Kitabı oku: «Софья и волшебный медальон»
Иногда сложно поверить, что происходящее – не игра твоего воображения,
потому что такое не может случиться с тобой.
ВСТУПЛЕНИЕ
В это время года снег уже не такой белый и пушистый. Он оседает под своей собственной влажной тяжестью, обнажая не только первую травку, но и грязь пополам с мусором, которые так тщательно скрывал долгой зимой. А еще потерянные вещи. И тайны. Все это разом оказывается на поверхности.
Дом на окраине деревни весной тоже словно вытаивает из-под снега. Вдруг из огромного сугроба начинают вырисовываться очертания деревьев, построек, так туго оплетенных сухими стеблями вьюна, что и стен-то не видать. И вот это уже не сугроб, а старый дом с заколоченными ставнями, с заброшенным и сильно разросшимся, давно одичалым садом. Много лет уже никто не чистил здесь дорожки, не скрипел калиткой, не подстригал кусты, которые когда-то были посажены с такой любовью. Лет десять уже прошло… А может быть, и больше…
Но в этом году все должно измениться. Время пришло. Дом ждал… Терпеливо, как могут ждать только очень старые дома. Он ждал новую хозяйку.
СОНЯ
Соня открыла первую страницу тетради, и с улыбкой провела рукой по белой гладкой поверхности. Писать в новой тетради всегда приятнее, чем в старой. Странички ровные, без выдавленных отпечатков букв с предыдущей страницы, уголки не загнуты и не обтрепаны, в общем, одно только удовольствие писать в новой тетради, особенно на первой странице. Соня на секунду задумалась, а потом поправила пальцем вечно сползающие очки и решительно вывела сверху посередине:
«10 марта.
Дорогой Дневник…»
Потом Соня остановилась, уставилась в окно и задумчиво принялась наматывать на палец прядь волос у виска, беззвучно шевеля губами. Это была такая неистребимая вредная привычка: Соня часто, задумавшись, наматывала волосы себе на палец, бывало, так намотает, что и распутать самостоятельно не получалось, приходилось обращаться за помощью к маме или к Наташке. И та, и другая ворчали, грозились в следующий раз состричь все под корень, но терпеливо распутывали. И эти угрозы «следующего раза» все сдвигались и сдвигались, а волосы Сони все росли и росли, и теперь уже кончик растрепанного хвоста укладывался позади нее на стуле в кольцо, когда она сидела.
Соня сосредоточенно пошептала, кивнула, соглашаясь со своими мыслями, и снова склонилась над тетрадкой:
«Во-первых, здравствуй! И давай знакомиться. Меня зовут Соня. Мне одиннадцать лет. Учусь в пятом классе. Учусь нормально… средне так… не отличница, но и без троек. У меня есть кошка Туська. Наташка говорит, что Туська не моя, а общая, то есть это кошка всей семьи, а я-то знаю, что Туська моя, потому что она меня больше всех любит, и потому что я ее больше, чем все остальные, ношу на руках, вот. Да, Наташка – это моя старшая сестра, ей шестнадцать лет, она учится в десятом классе. Вот такая взрослая у меня сестра. Друзей у меня нет, потому что я некрасивая, а еще мы бедные…»
Соня опять задумалась, а потом зачеркнула последнюю часть предложения и продолжила:
«… У меня очень хорошая семья. И я бы никогда не задумывалась, что наша семья бедная, если бы не постоянные придирки Семеновой и Шахиной, да и остальных… А деньги – это не главное в жизни, ведь правда, Дневник?»
Соня еще раз перечитала предложение и одобрительно кивнула, соглашаясь сама с собой.
«…А то, что там говорит Семенова, ну и пусть себе болтает – дура…
Не думала, что так трудно вести дневник и записывать свои мысли… Просто поговорить-то мне не с кем, подруг нет, а рассказывать все сестре или маме, это все равно что жаловаться. А жаловаться я не люблю. Да и ябедой никогда не была. – Соня подумала еще немного и добавила: – Вот».
Она снова задумчиво посмотрела в окно, переводя взгляд с домов, тоскливо застывших в этот прохладный мартовский вечер и подмигивающих ярким светом окон, на редких прохожих, которые торопились с работы домой, где их ждали дети, а, может быть, истосковавшиеся питомцы, или вообще никто не ждал, просто они спешили туда, где тепло, светло и уютно. Вдруг Соня, озаренная какой-то идеей, оглянулась на дверь. Убедившись, что Наташки поблизости нет, она приложила к холодному оконному стеклу ладонь и, по-хулигански улыбаясь, посмотрела сквозь пальцы на дом напротив. Через мгновение она убрала руку от стекла и улыбнулась еще шире, довольная своей проделкой: в тех окнах, которые оказались прикрыты ее ладошкой, погас свет. Этот фокус удавался ей каждый раз, когда она пробовала его выполнить. Включать и выключать свет в доме напротив было очень легко. Легко и забавно.
– Соня! – из кухни послышался голос сестры, и Соня даже вздрогнула от неожиданности, словно ее поймали на месте преступления. – Соня!! Глухая, что ли? Сколько можно тебя звать?!
– Иду! Чего орешь на весь дом?
Соня еще раз взглянула на окна напротив, которые уже снова начали загораться, представила, как жильцы ругаются на неполадки с электричеством, хихикнула и быстренько, уже стоя возле стола, дописала в тетрадь:
«PS: Погода сегодня хорошая».
Потом торопливо оглядела комнату и наспех засунула тетрадь под матрас их с Наташкой кровати. В однокомнатной городской квартирке было очень мало места, но Соню это не расстраивало, потому что она не жила в больших квартирах, у нее никогда не было своей комнаты, и сравнивать было просто не с чем. Даже отдельной кровати у нее никогда не было, Соня, сколько себя помнит, спала вместе со старшей сестрой, потому что в единственной комнате их квартиры не хватило бы места для еще одной кровати.
– И чего звала? – дерзко спросила она, зайдя на кухню.
Соня давно поняла, что с Наташкой только так и нужно разговаривать. Стоит только быть полюбезнее, как она тут же с радостью переложит все домашние обязанности на младшую сестру.
– Ты посуду сегодня собираешься мыть? Скоро уже родители придут.
– А чего сразу я? Я недавно мыла.
– А я вчера!
– И чего?
– А того, что сегодня ты моешь!
Можно было бы еще поспорить, но сестра, похоже, была права. Соня и сама знала, что сегодня ее очередь мыть посуду, но старательно откладывала это нелюбимое занятие, как будто надеясь, что посуда вдруг сама вымоется и расставится по местам. Соня нехотя побрела к раковине, по пути как бы невзначай зацепив ногой Наташку, которая в это время чистила картошку.
– Что, ноги длинные отрастила? – строго спросила Наташа.
– Я нечаянно, – проворчала Соня, хотя весь ее вид говорил об обратном.
– За «нечаянно» бьют отчаянно, – парировала сестра.
– Нэ-нэ-нэ-нэ-нэ-нэ-нэ, – Соня, не оборачиваясь, шепотом передразнила Наталью, состроив рожицу.
–Что? – не поняла Наташа.
– Ничего! – буркнула Соня.
Похоже, от мытья посуды не отвертеться. Шумно вздохнув, Соня открыла кран и взяла тарелку. Подумать только, когда-то в детстве ей даже нравилось мыть посуду, нравилось булькаться в воде, разводить пену, отмывать тарелки. До тех пор, пока это не перестало быть игрой и не превратилось в обязанность.
– Вот была бы у меня волшебная палочка, я бы ей махнула и посуда – раз! И посуда чистая!
– Ага, и комната прибрана, и уроки сделаны, а ты вся в шоколаде, – усмехнулась Наташка.
– А что? Плохо разве? Ты никогда не мечтала о волшебной палочке?
– Только в самом детстве, лет в пять, наверное…
– И все? Скучно с тобой, Наташка. Какая-то ты…
– Взрослая просто. И умная. Знаю, что нет никакой волшебной палочки, а посуда моется руками. И тебе в твои годы пора бы уже это понимать.
– Я и мою. Не видишь, что ли?
– Вот и мой!
Соня вздохнула и снова повернулась к раковине с грязной посудой. Наташа тем временем начистила картошки и поставила ее жариться. Она в свои шестнадцать лет была уже вполне самостоятельной, родители запросто доверяли ей и приготовление ужина, и квартиру, и Соню, а сами уходили на целый день на работу.
Мама сегодня вернулась грустная. Она, конечно, ничего не сказала и всем видом старалась показать, что все хорошо, но как-то сразу было заметно, что что-то случилось. Она, не снимая пальто, прошла на кухню, поставила на стул сумку с продуктами, а сама села рядом и даже не стала разбирать ее, а только задумчиво теребила пуговицу пальто, которая все не расстегивалась.
– Мам? – Соня подошла к маме и дотронулась до ее руки. – Все хорошо?
Мама будто очнулась от своих мыслей, посмотрела на Соню и грустно улыбнулась:
– Да, все хорошо… – Ей наконец удалось расстегнуть пуговицу, и, стараясь казаться веселой, мама добавила: – Ну, что, девчонки, давайте на стол накрывать, сейчас уже папа придет.
Ужин прошел, как всегда, с обычными разговорами, так же, как вчера, и позавчера, и много-много дней назад. Но все равно чувствовалось, что что-то произошло, и это «что-то» непременно должно отразиться на их обычной жизни, иначе мама бы так не переживала. Девочки время от времени поглядывали на родителей, пытаясь понять, в чем дело, но речь о неприятностях так и не зашла. «Может, показалось?» – решили девочки.
Перед сном Соня снова достала свою тетрадь, открыла ее на первой странице, перечитала все, что написала днем, подумала немного и дописала:
«Жаль, что у меня нет волшебной палочки…»
***
– Соня, вставай! В школу проспишь! – сквозь сон услышала Соня мамин голос.
– Мам, ну, еще пять минуточек… сон быстренько досмотрю… – и тут вдруг Соня встрепенулась: – Мама?! Ты сегодня дома? – от удивления она полностью проснулась, и сон тут же улетучился.
– Дома, – улыбнулась мама, – теперь я сама буду готовить вам завтрак по утрам и смотреть, что вы надели в школу, так что голоухая ты больше из дома не выйдешь.
– Ураааа!! – закричала Соня и запрыгала на кровати. – Мамочка, мне так нравится, когда ты дома! Я даже согласна носить шапку!
Соня спрыгнула с кровати и с разбегу обняла маму.
– Осторожно! Ты так меня уронишь! Смотри, какая уже большая, скоро выше меня будешь, а скачешь, как маленькая.
На самом деле до маминого роста Соне еще расти и расти. Это мама уж просто так сказала. Соня очень комплексовала из-за своей фигуры. То ли дело Наташка – высокая, стройная и красивая. Мальчишки давно за ней бегали. А Соня была невысокого роста, да к тому же еще пухлая и какая-то несуразная. Какая уж там талия и ноги? Она и собственные руки-то не знала, куда деть. Они вечно ей мешали! Так как природа обделила ее красотой, решив не делить ее между сестрами, а щедро отсыпать одной Наташке, то Соня старалась брать интеллектом, часами зависая в библиотеке над книгами. Жаль только, одноклассники интеллект совсем не ценили, даже наоборот, поэтому и его приходилось скрывать. Вот и получалось, что Соне нечем было поразить одноклассников, и они, замечая лишь недостатки, смеялись и издевались над ней. Есть такая категория людей, которые возвышают свое «я», унижая других.
Наташа уже завтракала на кухне. Обычно она занималась их сборами в школу, потому что родители очень рано уходили на работу, и девочки в это время еще спали, так что ранний подъем вошел у нее привычку. С хорошим настроением Соня вытащила из-под матраса свой дневник и побежала с ним в ванную, чтоб запечатлеть этот самый момент хорошего настроения:
«11 марта.
Дорогой Дневник! У меня отличная новость! Сегодня самый счастливый день! Сегодня меня разбудила не Наташка, как обычно, а мама! Представляешь? Мама дома! Она не ушла на работу! А это значит, что у нас будут блины и пирожки, и прочие разные вкусности!! Раз с утра такие отличные новости, то и день должен быть отличным. Как ты думаешь?»
Соня быстро почистила зубы, умылась, надела свою обычную школьную юбку и пиджак. Другие девочки почти каждый день меняли наряды, а у Сони была только эта юбка и пиджак. Нет, она, конечно, надевала разные блузки, их было целых три штуки, две остались от Наташи, и одну купили специально для Сони. Но блузками никого не удивишь, тем более, это в понятии Сони их было «целых три», а в понятии других девочек из класса их было «всего лишь три». Когда дома мама говорила, что школьная форма должна быть строгой и опрятной, Соня соглашалась. И даже видела себя в зеркале, пусть не суперской красавицей, но вполне нормальной, прилично одетой девочкой. Даже появлялась уверенность, и Соня кокетничала, глядя на свое отражение. Но стоило только зайти в класс, всю уверенность как рукой снимало. Похоже, кроме нее, никто не считал, что школьная форма должна быть строгой. Шахина, так вообще, могла себе позволить заявиться во рваных джинсах и с голым животом. Учительница, конечно, делала ей замечание, ставя в пример внешний вид Сони, на что Шахина только хохотала. А Соня вздыхала, думая: «Зачем, ну, зачем опять обратили на нее внимание? Сидела же тихонько, никого не трогала. Теперь насмешек будет еще больше!»
По пути в школу Соня весело болтала сумкой. Настроение было такое хорошее, что даже Семенова не испортила бы его, если бы сейчас появилась на пути.
– Здорово, что мама будет сидеть дома, правда? – спросила Соня у сестры.
– Чего здорового-то? Ты знаешь, почему она будет дома? Потому что ее уволили. Сократили из-за кризиса. Знаешь, что это такое?
Что такое кризис, Соня представляла смутно, объяснить не могла, но в общих чертах понимала, что это что-то плохое. А вот почему маму уволили, она понять не могла. Ведь мама каждое утро рано-рано уходила на работу и возвращалась домой уже поздно.
– Разве мама плохо работала? Почему ее уволили?
– Когда кризис, то не смотрят, хорошо или плохо работаешь, просто увольняют и все, потому что нет денег на зарплату… Так что теперь нам нужно будет забыть про свои желания, про новые игрушки, шмотки и поездки… ведь жить теперь придется на одну папину зарплату…
– Откуда ты все это знаешь?
– Я вчера вечером подслушала разговор родителей. Когда мы с тобой уже спать ушли, они на кухне разговаривали.
Сразу стало понятно, почему мама вчера была грустная. И настроение как-то сразу ухудшилось. Их семья и так была не то, что не богатой, а даже наоборот – бедной, а тут такое… Как там сказала Наташа? «Забыть про свои желания, про новые игрушки, шмотки и поездки»? Так они и не требовали никогда ничего. Одежда покупалась по необходимости, в игрушки девочки давно уже не играли, – что они, маленькие, что ли? Поездки… Соня попыталась вспомнить, когда они куда-то ездили. На пикник прошлым летом. Но Соня и понятия не имела, что это дорого. Не на курорт же, в самом-то деле. А желания уже давно Соня держала при себе. Желания стали мечтами, вроде той волшебной палочки. Но даже Соня понимала, что прожить только лишь на папину зарплату – это слишком сложно.
Так, с печальными мыслями, Соня зашла в свой класс. Стараясь быть как можно незаметнее, опустив голову и глядя в пол, она пробралась на свое место, плюхнулась на стул и торопливо стала рыться в сумке, доставая учебники и поправляя сползающие с носа очки.
– О! Вот и наша красавица пожаловала! – Соня услышала за спиной голос Маринки Шахиной.
Соня тяжело вздохнула: остаться незамеченной не получилось. Маринка была, действительно, красавица, самая красивая в классе. Трое мальчишек из класса точно были влюблены в нее, и это не считая тайных поклонников. А уж, сколько из всей школы – вообще неизвестно, потому что не каждый решался к ней подойти. Она была высокая, стройная, красивая блондинка, как будто сошедшая с обложки модного журнала. При очень светлых волосах у нее были темные брови и ресницы, придающие ее лицу четкость. Не было у нее той размытости черт, которая часто встречается у белобрысых. Да и назвать Маринку белобрысой никому в голову не приходило, она носила гордое звание блондинки. Ее ухоженные волосы всегда были уложены в красивую прическу, каждый день разную. Даже хвост – казалось бы, уж чего особенного может быть в хвосте, – но и тут волосок к волоску. А если и выбьется прядь, то как будто специально. Не то что у Сони – наспех собранные на затылке волосы и замотанные резинкой. Мама не успевала ее заплести, а у Наташи своих дел хватало. Да Соня и не придавала особого значения своей прическе, вспоминала про нее только, когда рядом оказывалась Маринка. Вспоминала и стыдилась.
Одевалась Маринка всегда стильно и модно, не с рынка и не с распродаж, и уж тем более не в «сэконде», а в дорогих магазинах, и частенько этим хвасталась. Да, красотой она могла хоть кого затмить. Но была она настолько же злая, насколько красивая. Ей доставляло удовольствие довести кого-нибудь до слез. Правда, она редко сама делала гадости, для этого у нее была Семенова и другие подружки. Чтоб заслужить ее личное внимание к своей персоне, нужно было очень постараться. И, похоже, что Соне это удалось. Она сделала вид, что не слышит, хотя поняла, что Маринка обратилась именно к ней.
– Муха! Что молчишь? Или очки на уши давят? Не слышишь, что ли? – не унималась местная красавица под смех одноклассников.
Соня покраснела и еще более сосредоточенно закопошилась в сумке. Спасительный звонок на урок прозвенел как раз вовремя.
День был обычным. После первого урока Шахина забыла о существовании Сони, нашла себе более интересные занятия, чем доставать ее, поэтому Соня спокойно и незаметно отсидела на своем месте все уроки.
А вечером написала в дневник:
« Сегодня ужасный день… Мама старается выглядеть веселой, но мы с Наташкой теперь знаем правду. Как все-таки жалко, что у меня нет волшебной палочки… Я бы сделала так, чтоб люди не обижали друг друга, чтоб никого не увольняли, а посуда мылась бы сама!»
***
– Соня!.. Вставай! Посмотри, что я тебе вчера купила!
Соня приоткрыла один глаз. Купила? Разве теперь не нужно навсегда забыть о новых игрушках, шмотках и поездках, как вчера сказала Наташа? Или все это ей снится? Соня приподнялась на кровати и увидела улыбающуюся маму, а в руках у нее какую-то новую вещь. Новую! С бирочкой на веревочке! Не старую Наташкину, которая стала той мала, а новую! Даже не имеет значения, что это за вещь, главное, что она совсем новая, из магазина, и что она для нее – для Сони! Соня торопливо выскочила из-под одеяла, путаясь в постельном белье и собственных ногах, схватила в охапку это нечто нежно-сиреневое и зарылась в него лицом, вдыхая чудный магазинный запах.
– Новая… – с блаженной улыбкой прошептала Соня. – А почему вчера не показала?
– Хотела тебе сегодня сюрприз сделать, чтоб с утра настроение было хорошее. А то за ночь ты бы уже успокоилась и не была бы такой радостной, – мама обняла Соню и поцеловала.
– Спасибо! Спасибо! Спасибо! – запрыгала Соня и снова зарылась носом в обновку.
Наташка, улыбаясь, выглянула из кухни:
– Ты так в школу опоздаешь, пока нюхаешь.
Соня еще пару раз подпрыгнула и побежала одеваться. Обновка оказалась джемпером. Простеньким по фасону, но чудесным по цвету. Торопливо нарядившись, Соня подбежала к большому напольному зеркалу, стоящему на резных подпорках возле стены. Близоруко сощурив глаза, Соня всмотрелась в свое отражение. Потом торопливо добежала до стола, наспех напялила на нос очки с толстенными линзами, которые сразу, как по волшебству, уменьшили ее глаза, изменив все лицо, и снова подбежала к зеркалу. Да, джемпер был прекрасен! Соня и сама, несмотря на то, что не была избалована нарядами, заметила, что он ей явно идет. И даже со старой юбкой, которую носила еще Наташка, этот джемпер смотрелся восхитительно. Он, наверное, с любой вещью смотрелся бы хорошо, потому что сам был удивительно хорош. Соня не могла насмотреться на свое отражение в зеркале. Она смотрела и улыбалась, и не обращала сегодня внимания на свою полноту и на несуразность фигуры, на очки и подростковые прыщи, на черные непослушные волосы и на руки, которые она никогда не знала, куда деть. Соня расправила плечи, выпрямилась и подняла подбородок. А так она, вроде бы, даже стала выше и стройнее. Да, сегодня она себе определенно нравилась!
– Дай-ка я приберу тебе волосы, – сказала мама.
– Мам, я лучше с хвостом, как обычно, – сморщилась Соня, представив, как это долго и утомительно – вот так стоять и ждать, пока мама приведет в порядок ее шевелюру.
– Давай-давай! Я же не буду делать тебе вычурную прическу. Просто я хочу красиво уложить волосы моей девочке. Мне будет очень приятно, – улыбнулась мама.
Соня послушно встала рядом с мамой, и та аккуратно, прядь за прядью, принялась расчесывать ее длинные, густые черные волосы.
– Мама, а почему у тебя, у папы и у Наташки волосы светлые, а у меня – темные? На кого я похожа? – спросила Соня, глядя на мамино отражение в зеркале.
– На мою бабушку. Тебе она будет прабабушка. У нее были такие же красивые волосы, как у тебя, – ответила мама, переплетая длинные пряди в косы.
– Красивые? – удивилась Соня и скривила лицо. – Да я с ними уже одиннадцать лет мучаюсь! Чего же красивого в такой черноте? Вот у Наташки красивые. Я бы тоже хотела такие светлые…
Соня подумала про Маринку Шахину. Вряд ли та стала бы нападать на нее, если бы она тоже была прекрасной блондинкой.
– Просто ты сейчас еще пока маленькая и не понимаешь, какое богатство – твои волосы, – улыбнулась мама и поцеловала Соню в макушку, – и какое удовольствие прикасаться к ним.
Соня хмыкнула и пожала плечами. Маме, конечно, лучше знать, но пока волосы приносили Соне больше разочарований, чем радости. Она повернулась одним боком, потом другим, критически разглядывая себя в зеркало. С заплетенной косой, и правда, было лучше, чем с топорщащимся во все стороны хвостом. Да, сегодня она была определенно хороша! Соня даже улыбнулась и игриво подмигнула своему отражению, что делала крайне редко.
– Мам? А какая она была? – спросила Соня, рассматривая себя в зеркале.
– Кто?
– Ну, прабабушка…
– Хорошая… – мама задумчиво улыбнулась, – и очень добрая. Только загадочная. У нее все время были какие-то секреты, которые она никому не рассказывала. А еще я помню из своих детских воспоминаний, что она все время куда-то пропадала…
– Как это? – Соня удивленно вытаращила глаза.
– Ну… исчезала, – мама поводила в воздухе руками, подбирая слова.
– Ооо! – восторженно протянула Соня, рисуя в воображении таинственное исчезновение прабабушки.
– Ну что ты окаешь? Ничего там такого странного не было. Просто она неожиданно куда-то уходила, потом так же неожиданно снова появлялась, и никто не знал, где она была, а на вопросы бабушка только хитро улыбалась. Не знаю, может, к подруге уходила… Просто напускала на себя таинственность.
Соня ничего не ответила, она уже представляла себе увлекательную жизнь загадочной прабабушки, и даже мама не смогла бы ее сейчас разубедить в том, что бабушка была, действительно, таинственная и странная. И вот бы было здорово – разгадать ее секреты! Соня еще раз посмотрела на себя в зеркало, провела рукой по своим черным, как крыло ворона, волосам, и с отличным настроением направилась в школу.
Самое страшное всегда было зайти с утра в класс. Вся решительность, накопленная дома, перед дверью кабинета вдруг куда-то улетучивалась, оставался только страх и ожидание насмешек. Соня набрала побольше воздуха, медленно выдохнула и решительно открыла дверь.
– О! Муха-то в обновке! – злорадно воскликнула Ленка Семенова, и весь класс повернулся в сторону Сони.
Сразу позабылась та горделивая осанка, которую она примеряла дома перед зеркалом. Стараясь не запнуться, потому что ноги стали вдруг ватными, под любопытными взглядами всего класса, Соня прошла к своему месту и села. Только тогда она, словно обретя невидимую защиту, потихоньку выдохнула, выпуская напряжение.
– Что, Муха, по магазинам поношенных вещей пробежалась? А на юбчонку денег не хватило? – под общий смех веселилась Семенова. Сама она одевалась всегда ярко и модно, и с гордостью носила свои вещи, высоко задрав нос.
– Нет, она просто решила все сразу не надевать, растянуть удовольствие, – гоготал Карпин.
Сонины щеки вспыхнули, она сжала кулаки и вскочила, готовая броситься на обидчиков. Чем вызвала новую волну веселья.
– Смотрите-ка, Муха сейчас взлетит!
– Да, куда ей! Бескрылой-то!
– Ха-ха!! Бескрылая Муха!
– В новой кофте!
Зазвенел звонок, И это означало, что мучения пока приостановлены. Ребята стали расходиться по своим местам, Соня с дрожащими от обиды губами постаралась взять себя в руки и успокоиться, но никак не могла справиться со злостью и обидой. Сколько одноклассники еще будут над ней издеваться? Когда же им, наконец, это надоест? Почувствовав, что вот-вот из глаз брызнут слезы, Соня схватила со стола учебники, сумку, вскочила и побежала к выходу. Еще чего не хватало показать им, что она плачет! Не дождутся! В дверях она столкнулась с учительницей и чуть не сшибла ее с ног.
– Травина! Звонок не для тебя звенел? Ты куда?
Но Соня уже бежала по коридору, куда глаза глядят. Лишь бы подальше отсюда. Лишь бы никто не видел, как она плачет.
«Дорогой Дневник!
Если бы я была красивая, я бы никогда не обижала некрасивых девочек и не смеялась бы над ними… Почему жизнь так несправедлива? Почему Семенова и Шахина красивые и богатые, а у меня ни денег, ни красоты? Только тебе я могу рассказать, как больно и обидно мне сегодня было… Не могу же я сказать маме, которая купила мне этот джемпер, что девчонки в классе высмеяли меня… Мама расстроится… И Наташке не скажу, потому что она пойдет разбираться с моими одноклассниками, и мне тогда вообще житья не будет… Как же я ненавижу школу и мой класс! Сижу вот с тобой и плачу… Хорошо, что ты молча меня выслушиваешь и не даешь глупых советов».
Уроки она прогуляла. Возвращаться в школу не было никакого желания. От одной только мысли про одноклассников холодели руки, и сжималось все в животе. Соня бродила по парку, ковыряла веткой талый снег, пробивая дорогу ручейкам. Соединяла мелкие ручейки в один большой, и они весело журчали, успокаивая.
Когда Соня пришла домой, мамы не было. Соня воспользовалась этим и засунула новый джемпер подальше в шкаф.
– Вот так… не было у меня обновок, и не надо, – печально пробормотала она, шмыгая носом.
…Мама продолжала искать работу. Поиски были по-прежнему безрезультатны, и, хотя мама улыбалась, девочки прекрасно знали, что эта ситуация очень ее расстраивает.
– Наташ, а со скольки лет берут на работу? – спросила Соня, когда они с сестрой были одни дома.
– Ну, лет с четырнадцати, наверное… И то каким-нибудь дворником или уборщицей, потому что на другие специальности нужно учиться.
– Жалко… Я бы бросила школу и пошла работать. И у нас сразу стало бы побольше денег, – мечтательно произнесла Соня.
– Таак, это что за разговорчики такие? И почему глазенки красные? Давай, рассказывай.
– Ничего. Просто учиться надоело… – ответила Соня и отвернулась.
– Это у тебя из-за весны. Витамины за зиму в организме закончились, а новые еще не появились. Вот и устала. Ничего, пройдет.
– Да, пройдет… Просто устала…
