Kitabı oku: «Улыбочку!»
Больничный
Заболела, поднялась температура – пришлось идти на больничный. Так как живу одна и ухаживать за мной некому, директор собрал собрание и выстроил график посещений меня коллегами.
Двадцатое сентября. Приходила новенькая коллега из соседнего отдела. Ох, не станем мы с нею подругами, ох не станем! У меня в шкафу Калуа, текила, мартини, водка, в конце концов шампанское, а мы с нею весь день пили только фруктовый чай. Двадцать первое сентября. Приходила другая коллега, натащила продуктов, весь день жарила, парила, наготовила – мне на месяц хватит. Вечером вспомнила, что за весь день ни разу не выпила лекарство, так как его нужно пить через час после еды, а мы с нею ели каждые тридцать минут.
Двадцать второе сентября. Пришёл другой коллега. Но этот сразу со своим. Микстуру опять не пила, так как пили коньяк.
Двадцать третье сентября. Хорошо, что я уже на больничном! До двери дойти не смогла, поэтому никто не приходил.сентября. Дверь открывала уже с рыком. Чем несказанно удивила бабушку-соседку, которая, наверное, приходила за солью, но, увидев мои бешеные глаза, забыла не только зачем шла, но и откуда.Я затаилась за дверью со сковородой, прождала целый день, но никто не пришёл. В смысле – днём. Ночью завалились. Полколлектива после корпоратива. Оставшиеся полночи мы с ними проорали: я на них, они в караоке. Еле дождалась до утра, только рассвело – побежала к терапевту, выписываться нафиг с этого больничного! Подозреваю, что не зря директор взял шефство надо мною, – болеть расхотелось на ближайшие лет десять!
Круиз
Ой, какой же я идиот, что поехал с ней отдыхать! А всё она, жена моя, Нюрка: «Хочу в круиз, хочу на море!» Я, осёл, и согласился. Поплыли мы на теплоходе «Кузькин и компания». Жена ещё в первый день задолбала капитана – это что; а если шторм; а если тонуть будем, куда плыть? Он ей и ответил: «Плывите прямо ко дну, в другое место вы уже не доплывёте, это я вам обещаю. Она испугалась: «Дайте мне спасательный жилет!» Он ей: «С вашим весом вам ещё и спасательный круг нужно надевать». Ему хорошо, он сказал и забыл, а мне каково? Вечер танцев, все нарядные танцуют, и моя – в вечернем платье, жилете и с кругом на шее.
Оттанцевали, ночью сплю, слышу – что-то тарахтит. Выглянул – это моя Нюрка тащит по ступенькам плот. «Дура, – говорю, – если тонуть будем, ты отсюда с ним не доковыляешь». – «Если будем тонуть, – отвечает, – я на нём отсюда выплыву». Поворачивается, а у неё за спиной акваланг. «Хоть бы мне что принесла, – говорю, – не жалеешь мужа!» Утром принесла. Я к завтраку вышел «при параде» – смокинг, бабочка и ласты. А вечером жена приволокла водолазные костюмы и грузила. – Капитан, – говорит, – посоветовал грузила покрепче к шее привязать, когда нырять будем.
Всю ночь я тренировался с секундомером: надевал костюм, раскладывал плот и бегал в ластах по лестнице. К утру вложился во время. Весь день люди заинтересованно поглядывали на нас и тревожно перешёптывались. Вся развлекательная программа прошла в траурном молчании. Всю ночь никто не спал – все ждали катастрофу. Только под утро успокоились, стали засыпать. И тут раздался взрыв – Нюрка, пытаясь натянуть на себя резиновый костюм, порвала его на куски. Началась паника. Нюрка отработанным движением схватила кувалду и выбила иллюминатор. Мы с аквалангами кинулись в море. Я вылез кое-как, а Нюрка только наполовину – по плечи. В общем, спасла её самоотверженность капитана. Уж не знаю, чем он действовал, но выбил-таки её наружу.
Полдня мы с ней проплавали – ни одна сволочь не подобрала. Наверно, капитан наябедничал. Только к вечеру нас вытащили японцы. Обещали отправить на самолёте домой. Тут бы радоваться, а мне страшно – Нюрка уже интересуется, за сколько секунд раскрывается парашют.
Новая шуба
Резко похолодало, но я не успела ещё купить тёплые брюки, поэтому надела юбку покороче, чтобы если уж мёрзнуть, так хоть было за что. Вечером по дороге домой заскочила погреться в торговый комплекс и согрелась, только когда влезла в офигительную шубу. Снять её с меня у продавца не хватило силы, а у меня мозгов, потому что я очень внушаемая, а продавцы этим пользуются. «Вы такая красивая в ней!» Бамм! Всё, можно не считать до десяти – я уже в трансе, в гипнозе, в астрале, мозг отключается напрочь, организм переходит в автоматический режим и бежит к кассе, зажав карточку в зубах.
И кто только придумал эти карточки?! Раньше носишь с собой в кошельке на обед и на маршрутку, а тут на тебе – вся зарплата с собою! Со мною. Со мною она вся ещё ни разу не была! Мы вдвоём с ней вообще не уживаемся! Мы с нею, можно сказать, вообще не пересекаемся. То есть она ещё не пришла, а за ней уже очередь!
«Зато согрелась! Здоровье дороже!» Нет, надо придумать что-то новенькое – это я уже говорила неделю назад, когда грелась в новых сапогах.
А – «зато я красивая, умная»… Хотя нет, «умная» тоже не стоит, а то мозг встрепенулся – сейчас очнётся и такого выдаст, а тут, главное, его пару дней не включать, пусть накал спадёт, и начну потихоньку его приучать к новой шубе. Главное, чтоб он снова не стал её цену в колбасу переводить, а то я боюсь, что один из нас тогда сбежит. Так, ценник, главное, снять, эсэмэски из банка удалить. Напишу на ней: «уценка»!
Фух, вроде подготовилась. Ну что ж, выходим из гипноза – раз, два, три… Ах ты ж ск… ск… сколько стоит?
Сына у меня растёт…
С работы прихожу – мой весь в слезах, посуда вымыта, сразу видно: опять двойка! Я психанул:
– Как двойка? Я же с тобой вчера весь вечер занимался! Сочинение за тебя написал! Почему двойка?
– По сочинению.
– Как, я же черновик профессору носил проверить!
– Я же говорил: она ко мне всё время придирается.
Я – в школу, сказал всё, что о них думаю, выбил пару дверей – всё, сын отличником стал.
А вчера я случайно на его тетрадь с тем сочинением наткнулся. Полчаса меня жена валерьянкой отпаивала, сына к тёще отослала.
Вот гад – он из всего сочинения только три строчки переписал, да и там 20 ошибок сделал…
Нет, я так больше не могу!
Мне кажется, я не дождусь этого светлого момента в жизни, когда ты уже, наконец, выйдешь замуж! Я знаю, что ты пользуешься успехом у мужчин, но скоро он станет таким, что ты не то что замуж – на улицу выйти не сможешь.
А я ночей не спала – так мечтала, что дочь у меня будет умницей, выйдет замуж, нарожает мне внуков… Да, я согласна, одна мечта моя сбылась, только теперь я сплю ещё хуже. Я не знаю, у тебя же перед глазами такой пример! Да не про Люську я говорю, а про себя! До Люськи у тебя красоты не хватит!
Эх, мало я тебе мозги вправляла! Что ты на меня так уставилась? Хотя верно: чего нет, того не вправишь! А ты ведь такие надежды подавала! Когда? Когда тебе восемь месяцев было.
А отец себе костюм купил – думал, на свадьбе погуляем. Что «и чего»? Ничего, моль съела. Да, зато ты гуляешь! Нет, мне это нравится: «ей ещё рано замуж»! А детей рожать не рано? Что поздно? Спохватились? Вот и надо было за него выходить. Она бы вышла. Конечно, вышла, если б мы его поймали. Но он так бежал! Слушай, а может, мы не того догоняли?
Ладно, не реви, кого-нибудь поймаем, какие наши годы! Хотя ещё год-другой – и отец… Ладно, иди спать. Да не реви, Маринкиного попросим – от него не убежишь, он уже троим своим поймал.
Бремя славы
Только я настроился на отдых в выходные, как ко мне с утра пораньше припёрся друг детства Сашка и с порога объявил:
– Я хочу стать знаменитым!
– С чего вдруг? – удивился я.
– Хочу, чтобы меня везде узнавали, чтобы за мной гонялись поклонники…
– Чьи?
– Мои.
– А-а-а… И как же ты собираешься стать знаменитым?
– Я хочу, чтобы меня показали в «Новостях».
– Спрыгни с Останкинской башни.
– Нет, я хочу прославиться ещё при жизни. И ты мне в этом поможешь!
Я вздрогнул… В первый раз, когда я помогал Сашке получить медаль за спасение утопающих, меня три часа спасали в реанимации, а в последний, когда мы с ним стали свидетелями ограбления банка и он приступил к задержанию грабителей, нам с ним дали по три года, потому что к приезду милиции в банке остались мы одни, и ещё 10 лет потом мы выплачивали унесённую грабителями сумму…
– Саша, у меня уже здоровье не то, – попытался отделаться я.
– Не боись, ничего особенного не понадобится, я уже всё продумал! Пригласим Витьку, и он на камеру снимет, как ты будешь меня бить.
– И ты думаешь, это покажут в «Новостях»? Когда тебя в прошлый раз побили, в милиции даже отказались принимать заявление…
– Ты ничего не понимаешь! Ты будешь меня не просто бить, а как поклонник!
– Твой?
– Да нет, одной большой «звезды».
– И за что я буду тебя бить?
– Ну, я как будто известный журналист и написал о ней ей какую-нибудь гадость… – И что?
– А ты пришёл мне мстить – перебьёшь мне всё в доме и дверь подожжёшь!
– Что у тебя бить-то – только окна… – Точно… Ничего! Будем снимать у тебя.
– Щас! Разогнался…
– Ну ладно, будем снимать у тебя, но ничего ты бить не будешь, только меня.
…Если бы я знал, чем это закончится, я бы его не стал бить, а просто удавил бы голыми руками… Сняли мы всё, кое-как пропихнули это на телевидение. Показали. Через два дня поклонники той самой звезды вычислили мою квартиру и подожгли не только дверь, но и сожгли весь дом с 1-го по 13-й этаж. А через неделю меня попросили подъехать в реанимацию. У палаты толпились тележурналисты и старались протиснуться внутрь. Меня провели через соседнее окно, и я увидел Сашку… Он лежал весь в гипсе, от пяток до ушей, и, увидев меня, смог только поздороваться – моргнул. Что с ним случилось, я узнал уже от журналистов. Оказывается, Саня действительно стал узнаваем на улице, поэтому, когда те же самые поклонники встретили его, они его узнали…
– Ну вот, – сказал я, – Саня, теперь ты стал известным человеком! – Саня вздрогнул. – Не боись, врачи сказали, что, когда с тебя снимут гипс, тебя не узнают не только поклонники, но и твоя родная мама.
У Сани начался нервный тик, и меня вытолкнули из палаты. А я шёл по улице и думал: какое всё-таки нелёгкое бремя славы…
Подарок на 8 марта
Так, мужики, я вас собрал, чтобы обсудить с вами одну проблему: грядёт 8 марта, и с этим надо что-то делать.
Нет, на работу не выйти мы не можем – они могут обидеться, мы уже в прошлом году все как один пошли к зубному. Давайте хотя бы через год. Ну, жду ваших предложений. Петухов, уж ты лучше молчи, ты уже один раз принёс туалетную воду. Я тебя ещё тогда хотел спросить: где ты её набрал? Нет, запах был, аромата не было.
Иванов, я не против купить им мягкую игрушку, но какую именно? На наш вкус я боюсь полагаться – помните, мы весь день выбирали, а они обиделись. Да, согласен, коровы были забавные, но не все же понимают ваш юмор.
Цветы? Цветы можно, но не подаришь ведь по одной мимозе – открытку придётся прикладывать. А её ж ещё надо подписать!
Нет, Овчинников, сядь и руку свою корявую опусти. Ты уже подписал один раз – хорошо, у тебя такой почерк, что они и половины не поняли, чего ты им нажелал, но всё равно отомстили. Помнишь, подарили нам пистолет-зажигалку? Семён прикуривать стал – ему пулей пол уха снесло. А сейчас, я сам видел, одеколоны появились в форме гранаты. Вот так один раз брызнешься – и будут тебя собирать по всему заводу.
Нет, кукол тоже не стоит. Тогда вон подарили им кукол на 8 марта, так потом Наташка нам на 23 февраля такого пупсёнка принесла – до сих пор не можем отцовство установить. Ну предлагайте, предлагайте поактивнее. Косметику? Нет, косметику тоже не стоит, купили уже – красивая баночка и всё по-французски. Серёга неделю переводил, только и перевёл, что для волос, только не для роста, видимо. Ага, а подарили как шампунь. Они утром пришли все в париках. Вам-то ещё, считай, ничего не было, а у меня эти паразитки усы повыдёргивали себе на брови!
Сигареты тоже не пойдут. Во-первых, женщинам дарить сигареты как-то неудобно, да и дарили уже. Петрова только затянулась, я ей: «Курите на здоровье!» Она так дымом поперхнулась, что потом полгода и дышала, и курила исключительно через нос. И у меня синяк прошёл только на третью неделю.
Нет, надо подарить что-то эдакое, что мы им ещё ни разу не дарили. Ресторан тоже не подходит. Мы их туда уже водили, и они нас потом по домам разносили. Вам хорошо, а меня Андреева к себе домой занесла. Неделю жил, пока не разобрался.
Что? Нет, только не домашних животных! И кто тебе, Морозов, в прошлый раз сказал, что та кикимора, что ты принёс, – домашнее животное?! Я сутки рылся в энциклопедии, так и не понял, кто это: игуана, хамелеон или сколопендра ползучая. Хорошо, у тебя денег только на одну хватило, я с ней потом все зоопарки оббежал – никто не брал. Кинули крокодилу на завтрак – крокодил утопился! И вообще, предупреждать надо, а то – сюрприз, сюрприз… Наши, как твой сюрприз увидали, из окон повыскакивали. Хорошо, у нас только второй этаж, – никто не пострадал, кроме моей машины. Стрельникова не неё так грохнулась, что у меня от машины только выхлопная труба осталась. Я потом на ней две недели «Кармен» играл, пока в себя не пришёл.
Ну давайте, давайте, поактивнее!
Нет! Пойти у них спросить мы не можем. Во-первых, это уже не будет сюрпризом, а во-вторых, они такое пожелают… А я не Дед Мороз, у меня таких денег нет, даже если сложить и их и наши зарплаты за год.
Стручков, что ты предлагаешь? Просто накрыть им стол? А что, Стручков, в твоём понимании означает «просто»? Или ты с прошлого раза готовить научился? Нет, в тот раз ты стол замечательно накрыл, но для себя – дамы не оценили. Для них праздничный стол, в отличие от тебя, помимо водки с картошкой в мундире, включает в себя ещё как минимум торт, а мы в тортах не разбираемся. А наши дамы поголовно сидят на диетах, а что такое диетический торт, я вообще не понимаю.
Ну что, неужели никто не может предложить ничего хорошего? Куда же подевались джентльмены? Что – подарить им стриптиз? Беглов, ты представляешь, сколько стоит стриптизёр?! Предлагаешь обойтись своими силами? Беглов, ты, конечно, не обижайся, но что-то я в твоих силах очень сомневаюсь. Устроить стриптиз после водки? Ну, это уже мысль! Во-первых, мы после водки станцуем его лучше, во-вторых, они его мало запомнят. Что говоришь, Петров? А они не обидятся? Петров, но мы же не обиделись! Даже Семёнов не обиделся, хотя ему тогда сломали стол и рёбра.
Значит, так: носки зашить! Трусы выше колена! Выше, Семёнов, выше! То, что они у тебя все ниже, никого не волнует. Обрежешь, в крайнем случае – закатаешь. Стесняешься? Да твои трусы ещё с прошлого субботника никто не забыл, так что успокойся!
К вам, Сёмен Петрович, персональная просьба: снимите свой собачий пояс. Я понимаю, что для вас снять собачий пояс – это уже стриптиз, но у нас в коллективе не только ваши ровесницы, но и дамы до сорока. В крайнем случае вы можете не раздеваться. Нет, остальные не могут! Я что, один буду стриптиз показывать? Что, всем страшно? Как в ресторане показывать – так им не страшно! А как на работе – так страшно?!
Всё! Больше никаких вопросов! Завтра всем как штык на работу к восьми! Да, Семён Петрович, даже вам с вашим остеохондрозом! Как скакать как горному козлу с Петровой на столе – так никакого остеохондроза, а как на субботник или стриптиз – так шея не сгибается! Вы, между прочим, не шеей будете крутить, так что как все, к восьми утра! В крайнем случае, как ветерану, я разрешаю выпить вам перед работой боевых сто грамм! Что вы все так приободрились? Только Семёну Петровичу! Я знаю, что он и так всегда, но остальным – ни-ни! Даже тем, кто тоже всегда! Всё, хватит прений! Пошли домой носки стирать и майки гладить! Чтобы до конца не подорвать подорванную психику наших дам своим стриптизом!
Самогон
Нет, ну ничё ж не предвещало! Нет, ну ничё ж! Зашла к подруге по соседству помочь ей огурцы засолить. Весь вечер пили чай с печеньем – нет, ну даже в мыслях не было! Засолили практически. А тут этот самогон. Нет, ну год стоял, никому не надо, а тут эта банка! Как раз на эту трёхлитровую банку огурцы и остались. Огурцы пожалели – ой, лучше бы меня, блин, пожалели! Решили перелить самогон по бутылкам. Надо было сразу по бокалам разливать – хоть бы бутылки не искали. Ох. Перелили самогон. Нет, ну ничё ж не предвещало, а тут – бац, и 50 миллилитров не вошло.
Я говорю: «Да вылей ты его, чего там мелочиться!» Подруга: «Жалко! Натурпродукт! Экологически чистый. Дед сам его из берёзовых корок нагнал, выпей!» Я говорю: «С чего вдруг?» Подруга: «Жалко, пей». Я говорю: «Чё я как дура одна пить буду?» Подруга: «Чё там пить-то, ложки три столовые». Фиг с тобой, не пропадать же. Налила себе, чокнулись.
Утром проснулись – ни самогона, ни огурцов, ни мужа. Три фингала на двоих, зато запах как в берёзовой роще. Я подруге: «Ты чё помнишь?» – «Помню, как ты в лейку душа пела: “и родина-мать напоила меня берёзовым соком, берёзовым соком…”» Я спрашиваю: «Муж где?» Она: «Чей, мой или твой?» Я: «В смысле? Я к тебе не за мужем приходила!» – «Фату, – говорит, – тогда сними». Я, честно скажу, первые полчаса к зеркалу боялась подойти. Подошла. На голове действительно фата, из занавесок бабы Мани. Я к подруге: «Мы чего, ещё и по соседям ходили?» Подруга: «Если б я ещё чего-нибудь помнила! Но, видимо, ходили. Потому что если бы вчера не ходили, мы бы с тобой сейчас точно не смогли бы ходить. Три литра самогона, по полтора на каждую, – я столько и воды не выпиваю!»
Я теперь из подругиной квартиры выйти боюсь, тем более что муж её звонил – сказал, чтоб я никуда не уходила, он сейчас принесёт нам минералки и лещей. Сидим, ждём.
Попугай
Ой, как неудобно получилось! Как я теперь людям в глаза смотреть буду, даже не знаю. Хоть из дома не выходи.
Опозорил он меня, гад пернатый! А ведь я сам виноват – сам же его дочке на день рождения подарил, сам. Она и не просила, вернее, она просила обезьяну, но я подумал: хватит с нас и тёщи. Купил ей попугая, Кешкой назвали. Он вначале такой культурный был, молчал всё время, а потом сразу говорить начал. Причём, когда остальные попугаи кричали «Попка дурак», наш сразу: «Сам дурак!» И главное, гад, молчит-молчит, а по-
том как ляпнет что-нибудь такое… Сосед на днях зашёл, ласково ему:
– Кешунечка, привет!
А он в ответ:
– Чего тебе, козёл плешивый?!
Сосед, когда в себя пришёл, кинулся к двери, и больше мы его не видели.
А попугай наш, собака, всех кроет без разбора, причём такими словами, что мне и повторить стыдно.
Через месяц к нам соседи ходить вообще перестали – ну кто же захочет о себе столько нового услышать, пусть даже за стакан сахара! А тёща только рада, говорит: «Вот и хорошо, к нам всё равно просто так никто не приходил, только за чем-нибудь, взять взаймы насовсем».
Да, а мне куда два мешка соли девать, что я для соседей держал?
Я с этим гадом что только не делал: дарил – меня с ним вместе выгнали, подкидывал – чуть не убили. Я уже окно открыл и его выкинул – так соседи весь день его ловили, вечером ко мне принесли. Обещали за такие выходки морду набить.
А тут у меня был юбилей, собрались друзья, и директора занесло – не знаю, каким ветром. А этот гад пернатый, мало того, что,
пролетая, испачкал директорскую макушку, так ещё и гаркнул ему в ухо: «Чё припёрся, старый пень?», ну и дальше, как всегда. Директор мне: «Завтра ко мне явишься, будет разговор», и смылся.
Я с утра всё новое надел, побрился, с семьёй попрощался и к нему. Зашёл – ноги сами подкосились, упал и зарыдал:
– Простите, я не виноват! Не я его учил, он сам!
– Как? – удивился директор.
– Может, по словарю?!
– Вряд ли, – отвечает, – там таких слов нет, я сам искал.
– Может, тогда тёща подучила – она у меня тоже такая га…
– Кстати, – оборвал директор, – я тебя вот зачем позвал.
Дай мне свою птичку на денёк – тёща загостилась.
– Да я, – говорю, – его и насовсем могу отдать!
– Насовсем не надо, – испугался директор, – только на денёк!
И вот с тех пор очередь ко мне по записи. Все берут. Кто для жены, кто для соседей, кто для тёщи, а кому просто – для общения.
А вчера я его Кольке отнёс, соседу своему, – к нему тесть с тёщей должны были явиться. А я накануне своему Кешке сковородкой дал по хохлу – и у него, видно, что-то в голове повернулось. Тесть с тёщей к соседу приходят, а мой гад им: «Заходите, гости дорогие!»
Тесть сумку уронил, тёща просто упала. А его как понесло – не остановишь. Те, когда из шока вышли, целоваться к Кольке полезли и сказали, что ехали на два дня, а теперь на месяц остаются.
Тут уж Колька упал – из окна. Его в реанимации еле откачали. Обещали, что года через два говорить начнёт, когда из комы выйдет.
А меня теперь соседи обходить стали за две улицы. Вдруг, думают, это заразное?
Ой, как всё-таки неудобно получилось!
