Kitabı oku: «Мир женщин. Клятва», sayfa 6

Глава 5

Самая большая ошибка в том, что мы быстро сдаёмся.

Иногда, чтобы получить желаемое, надо просто попробовать ещё один раз.

Ох, уж эти женщины …

***

Потом, что было, Линария помнила плохо. Ей подали лошадь, ее туда водрузили как знамя и даже в руки дали поводья и сказали «Поехали!». В этот момент она вообще не могла думать больше ни о чем, лишь о том, как бы не свалиться с этой крошки, платье не давало ей возможности сесть правильно, и она вцепилась руками в поводья и закрыла глаза.

– Я справлюсь, – шептали ее губы, а вокруг нее, где-то справа, слева, внизу, впереди и позади нее, раздавились крики и вопли всех на кого она наехала. Ну да, она же не видела – глаза-то закрыты. В конце концов, лошадь не выдержала такого к ней обращения и понесла, и Лина проехала полгорода, прыгая в седле как мячик попрыгунчик, отбивая себе пятую точку и крича о том, что она очень любит лошадей, но больше не сядет на нее, потому что нельзя обижать животных. Кого она имела в виду, она бы в тот момент не сказала, но все вокруг поняли, что имела она в виду именно себя.

Когда ее снимали с лошади, она не могла стоять, болели ноги, пятая точка отбита, спина разрывается от боли в пояснице и как результат – болит голова.

– Ну, ты даешь! – Тебальт стоял рядом и пытался упокоиться, придерживая ее за плечо. – Почему не сказала, что одна никогда не ездила на лошадях?

– Я сказала, – попыталась оправдаться Лина, пытаясь удержаться на ногах, ухватившись за его руку как за спасательный плот.

– Нет. Ты молчала, а когда тебя спросили, ты кивнула.

– А что кивок головы приравнивается к согласию? Я может от страха кивнула, потому что мне даже не дали право выбора, – вспылила девушка.

– Право выбора есть всегда. Могла покачать головой в другую сторону, в конце концов, – резко сказал Тебальт.

– Милые бранятся, только тешатся. У тебя красивая рабыня Тебальт, и если она так плоха, можешь продать, – прорычал проходящий мимо них мужчина в сланцах и шортах и с полотенцем на плечах. Ну, видно с сауны только вышел. А что бывает, всегда, когда идешь на спасение невинных дев, нужно спешить и если застали в сауне, то и идти нужно как есть. То есть ни в чем.

– Нет. Она не продается, – огрызнулся Тебальт и так глянул на Лину, что у нее от страха сердце в пятки ушло.

– Я… – Лина и слова не успела сказать, как ее дернули вверх, перехватив за талию и она оказалась прижатой к широкой груди Фалка, и опять на несчастной лошади.

– Лучше молчи, – прорычал он ей в губы и натянул поводья, заставляя лошадку, еще совсем недавно скачущую по дорогам города, развернуться и поехать в обратном направлении, правда, медленно.

– Скажи, я сплю? – Лина повернула голову к Фалку и взглянула в карие глаза, и только сейчас заметила синяк у него на подбородке, двухдневная щетина на подбородке и синяки под глазами.

– Если бы ты не сбежала, мы бы все спокойно обсудили и все тебе рассказали, а теперь придется…

– Все мне рассказать прямо здесь, иначе я опять сбегу, – перебила она его.

– Хорошо. Я так понимаю ты не из этого города.

– Даже не из этой страны, – Лина кивнула и подтвердила его догадку.

– Тогда лучше доехать до места назначения и там все тебе рассказать. Нужно начинать с самого начала.

– Уж будьте так любезны, – съязвила девушка и тут же получила щипок в правый бок. – Ай!

– Сиди смирно, а то побежишь позади. И обещаю, я претворю в действие приказ короля, – голос Фалка был пропитан иронией, правда Лине казалось, что он смеется, но приглядевшись, поняла, что он как никогда серьезен.

– Это ты о чем сейчас? – потом вспомнила, что ей обещали, что она побежит за каретой его величества голой, вспыхнула от негодования. – Только попробуй.

– Обязательно попробую. Вот домой приедем и попробую, только на кроватке. Ибо тебя по-другому не остановить, кажется, – Фалк улыбался, и опять Лина утонула в его глазах, в которых она видела искры смеха, видела себя.

Лина раскрыла глаза пошире, сделала личико попроще и положив голову ему на плечо, а руку на его грудь, именно туда где билось его сердце, и тихонечко сказала, с улыбочкой, от которой у молодого человека мурашки покатились по спине: – А я Тебальту сдамся, на поруки.

Его взгляд изменился за секунду: – Только попробуй, съем, – и прямо перед ее носом щелкнули зубами. Лина отшатнулась назад, рука Фалка, державшая поводья дернулась, грозя выпустить девушку из объятий. Линария закричала, ухватившись за его куртку, а позади раздался гневный окрик Тебальта: – Осторожнее!

Фалк удержал Лину второй рукой, перехватив за талию, прижал ее к себе и прорычал: – На цепь посажу.

– Ты меня еще в кандалы запри, – огрызнулась Лина, успокаивая расшалившееся сердце.

– Вот не умеешь ты держать рот на замке, – рычал Фалк, направляя многострадальную лошадку в ворота поместья. Потом Лину осторожно сняли с лошади, поставили на ноги, придержав за талию и подтолкнули к дому. – Тебе нужно переодеться, у нас гости.

– И кто это интересно? Еще один король? – простонала девушка, делая шаг вперед и пытаясь абстрагироваться.

– Нет, всего лишь я. А тебе только королей подавай? – Тебальт встал рядом с ней и склонил голову в ироничном поклоне.

– Тебя с лихвой хватит. Вот же попала на свою голову. И кто меня тянул в город? Нет, чтобы в другую сторону пойти, – шептала Лина, делая еще один шаг к открытой двери, около которой стоял Фалк. – Красивый какой: ворот рубашки даже расстегнул, и куртку сбросил. И дверь придерживает. Галантный какой.

– А я красивый? – шептал Тебальт ей на ухо, идя рядом с ней в ногу.

Лина остановилась, повернула голову и осмотрела молодой человека с ног до головы: – Красив. Устроило?

– Почти. Идем красавица. Хотя ты чумазая и платье грязное, – рассмеялся Тебальт, сделав еще один шаг вперед. Лина распахнула глаза пошире и губы поджала.

– То пристают, то обзываются. Никогда я вас не пойму – мужчины.

– Ты хотела узнать про наш мир, а мы хотели узнать про твой. Так что или поспеши в свою комнату, чтобы привести себя в приличный вид, или мы разбавим твою кампанию собой и поможем тебе переодеться, – Фалк сложил руки на груди и смотрел на стоящую перед входом девушку, которая всем видом выражала полное отсутствие доверия к мужчинам, стоящих перед ней. Да и по ее виду можно было сказать, что и дом, в который ей открыли дверь, ей совсем не нравится. Она переминалась с ноги на ногу, делала шаг вперед и тут же делала шаг назад, осматривалась, выискивая вокруг себя что-то, что помогло бы ей избежать будущего.

– А вы точно мне все расскажете?

– Точно, – Тебальт кивнул и протянул руку.

– И если я скажу правду о себе, мне ничего не будет?

– Ничего, обещаю. Но сделай уже этот шаг, – не выдержал Фалк, сжимая губы.

Лина вздохнула и вложила свою ладошку в протянутую ладонь Тебальта, в этот момент он был более миролюбивым: – Хорошо.

– Вот и умница, – Тебальт сжал ее ладонь и потянул на себя, заставляя ее сделать еще один шаг вперед. Фалк тут же отреагировал и схватил ее левую руку, заставляя сделать шаг навстречу с ним.

«И во что я ввязалась? Хотела же к алтарям сходить. Надо было так и сделать. Теперь не отверчусь, хотя может выторговать себе привилегий? Хорошо, за каждый правильный ответ буду выпрашивать себе кусочек свободы. А там как пойдет. Авось, всегда вывозила».

Ответы на мои вопросы …

Вот так они и вошли в дом Фалка. Лина остановилась в коридоре, сразу за закрытой дверью и осмотрелась. Перед ней двое высоких и статных мужчин, правда одежда в подпалинах, грязные и лохматые, но ведь не в этом дело. Дело в их взглядах: строгие, такие от которых хочется сбежать, спрятаться.

– Чего встала? Забыла где твоя комната? – Фалк стоял рядом, опять сложив руки на груди и пристально наблюдая за ней.

– Нет, не забыла. Размышляю, – и ведь даже головой покачала в такт своим мыслям.

– И о чем, можно спросить? – вступил в разговор Тебальт, стоя с другой стороны, немного повернув голову к ней и всматриваясь в ее лицо. Интересно, что он там искал? Да, грязная, волосы выбились из-под косынки, и платье не то в чем сбегала, ну что нашла, то и надела. Ну, а что – она же не на балу была, бежать тоже надо красиво, а вот возвращаться обратно – как получится.

– О том, что вы слишком близко стоите, – прошептала Лина.

– Всё допекла, – Тебальт не выдержал, резко повернулся к ней и сбросив ее косынку на пол с ее головы, запустив пятерню в ее волосы, резко повернул ее голову к себе и впился в губы.

– Женщину может остановить лишь поцелуй. Согласен. Ей нельзя рот открывать, совсем не знает приличий, – наблюдая за другом и Линой, которая от неожиданности подняла руки на уровень груди, и в следующее мгновенье начала отбиваться от Тебальта.

– Вот же… – попыталась она возмутиться на такое самоуправство Тебальта, когда тот изрядно побитый отпустил ее. Но свободы у нее было мало, через секунду ее целовал Фалк, фиксируя ее затылок и заставляя ее раскрыть рот от удивления, что было только на пользу молодому человеку. Его язык пробежал по ее зубкам, сцепился с ее язычком за право первенства… Когда он ее отпустил, Лина еле стояла на ногах и спорить она совсем не хотела.

– Сама дойдешь? – отпуская ее затылок, где его пальцы ласкали ее волосы, заставляя мурашки бегать по ее спине.

– Да, – прошептала Лина, поджала губки и наморщилась.

– Так, у тебя полчаса и твое время пошло, – гаркнул Тебальт, не выдержав. Еще секунда и он сам ее отнесет наверх, снимет все эти тряпки и хорошенько отходит по сладкой попке, так, чтобы впредь думала, прежде чем что-то делать. Лина не стала ждать продолжения и сорвалась с места, понимая, что если она сейчас будет настаивать на привилегиях, свободе и другой куче ненужной дребедени, то компанию ей составят два очень злых молодых человека. – Так бы всегда, – улыбнулся Тебальт, наблюдая за исчезающей девушкой.

– Ты не сильно с ней строг? – Фалк улыбнулся, поглядывая на друга.

– В самый раз. Это ведь ты живешь отшельником, а у меня сотня женщин, которые с радостью вынесут мне мозг. Так что приходится держать их в рамках покорности, – его снисходительная улыбка, вызвала лишь горечь у Фалка.

– Нам бы тоже не мешало переодеться, – оглядывая Тебальта, у которого рубашка была подпалена на спине, брюки в грязи, один рукав оторван. Правда и он выглядел не лучше, а ведь он так всегда старался быть опрятным, но когда у тебя под ногами взрывается земля, можно только спасать жизнь, увы, не одежду.

– Надеюсь, у тебя есть и на меня сменная одежда?

– Найдем, – улыбнулся Фалк.

Когда он увидел старуху и понял, кто перед ним – опешил, но лишь на секунду, и это было почти его провалом. Как понял глава Сотни, что сейчас будет взрыв, он не знал, хотя и был осведомлен в магии. Но Сергад потому и был главой города, что знал всё и всегда. Когда ведьма прокричала про портал и раздался взрыв, только магия Сергада смогла запустить процесс отмены. И как он всегда оказывается в нужном месте и в нужное время?

Магия обольщения, магия земли, которой владел Фалк, не могла спасти ни его, ни Линарию. Лину спасла опять же магия Сергада, магия тьмы, именно туда глава и отправил ее, чтобы спасти от взрыва. Дальше члены Сотни, перенесенные главой, рассредоточились по периметру и совместными усилиями смогли подчинить ведьму и ее силы себе. Дальше будет допрос и если повезет, они узнают, куда она так рвалась переправить Линарию, кто же тот, к кому она должна была открыть портал. Но это будет позже, сейчас нужно узнать кто такая Лина.

***

Через полчаса все сидели за столом в столовой и мужчины наблюдали, как девушка, переодевшись в закрытое их взорам темно-зеленое платье и убрав густые волосы в простую косу, макала в мясную похлебку кусочек хлеба и вылизывала тарелку после белоснежной каши.

– И где же ты пропадала два дня, что такая голодная? – усмехнулся Тебальт, пододвигая к Линарии блюдце с кексом.

– Недалеко, но очень душевно и многое узнала, – запивая все морсом и вгрызаясь в мягкую выпечку, умудряясь еще и улыбаться, ответила Лина.

– И что же ты узнала? – Фалк разглядывал девушку, пытаясь определить, как она себя чувствует, накладывая на нее заклинания за заклинанием и понимая, что они с нее слетают как шелуха с семечек. Но главное она была жива и кажется здорова, остальное он сейчас узнает.

– Узнала, например, что метка меня бы не выпустила из города, а так как у меня ее нет, то я могу перемещаться везде, где хочу. Узнала, например, что после смерти наши тела исчезают, рассыпаясь и превращаются в пыль, – кивнула Лина и посмотрела на Фалка, который скривился, понимая, что она видела этот процесс.

– Что еще ты узнала?

– Пока мало, но очень хочу узнать все, – она допила морс и кивнула. – Можете спрашивать, я отвечаю на один вопрос, вы на второй. Таким образом узнаем друг друга и удовлетворяем свое любопытство.

Тебальт сидящий напротив, первым не выдержал: – Твое настоящее имя?

– Лина. Мой вопрос: что это за мир?

На этот вопрос ответил Фалк: – Мы зовем наш мир – Нара, светлый. Много лет назад все было по-другому. Мы жили совсем не так. У нас были семьи, были дети. Наши женщины были счастливы, а мужчин было так много, что у каждой женщины был муж и были общие с ним дети. Ты ведь это хотела узнать?

– Тогда что случилось?

Тебальт остановил Лину: – Прости дорогая – мой вопрос: – Откуда ты?

– Хорошо, мой вопрос на повестке дня, остается. А на твой вопрос отвечу так – я с планеты Земля, умерла там, проснулась здесь. Теперь вы.

– Умерла? Никогда не знал, что можно переселить душу, из одного тела в другое и чтобы без потери обошлось. Ты ведь помнишь всю свою прошлую жизнь. Так? – Тебальт даже наклонился через стол вперед к Линарии, пытаясь определить, обманывает она сейчас его или нет.

– Это вопрос? Тогда я буду молчать, ведь ответа на свой вопрос я не услышала, – важно сказала Лина, потирая ладошки и рассматривая озадаченных мужчин.

Фалк кивнул: – Я отвечу. Мы не знаем. В один прекрасный день все изменилось. Сначала началась война, затяжная, столетняя. Потом был мор, унесший тысячи жизней. Потом на прибрежные города пришла беда с моря: цунами, которые стерли с лица земли города, поселки и всех жителей. Вулканы взрывались у нас под ногами, земля будто изрыгала нас, сжирая нас, убивая и уничтожая. Мы и сами вскоре поняли, что опоздали с мирными договорами, с переселением населения в центр материков, поняли, что нашей цивилизации пришел конец в том виде, в котором мы ее знали.

Лина кивнула: – Мне тут сказали, что все в мире имеет душу, может именно душа этой планеты остановила вас.

– Может быть. Мы этого не узнаем никогда, – Фалк опустил голову, снова все это переживая, вспоминая и пытаясь абстрагироваться. Лина даже подумала, что его боль до сих пор так велика, что ему тяжело не только об этом говорить, но и вспоминать.

– Да, ладно вам. Все это в прошлом, – Тебальт покачал головой, – что было, то прошло, что уже грустить, если вернуть это будет очень сложно. Лина ответь на мой вопрос.

– Хорошо. Да, я помню свою прошлую жизнь, но совсем не знаю Линарию, в теле которой я оказалась. И поначалу меня это пугало, заставляло ожидать всего что только можно, но когда поняла всё падение этого мира, страха уже не было, было только не понимание и желание стать свободной. Я врач, женских болезней, с хорошей практикой, потеряв всю семью в своем мире, загадала желание богам умереть и попасть в рай, где меня будут любить, где не будет боли. Оказалась как всегда права – боги слишком эгоистичны, – она переводила взгляд с Тебальта на Фалка и видела их взгляды, в них была заинтересованность, и что-то еще. – Мой вопрос: цветы, деревья и трава всегда были такие?

– Какие? – удивленно приподнял бровь Фалк.

– Это буйство красок, притом, что фотосинтез здесь такой же я уверена, как и везде. Солнце одно, ветер, дождь тоже, во всяком случае, я не видела, чтобы с неба падали черные капли, – Лина даже ладошки вверх подняла, показывая свое удивление всем, что происходит вокруг нее.

Мужчины смеялись, потом Тебальт отошел от смеха и сказал: – Говоришь, ты доктор? Лично я тебе верю. Да, у нас природа всегда любила приударить за нами.

– Понятно.

– И что же тебе понятно?

– Права была бабушка Бигор, у всего есть душа. Относится с добром и она отплатит тебе красотой. Но, хорошо ваша очередь.

Фалк остановил друга и задал свой вопрос: – Куда ты хотела уйти?

– Я не знаю. Я не привыкла называть кого-то господином, и быть слугой. У нас равноправие, мужчины и женщины равны в своих правах и могут делать все что захотят. Если я хочу открыть свой бизнес, я могу его открыть наравне с мужчинами. Если я хочу переехать в другой город, то пожалуйста. Там, я могла все, здесь же я слуга. И это очень било по моему самолюбию.

Улыбка Фалка была такой обаятельной, что Лина невольно засмотрелась: – Отлично. Тогда я буду твоим учителем, все равно ты принадлежишь мне, так что – это для тебя будет нормой.

– И что же ты будешь мне преподавать? – съязвила Лина, качая головой. – Как расставлять тарелки?

Фалк фыркнул и покачал головой: – Нет – магию воздуха.

– Так стоп друг, у тебя магия земли и вы вообще-то не сочетаетесь по стихиям. А вот моя магия воды, очень даже сочетается с ней, – Тебальт даже встал, чтобы нависнуть над другом и посмотреть на него сверху вниз.

Фалк улыбнулся, правда улыбка была какой-то вымученной: – Вода и воздух не совместимы. Но ты прав, ее должны учить не мы.

Лина покачала головой, потом поставила локти на стол и положив голову в ладошки, обхватывая ими свои щеки, простонала: – Мне бы еще понять, о чем они говорят и было бы все просто замечательно. Да и не на все мои вопросы они ответили, но уже радуются как дети о том, что меня нужно чему-то учить. Мужчины, с их непомерным эго…

Память …

Память иногда подбрасывает нам картины прошлого, которые мы бы хотели забыть. Так и сейчас, перед глазами Фалка встали картины их кажется недавнего прошлого, а ведь прошли столетия: ведь в отличие от Тебальта, он был на передовой, тогда, когда две силы схлестнулись в одну, когда самые сильные маги умерли в первые минуты боя, а они еще молодые и юные, которые носились со своими новшествами, амбициями, которые не видели дальше своего непомерного эго, остались подсчитывать потери, впервые осознавая, что больше не будет рая на этой земле. Битва двух кланов, в войну которой вступил в последний момент орден ведьм, который и разрушил до основания все созданные великими магами планы, который нарушил все договоренности и который поставил под удар их жизни. Орден ведьм – этот клан все эти годы, вызывал у него лишь горечь, злость и боль утраты.

Столетняя битва шла с переменным успехом – то в одну сторону, то в другую, пока сотня ведьм не вмешалась. И в тот момент, на два клана обрушилась волна боли, тьмы, зверей, нежити и с этого дня их мир рухнул. Многие выжившие тогда винили во всем магически одаренных женщин, многие винили себя. Но тот, кто выжил, мог лишь с ужасом вспоминать, как реки крови текли у них под ногами, а вдалеке слышался женский хохот, хохот, который потом им снился долгие годы.

Сотня, о которой он говорил Лине – это сотня магов, собранные Сергадом, одним из последних самых сильных выживших магов, после последней битвы с орденом.

Да, после того как на кланы обрушилась лавина смерти, они смогли сплотиться, смогли попытаться встать и создать подобие войск, и да, они попытались дать отпор. Тогда многие объединялись в сотни, чтобы собрать тех, кто соответствует по силе, кто может помочь и спасти твою спину и сможет драться наравне с тобой, не боясь умереть у тебя под ногами. Сергад собрал свою сотню и смог не только ее спасти, но смог и отстоять свою власть и силу над ней, даже через многие сотни лет.

А потом пришла беда уже от самой земли.

Потеря ребенка для каждого из нас тяжелый груз и тяжелая ноша, а потеря любимых – невыносима. Тогда многим пришлось потерять любимых, родных, всем казалась жизнь не только не мила, но и невыносима и только спина друга, и то, что живым в могилу не лечь, а покончить со своей жизнью не даст друг рядом, помогало выжить в тех условиях.

Им пришлось строить новый мир, заново отстраивать города, ремонтировать инфраструктуру нового для них мира. Вот тогда и произошло разделение земли на Сотни. Каждая Сотня забрала себе кусочек нового мира и осела в городах, создавая свой мир, в котором в самом его начале совсем не было любви, была лишь необходимость продолжения рода. Это через годы пришло понимание, что все потеряно, что больше ничего не будет так как раньше, что придется с этим смириться и жить именно так, приспосабливаясь.

Что произошло с орденом ведьм они узнали через сотни лет, когда первая ведьма пришла в их город и устроила резню. Погибли маленькие магически одаренные девочки, которых матери не захотели отдавать в орден, чтобы пополнять их ряды. Тогда и было принято решение главой Сотни о запрете магии среди женщин, женщин перестали обучать, даже перестали выявлять в них магически одаренных, и магия потихоньку увяла, затухла.

Король – это часть ритуала, который был тогда необходим, чтобы смогли выжить и сохранить здравый смысл остальные, чтобы смогли сохранить человечность все живущие на этом материке. Зезил тогда смог объединить всех, смог создать из Сотен государство, которое смогло создать уже мир на вверенных ему землях и провозгласил себя королем. Это спустя сотни лет эго короля заставило уйти Сотни в тень, негласно соглашаясь с его правом, с его правом первенства, дарованного ему еще в первые годы его правления, признавая его право и потворствуя этому. Что было ошибкой. Правда, поняли это слишком поздно. Да, они были ему благодарны, но не более, с каждым прожитым годом его желание повелевать судьбами всех живущих становилось все больше, желание владеть не только телами, но и умами все желаннее. Многие сдались на его милость, желая сохранить то, что смогли отстроить, многие восстали, многие взяли нейтралитет. Восставшие Сотни были изгнаны в пустыню, в пепелище, оставшееся после войн и катаклизмов. Те же, кто взял нейтралитет старались меньше контактировать с королем и его правящей кастой, желая лишь сохранить свой мир.