Kitabı oku: «Шальная»

Глава 1

– Кэролайн! Ты думаешь вставать или нет? Если опоздаешь к Даяне, останешься без свадебного платья, – голос матери звенел на два этажа.

Она уже приходила меня будить, но так и не смогла заставить подняться с постели. Я попыталась открыть глаза и порадоваться солнечным лучам, устроившим дискотеку на моей подушке. Видимо, мать подняла жалюзи. Но глаза не желали открываться. Я лениво потянулась и уже собиралась перевернуться на другой бок, чтобы досмотреть свой счастливый сон про нас с Майком. В нем он кружил меня на руках на нашем любимом пляже, мы смеялись и вместе падали в воду, затем дурачились, окатывая друг друга серебристыми брызгами.

Я решила, что до нашей с ним свадьбы еще есть целых три дня, портниха Даяна успеет сделать последнюю примерку моего подвенечного платья и подгонит, если что-то будет не так. Но я совершенно не беспокоилась, что могла набрать вес. Сейчас моя фигура и мой внешний вид не причиняли мне беспокойства, как в детстве, когда я не могла спокойно смотреть на себя в зеркало. Я была не просто пухленькая, а очень толстая, с колонноподобными ногами, с круглыми щеками и двойным подбородком. Уже подростком я пыталась сидеть на диетах, отказывалась от мучного и сладкого, но результат почему-то был нулевым. От отчаяния диета забывалась, а вес еще больше увеличивался. И всякий раз мама говорила, что у меня снова не хватило силы воли, и я так и останусь при своих килограммах.

Я всегда с восхищением смотрела на свою ухоженную мать и спрашивала себя, почему я не выгляжу как она. Ведь многие говорили, что мы с ней похожи, у нас одинаковые зеленые глаза и неопределенный русый цвет волос. В детстве я думала, что если бы я была так же хороша, возможно, мать была бы ласковее со мной и мы, может, нашли бы общий язык. Тогда в сотый раз я принимала решение прекратить есть пирожные, чтобы можно было заслужить одобрение матери, и в сотый раз губительное предчувствие говорило, что мне не хватит на это силы воли.

Я знала, что моя комплекция не просто не нравилась матери, она ее просто раздражала до такой степени, что она лишний раз не показывалась со мною в обществе. Но однажды все изменилось. Как-то мы пришли в какой-то дорогущий салон, мама отобрала с десяток вечерних нарядов, а я должна была подождать, пока она все перемеряет и определится с выбором. Я сидела на мягком диванчике и уплетала за обе щеки предложенные администратором шоколадные конфеты. Мать вышла из примерочной, на ней было слишком узкое серебристое платье. При каждом движении создавалось ощущение, что оно вот-вот лопнет. Но для меня тогда оно было верхом совершенства. Мама крутилась у зеркала, оглаживая свою идеально стройную фигуру, и спросила, повернувшись ко мне:

– Ну, как?

Что я могла ответить на этот вопрос?

– Просто сказочно. Я тоже хотела бы быть такой красивой.

Администратор, наверное, чтобы угодить выгодной клиентке, заметила:

– А ты и будешь точно такой же красавицей и очень скоро.

– Ей никогда не стать красавицей, если она не научится отодвигать тарелку в сторону! – безапелляционно припечатала мама и пошла мерять следующий наряд.

После этого случая у меня внутри словно сломался насос, который раздувал меня вширь. Я начала резко и быстро худеть, при этом совершенно не меняя свой рацион. Жизнь стала налаживаться. Сколько я себя помнила, до этого случая в школе я всегда была где-то на задворках, а потом неожиданно почувствовала себя частью высшего круга. Появились подруги, и мальчишки начали замечать. А когда мне предложил встречаться самый популярный парень колледжа, я вообще стала звездой, и никто даже не вспоминал, что раньше мои щеки были шире моей нынешней талии.

– Кэролайн, я сейчас поднимусь наверх и окачу тебя холодной водой! – послышалась снизу угроза матери.

И почему она называет меня на американский манер, зная, что мне это не очень нравится? Отец, Майк, все друзья и подруги звали меня Линой. А вообще, я Каролина Харольская, дочь простого русского эмигранта, который здесь, в Майами, не только смог открыть свое дело, но и сколотить приличное состояние, войдя в список самых богатых людей штата. Несмотря на свой американский успех, отец никогда не забывал свои корни. Хоть родители и уехали в Америку, когда я была совсем маленькая, но отец настоял на том, чтобы у меня была гувернантка, знающая русский язык, в итоге я в совершенстве владела им, также как и английским. Дома на русском говорили все, даже прислуга, кроме мамы, которая упорно делала вид, что не понимает его, выдавая себя за коренную американку.

Нужно было вставать, иначе мать могла исполнить свою угрозу, а ледяной душ пока не входил в мои планы. После ванной я одевалась перед высоким зеркалом на стене: примерила пару блузок, приложила к себе легкое яркое платье, а потом решила не заморачиваться и надела темно зеленую майку на тонких бретелях и пару самых обычных джинсов. Такой наряд не приветствовался мамой, но могла же я немного позлить ее напоследок. После свадьбы раздражающий ее фактор в моем лице переедет в собственный дом и не будет ее доставать. Как я в свое время завидовала подружкам, у которых были доверительные дружеские отношения с матерью, у нас все было не так. Я знала, если приду к ней со своей проблемой, то получу не поддержку, а скорее обвинение в том, что сама во всем виновата. В школе я делилась трудностями с отцом и гувернанткой, а потом научилась самостоятельно решать свои проблемы, не полагаясь ни на кого.

Я стянула в высокий хвост волосы, доходившие мне до плеч и ложащиеся крупными волнами. Майк обожал их пшеничный оттенок, утверждая, что они мне придают особую солнечность и яркость. Лично мне цвет моих волос не нравился, наверное, теперь из-за того, что такой же был и у матери. Только она получала этот оттенок путем старательной работы парикмахера, а меня им одарила природа, которая, словно подшутив надо мной, перемешала у меня на голове все оттенки от пепельного блондина до темно-русого. От этого казалось, что волосы либо выгорели на солнце, либо их мастерски окрасили. Сейчас мне хотелось быть шатенкой. Мне казалось, что темные волосы удачно подчеркнут зелень моих глаз. Но когда я однажды заявилась на свидание к Майку в темном парике, его чуть удар не хватил. Он заявил, что подобный цвет еще и в сочетании с яркой помадой делает меня похожей на девушку древнейшей профессии. На этом мои эксперименты закончились.

Решив не заморачиваться с макияжем, я, наконец, спустилась в столовую. У нас было заведено: сколько бы ни было дел, мы всегда завтракали вместе. Сейчас отец как обычно погрузился в свежую газету и не спеша попивал кофе. Я порывисто обняла его за шею и чмокнула в щеку, прежде чем занять свое место рядом с ним.

– Шальная, чуть не задушила! – произнес он с улыбкой.

Шальной меня еще в детстве прозвала наша домработница миссис Льюис.

– Шальная егоза. Не девочка растет, а веретено, – вздыхала она всякий раз, когда обрабатывала очередную мою ссадину или царапину.

– Ты можешь ходить спокойно? – ворчала тогда мать. – Обычно такие пышечки спокойные и неповоротливые, а ты носишься как взбесившийся слоненок. Действительно шальная!

Сегодня мама вошла в столовую, благоухая как свежая майская роза. Свободные домашние брюки, легкая блузка, идеальная прическа и макияж, все выглядело стильно и элегантно. Мне иногда казалось, что она и спать ложится при полном параде. Сколько бы я не старалась, никогда не выглядела столь идеально. К ней на шею я не бросалась. Мать бы этого не поняла и не оценила.

– Неужели ты соизволила спуститься? – недовольно бросила она.

– Лилиан, пусть поспит, пока еще не замужем, – усмехнулся отец, заговорчески подмигнув мне. – А то потом начнется семейная жизнь: муж, быт, заботы. Бедная девочка!

– Это Майк бедный. Угораздило его связаться с нею, – отрезала мама и, повернувшись ко мне, добавила: – Вот опоздаешь на примерку, и не подгонят по фигуре выбранную тобою ночную сорочку. По-другому я не могу назвать твой подвенечный наряд. Что тогда делать будешь? В джинсах пойдешь под венец или примешь мой вариант?

Вот уже на протяжении полутора месяцев у нас велся спор по поводу моего свадебного платья. Мать хотела видеть меня если не королевой, то хотя бы принцессой, утопающей в пене воздушных тканей, рюшей и кружев. И то, что выбирала я, ее никак не устраивало. Наконец, я вспылила и настояла на платье из молочного атласа на тонких бретелях, с глубоким декольте и оголенной спиной. На платье не было ничего лишнего, но от матери оно заслужило оценку «вульгарная ночная сорочка». После чего она недовольная покинула салон, предоставив мне возможность самой решать и выбирать. Получив, наконец, свободу, я смогла выбрать именно то, в чем чувствовала себя даже не королевой, а богиней. Однако я представляла, какой шок ожидает маму, когда платье привезут домой. Прежнее, выбранное мной, покажется ей супер скромным.

На скорую руку проглотив завтрак и схватив ключи от своего джипа Вранглер, я помчалась на примерку своего подвенечного наряда. Кстати, моя машина была еще одним камнем преткновения в наших с мамой отношениях. По ее мнению, девушке надлежало ездить на какой-нибудь классической непременно красненькой машинке, такой же женственной и миниатюрной, как и сама хозяйка, а не рассекать улицы на рычащем монстре с огромными колесами. Но я ведь шальная, и машина у меня должна быть именно такой. Такую отец мне и подарил на день моего совершеннолетия.

Как я и предполагала, платье не нужно было подгонять, оно село просто идеально. Когда консультанты салона, набросив невесомую полупрозрачную фату, отделанную по краю кружевом, вывели меня в центр зала окруженного зеркалами, я замерла рассматривая свое отражение. Платье было сказочным. Полностью ажурное с силуэтом «русалка» и очень глубоким декольте. Особенность его была в том, что создавалось впечатление, будто кружево надето на обнаженное тело, бежевая подкладка-сетка была в цвет кожи и совсем незаметна. Кроме того на этой же невидимой сетке держались кружевные расклешенные рукава, начинающиеся от локтей и спускающиеся к самому низу.

Я уже представляла реакцию матери на это чудо. Но она практически никогда не была довольна мною и моим выбором, так что потерпеть один день ее осуждающий взгляд и недовольное лицо я смогла бы. Зато я представляю, как Майк будет пожирать меня глазами, и это того стоило.

Загрузив пакеты в машину, вдруг в витрине магазина напротив я увидела мужскую куртку из светлого натурального замша. Майк давно хотел именно такую. Я, не раздумывая, вошла в бутик. На ощупь куртка оказалась еще лучше, к тому же нужного размера. В предвкушении того, как буду вручать ему этот подарок, я полезла в сумочку за кошельком, но его там не оказалось. Скорее всего, я оставила его дома, а той мелочи, что была в кармане сумки, не хватало на покупку. Попросив продавца отложить куртку хотя бы на полчаса, я рванула к отцу в офис, который находился в этом же районе.

Секретаря на месте не было. Наверное, ушла по какому-то поручению отца, но она мне и не была нужна. Мне позволялось приходить к отцу в любое время, даже когда шли совещания. Я решительно направилась к двери в его кабинет, которая была неплотно закрыта, и уже положила руку на ручку, как вдруг разговор за ней заставил меня замереть и прислушаться.

– Послушай, мы договаривались о тридцати процентах акций, а ты теперь требуешь пятьдесят, – в голосе отца слышались недовольные нотки.

– Да потому что вы мне обещали акции и красавицу дочь в жены, а Кэролайн хоть и красива, но характер у нее просто ужасен, и это требует денежной компенсации.

Я, словно пораженная громом, в голосе собеседника отца узнала Майка, но то, что он говорил, совершенно не вязалось с моим любящим женихом.

– Если ты снова решишь пугать меня полицией, то ничего этим не добьешься, – резкие ноты в голосе отца усилились. – Я уже замел следы своей глупой аферы, и твой шантаж ничего тебе не даст. Я соглашаюсь дать тебе тридцать процентов акций и руку своей дочери только потому, что Лина любит тебя. Можешь считать это ее приданным.

– Это очень хорошо, что вы понимаете, что ваша дочурка влюблена в меня как кошка. Вы, наверное, не хотите, чтобы она страдала, – я с трудом узнавала голос Майка, столько в нем было яда. – Тогда лучше делайте, что я говорю, а то я могу передумать на ней жениться. Ее страдания будут на вашей совести. А полиция, если ее умело направить, уверен, обнаружит следы…

Они еще что-то говорили, но я выключилась, уши словно заложило ватой, а мысли разбежались. Мозг не подавал признаков жизни, отказываясь воспринимать услышанное, и я как сомнамбула направилась к выходу, села в машину и помчалась домой.

Глава 2

С Майком мы познакомились на приеме в честь какого-то нового проекта отца. В тот вечер настроение у меня было просто ужасное, как, впрочем, и обычно, после нотаций матери о моем вульгарном внешнем виде и полном отсутствии вкуса. Прием был скучнейшим, и я бы с радостью на него не пошла, если бы не обещание отцу. Сохраняя натянутую улыбку, я старалась курсировать среди гостей и вести пустые светские беседы.

С трудом освободившись от одной слишком навязчивой подруги матери, которая все пыталась навязать мне в ухажеры своего сына, я отошла немного от разбившихся на группки гостей и пыталась прийти в себя. Чтобы заглушить поднимавшееся раздражение, мне нужно было охладиться. Поэтому я повелительно бросила проходившему мимо молодому человеку в черном костюме с бабочкой, решив, что это официант:

– Шампанского принеси!

– Что простите?

Он был немного выше меня, худощавый, с приятным латиноамериканским загаром. У него были короткие темные волосы и гладковыбритое лицо, а взгляд слишком прямой и уверенный, как для официанта. Но эта нелепая бабочка, видимо, сбила меня с толку.

– Неужели в официанты набирают людей с проблемами слуха? – недовольно произнесла я. – Я тебе велела принести мне шампанского.

– Слушаюсь и повинуюсь, – ответил он с улыбкой, наигранно раскланиваясь, и исчез.

Через минуту он появился с высоким бокалом с искрящимся напитком. Даже не поблагодарив его, я взяла шампанское и снова приступила к своим светским обязанностям. Когда отец закончил разговор с важным чиновником из префектуры, он подозвал меня и, взяв под локоть, подвел к обслужившему меня официанту.

– Я хочу тебя познакомить с Майком Райтоном, – сообщил отец. – Это очень талантливый молодой человек с отличной деловой жилкой. Он пока возглавляет отдел рекламы, но вскоре, я уверен, станет моей правой рукой.

Майк сделал вид, что ничего перед этим не произошло. Я же за натянутой улыбкой спрятала свое смущение, а когда отец оставил нас, извинилась:

– Простите. Нелепо получилось… Почему вы не сказали, что вы не официант?

– Мне было приятно принести шампанское такой очаровательной девушке, – улыбнулся он в ответ. – Для вас я готов быть кем угодно. Хотите, буду матросом и покатаю вас на яхте на выходных?

Вот после такого знакомства у нас и начались отношения. Майк пленил мое сердце своим веселым нравом и неординарностью. Я даже не заметила, как влюбилась в него по уши. По отношению ко мне он был нежным, ласковым, внимательным, предугадывал любое мое желание. А самое главное – он любил меня, воспринимал меня такую как есть, со всеми недостатками и закидонами. Точнее сказать, я думала, что это так. А он…

С бурей внутри, я влетела в дом со своими пакетами и едва не сбила с ног маму, которая не упустила случая сделать мне очередное внушение:

– Кэролайн, я понимаю, что бесполезно в очередной раз говорить тебе, что девушки ходят спокойно и грациозно, а не мчатся как локомотив без тормозов. Но все же постарайся вести себя так, чтобы не нести угрозу окружающим.

Может, раньше я и ответила бы что-нибудь соответствующее на подобную тираду, но сейчас настроения не было. Я молча начала подниматься в свою комнату, а вдогонку послышалось:

– У тебя что-то случилось? Ты чего молчишь? Что-то с платьем не то? Неужели все-таки поправилась? Ты что язык проглотила? Ответь матери!

– Все нормально. Я просто устала, – бросила я в ответ.

Мама не поверила и возмутилась, как можно утомиться от одной поездки в магазин. Но в этот момент раздался спасительный звонок в дверь, и я смогла, наконец, скрыться в своей комнате. Но отдаться во власть тех чувств, которые бурлили внутри, не получилось. Только я вошла и швырнула на кровать пакеты с покупками, как дверь открылась и ко мне впорхнула Пам, моя лучшая подруга.

– Я пришла узнать, ты еще не передумала выходить замуж за своего мистера суперзанятость, – с улыбкой плюхнулась она в кресло.

Дело в том, что Памелла была единственной из моего окружения, кому не нравился Майк. И он, наверное, это чувствовал, потому что старался сбегать, прикрывшись занятостью, когда подружка оказывалась в нашей компании. Заметив что-то в выражении моего лица, как я не старалась это скрыть, Пам прекратила подшучивать и с беспокойством спросила:

– Что-то случилось? Ты что-то совсем не похожа на счастливую будущую новобрачную.

Как я могла все рассказать, когда еще буквально вчера убеждала ее, что мой Майк самый лучший мужчина на свете, что он любит меня и готов ради меня на все. Я с горечью вспомнила, каким он выглядел счастливым в последнее время, казалось, улыбка совсем не сходила с его лица с тех самых пор, как я разрешила надеть себе на палец заветное кольцо. Но теперь узнав, чего стоила его любовь на самом деле, какой темной и лживой она оказалась, я позволила боли и проснувшейся жгучей ненависти без остатка вытравить все прежние чувства. Однако поделиться этим со своей подругой я не смогла.

– Все нормально. Просто устала от всей этой суеты, – улыбнулась я, придав голосу беззаботные нотки.

– Надеюсь, твоя усталость не помешает тебе как следует повеселиться на девичнике. Мы с девчонками готовились, и надеемся, что тебе понравится, – изучающий взгляд Пам все еще не покидал меня. – Я за тобой заеду или ты сама доберешься?

Я заверила ее, что справлюсь с этой задачей сама и слушала ее болтовню, отвечая порой невпопад, а сама думала о том разговоре, который был у нас с Майком несколько дней назад. Мы с ним решили тогда сбежать от всех на несколько дней и уехали в его небольшой домик на берегу. И вот после романтического ужина и пылкого десерта на ковре у камина мы лежали в обнимку и строили планы на совместную семейную жизнь.

– А если бы я не была единственной дочерью богатого бизнесмена, а, например, простого рабочего, ты тогда любил бы меня? – вдруг озвучила я вопрос, неизвестно откуда всплывший в моей голове.

– Глупенькая, я люблю тебя не за состояние твоего отца, – он приподнялся на локте и чмокнул меня в кончик носа. – А за то, что ты вот такая удивительная…

– Эй, подруга, – ворвалась в мои воспоминания Пам. – Ты что-то совсем на себя не похожа. Может, тебе действительно стоит отдохнуть?

Пам ушла, так и не дождавшись, чтобы я поделилась тем, что меня беспокоило. Не в моей натуре было проливать слезы, но зализать полученную рану нужно было. Вот только это оказалось невозможным в нашем доме. Сначала миссис Льюис забеспокоилась о моем самочувствии, когда я отказалась от обеда, и мне еле удалось отделаться от ее заботы. То мама пришла посмотреть мой наряд и убедиться в полном отсутствии у меня вкуса. Платье я ей не показала, сказав, что хочу сделать сюрприз. Затем пришла организатор нашей свадьбы, чтобы уточнить последние распоряжения. В общем, побыть наедине с самой собой мне не удалось. Я никак не могла сосредоточиться на том комке, который застыл внутри, чтобы заставить его растаять. Последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, стал звонок Майка.

– Малыш, я соскучился. Давай отдохнем от предсвадебных хлопот и сходим куда-нибудь сегодня вечером.

– Нет, – постаралась я произнести как можно спокойнее, а чтобы мой отказ не показался слишком категоричным, добавила: – Любимый, это вам, мужчинам, не нужно много времени на подготовку, а у нас салоны, стилисты…

– Ты хочешь сказать, что сегодня я тебя не увижу? – он придал голосу жалобные нотки.

– Ни сегодня, ни завтра, – не сдалась я. – До церемонии никаких встреч. Можешь это считать моим очередным капризом, милый.

Его жалобные заверения в том, что он умрет от тоски по мне, на меня не произвели должного эффекта, поэтому ему пришлось смириться.

Когда меня, наконец, оставили в покое, я легла на кровать, не раздеваясь, и уставилась в потолок невидящим взглядом. После бури в душе образовалась звенящая пустота, из которой вдруг вынырнула одна шальная мысль, и я сразу приступила к ее реализации.

В результате вечером следующего дня к клубу, где мои подруги запланировали проведение девичника, подъехал совершенно другой человек. Я изменилась не только внутренне, не оставив в душе места для боли и страданий, но и внешне. От непонятного цвета волос, неброского макияжа и любимых джинсов и маек не осталось и следа. Я мало того что сделала стрижку, так еще и перекрасилась в темно-каштановый. Кроме того я приобрела сногсшибательное ярко-красное короткое платье, которое облегало фигуру как вторая кожа, оголяя при этом спину до поясницы. Оно было отделано мелкими камешками и пайетками, отчего переливалось как рубиновое вино в бокале при попадании яркого света. В комплект к платью были подобраны туфли на высоченных спице подобных каблуках. В общем, когда я в таком виде подошла к столику, где меня ждали подруги, они просто потеряли дар речи.

– Ничего себе изменения! – первой пришла в себя Пам. – А что будет после свадьбы? Мы хоть тебя узнаем?

– Девчонки, сегодня последний вечер, когда я могу потусить по-холостяцки, – просияла я улыбкой в ответ. – И я хочу погулять на полную катушку.

Все без исключения поддержали мой настрой. Пам хоть и подняла удивленно бровь, но не стала противоречить всеобщему веселью. Вечеринка удалась на славу. Море веселья, музыки, танцев, выпивки. Подружки даже заказали для меня приватный танец стриптизера, к которому я присоединилась и была готова показать такой класс, если бы только Пам не стащила меня со сцены. Но я не расстроилась и направилась на танцпол, где оказалась в своей стихии, словно рыба в воде. Я всегда любила дискотеки и сейчас танцевала то с подругами, то одна, то с кем-то. Партнеры появлялись из ниоткуда и также исчезали. Это была моя ночь.

Рано утром меня домой привезла Пам, весь девичник следившая за мной как за маленьким ребенком, чтобы я не натворила глупостей. Все в доме еще спали, я осторожно пробралась наверх. Войдя в свою комнату и увидев аккуратно развешенное в гардеробной мое подвенечное платье, я не выдержала и поддалась эмоциям. Зашвырнула одну туфлю на шкаф, вторую пнула ногой, разбила небольшую вазу и на том успокоилась. Платье осталось нетронутым. Как бы сейчас ни хотелось разорвать его на части, мне удалось сдержать себя. Оно было нужно для реализации моего плана.

Тогда я заперла дверь и упала без сил на постель. Хмель и усталость сделали свое дело – в голове не осталось мыслей не дающих уснуть, я отключилась, провалившись в глубокий сон. Проснулась я только к обеду и когда спустилась в столовую, никого там не застала. Отец решал какие-то срочные вопросы в офисе, а мама занималась банкетом, на который были приглашены очень влиятельные люди, и поэтому она лично должна была держать все под контролем. Это было мне только на руку, и я могла заниматься тем, что задумала.

Мне даже удалось избежать встречи с родителями до церемонии. Когда они вернулись вечером домой, я, сославшись на усталость, уже спала, а точнее сказать, делала вид, что спала. А утром в день свадьбы, я заявила маме сквозь дверь ванной, чтобы они ехали к месту церемонии, а я приеду туда чуть позже, когда закончу с нарядом.

Когда лимузин привез меня, я торопливо опустила на лицо фату. Отец, поджидавший моего приезда, помог мне выйти и, окинув мой наряд, с улыбкой произнес:

– Смелое платье! Твоя мама будет в шоке.

– И не только она, – заверила я его.

Как только мы с ним шагнули на дорожку, украшенную по обеим сторонам гирляндами из живых белоснежных цветов, зазвучала музыка, которую исполнял небольшой оркестр. Сквозь тонкую ткань фаты я увидела длинные ряды скамеек, на которых расселись гости. А там впереди, возле арки, увитой такими же белоснежными цветами, ждал меня ничего не подозревающий Майк. Тот Майк, которого я когда-то любила всем сердцем и которому приготовила то, чего он точно не ожидал.