Kitabı oku: «Весёлый зоопарк», sayfa 6

7. Бронзовый картуз

Антон Павлович Чехов любил смотреть, как сеет свет солнце сквозь осеннее красно-синее сито листьев в саду. Яблоки антоновские ещё кое-где висят на ветках, как птицы-зеленушки.

Тётя Аня и шестилетний Егорка приехали посмотреть заповедный музей в Мелихово.

Анна отпустила таксу, та от радости стала крутиться, бегать по саду, как щенок. А это что? Остановилась она. Две таксы черно-подпалые и недвижимые. Такса обнюхивает их и думает: «Почему не пахнет?» И рядом странное что-то, круглое, с бортиками и козырьком бронзовым, и монеты медные блестят, поблескивают, словно караси.

– Эти таксы ненастоящие! – подошел подросток в желтых ботинках.

– Настоящие! – подбежал мальчик помладше в белом картузе и вынул «карасей», – папа рассказывал, что такса – это по-немецки барсук. Такса поймает барсука! Видите, носы у наших такс-барсуков блестят. Это мы натерли.

– Барсук – это не такса, – улыбнулась Анна.

Она открыла камеру и стала снимать для будущего фильма такс-барсуков, антоновские яблоки. Как интересно выглядят дети. У старшего – жёлтые, как у клоуна, ботинки. И смешной большой белый картуз на маленькой голове у младшего, словно гриб дождевик.

Егор снимал тётю Аню на свой новенький смартфон. Он мечтал быть кинооператором, как его тётя.

– Каштанка у Антона Павловича – это была помесь таксы с дворняжкой, – говорил младший мальчик в белом картузе, крутясь перед камерой. – Мне дядя Ваня говорил, когда я ему «Каштанку» читал. Мой дядя Ваня в собаках разбирается!

– Картуз ненастоящий! – желтый ботинок ударился опять о козырёк, словно хотел его пододвинуть.

– Что это? – Анна вынула из картуза камень, похожий на яблоко небольшое. Она строго посмотрела на подростка. – Что это такое? Камень?

– Это яблоко. Волшебное! Это так придумали, – подросток ухмыльнулся и тихо сказал другу: «Как актриса – в белых брюках».

– Я в четвёртом классе, а он уже в седьмом. А ты? – мальчик в белом картузе тронул Егора за плечо.

– В первом, – Егора ещё только записали в школу, и он прихвастнул.

«Вот она – дама с собачкой», – старший шепнул младшему. И оба засмеялись.

Егор обиженно отошёл, думая, что это над ним старшие мальчишки смеются.

– Тётя, вы положите это яблоко в бронзовый картуз, – подсказывал подросток Анне. – Это символ-яблоко. Бросьте денег, как в фонтан, чтобы вернуться. Это примета такая – деньги кидать.

Младший засмеялся, взял у женщины символ и бросил в картуз. Зазвенело звонко: бронза о бронзу.

– Пожалуйста! – Анна бросила в картуз, как в бассейн, монеты.

Четвероклассник вынул деньги и отдал семикласснику.

– Давай все! – семиклассник ткнул картуз своим тупым желтым ботинком.

– Вот! Глянь! Это не деньги! Вот это что! – показал младший мальчик ладонь.

На детской ладони лежали три маленьких доллара.

Вдруг подбежала такса – собачка дамы и стала гавкать и обнюхивать мальчиков.

– Не бойтесь, мальчики. Пойте, когда страшно. Мозг не умеет бояться и петь одновременно.

– О! Вот живая Каштанка! – свистнул старший мальчик и присел погладить собаку.

И вдруг появилась дама на шпильках и строго спросила: «Что вы тут делаете с моим символом? Почему тут камни? Ответь, пожалуйста, Бром Исаевич».

– Это научный гид, – пояснил семиклассник. – Тридцать книг написала!

«Талант! Талант! – процитировала гид, с любовью глядя на старшего. – Несомненный талант! Ты положительно будешь иметь успех!»

– Свадьба приехала! – крикнул мальчик, и замелькали жёлтые ботинки на дорожке.

– Побежали, – вприпрыжку рванул и второй, придерживая белый картуз.

Дамы продолжали экскурсию, и Егорка следовал за ними со своим смартфоном, хотя ему хотелось бежать с мелиховскими ребятами.

– Чехов здесь построил церковь и школу. Это было маленькое государство – Чехолопасня. Он, как Пётр I, мудрый правитель был. У писателя была своя идеология – теория «малых дел». «Не уставайте делать добро». Это по школе вы знаете, конечно. Или не знаете?

– Восемнадцать томов Чехова прочитала, – как школьница ответила Анна.

– Мысли становятся жизнью, – внушала гид Егору. И глядя на Анну, продолжала: – Детей формирует наше окружение. И великие мастера слова, подвижники нужны всегда. Это жизнерадостные люди иного порядка. Люди подвига, веры и ясно осознанной цели.

Научный сотрудник пошла к дому, где мемориальная доска «Мой дом, где была написана Чайка. Чехов».

Остановилась гид, с улыбкой вглядываясь в дом.

Анна подумала: « Тут свои «тёмные аллеи» в Мелиховском саду. Бунин писал о Чехове, он был младше на десять лет. Они дружили. У Толстого был свой свод правил «Мои четыре упряжки». И к Толстому в Ясную Поляну Чехов ездил как к мудрецу, к живому гению».

В Мелихово Анна почувствовала себя ученицей, девочкой-подростком на большом спектакле жизни. Такса крутилась под ногами и мешала. Она посадила собаку в сумку.

Зашли в большой дом, где жила семья. Разглядывали картины Левитана, Поленова, брата Николая, сестры Марии, иллюстрации Кукрыниксов, скульптуры Мотовилова, Аникушина, Рукавишникова.

– Я жила здесь с детства. Вокруг такая красота была! Клумбы, фонтаны, яблони цвели! Мой папа – подвижник.

– Можно увидеть пальто Антона Павловича?

– И шляпу, и знаменитый белый картуз,  рубашку и галстук-бабочку, – охотно и шутливо ответила гид. – А на письменном столе, видите, – ручка, карандаш, чернильница и пенсне. Коллекция в тридцать тысяч предметов тут у нас.

И словно только сейчас Анна вспомнила про Егора, он всё время ходил и молчал, как взрослый.

На выходе из дома лежали в плетёной корзинке яблоки.

– Возьми яблоко, мальчик, – предложила гид, удивляясь тактичности ребёнка, он не мешал взрослым говорить. – Талант слушателя у тебя!

– Я фильм снимаю об Антоше Чехонте, – важничал Егорка.

– Не бронзавейте на ходу. Антон Павлович был обычным земским врачом, а вспоминают его через сто шестьдесят лет как писателя.

– Вау! В Европе и Америке ставят Чехова чаще, чем Шекспира! – сказала Анна.

– Мир уже понял, кто гений. Антон Павлович здесь сорок два шедевра написал. Это «Дядя Ваня» и «Чайка», рассказы и повести: «Палата № 6», «Остров Сахалин», «Дом с мезонином». А ваше любимое произведение?

– «Если учитель едет на велосипеде, то что же остаётся ученикам? Им остаётся только ходить на головах. И раз это не разрешено циркулярно, то и нельзя…», – смеялась Анна, цитируя.

– «Человек в футляре» тоже здесь написан. Приехала большая семья Чеховых весной в 1892. И сразу всем семейством принялись обустраивать усадьбу. Из мемориальных построек сейчас сохранился флигель, построенный в 1894 году. В войну музей пострадал сильно. Мой папа на войне зрение потерял и наизусть учил рассказы. Антон Павлович писем две с половиной тысячи отсюда отправил. Вы были уже в Музее писем? Обязательно посетите, он рядом со станцией Лопасня.

12 сентября 2022

8. Предсказатель погоды

После дождя всё преобразилось: даже трава-мурава закучерявилась.

Алексей Анатольевич на даче вдвоём с шестилетней внучкой Олей.

После обеда Оля нашла большую улитку на песке и побежала к реке. Она видела, что улитки живут в аквариуме. Тропинка повела вниз. А навстречу ей ползёт такая же закрученная.

– И ты хочешь к реке? А ползёшь не в ту сторону! Я тебе помогу. – Оля любит заботиться обо всех, как её мама. – Вы поплывите вместе по реке к морю.

Она спустилась близко к воде и кинула улиток в заводь травяную.

Большая улитка подняла рожки и завертелась от радости, потом зацепилась за былинку и стала карабкаться на берег. Оля видела, как маленькая замерла, и река понесла её по течению к старой ольхе, что наполовину лежала в воде. «Улитка догадалась, что это большая река, и надо плыть по течению, чтобы попасть в море-океан», – фантазировала девочка.

– Обрадовались? – засмеялась девочка, с удивлением глядя, как плавают и не тонут её улитки. – Ладно, живите тут. А я к дедушке, он скучает.

И вдруг пчела над её головой: з-з-з. Оля давай махать руками. И резко повернулась…

– А! – ноги её скользили. – Дедушка!

Холод. И она, как улитка, сползала всё ниже. Вот уже по пояс в воде. А дно вязкое.

– Деда!

Старая, корявая ольха услышала её и наклонила ветку с липкими листочками, и Оля схватилась за её ветку, как за руку.

– Дед! Дед! – разозлилась на деда Оля, что он не слышит её, и, вцепившись за корявую ветку, торчащую над водой, подтянулась и вылезла.

И бегом! Анютины глазки и лютик сорвала. «Сегодня День Победы!» Вспомнила слова деда, и опять радость вернулась к ней.

Прибежала домой Оля, помыла ноги, руки, даже умылась. И робко, на носочках проскользнула в комнату к деду.

– Это тебе! Венок из незабудок! – она положила на тумбочку цветы. – С Днём Победы!

– Хороши в саду у нас цветочки! – дедушка Алексей приподнялся. – Вот задача! Быть взрослой дочери отцом. Язык-то у неё другой.

– Из анютиных глазок девки венки плели для парубков!

– Эти глазки не Анютины, но прекрасно-голубые, как у тебя.

Оля пригладила мокрые волосы:

– Это же незабудки!

– Спасибо, – он взял цветы. – Это пупочник весенний.

Оля захлопала в ладоши:

– Пончиков хочу!

– Так хочется на реку посмотреть, да вот, нога не хочет слушаться.

– Я веночек недоплела из незабудок, потому что ты долго один заскучаешь.

– Венок из незабудок наденешь на жениха, и он твой навеки, совет да любовь будут в доме твоём.

– Дед, и этот лютик тоже тебе! – Оля села на диван рядом.

– Это гусиный хлеб, а не лютик.

– Ты всё знаешь, дедушка. А куда ползет улитка? Я спасла, отнесла к реке двух.

– В саду жили-были улитки. Большую бабушка звала Виноградка, – он ощутил, что волосы её мокрые и пахнут рекой. – Вот полил сильный дождь: тук-тук. Виноградке страшно: крот к ней пробирается.

– Крота боится улитка, как Дюймовочка? – Оля закрыла глаза, сжав брови.

– Выползать ей из-под земли на треть метра трудно, а панцирь у неё тяжёлый, как известковая пробка. Про улитку много говорить можно, древнее нас они. Улитка – предсказательница. Чем холоднее зима, тем толще панцирь. Вот у кого синоптикам учиться бы.

– Я синоптиком буду, чтобы всегда было лето.

– Летом хорошо и на реке. Благодать лесная. Река Лопасня берет своё начало в селе Богоявление, ещё она известна городищем средневекового Талежа. Весело течет вода вблизи домов, переделанных под дачи, как мечтал Лопахин в «Вишнёвым саду». И за садом – калитка: через эту калитку Алексей против течения с детства ходил, исток искал.

– Дедушка, я больше не буду спасать улиток, пусть ползут, куда хотят, – Оля сырые волосы рсчесывала.