«100 великих узников» kitabından alıntılar
Привыкшая к роскоши и довольству, узница не могла заставить себя притронуться к грубому угощению и долго просиживала над мисками голодная. Люди, сторожившие княжну день и ночь, за все время не могли подметить в ней минуты душевной слабости или колебания. Никакие лишения не могли заставить ее открыть истину.
Для допросов была установлена определенная система: сначала А.Н. Радищев давал показания устно, потом ему вручались «вопросные пункты», сформулированные самой императрицей, на которые узник должен был давать письменные ответы.
в очень скромной, почти бедной квартирке. Граф уверял княжну, что признает ее права на русский престол, уговорил ее переехать из Рима в Пизу и нанял там для нее богатый дом. Он исполнял все ее прихоти и капризы, что обошлось русской казне в копеечку. Закружившись в вихре волшебных удовольствий, принцесса Владимирская забыла об осторожности. Граф клялся совершить в России государственный переворот в ее пользу, к тому же притворился влюбленным и предложил ей обвенчаться с ним по православному обряду. Некоторые исследователи (например, французский историк А. Деко и др.) считают, что граф Алексей Орлов на самом деле без памяти влюбился в княжну. Более того, никто не верил в нее так, как он: она еще будет царицей, и за это он готов был положить жизнь свою. Вскоре он смиренно просил будущую «императрицу», не удостоит ли она, Романова, простого Орлова чести стать его супругой. Дело оставалось только за священником, и под этим предлогом А. Орлов перевез доверившуюся ему женщину в Ливорно, где стояла русская эскадра. Граф нанял двух человек, которые разыграли роли попа и дьякона, и в Ливорно состоялось «венчание». Влюбленная и ничего не подозревавшая женщина с радостью согласилась прибыть на корабль «Исидор» – «частичку земли русской» – и отпраздновать их свадьбу, а потом отправиться в Санкт-Петербург. Она была уверена, что там ее ждет трон. Адмирал Грейг, помощник А. Орлова, выслал навстречу Таракановой эскорт матросов, и в ту минуту, когда она прибыла в порт, прогремел ружейный салют. С борта адмиральского корабля спустили на канатах парадное кресло, княжна села в него, и ее торжественно подняли на борт. В разгар «свадебного» веселья граф А. Орлов куда-то исчез, матросы тут же схватили «новобрачную» и заковали в кандалы. До самых берегов Бретани княжна вела себя спокойно и ждала, что «жених» приедет за ней. Но в порту, куда зашла русская эскадра, ее никто не встретил, и только тогда открылась ей ужасная правда. В рапорте контр-адмирала Грейга сказано, что княжна «пришла в отчаяние, узнав свою гибель, и в великое бешенство, а потом упала в обморок и лежала в беспамятстве четверть часа, так что и жизни ее отчаялись; а как опамятовалась, то сперва хотела броситься на аглицкие шлюпки, а как и тово не удалось, то намерение положила зарезаться или в воду броситься».
Никто из близких не знал, где именно его заточили, так как в то время в крепости было два места, где содержали узников, – Иоанновский и Алексеевский равелины. А.Н. Радищев находился на положении «секретного арестанта»: никто не знал причины его заточения – ни доставивший его подполковник, ни комендант крепости, ни тем более стража. Вся власть над узником принадлежала С.И. Шешковскому, который к допросу А.Н. Радищева приступил сразу же. Судебное разбирательство велось при закрытых дверях. Крамольное «Путешествие» читали вслух, и в это время даже канцелярские служащие в зал не допускались. Во время следствия узник уклонялся от прямых ответов на главные вопросы императрицы. Например, Екатерина II настойчиво допытывалась, зачем он написал свою книгу – не с целью ли сделать «возмущение»? На это А.Н. Радищев отвечал, что никогда не имел подобного намерения, Францию в пример не брал, а о царях писал только о тех, которые в истории известны своими дурными поступками. Что же касается помещиков, то между ними тоже есть «уроды… которые, отступая от правил честности и благонравия, делают иногда предосудительные деяния… Сим своим писанием думал дурного сорта людей от таких гнусных поступков отвратить».
Болезнь княжны со временем стала усиливаться, она беспрестанно кашляла и сильно страдала от постоянного присутствия в камере солдат, приводивших ее в неистовство.
В России в это время разгоралось Пугачевское восстание, и тот факт, что жива внучка Петра Великого, сильно ударял по престижу Софьи Фридерики Августы Цербтской, которая взошла на русский престол под именем Екатерины II. Императрица, конечно же, не могла мириться с претензиями самозванки и решила любой ценой убрать появившуюся в Париже «авантюрьеру»… Но красавица долго не задерживается на одном месте, кочуя по самым блистательным городам Европы – Киль, Берлин, Гент, Лондон, Рим…
Под именем княжны Таракановой вошла в историю молодая особа, появившаяся в Париже в начале 1770-х годов. История обошлась с этой женщиной жестоко, не донесла до нас даже ее настоящего имени: в разное время она называла себя то Али-Эмете, то принцесса Владимирская, то мадемуазель Франк, то мадам Треймуль, то графиня Пиннеберг… В Париже молодая красавица1 остановилась в роскошной гостинице и жила на широкую ногу. Расположения ее добивались князья и принцы крови, крупные военачальники и дипломаты, политические деятели и художники. С одними она была приветлива и ласкова, других отвергала… Выдав себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны, она начала вести переговоры с несколькими русскими вельможами, римским папой и турецким султаном о возведении ее на российский трон.
В Италии «бродяжку», как называла ее Екатерина II, нашел командир русской эскадры Алексей Орлов. К этому времени денежные средства княжны Таракановой сильной истощились, и агенты А. Орлова отыскали ее
Семь лет в Трубецком бастионе томился в заключении Я.Т. Тихонов, после чего его отправили в Сибирь. Другой заключенный-народоволец, И.Ф. Окладский, стал предателем: он оставался в крепости в течение двух лет, перестукивался с узниками и выведывал у них нужные для следствия сведения. Когда его выпустили, он стал секретным агентом полиции… В воскресный день 1 марта 1881 года, во втором часу пополудни, на набережной Екатерининского канала, напротив сада Михайловского дворца, на Александра II было совершено очередное покушение. Бомбой второго метальщика, И.И. Гриневецкого, император был убит, и убийство его послужило
После убийства Александра II в столице царила такая паника, что министр внутренних дел просил коменданта Петропавловской крепости проверить все чердаки и крыши, так как в записке одного из арестованных упоминался кровельщик. По его же указанию было проверено, «нет ли подкопов под Алексеевским равелином и других каких-либо злонамеренных предприятий со стороны содержащихся там арестантов». В 1882 году в Особом присутствии правительствующего Сената состоялся так называемый «Процесс 20-ти», хотя сначала предполагалось, что он превратится в «Процесс 23-х», так как по этому делу привлекались еще трое человек. Е.Н. Оловенникова, сидевшая в каземате Екатерининской куртины, пыталась разбить себе голову о стену или задушиться носовым платком, и ее отправили в лечебницу, где она провела 11 лет, но до конца так и не выздоровела. Несколько лет провел в больнице и А.В. Тырков, а потом его отправили в Сибирь; П.В. Тычинин покончил с собой в Доме предварительного заключения. В вину народовольцам вменялась вся террористическая деятельность их партии. Накануне суда всех обвиняемых собрали в Доме предварительного заключения. Десятерым из них был вынесен смертный приговор, остальных приговорили к каторжным работам. Но император Александр III, проявив «милость», девяти приговоренным, кроме лейтенанта Н.Е. Суханова, заменил смертную казнь бессрочной каторгой.
