Поворот 2

Мью Кэрол

Поворот 2

Валентин Андреевич уже около час топтался в уютном, зеленеющем кустами сирени, дворе. Сначала он долго сидел на скамейке, потирая о штанины потные ладони. Потом стоял возле детской песочниц и смотрел на разбросанный вокруг желтый и немного влажный песок. Потом, чувствуя себя уже чуть ли не под подозрением со сторон нескольких милых бабок, сидящих у подъезда, переместился в другой конец двора. Он бы с удовольствием сбежал, но вторая неделя бессонных ночей и нервного тика не оставляли ему выбора. Он снова потёр предательские ладони о штанины и посмотрел на небо. Небо. Прекрасное, теплое, синее небо, даже оно оказалось равнодушным к его страданиям. Валентин Андреевич решился пойти. Измученный, едва не разрыдавшись, чего с ним вообще никогда не случалось, на дрожащих ногах, он отправился к крайнему подъезду.

Недолго помяв дверную ручку и снова мельком взглянув на предательское небо, он, наконец, вошел в подъезд. Чистенький коридорчик с низкими, удобными для старичков ступеньками, внушил ему немного спокойствия. Валентин Андреевич поднялся на один лестничный пролет и, остановившись между этажами, начал копаться в дорогом кожаном портфеле. Достал маленький сверток и, прислонив портфель к стене, старательно и осторожно освобождал сверток от упаковочной бумаги. Справившись, Валентин вытер пот со лба и уставился на оказавшийся в руках, маленький вазон с крошечной красной фиалкой. Он купил цветок два часа назад на углу собственного дома в цветочном магазине. Глубокий вздох. Более абсурдной ситуации невозможно было себе представить. Валентин ненавидел всё. Себя, подъезд, цветок. Но выхода не было. Поднявшись на второй этаж, мужчина, больше уже не медля, несмело постучал в дверь.

***

Плотные шторы едва пропускали в комнату свет.

Весенние звуки проснувшегося за окном города пробивались тонкими отголосками.

Стас давно проснулся и старался не шевелиться, чтобы не разбудить Мальвину. Он смотрел вверх, сквозь пространство, не замечая окружающей обстановки и вяло перебирал в памяти события жизни. Ему было так хорошо и спокойно, что тело плыло как в невесомости, и никто не мог поколебать этой атмосферы успокоения. Нежное запутавшееся в простынях тело Мальвины, равномерно дышало рядом. Он повернул голову и стал смотреть на нее.

Мальвина, словно почувствовав во сне взгляд, немного повернулась на бок и, запрокинув голову, положила на него ногу. Припухшие ото сна губы оказались прямо у лица Стаса.

Он присмотрелся и резко накатило.

Он вспомнил эти губы несколько недель назад. Почему-то именно тот случай.

Это было утром дней через пять после девочек.

Она тогда села перед ним в полумраке только начинающегося рассвета и спросила:

– Я хочу исполнять твои тайные желания. Мне кажется у тебя их много. Мне кажется из-за того, что мы не говорили про тайные желания, поэтому и не смогли. Поэтому и разошлись, – её голос немного задрожал, она раздвинула ему ноги и села, почти прижимаясь к промежности, – поможешь мне?

Стас мгновенно и окончательно проснулся. Член, который и так никогда не заставлял себя ждать, тут же набился кровью и дрогнул от мышечного спазма. Он смотрел на нее в полумраке и казалось, что никогда она не была такой красивой – торчащие соски маленькой груди, длинные шелковые волосы и откровенные, желающие его глаза. Мальвина провела несколько раз ладонями по внутренней стороне бедра и это оказалось так сладостно, что Стас застонал. Её предложение звучало как мёд. Мёд приближающегося разврата. Стас сглотнул.

– Полижи мне попу… Долго.

Тут у Мальвины округлились глаза. Стас знал, что порно она видела раза два в жизни и что там явно ничего про такую чувствительность не говорилось. Почему он не попросил об этом раньше, он не знал. Просто не попросил. Наверное, представлял её удивление.

Сейчас было самое время. Вот уже несколько дней они сосали и лизали друг друга с диким, непередаваемым удовольствием, полностью погрузившись в эти ласки и забывая приличия. Хотя, какие приличия? Они же трахались.

Но Стас знал, что даже там, за закрытой дверью, где ты голый и один на одни с другим человеком, где ты показываешь ему то, что обычно никому не показываешь, где ты даёшь лизать и сам лижешь между ног, даже там могут быть при