путь от ползания до умения вставать. И вы не знаете, как вы научились вставать. И вы не знаете, как пошли. Вы можете думать, что можете пройти по прямой шесть кварталов – если нет пешеходного или автомобильного движения. Но вы не знаете того, что вы не смогли бы пройти по прямой в ровном темпе!

Вы не отдаете себе отчета, что делаете, когда идете. Вы не знаете, как научились вставать. Вы научились, протягивая руку вверх и подтягиваясь. При этом на ваши руки ложилась нагрузка – и вы вдруг обнаружили, что можете переносить вес на ноги. Это ужасно сложная вещь, потому что ваши колени подкашиваются, а если ваши колени прямые, то тогда ваши бедра ведет в стороны. Потом вы скрестили ноги. И не смогли встать, потому что у вас подкашивались колени и не держали бедра. Вы сидели скрестив ноги – и вот вы подтягиваетесь, и у вас есть задача научиться держать колени прямыми – по одной коленке зараз, и как только вы научились этому, вы должны научиться уделять внимание тому, чтобы бедра тоже держались ровно. Затем вы обнаруживаете, что вам нужно научиться тому, чтобы и бедра, и колени были прямыми одновременно, а ноги при этом стояли бы порознь! Теперь наконец можно стоять, широко расставив ноги и опираясь на руки.

Затем шел урок в три этапа. Вы распределяете свой вес на одну руку и на две ноги, эта рука совсем не поддерживает вас (Эриксон поднимает левую руку). Честно, тяжелая работа – позволить вам научиться стоять прямо, при этом ваши бедра прямые, колени прямые, ноги врозь, правая рука с усилием давит вниз. Тогда вы обнаруживаете, как можно изменить баланс вашего тела. Вы делаете это, поворачивая голову, поворачивая тело. Вы должны научиться координировать все изменения баланса – когда вы двигаете рукой, головой, плечом, телом, – и затем вы должны научиться всему этому снова с другой рукой. Затем следует ужасно тяжелая работа – научиться поднимать обе руки вверх, а также двигать ими во всех направлениях, и при этом полагаться на два твердых основания – ноги, поставленные врозь. А также нужно держать бедра прямыми – и ваши колени прямыми, и при этом ваше внимание настолько разделено, чтобы вы могли сосредоточиться и на коленях, и на бедрах, и на левой руке, и на правой руке, на голове, на теле. И наконец, когда вы достигли достаточного мастерства, вы попробовали балансировать на одной ноге. Это была адова работа!

Как вы сохраняете свое тело в таком положении – бедра и колени прямые, осознавая при этом движение рук, движение головы, движение тела? А потом вы ставите одну ногу вперед и меняете центр тяжести своего тела! Ваши колени подогнулись – и вы сели! Вы снова встаете и пробуете еще раз. Наконец у вас получается выставлять вперед одну ногу, и вы делаете шаг, и вроде бы у вас получилось. Вы повторили то же самое – и снова получилось. Потом сделали третий шаг – той же ногой – и свалились! Вам потребовалось много времени, чтобы научиться чередовать их: правой-левой, правой-левой, правой-левой. Теперь вы можете размахивать руками, поворачивать голову, смотреть направо и налево и идти, не заморачиваясь тем, чтобы держать колени прямыми и бедра прямыми.

Посыл Эриксона состоит в том, что инвалидность может дать человеку преимущество, «потрясающее преимущество перед другими». Он полагает, что познание – одна из лучших форм развлечения. Будучи полностью парализован, он спрашивает: «Как я могу развлечь себя?» И далее описывает, как он развивал свою наблюдательность. Затем он рассказывает об удовольствии, связанном с дальнейшим процессом – изучением вещей, которые обычно относят к сфере бессознательного, – и приводит пример наших бессознательных действий и движений, когда мы просто идем по улице.

Когда он рассказывает о том, как человек реально учиться стоять, он особенно подчеркивает момент осознания кинестетических ощущений, при этом слушатель, скорее всего, сосредоточится на собственных внутренних ощущениях. Неуклюжесть при попытках встать со скрещенными ногами и прочее подобна неуклюжести, которую мы все испытываем, пытаясь освоить что-то новое.

Правдоподобно описывая переживания, которые могут возникнуть у ребенка, когда он учится стоять и ходить, Эриксон стимулирует регрессию слушателя к младенческому уровню. На самом деле почти каждый, слушая эту историю, войдет в гипнотический транс, сопровождающийся регрессией. Акцент в этой истории делается на освоении базового навыка, сначала сознательно, а затем бессознательно. Когда рассказ используется в качестве гипнотической индукции, он стимулирует регрессию и проявление автоматизмов. Интересно отметить, что негативные высказывания Эриксона (например, «вы свалились») относятся к прошедшему времени. Чтобы передать позитивные внушения («вы изменяете баланс своего тела»), он переходит на настоящее время.

Этот рассказ-установка о «раннем научении» полезен в начале любой терапевтической программы, поскольку он возвращает пациента к тому времени, когда у него еще не начались проблемы невротического характера, и тем самым подрывает, по крайней мере временно, его фиксированные ментальные установки. Это также напоминает пациенту, что учиться трудно или было трудно, но он преуспеет в этом, если проявит упорство. Ведь он знает, что ходить он теперь может без усилий.

Эриксон также указывает на то, что мы заложили основные краеугольные камни и будем нести их с собой в будущее. Будучи фермерским мальчишкой, Эриксон всегда был озабочен посадкой урожая, который будет собран в будущем. В этой истории он закладывает один из краеугольных камней терапии, говоря о том, как люди учатся. Он делает процесс познания неопасным и интересным. Он также начинает показывать некоторые моменты, которые впоследствии будет иллюстрировать снова и снова с помощью других историй, что означает, что он умел очень внимательно наблюдать. Он учился, наблюдая за другими. Он дает нам ключевую установку: «Вы здесь для того, чтобы учиться», и стимул этой установки на обучение – открытость к познанию. Паралич ограничивает дееспособность, и пациент плотно взаимодействует с тем, что делает его недееспособным. Эриксон превращает этот паралич в нечто полезное. Он был один и не мог полагаться ни на кого, кроме себя, и он начал наблюдать.

Когда он говорит, что его сестра может предложить другой сестре яблоко и не дать его, имеет ли он в виду, что он может предложить яблоко – научение – и не дать его? Или что вы сами можете предложить что-то и тем не менее не отдать это полностью? Он не предлагает конкретный смысл, на самом деле это многоуровневое сообщение. И яблоко вызывает в памяти Эдемский сад – начало, Книга Бытия.

«И вы можете себе представить, как жадно я наблюдал». Вот ключевое слово – «представить». Именно так будет осуществляться его гипнотическая работа – с образами, с воображением. Здесь он уже начинает индукцию и фокусирует внимание слушателя.

Джефф Зейг так прокомментировал эту историю:

– Эриксон обладал способностью играть с вашим вниманием, равно как и со своим собственным. На протяжении всех своих историй он посмеивается. Он собрался повеселиться и приглашает вас поиграть. Если вы не захотели играть, это ваша проблема. Он по-прежнему будет приглашать, но не обидится, если вы его приглашения отвергнете. Мы все лишь скользим по поверхности. Я чувствую, что довольно хорошо понимаю процесс работы Эриксона, но если бы мы сели с ним, чтобы обсудить то, что он делает, мы бы обнаружили, что коснулись лишь самого поверхностного уровня или, возможно, первого слоя чуть ниже поверхности. А он бы держал в уме целых два слоя под поверхностью. Он мог видеть эти два или три слоя, когда предлагал этот символ яблока. Это могло быть: «Что маленький ребенок думает о яблоке?» или «Что вы делаете с яблоком, если вы маленький ребенок?». Вы приносите яблоко учителю. И тогда это символ того, что в вас есть стремление угождать. Эриксон обладал умением понимать бессознательное людей, поэтому он знал, что, если предложить определенный тип слов или символ, можно ожидать определенных возможных ассоциаций. Наблюдая за человеком, вы могли затем ухватиться за любые ассоциации, которые у этого конкретного человека появились, и следовать им. Такого рода глубина действительно не имеет себе равных. Итак, вы не знаете, как научились вставать на ноги. Но у вас есть эта информация.

Это был один из важных принципов Эриксона – в процессе собственного естественного развития люди создают ресурсы для преодоления проблемы, за решением которой они обращаются к психотерапевту. В этой истории он напоминает людям, что у них есть собственные ресурсы, которые они еще не осознают.

Когда он использует такие фразы, как «При этом на ваши руки ложилась нагрузка – и вы вдруг обнаружили, что можете переносить вес на ноги», это был его способ передать свою идею использования в психотерапии запрограммированных случайностей. Вы ставите пациента в определенную ситуацию, и он обязательно что-то обнаружит – если он в сознании.

«Это ужасно сложная вещь, потому что ваши колени подкашиваются, а если они прямые, то ваши бедра ведет в стороны». Он дает бессознательному такие слова-подсказки, как «прямые» и «вставать». Позже, когда эти слова или фразы будут вводиться в терапию, будет автоматически включаться и весь набор установок на научение и отношение к нему.

К утру мальчик умрет

Я окончил среднюю школу в июне 1919 года. В августе я слышал, как три врача в соседней комнате говорили моей матери: «Мальчик умрет к утру». (Эриксон первый раз заболел полиомиелитом в семнадцать лет.)

Как всякий нормальный ребенок, я воспротивился этому.

Наш сельский врач вызвал двух врачей из Чикаго для консультации, и они сказали моей матери:

– К утру мальчик умрет.

Я был в бешенстве. Сказать матери, что ее сын умрет к утру! Просто возмутительно!

Позже в мою комнату вошла мать с невозмутимым лицом. Она подумала, что я брежу, когда я начал настаивать на том, чтобы она передвинула большой сундук в моей комнате так, чтобы он стоял под другим углом по отношению к кровати. Она поставила его рядом с кроватью, но я продолжал просить ее двигать сундук туда-сюда, пока наконец не был удовлетворен. Этот сундук загораживал мне вид из окна – а я поклялся, что не умру, не увидев заката сам! Я увидел только его половину. Три дня я был без сознания.

Я ничего не сказал своей матери, она ничего не сказала мне.

Эриксон рассказал мне эту трогательную историю в 1970 году, когда я пришел к нему с просьбой о помощи – я хотел улучшить мою память на имена и восстановить детские воспоминания. В памяти сразу же возникли некоторые мои детские воспоминания – о приступе скарлатины, сопровождавшейся тяжелой лихорадкой. Но моему желанию лучше запоминать имена не суждено было сбыться. Только позже я понял, что так он косвенным образом предлагал мне принять это ограничение. Эта его установка была передана мне также через рассказ о словах его отца на похоронах матери.

«А на похоронах моей матери отец заметил: “Это было замечательно – отмечать семьдесят четыре годовщины свадьбы с одним человеком. Было бы лучше отметить все семьдесят пять, но невозможно иметь всего”».

Через эту историю, а также через предыдущую, он косвенно говорит нам, как нам повезло, что мы живем.

Своим рассказом о сундуке и закате он передавал нам один из своих любимых рецептов того, как наслаждаться жизнью, а возможно даже – как ее продлить! «Всегда ориентируйтесь на реальную цель в вашем ближайшем будущем». В данном случае его целью было – увидеть закат. Конечно, прежде чем эта цель могла быть достигнута, необходимо было сдвинуть препятствие. Поскольку Эриксон не мог сделать это сам, ему нужно было заставить свою мать сделать это.

Примечательно, что он не сказал ей, почему хочет переместить сундук. Нам не всегда нужно объяснять причины своих действий. Но нужно, чтобы у нас были цели – конкретные и достижимые.

Расширение

Эриксон никогда не делал заявлений о чудотворном воздействии гипноза. Тем не менее он неоднократно отмечал, что все мы обладаем естественными силами, которые не используем. При наличии соответствующих мотивирующих внушений и установок эти силы часто можно подчинить и задействовать. Когда он рассказал следующую историю в ответ на вопрос «Помогает ли гипноз в лечении рака?», он имел в виду главным образом актуальность гипноза для облегчения боли. В этой истории прослеживался также некоторый намек на то, что наряду с такими традиционными методами лечения, как хирургия, гипноз может повысить шансы пациента на выживание.

Я думаю, тут можно сделать многое. Президент государственного медицинского общества, хирург, прислал ко мне женщину. Он прооперировал ее, потому что у нее был рак матки, а затем еще раз – из-за рака толстой кишки, но уже другой этиологии.

У нее развились спазмы нижней части толстой кишки. Дефекация была чрезвычайно болезненной, и она пришла к нему. Нужно было медленно и постепенно расширить ее сфинктер. При этом она страдала от ужасных болей. Хирург спросил меня:

– Ваш гипноз может помочь этой женщине? Мне бы не хотелось делать ей третью операцию.

И я погрузил ее в транс. Я сказал женщине, что у нее два вида рака, разной природы; в настоящий момент она страдала от болезненных спазмов в нижней части толстой кишки. Это очень больно, и ее сфинктер необходимо расширить. Также я сказал, что если бы она каждый день надевала купальник, бросала в бассейн автомобильную шину и сидела там, наслаждаясь комфортом бассейна и воды, то расширение сфинктера проходило бы гораздо менее болезненно.

И она делала так каждый день. Доктор сказал, что расширение идет гораздо быстрее, необычайно быстро. Он сказал, что женщина жаловалась на боль, как и раньше, но тон ее голоса изменился. Он считал, что она уже не испытывает боль той же интенсивности.

Примерно год спустя ко мне подошла эта женщина, обняла, поцеловала и сказала, что жизнь прекрасна. Ее толстая кишка зажила; доктор сказал, что с ней все в порядке. Он удалил оттуда опухоль. И не было никаких рецидивов.

Эриксон дает нам основание полагать, что «расширение» будет гораздо менее болезненным, если человек предпримет какое-либо действие – возьмет камеру от шины и с комфортом погрузится в бассейн. Он задает настроение для последующей терапии, наводя нас на мысль, что она может проходить достаточно комфортно. Он также дает установку, что это «будет происходить гораздо быстрее, необычайно быстро». И его последний посыл – что психотерапия будет успешной, как это было в случае с этой женщиной, несмотря на то что она страдала от болезни, которая часто может завершиться смертельным исходом. Поскольку инструкции, в данном случае домашнее средство от боли, даются под гипнозом, они будут иметь бо́льшую силу, чем если бы пациенты получали их в состоянии бодрствования.

Эриксон мог рассказать такую историю, чтобы передать сообщение кому-то в группе, кто, по его мнению, был эмоционально или ментально закрыт. Он мог обозначить, что сообщение предназначено именно этому человеку, посмотрев в одну сторону и направив свой голос в другую, или изменив тон своего голоса, глядя непосредственно на этого человека, или, наоборот, избегая смотреть на него.

Ссоры

Один мой пациент из Филадельфии, которого я когда-то избавил от головных болей, отправил ко мне своих дядю и тетю. Он сказал:

– Каждый день своей супружеской жизни эти двое ссорились. Они женаты уже больше тридцати лет.

И вот они пришли ко мне на прием. Я сказал:

– Разве вам не надоело ссориться? Почему бы вам не начать наслаждаться жизнью?

И с тех пор они наслаждались жизнью. А тетя этого моего бывшего пациента пыталась уговорить свою сестру прийти ко мне, потому что она была очень несчастна.

В этой истории Эриксон в свойственной ему непрямой манере отвечает критикам, которые спрашивали его о дальнейшем контроле за динамикой его пациентов.

Рассказывая нам, что «пациент из Филадельфии» послал к нему своих тетю и дядю, он дает понять, что лечение головной боли было успешным. Очевидно, что их ситуация тоже изменилась к лучшему, так как тетя считала, что Эриксон может помочь ее сестре. Он часто начинает свой рассказ отсылкой к предыдущему пациенту, чье лечение прошло успешно.

Эту историю Эриксон мог использовать, когда кто-то в группе внутренне спорил с ним или с самим собой. Он выделяет фразу: «Разве вам не надоело ссориться?»

Возможно, в эту историю трудно поверить. Но я помещаю ее здесь потому, что она так привлекательна своей простотой.

Я попросил Эриксона рассказать нам больше о контексте, в котором были даны эти простые установки. Сколько времени он потратил на установление раппорта? Подвергал ли он эту пару гипнозу? Он ответил: «Я использовал только транс в бодрствующем состоянии, который позже развился в состояние легкого транса. Я спросил их: «Но почему бы не наслаждаться жизнью? Вы ссорились больше тридцати лет. Я думаю, что брак должен доставлять удовольствие. И вам осталось не так уж много лет, чтобы наслаждаться им». И они были мне благодарны за эту мысль. Слишком многие психотерапевты полагают, что они должны помочь пациенту измениться и направлять эти изменения. Психотерапия подобна тому, как вы запускаете с горы снежок. По мере того, как он катится вниз, то становится все больше и больше, становясь наконец лавиной, которая под стать самой горе.