Kitabı oku: «Я люблю тебя, сыночка»

На сегодня все дела были сделаны, и Лера неторопливо возвращалась домой. В душе царили покой и умиротворенность. Спихнула огромный заказ, который делала целых четыре месяца! А на дворе лето, начало июня и впереди отпуск. Эти три составляющие гарантируют полное счастье и наполняют душу радостью.

Добираться до дома надо было с пересадкой, и автобус, который привезет Леру в родное село, ходит строго по расписанию. Но Лера не посмотрела на расписание. И не поехала на автовокзал, чтобы купить билет с гарантированным сидячим местом. Да ну, возвращаться и толкаться в этом транспортно-людском муравейнике. Сейчас она доедет до остановки на окраине города, на которой останавливаются междугородние автобусы, и забирают всех, кто не добрался до автовокзала. Так или иначе она сядет в свой автобус, даже если он будет переполнен. Ну, подумаешь, пешком постоит. Не страшно, тут и ехать не далеко.

Но пока ее болтало на задней площадке полупустого троллейбуса, в голову с летним ветерком залетела мысль – а не прогуляться ли пешком? Погода позволяет, время тоже. Дел срочных все равно нет, а она так давно не позволяла себе идти вот так, спокойно и не спеша. И подавшись спонтанному импульсу, Лера вышла на одну остановку раньше. Пусть тут и в горочку дорога, но гораздо лучше пройтись по тенистой аллее, вместо того, чтобы болтаться в душном троллейбусе и стоять на светофоре в пробке.

Едва Лера выскочила из троллейбуса, возле магазина на парковке увидела машину сына. Оглядела ее со всех сторон – ну, да, его «семечка», как сын ласково называл свою семерку. Вон, и номер его, и наклейка «Никто, кроме нас». Очень удобно – магазин, расположенный сразу за остановкой имел много парковочных мест. И Данька часто ставит машину тут и дальше передвигается общественным транспортом.

И Лере вдруг в голову пришла озорная мысль – а не оставить ли для сына послание? Может написать что-то на капоте, или баклажановых боках «семечки»? Нет, лучше на стекле! А может не написать, а просто сердечко нарисовать? Но подойдя ближе и убедившись, что машина недостаточно покрыта пылью для написания посланий, она придумала кое-что поинтересней. А что если она напишет свое послание на листочке и засунет под дворник? Это же будет здорово! Сын, наверняка, сначала немного напряжется – ведь засунутые под дворник бумажки чаще всего не к добру. А потом… Интересно, как он отреагирует?

Порывшись в рюкзачке, Лера вытащила записную книжку и вырвала из нее листочек. А вот ручку, как ни шарила, не могла найти – ни в кармашке, ни на дне рюкзака. Неужели выронила накануне? Лера огорченно вздохнула. Такая классная идея под угрозой срыва. Повертела головой – киоска Роспечати рядом не наблюдается, а магазин только строительный, вряд ли там продаются ручки… Но вот ее взгляд упал на маленький павильончик, в котором продавали шаурму и прочую восточную выпечку. Лера заглянула в окошко и вежливо обратилась к пожилому продавцу:

– Здравствуете! А у вас случайно нет ручки или карандаша?

– А? – немного испуганно отозвался дядечка, – Нэт, карандаш нэт.

Лера огорченно вздохнула и собралась уже отойти от окошечка, но дядечка добавил:

– Ручка, ручка есть, – и протянул Лере треснутую шариковую ручку с погрызенным концом. Лера возликовала:

– Спасибо! Я буквально на минуточку.

И тут же у высокого одноногого столика, за которым народ перекусывал набегу шаурмой, нацарапала следующее: «Я люблю тебя, сыночка! Твоя мама». И нарисовала несколько пухлых сердечек. Вернула ручку хитро поглядывающему на нее продавцу, Лера поспешила к машине. Пристроила свою записку под левый дворник, он как раз перед лицом водителя, сын не сможет не заметить записку. Подергала – крепко ли сидит, не унесет ли ветер ее послание? И направилась на свою остановку.

Лера шла и улыбалась. И рисовала в воображении лицо Даньки в момент обнаружения и прочтения записки. Метров за тридцать до остановки она спустилась с небес на землю и оглянулась. Родной 118, повизгивая тормозами, подруливал к остановке! И Лера – с места в карьер – рванула, как в школе на уроках физкультуры. Она успела. Чуть запыхавшаяся влетела в автобус. Протянув водителю деньги, оглянулась, и была приятно удивлена – в автобусе даже были свободные места.

…………………………………………………………………………………………………..

Данька не сразу услышал, как разрывается от трелей его телефон. А когда услышал, раздраженно чертыхнулся. Он очень не любил, когда его отрывали от работы. Кому еще он там понадобился? Глянул на дисплей и удивленно вскинул брови. Звонила соседка, что жила через два дома от него. Странно, чего ей вдруг понадобилось? Отношения у них были несколько напряженные, и общение сводилось к минимуму. А тут вдруг звонит.

Данька уже два года жил в садовом товариществе с лесным названием «Сосенки», обживал, обустраивал доставшийся в наследство от бабки участок. Обживал обстоятельно и с удовольствием. За это время он утеплил маленький домишко и даже расчистил место для нового строительства. Но оно, строительство, пока застопорилось. Как всегда, что-то мешало – то времени не было, а то не хватало нужной суммы для покупки стройматериалов. А еще он все силы и средства бросил на постройку большого вольера для собак и одной, но внушительной будки.

Когда от раковой опухоли три года назад скончался его Дик, Данька не находил себе места. Это был не просто пес, воспитанный с месячного возраста, и прошедший с ним огонь и воду, и медные трубы. Это был брат, с которым Данька делил все радости и горести на протяжении двенадцати лет. Двенадцать лет для большой собаки возраст преклонный, но Данька так надеялся, что Дик еще поживет, что у них впереди новые дороги и много что интересного. Но оказалось, что нет, ничего больше не будет. Страшная болезнь оказалась такой скоротечной, что унесла любимого пса в считанные месяцы. Когда Дик умер, Данька рыдал, как ребенок. Как может рыдать мужчина, потерявший самого верного друга. Как… В последние дни он понимал, что смерть его мохнатого друга все равно неизбежна, но просыпаясь каждое утро, надеялся, что этот день они еще проведут вместе. Но в то апрельское солнечное утро он обнаружил лежащего рядом с кроватью Дика. Встать он уже был не в силах. Вся морда перепачкана кровью – это вскрылась опухоль. Данька с тревогой глянул на Дика. Пес тоскливо посмотрел хозяину в глаза и все, его взгляд остановился, застыл. Ветер из открытого окна шевелил шерсть Дика, но сам Дик уже не шевелился.

Данька рывком слетел с кровати. Упал на колени перед Диком и не в силах растормошить его, взвыл, подобно раненному волку…

Несколько дней и даже месяцев Данька не мог придти в себя. Часто его мучала бессонница. Сквозь сон ему казалось, что Дик по-прежнему сопит рядом. Данька подскакивал на кровати и не мог уже уснуть до утра. Стал частенько прибегать к помощи пива, а то и более крепких напитков, используя их как снотворное.

Но жизнь заложила новый вираж. Во-первых, пришло время вступать в наследство, оформлять документы на садовый участок и переезжать на новое место жительства. Данька этого давно ждал, и мечтал переехать вместе с Диком, да вот не судьба. Но все-таки переезд его немного отвлек от тоскливых мыслей, да и дела, которых навалилось слишком много, не давали ему утонуть в своем отчаянье. А потом к нему с просьбой обратилась хорошая знакомая, которая содержала приют для собак. Но собак было слишком много, и приют не мог вместить всех бездомных и брошенных. И Юлька старалась пристроить питомцев в добрые руки или на постоянное место жительства, или хотя бы, на передержку.

Нехотя, боясь обидеть отказом, Данька все же согласился взять одну шалопутную девочку-дворняжку, которую хозяева выбросили, так как из заявленного рассел-терьера Линда выросла в псину непонятной породы, ростом с хорошего алабая, но достаточно худощавого. То, что в ней течет кровь благородного рассела, отдаленно напоминала форма ее головы. Сама же голова была гораздо большего размера, чем у рассела. Да и, пожалуй, свой веселый и прыгучий нрав Линда позаимствовала у предков по линии Рассел-терьеров. Эта псина никогда не унывала, не понимала, что такое наказание и была готова играть с каждым, кто на нее даже просто-напросто посмотрел.