Kitabı oku: «Представительство по назначению суда в гражданском судопроизводстве. Монография», sayfa 2

Поэтому целью или задачей судебного (процессуального) представительства не может являться содействие суду в осуществлении правосудия, но факультативной целью судебного (процессуального) представительства является содействие достижению целей правосудия.

Обобщая мнения авторов и учитывая обозначенные нами цели судебного (процессуального) представительства, определим следующие задачи судебного (процессуального) представительства: во-первых, совершение от имени и в интересах представляемого процессуальных действий, во-вторых, оказание представителем юридической помощи представляемому при самостоятельном совершении последним процессуальных действий, в-третьих, достижение вынесения судом наиболее благоприятного решения для представляемого, в-четвертых, предотвращение нарушений процессуальных прав представляемого лица.

При выполнении такой задачи, как получение (достижение) вынесения судом наиболее благоприятного решения для представляемого, можно говорить о предотвращении нарушений материальных прав представляемого лица, содействии достижению цели гражданского судопроизводства – защите материального права и охраняемого законом интереса.

Соглашаясь с И. А. Табак в том, что совершение от имени и в интересах представляемого лица процессуальных действий – это осуществление процессуальных прав и обязанностей, принадлежащих представляемому лицу⁵², все же указываем его в числе задач судебного (процессуального) представительства. Наличие такой цели, как обеспечение участия лица в деле через другое лицо, требует от представителя реализации задачи совершения от имени и в интересах представляемого лица процессуальных действий. Таким образом, совершение представителем действий от имени и в интересах представляемого лица само становится задачей судебного представителя.

Следует отметить, что со дня начала деятельности кассационных и апелляционных судов общей юрисдикции, т.е. с 1 октября 2019 г. нормы главы 5 ГПК РФ, регулирующей представительство в суде, действуют в редакции Федерального закона от 28 ноября 2018 г. №451-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»⁵³. В соответствии с новой редакцией ч. 2 ст. 49 ГПК РФ представителями в суде, за исключением дел, рассматриваемых мировыми судьями и районными судами, могут выступать адвокаты и иные оказывающие юридическую помощь лица, имеющие высшее юридическое образование либо ученую степень по юридической специальности. Указанные требования не распространяются на патентных поверенных по предусмотренной категории споров, а также на иных лиц, указанных в федеральном законе (ч. 4 ст. 49 ГПК РФ).

Законодатель не воспринял предложенную в законопроекте Верховного Суда РФ от 3 октября 2017 г. №30⁵⁴ для гражданского судопроизводства идею о разделении судебного представительства на два вида (две формы) в зависимости от их целей: оказание квалифицированной юридической помощи (институт профессиональных представителей, имеющие высшее юридическое образование либо ученую степень по юридической специальности) и непосредственно представительство (институт поверенных). Возможно, эта идея была недостаточно четко выражена в законопроекте, в частности, весьма ограниченными полномочиями предлагалось наделить поверенных и предлагалось допускать их к участию в судебных заседаниях только вместе с представителем-юристом. Однако её реализация помогла бы неискушенному участнику гражданского дела определиться в том, что он ожидает от своего представителя – юридической поддержки или физических действий, а равно стала бы дополнительной гарантией получения квалифицированной юридической помощи.

Профессиональное представительство введено для участия в судах не ниже уровня судов субъектов РФ. В качестве профессиональных представителей наряду с адвокатами, в соответствии с новой редакцией ст. 49 ГПК РФ, могут выступать «иные оказывающие юридическую помощь лица, имеющие высшее юридическое образование либо ученую степень по юридической специальности». Эта формулировку можно толковать только так, что именно для цели оказания юридической помощи (юридической поддержки, правозаступничества) могут представительствовать адвокаты и иные юристы. «Иным оказывающим юридическую помощь лицам, имеющим высшее юридическое образование либо ученую степень по юридической специальности» не потребуется предоставлять доказательств того, что они на профессиональной постоянной основе оказывают юридические услуги.

По наблюдениям автора, само по себе наличие у судебного представителя диплома о высшем юридическом образовании не гарантирует качественного оказания юридической помощи. В практической деятельности автора встречались случаи, когда и юристы с высшим образованием, и адвокаты недостаточно тщательно подходили к выбору правовой позиции и способствовали тому, что их доверители действовали вопреки своим собственным интересам. Встречались и другие ситуации, когда представитель, имеющий среднее юридическое образование, тщательно и добросовестно выполнял указанные в определении суда о подготовке дела действия, скрупулезно подходил к формированию доказательственной базы в обоснование позиции своего доверителя и способствовал защите интересов представляемого лица в суде. Не только наличие диплома, но добросовестность представителя, его личная ответственность перед своим доверителем, установленные законом либо договором требования к деятельности судебного представителя будут способствовать повышению качества юридической помощи. Такие требования сейчас существуют для адвокатской деятельности. Для установления гарантий качества юридической помощи проект Концепции регулирования рынка профессиональной юридической помощи предлагает два варианта упорядочения системы оказания профессиональной юридической помощи: введение института саморегулирования части рынка, для которой правила предоставления юридических услуг не установлены, или объединение всех участников рынка на площадке модернизированной адвокатуры⁵⁵. Дополнением любого из указанных вариантов с целью повышения качества юридической помощи судебными представителями может стать предложенное Верховным Судом РФ разделение судебного представительства на два вида – непосредственно представительство (поверенные) и правозаступничество (представители). Отсутствие разграничения непосредственно представительства и правозаступничества при отсутствии в качестве обязательного требования к представителю образовательного ценза не способствует повышению качества оказания юридической помощи в гражданском судопроизводстве. В настоящее время даже квалификационные требования к должности секретаря судебного заседания, консультанта районного суда и других сотрудников аппарата суда требуют наличия высшего юридического образования.

Теперь рассмотрим, как общие для судебного (процессуального) представительства цели и задачи соотносятся с целями и задачами представительства по назначению суда.

Согласно ст. 50 ГПК РФ, суд назначает адвоката представителем в случае отсутствия представителя у ответчика, место жительства которого неизвестно, а также в других случаях, предусмотренных федеральным законом. На наш взгляд, появление этой нормы обусловлено, прежде всего, общими (как основными, так и факультативными) целями гражданского судопроизводства. Статья 50 ГПК РФ порождена требованием процессуальной практики —необходимостью рассмотреть гражданское дело в суде при невозможности участия в деле ответчика и соблюсти при этом процессуальные гарантии осуществления правосудия. Как рассмотрение дела судом в отсутствие кого-либо из лиц, участвующих в деле и не извещенных о времени и месте судебного заседания, так и разрешение судом вопросов о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле, нарушают принципы равноправия и состязательности сторон и не позволяют считать судебное разбирательство справедливым. «В состязательном процессе суд во всяком случае не вправе поменять собой одну из сторон»⁵⁶. Назначение адвоката в соответствии со ст. 50 ГПК РФ, с одной стороны, способствует защите прав истца непосредственно на отправление правосудия и в установленные сроки, а с другой стороны, служит обеспечению прав ответчика на судебную защиту, процессуальное равенство сторон, на получение квалифицированной юридической помощи⁵⁷.

Участие в гражданском судопроизводстве назначенного судом представителя делает возможным защиту интересов отсутствующего ответчика профессиональным представителем. Тем самым обеспечивается и возможность самого осуществления гражданского судопроизводства, что особо важно для соблюдения интересов истца. Однако среди специалистов в области гражданского процессуального права возникли разногласия о целесообразности введения ст. 50 ГПК РФ. Критика этой статьи некоторыми авторами⁵⁸ обоснована следующими утверждениями.

1. Гражданское процессуальное законодательство РФ и без нормы ст. 50 ГПК РФ позволяет суду рассмотреть гражданское дело в ситуации, когда фактическое место нахождения ответчика неизвестно. Здесь применима ст. 119 ГПК РФ.

2. Назначенный представителем адвокат не обладает в полном объеме полномочиями процессуального представителя, что не позволяет ему эффективно защищать интересы лица, участвующего в деле, и зачастую делает его присутствие в процессе формальным.

3. С учетом первого и второго утверждения не оправданы и расходы федерального бюджета на оплату услуг такого адвоката.

По мнению Н. П. Капустиной, достижение позитивной цели введения ст. 50 ГПК РФ не оправдывает нарушение применением этой статьи принципа состязательности. Она считает, что здесь столкнулись две нормы законодательства, одна из которых провозглашает состязательность сторон как неотъемлемую часть процесса, а другая позволяет рассмотреть дело без участия ответчика⁵⁹. Её сомнения вызваны вопросом, сможет ли адвокат эффективно защищать права ответчика, не имея возможности воспринимать информацию от самого представляемого им лица.

Е. Николаева также пишет о том, что в случае назначения адвоката судом у него возникнут проблемы с формированием правовой позиции по делу, неясно, какой объем прав он получает, поэтому защита прав и законных интересов ответчика не будет гарантирована в полной мере. В связи с этим она делает вывод, что в сегодняшней формулировке ст. 50 ГПК РФ не имеет права на существование, поскольку «во-первых, в случае назначения адвоката последний не в состоянии выполнить все необходимые функции. Во-вторых, адвокат не вправе признавать иск, заявлять встречный иск, подписывать процессуальные документы и т. д. Невозможно вынесение законного и обоснованного решения, так как ненадлежащее оформление полномочий адвоката существенно затрудняет сбор доказательств в пользу ответчика»⁶⁰.

На наш взгляд, приведенные критические утверждения вызваны непониманием целей и задач представительства по назначению суда. Назначение судом адвоката представителем призвано обеспечить право представляемого лица на судебную защиту, гарантированное ст. 46 Конституции РФ, и осуществление гражданского судопроизводства на условиях состязательности и равноправия сторон, как того требует ст. 123 Конституции РФ и ст. 12 ГПК РФ⁶¹.

Статья 119 ГПК РФ позволяет суду при неизвестности места пребывания ответчика приступить к рассмотрению дела после поступления в суд сведений об этом с последнего известного места жительства ответчика. Здесь презумпция соответствия адреса места жительства адресу места регистрации ответчика, презумпция неуважительности причин неявки в судебное заседание лиц, участвующих в деле, надлежащим образом извещенных о времени и месте судебного заседания, если ими не представлены сведения о причинах неявки (ст. 167 ГПК РФ), фикция надлежащего извещения лиц, участвующих в деле, по последнему известному месту жительства (ст. 118, 119 ГПК РФ) служат возможности рассмотрения гражданского дела в отсутствии «якобы извещенного» ответчика. Аналогичные фикции имеются и в арбитражном процессуальном праве⁶².

Фикция доставления юридически значимого сообщения установлена и ст. 165.1 Гражданского кодекса Российской Федерации Часть 1 от 30 ноября 1994 г. №51-ФЗ (в ред. от 25 февраля 2022 г.) (далее – ГК РФ Ч.1)⁶³, согласно которой юридически значимые сообщения, с которыми закон или сделка связывает гражданско-правовые последствия для другого лица, влекут для этого лица такие последствия с момента доставки соответствующего сообщения ему или его представителю. Сообщение считается доставленным и в тех случаях, если оно поступило лицу, которому оно направлено (адресату), но по обстоятельствам, зависящим от него, не было ему вручено или адресат не ознакомился с ним. Эти правила применяются, если иное не предусмотрено законом или условиями сделки либо не следует из обычая или из практики, установившейся во взаимоотношениях сторон. В п. 68 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»⁶⁴ рекомендовано применять правила указанной статьи и к судебным извещениям и вызовам, за исключением тех случаев, когда гражданским или арбитражным процессуальным законодательством установлено иное. При установлении надлежащего извещения следует учитывать терминологические различия между понятиями «доставление» извещения адресату и «получение» извещения адресатом⁶⁵. Норма п. 1 ст. 165.1 ГК РФ является общим правилом определения даты фиктивного «надлежащего извещения». Фиктивная дата получения – это дата доставления извещения по надлежащему адресу, т. е. сам законодатель предложил при применении правовой фикции надлежащего извещения отождествлять понятия «доставление» извещения адресату и «получение» извещения адресатом при условии отсутствия не зависящих от адресата обстоятельств, которые препятствуют получению извещения.

Однако такое сочетаний презумпций и фикции порождает упречность итогового судебного акта. Если ответчик объявится после вынесения решения, то по одному только основанию нарушения его права на судебную защиту он может требовать отмены судебного решения. О. Н. Диордиева правильно отмечает, что сложилась такая судебная практика, по которой суд переходит к рассмотрению дела по существу в порядке ст. 167 ГПК РФ лишь при повторном возврате судебного извещения. В то же время кассационная инстанция отменяет такие решения судов, указывая на необходимость получения расписки от ответчика, подтверждающей, что ответчик должным образом извещен о времени и месте слушания дела, полагая, что при возврате повестки с указанными пометками (нет дома, не явился за извещением) говорить о надлежащем извещении ответчика не приходится⁶⁶. Основания для отмены судебных решений вышестоящими судами только при применении ст. 119 ГПК РФ еще более весомы: заведомая недостоверность извещения ответчика.

По мнению М. А. Фокиной, фикции и презумпции оправданны там, где нет достоверного знания, они значимы для современного состязательного процесса. «Закрепление в гражданском процессуальном законе презумпций и правовых фикций позволяет сделать вывод о сочетании достоверности, вероятности и даже заведомой недостоверности при установлении обстоятельств дела»⁶⁷. Таким образом, судебное решение, вынесенное без участия в судебном заседании ответчика и его представителя с применением только ст. 119, ст. 167 ГПК РФ, всегда будет подвергаться риску отмены вышестоящими инстанциями в связи с нарушением прав ответчика на защиту, поскольку изначально оно основано на фикции надлежащего извещения. Основанием отмены может служить п. 2 ч. 4 ст. 330 ГПК РФ (дело рассмотрено судом в отсутствие кого-либо из лиц, участвующих в деле и не извещенных о времени и месте судебного заседания). Применение же ст. 50 ГПК РФ, гарантируя право ответчика на судебную защиту, дополнительно обеспечивает и стабильность судебного акта при применении юридических предположений (юридических презумпций и фикций) и не позволит отменить решение суда по безусловному основанию, установленному п. 2 ч. 4 ст. 330 ГПК РФ. Для отмены судебного решения потребуется дополнительная мотивировка нарушений норм материального и / или процессуального права.

Введение ст. 50 ГПК РФ продиктовано, прежде всего, конечно, принципами состязательности и справедливости, а также принципами процессуальной экономии и судейского руководства. Предписывая суду назначить представителя, закон предусматривает основание для процессуальной активности суда. По мнению Е. Чесовского, основанием процессуальной активности суда, реализуемой в его инициативных действиях независимо от волеизъявления лиц, участвующих в деле, является прямое указание процессуального закона, его смысл либо возникшая в ходе рассмотрения дела необходимость, обусловленная задачами гражданского судопроизводства (ст. 2 ГПК РФ)⁶⁸.

Результат судейской работы должен быть не только юридически выверенным, но и отвечать требованиям справедливости и разумности⁶⁹. Именно требованиями разумности, осмотрительности и заботливости объясняется необходимость применения ст. 50 ГПК РФ с целью выполнения задач гражданского судопроизводства. По мнению В. М. Шафирова, «реализация норм права без опоры на принципы, цели, задачи права ведет к искажению смысла законодательства, нарушает требования добросовестности, разумности и справедливости при решении юридических дел»⁷⁰.

Таким образом, ст. 119 ГПК РФ и ст. 50 ГПК РФ – это не альтернативные процессуальные конструкции, позволяющие суду рассмотреть гражданское дело в случае неизвестности фактического места нахождения ответчика, а две дополняющие друг друга нормы, гарантирующие осуществление правосудия и стабильность судебного акта.

Конституционный Суд РФ также отметил, что ст. 50 ГПК РФ направлена на обеспечение осуществления правосудия на основе состязательности и равноправия сторон (ст. 123 ч. 3 Конституции РФ) и не может рассматриваться как нарушающая конституционные права⁷¹.

Второе критическое замечание (о неполном объеме полномочий представителя по назначению, не позволяющем ему эффективно защищать интересы представляемого лица) выявляет специфику этого судебного представительства и связанную с ней проблему устранения негативных моментов невозможности взаимодействия представителя и представляемого. Способы снятия остроты этой проблемы будут рассматриваться при дальнейшем исследовании. Однако сейчас отметим, что представительство отсутствующего ответчика может быть эффективным и при пассивной позиции представителя, не говоря уж об активном возражении против иска. Ведь если исходить из общего правила доказывания о том, что каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, то, по сути, и ответчик, и его представитель могут бездействовать в состязательном процессе, пока истец не представит достаточно доказательств основания его требований. «Бремя доказывания возлагается на ответчика, когда бездействие угрожает ему возникновением неблагоприятных последствий в виде признания истинности заявленных истцом утверждений»⁷². Также, не затрагивая сущности материально-правовых притязаний истца, активные процессуальные возражения представителя могут повлечь прекращение производства по конкретному иску или прекращение участия представляемого лица в качестве ответчика по делу. Таким образом, участие назначенного судом представителя может быть эффективным и при отсутствии его взаимодействия с представляемым им лицом путем простого слежения им в процессе за ненарушением прав представляемого лица. Здесь наблюдаем наиболее отчетливо такую названную В. М. Шерстюком задачу процессуального представительства, как предотвращение нарушения прав представляемого лица в процессе.

Следует согласиться с мнением О. Н. Диордиевой о возможности адвоката давать пояснения по делу, если его доверитель в деле не участвует. «Представитель, в том числе и адвокат, участвует в деле для его участия, а не для простого присутствия»⁷³. О. Н. Диордиева отмечает, что адвокат, назначенный в порядке ст. 50 ГПК РФ, может заявить о сроке исковой давности, если он пропущен, что влечет отказ в иске, обратить внимание суда на спорность доказательств, которые представил истец, истребовать иные доказательства, дать правовую оценку исковых требований⁷⁴. Разрешение вопроса о возможностях адвоката по назначению «скорее всего, в правовой природе участия адвоката в процессе и обеспечения им соблюдения всех процессуальных прав ответчика. […] Права адвоката будут ограничены, но это не должно мешать ему отстаивать права отсутствующего ответчика. При таком рассмотрении дела исход его напрямую зависит от активности назначенного судом адвоката»⁷⁵. О. К. Высоцкая также считает, что адвокат может активно участвовать в деле путем предъявления обоснованных возражений против требований другой стороны по делу, участвовать в доказательственной деятельности, подвергая сомнению доказательства, на которые ссылается другая сторона, опровергая мнение другой стороны и обращая внимание суда на недоказанность существенных для дела обстоятельств⁷⁶.

Судебная практика сегодня имеет немало примеров решений об отказе в удовлетворении исковых требований по делам с участием представителя ответчика, назначенного в порядке ст. 50 ГПК РФ⁷⁷.

Целесообразность и эффективность нормы ст. 50 ГПК РФ можно рассматривать и с точки зрения возрастания роли судебного представительства в целом в современном процессе, а также как еще один способ борьбы со злоупотреблением процессуальными правами.

По мнению судьи Верховного Суда Республики Татарстан Р. В. Шакирьянова, «в связи с переходом от следственной к состязательной модели гражданского процесса и снятием с суда обязанностей по доказыванию в исковом производстве и возложением бремени доказывания на стороны процесса возросло значение судебного представительства»⁷⁸.

Толкуя норму ст. 50 ГПК РФ в широком смысле, И. В. Решетникова считает её важной по своей сути нормой. «Важным аспектом состязательности является обеспечение всех лиц, участвующих в деле, квалифицированной юридической помощью. Однако расслоение населения страны по имущественному признаку не позволяет значительной части граждан оплачивать услуги адвокатов. В этой связи ГПК РФ ввел ранее не существовавший институт – назначение представителей судом (ст. 50)»⁷⁹. «Введение в гражданский процесс нормы, сходной с нормой о бесплатном оказании юридической помощи, существующей в уголовном процессе, вполне понятно и необходимо, поскольку продиктовано стремлением обеспечить конституционное право граждан на юридическую помощь. […] Для обеспечения реализации комментируемой статьи необходима разработка как порядка привлечения адвоката к участию в процессе, так и компенсационного механизма»⁸⁰.

Случаи, когда ответчик, зная о судебном процессе, не принимает судебные извещения, отказывается от получения судебных повесток и вводит в заблуждение представителей почтовой службы, которые пришли вручить судебную повестку, можно рассматривать в качестве злоупотребления правом со стороны ответчика⁸¹. В этих случаях было бы целесообразным предусмотреть применение ст. 50 ГПК РФ с целью пресечения злоупотреблений процессуальными правами, направленных на затягивание сроков рассмотрения дела. По мнению А. В. Юдина, в некоторых уважительных случаях (невозможности явки ответчика в суд вследствие длительной болезни, нахождения в командировке, а равно других обстоятельств, относящихся к уважительным причинам неявки) также было бы целесообразным применение ст. 50 ГПК РФ⁸². Однако закон этого не предусматривает. В тоже время, применение нормы ст. 50 ГПК РФ в случаях невозможности извещения ответчика под его личную роспись в повестке или в случаях невозможности личного присутствия лица, участвующего в деле, в судебном заседании могло бы снизить количество отмененных решений по основанию нарушения прав юридически заинтересованного лица на участие в деле.

История процессуального права также показывает потребность гражданского судопроизводства в механизме, позволяющем суду назначить представителя. Институт процессуального представительства зародился из тех редких случаев, исключавших по объективным причинам возможность соблюдения принципа личной явки⁸³ сторон, господствовавшего в древнем праве. Представитель мог быть назначен компетентным органом. Так, например, Н. Боголепов в своей работе приводит те немногие первоначальные исключения в римском праве из правила о недопустимости процессуального представительства, связанные с невозможностью личного присутствия в суде. К таким исключениям относились следующие:

1) представление в тяжбе частного лица с римским государством или муниципальным образованием интересов последних магистратом,

2) представление интересов лица, в отношении которого решается в суде вопрос о его свободе (либо само это лицо, находясь фактически в рабстве, требовало признания себя свободным, либо кто-то иной требовал признания этого лица рабом),

3) представление интересов лиц, страдающих психическим заболеваниями, и малолетних их опекунами и попечителями⁸⁴.

И. Б. Новицкий и И. С. Перетерский также отмечали, что только в период республики и в самых крайних случаях стало возможным действовать через представителей. В Институциях Юстиниана давался краткий очерк таких исключений. «Допускалось выступление представителей pro populo – за народ (выступал magistratus), pro libегtate – за свободу (assertor libertatis) и pro tutela – по опеке. Закон Гостилия (около 175 г. до н.э.) допустил представительство на суде за лиц, попавших в плен или отсутствующих по делам государства»⁸⁵.

Необходимость осуществления судопроизводства с участием лиц, которые не могли юридически или фактически присутствовать в процессе, привела к возникновению в Древнем Риме института процессуального представительства. Причем во всех перечисленных случаях защитники (представители) назначались самим претором⁸⁶.

В России возможность назначения представителя в гражданском судопроизводстве отчетливо прослеживается после принятия Учреждения судебных установлений (далее – Учр. суд. уст.) и Устава гражданского судопроизводства (далее – Устав гражд. судопр.) 20 ноября 1864 г.

В соответствии со ст. 390 Учр. суд. уст., присяжные поверенные могли быть назначены для участия в гражданском деле советом присяжных поверенных на основании п. 4 и п. 5 ст. 367 Учр. суд. уст. (т. е. по просьбе самих тяжущихся, «пользующихся на суде правом бедности», и тяжущихся, обратившихся в совет с просьбою о назначении им поверенных согласно ст. 392 Учр. суд. уст.) или председателем суда на основании ст. 254 Устава гражд. судопр.⁸⁷

Согласно ст. 252 Устава гражд. судопр., поверенный имел право отказаться от принятой на себя обязанности представлять интересы другого лица в суде⁸⁸. Однако, если представляемый жил не в том городе, где находится суд, поверенный обязан был заявить об этом суду и самому представляемому в одно время. Суд определял срок, с которым связывал получение самим представляемым лицом извещения от поверенного об отказе. До истечения этого срока поверенный не был освобожден от своих обязанностей. Однако, руководствуясь ст. 254 Устава гражд. судопр.⁸⁹, председатель суда мог освободить поверенного от его обязанности до истечения установленного судом срока и назначить вместо него присяжного поверенного, который и должен был представлять интересы отсутствующего участника дела до момента избрания последним себе нового представителя.

А. М. Нолькен, анализируя толкования этой статьи Сенатом, писал, что по существу содержащихся в ней правил она должна применяться ко всем случаям отказа поверенного от ведения дела; при этом из совокупности ст. 394, 390 Учр. суд. уст. и ст. 254 Устава гражд. судопр. следовало, что новый поверенный назначался председательствующим непосредственно, а не через Совет присяжных поверенных⁹⁰.

Существовал и третий, схожий с предписанием ст. 50 ГПК РФ, случай назначения представителя. Согласно ст. 390 Учр. суд. уст. и ст. ст.967¹—967¹⁴ Устава гражд. судопр., суд назначал представителей при исполнении судебных решений и принудительном исполнении по актам против ответчиков, место жительства которых неизвестно⁹¹. «Если место пребывания должника не было обнаружено и по этой причине повестка не была ему вручена, взыскатель мог просить суд о назначении защитника для охраны (представления) интересов ответчика. Такое право было предоставлено сторонам Законом от 12 марта 1914 г., согласно которому обязанности защитника должника, место пребывания коего не обнаружено, исполнял присяжный поверенный, назначаемый судом»⁹².

Статьи 967¹—967¹⁴ были внесены в Устав гражд. судопр. значительно позднее, в 1914 г., и действовали непродолжительное время до принятия Декрета о суде №1⁹³, упразднившего всю существовавшую до него судебную систему. В связи с отсутствием достаточной практики применения рассматриваемой нормы в то время, сложно определить насколько это нормативное предписание было эффективно. Е. В. Васьковский в своем учебнике гражданского процесса отмечал следующее. Если место пребывания должника не удалось обнаружить, «взыскатель может просить о назначении защитника для охраны интересов ответчика (закон 12 марта 1914 г.). Защитник назначается из числа присяжных поверенных, а в случае затруднительности такого назначения – из числа частных поверенных, кандидатов на судебные должности или следующих лиц: заведующих имуществом или делами ответчика, имеющих доверенность его относительно имущества, против которого будут приняты исполнительные меры, состоявших поверенными ответчика по делу, по которому последовало исполняемое решение, а также родителей, супругов, детей и соучастников ответчика по процессу»⁹⁴. Устав гражд. судопр. предусматривал особое расследование судом места пребывания ответчика, которое также могло быть поручено прокурору или возложено на взыскателя, назначенный судом защитник тоже обязан принять меры к разысканию должника⁹⁵.

Норма о назначении судом представителя должнику в исполнительном производстве существовала и в советском процессуальном законодательстве.

Первый Гражданский процессуальный кодекс РСФСР 1923 г.⁹⁶ в ст. 15 устанавливал виды процессуального представительства. Однако в ней не было отдельно выделено представительство, вытекающее из ст. 259 ГПК РСФСР 1923 г., согласно которой «Если место жительства или место занятия должника неизвестно, и повестка в порядке ст. ст. 257 и 258 вручена быть не может, взыскатель может просить суд по месту исполнения о назначении официального представителя должника». Эта статья была расположена в части 5 ГПК РСФСР «Исполнение судебных решений и постановлений». Согласно ст. 257 ГПК РСФСР 1923 г., приступая к исполнению решения, судебный исполнитель доставлял должнику повестку об исполнении по общим правилам вручения повесток. В том случае, если должник принимал лично или через представителя участие в деле, то в соответствии со ст. 258 ГПК РСФСР 1923 г., повестка об исполнении могла быть в течение месяца со дня решения послана по имеющемуся в деле суда адресу должника и считалась врученной, хотя бы должник в этом месте и не находился.