Kitabı oku: «Узы Крепче Магии: Академия Двух Башен»
ГЛАВА 1. Сны как способ увидеть дорогих сердцу людей.
В последнее время ей часто снились до жути реалистичные сны. Такие, в которых можно почувствовать запах пыльцы цветочного сада и пар от горячего травяного чая, тепло нежной руки и вибрации счастливого смеха.
Словно то было и не сном вовсе, а чьими-то давними воспоминаниями.
В этот раз они сидели всей семьёй на веранде и провожали розовое закатное солнце за горизонт. Отец четырёх дочерей, человек с мозолистыми сильными руками, но слабыми ногами, спрятанными за лёгким одеялом, задумчиво вглядывался куда-то вдаль, в свой сад. Была в его взгляде смертельная усталость, прикрытая вуалью строгости и скрытности, присущей только военным. Казалось, он не обращал никакого внимания на происходящее вокруг, пока его не отвлекла от дум самая младшая из дочерей:
– Пап, что ты там увидел?
Её короткие белоснежные волосы, заботливо собранные старшей сестрой пару часов назад, выбились из причёски и прилипли к вспотевшим вискам. Она тяжело дышала после того, как устроила короткий забег по всей территории дворца. Неуёмная энергия так и хлестала из неё, и под раздачу попали даже невиновные садовники. Тоненькие ручки как молодые лианы продолжали обвивать мужчину, который по-отечески потянулся потрепать макушку девчушки, превращая её причёску в ещё больший хаос.
– Фиалка, – на загорелом лице, испещрёнными морщинами как горы реками, появилась ласковая улыбка, когда он посмотрел на раскрасневшееся лицо и надутые губки.– Скоро зацветут твои любимые цветы, я ищу их лепестки. Может быть ты сможешь отыскать зацветающие почки?
Мужчина поднял Фиалку, ростом едва превосходящую высоту стола, и поставил маленькими ножками к себе на колени, не смущаясь грязи, налипшей к подошве, сандаль. Никто бы не обратил на подобную неприятность внимания, занимаясь своими мелкими делами, пока не послышался высокий и чистый как родник голос.
– Отец! Как же так можно?!
Лаванда прозвучала так резко, что все невольно перевели взгляд к ней. Барышня изысканной красоты, с точёными скулами и тонкими губами, уверенно продолжила:
– Недавно прошёл дождь, и Фиалка полностью заляпалась в лужах. Мы с Нолой успели только переодеть ей платье, как эта бестия снова убежала в сад. Теперь посмотрите на её обувь. Да она похожа на свинюшку!
– Не беспокойся об этом так сильно, Лаванда. – мужчина перевёл взгляд обратно к кустам камелии, которые хотел показать младшей. Царящая вокруг атмосфера покоя и умиротворения была хрупка – особенно в компании его дочерей. – Это всего лишь покрывало. Слуги постирают и об этой неприятности никто не вспомнит.
– Вот именно! И я не свинюшка! – обиженно пролепетала виновница грязного пятна на одеяле отца.
Фиалка подняла взгляд и посмотрела на старшую сестру сверху-вниз, довольно уставив руки в бока и напоминая благородный фарфоровый чайник. Будучи под защитой отца, она чувствовала себя в полной безопасности и наконец могла не извиняться, а выговорить всё, что думает по поводу придирчивости сестры.
Но Лаванду подобный тон не убедил.
– Ах ты дерзкая негодница! Как ты разговариваешь со своей старшей сестрой!? Где твоё уважение? Я бы и не переживала по этому поводу, если бы вы не были членами королевской семьи! Манеры превыше всего, почему я одна соблюдаю все правила этикета? – Лаванда говорила с каменным лицом, но её леденящая аура окатила всех рядом так, что любой стражник или прислуга, завидевший эту сцену, решил бы, что младшую сестрёнку ждёт жестокое наказание сегодня вечером.
Все невольно застыли.
Ирис, обладательница янтарных глаз, точь-в-точь таких же, как у маленькой негодницы Фиалки, медленно стянула со стола тканевую салфетку и положила на колени, прикрытые атласом юбки платья. Насколько она помнила, это была часть столового этикета, который ей пренебрегался так же, как и всеми остальными в семье. Она сидела по левую руку от Лаванды и чувствовала кожей суровый взгляд в свою сторону.
Магнолия, читавшая книгу, услышала этот требовательный тон, не терпящий возражений, и, не моргая, захлопнула желтоватые страницы. Казалось, до этого момента её вообще ничего не интересовало вокруг – в одной руке она держала фарфоровую чашку с зелёным чаем, в другой – книгу. Однако, по скромным наблюдениям Лаванды, за всё время их чаепития она ни разу так и не перелистнула страницы.
Лаванда, затеявшая весь этот спектакль только ради безобидной потехи, не могла не ликовать внутри себя, однако снаружи оставалась беспристрастной и сдержанной несмотря ни на что. Конечно, исправлять вредные привычки маленьких принцесс было её долгом как старшей сестры, однако она никогда бы взаправду не стала бы делать ничего такого, что могло бы принести вред её семье. Ругать их или бить по рукам. На самом деле, она избаловала своих сестёр донельзя.
Но в своей любви к маленьким и невинным сестричкам она всё ещё уступала своему отцу.
– Лаванда, смотри как ты влияешь на них, имей совесть! – скрывая смех, произнёс мужчина. – Моя вина, что они пошли характером и манерами в меня, а не в свою мать.
Трое дочерей, оказавшихся под раздачей, подарили отцу благодарный взгляд мучеников.
Он усмехнулся, что-то пробормотал про то, что «нельзя вестись на эти милые мордашки снова» и откинулся на спинку передвижного кресла. Ветерок приятно коснулся его лица и откинул отросшие волосы глубокого амарантового цвета. Из всей семьи этот редкий цвет никто не смог унаследовать. Все его дочери родились с белоснежными волосами, которые им достались от покойной матушки.
Морис невольно скользнул взглядом обратно, к кустам камелии, и уже не сводил с них своего пристального внимания, позабыв о посторонних. Неподвижно сидя в широком плетённом кресле, укутанный в тёплые покрывала, он излучал какую-то бескрайнюю тоску, которую нельзя было разрушить ни словом, ни действием.
– О нашла! Я вижу один нераскрывшийся бутон! – воскликнула Фиалка.
Не прошло и минуты, как Фиалка показала язык сестре и дала дёру: словно ястреб, быстро и ловко, спрыгнула с чужих колен и побежала прочь в цветочный сад.
Лаванда только сделала вид, что собирается гнаться до самого конца за этой шалуньей, однако даже не соизволила покинуть беседки, когда блеснули пятки Фиалки.
– Не представляю, кто из неё вырастит? Не леди, а егоза! – возмутилась Ирис, закидывая в рот сладкие пирожные. Она была младше Лаванды на два года, а потому, в свои неполные девятнадцать уже обладала женственностью и утончённостью. В уголке её левого глаза красовалась чёрная мушка, которая весело подпрыгивала каждый раз, когда та улыбалась или щурилась от солнца.
– Ирис, если она станет егозой – в этом будешь виновата ты! Потакаешь её мелким прихотям и подаёшь вредный пример в этикете. Посмотрим ещё, какой эгоисткой и капризулей станешь сама! – Лаванда грациозно пригубила немного остывшего чая, в то время как улыбка с лица Ирис, наоборот, бесповоротно пропала.
Как же сестрица Лаванда порой жестока!
С востока мигом нагнало ночную тьму и прохладу, когда последние солнечные лучи скрылись из виду.
– Для принцесс довольно естественно быть капризными и эгоцентричными. – устало выдохнула Магнолия спустя некоторое время.
Ирис от прилива нежности потянула свои длинные любвеобильные руки к младшей сестре, намереваясь искупать ту в ласке и благодарности, но Магнолия ловко выпуталась из захвата. Меж её тонких бровей залегла складка недовольства.
– Не стоит. – тихо отозвалась она, и Лаванда, наблюдающая за этой картиной, сочла бы подобное за грубость, не знай она так хорошо, что её Нола, колкая на язык и неуклюжая, тоже умеет смущаться. – Смеркается. Сегодня моя очередь укладывать спать Фиалку, поэтому позволю себе удалиться в сад.
В саду было темно и влажно, а свежие следы на мокрой земле вели прямо вглубь развернувшегося цветника….
– Мелисса! Очнись, Мелисса! – громкий голос ударил в барабанные перепонки и мог бы растормошить даже мертвеца. Так как Мелисса всего лишь спала, а не умирала, она резко распахнула глаза и с бешенным сердцебиением подскочила в кровати.
– Что случилось?! – её голос был настолько хриплым и надрывистым, что она сама испугалась себя.
– Это я у тебя хотела спросить, что с тобой? Ты мычишь посреди ночи так, что поди и за стенкой всё слышно!
Сквозь ночную темноту Мелисса рассмотрела свою взъерошенную соседку по комнате, сонную и очень недовольную. В памяти Мелиссы пролетели оборванные сцены сна, из которого она была так грубо вырвана, но несмотря на ноющую непроходящую боль в груди, всё же натянула улыбку.
– Дурной сон. – чтобы не стать заложницей жалости или глупых вопросов, добавила: – Не поверишь, мне приснилась ты.
– Очень смешно. – фыркнула Земфира, не обращая внимания на привычную колкость. Мелисса так и не определилась почему её соседка пропускала грубость мимо ушей: она была либо толстокожей, либо глупой. «А может быть, и всё вместе» – невольно подумала она.
– Всю мою злость и негодование ты прочувствуешь завтра, когда я проснусь невыспавшаяся. – пробубнила себе под нос Земфира, и в лунном свете блеснули её алые как кровь глаза. – Всё, сон милый сон!
Мелисса опустила голову обратно на подушку и только сейчас обнаружила, что та была мокрой…
Наступила благоговейная тишина, прерываемая лишь цикадами за окном и скрипом соседней кровати, на которой перевернулось тело.
Как назло, сна больше не было ни в одном глазу. Невесёлые мысли переплетались и настойчиво лезли отрывки того сна, от которых Мелиссе было не по себе. Слишком приятный сон!
И не с кем в целом мире было поговорить об этом.
Мелисса устало прикрыла веки, ненавидя это чувство беспомощности и щипание в глазах. Слёзы всегда были для неё недоступной роскошью, слабостью, которую нельзя было проявить даже перед собой. Она уже давно выросла из того возраста, когда позволено проявлять такие жалкие эмоции.
Спустя некоторое время, когда мысли успокоились, а дыхание выровнялось, в коридоре послышался страшный грохот. Словно кто-то упал.
Этот шум прогнал дремоту Мелиссы и заставил её приподняться на кровати и прислушаться.
Соседка спала дремучим сном, не слыша, как за дверью копошатся. Только лишние звуки прекратились быстрее, чем Мелисса решила бы проверить что там происходит.
Через пару мгновений послышались чьи-то торопящиеся шаги.
Поняв, что сну уже не бывать, Мелисса тихо встала и выглянула из створок двери, ища в тёмном коридоре очертания ночного безобразника. И действительно, она успела заметить шлейф от золотого халата, скрывшегося за углом коридора. В лунном свете он прямо-таки светился золотом.
Потоптавшись на месте некоторое время, Мелисса всё же решила покинуть комнату в поисках источника шума. Ночью в их академии не дозволялось шуметь и тем более – вольно гулять куда вздумается. Дисциплина всегда была на высоте, а значит, по логике, случилось что-то из ряда вон выходящее!
Мелисса на носочках прошлась мимо закрытых комнат своих одногруппников ровно до того момента, где увидела чью-то тень. В глубокой задумчивости она не заметила чужих шагов и дыхания, но когда чья-то рука легла на её плечо, вздрогнула.
– Эй, это я, – шёпотом объявила о своём присутствии Ноа. Эта тихая и скромная девчонка училась вместе с Мелиссой в одной группе и была самой настоящей серой мышкой, о которой Мелиссе было нечего сказать. – У меня чуткий сон. Услышала шум и тоже решила проверить, что происходит. Кажется, это из библиотеки.
Мелисса кивнула и последовала за Ноа в академическую библиотеку – её самое любимое место во всём мире. Не сосчитать часов, которые там провела Мелисса за всю свою жизнь. Почти всё, что она знала, было получено путём дотошного чтения литературы различного рода.
– Сегодня днём поговаривали, что королева решила подарить нашей академии редчайшие магические артефакты, которые хранятся только во дворце Кларенсов. Это королевские реликвии, отданные на благо учащимся! Может быть, студенты борются за право быть первыми, кто это увидит!?
– Королева Дафна решила отдать академии реликвии?! – повторила за ней Мелисса, хмурясь. – Как странно. Чего и следовало ожидать от умалишённой.
– Тьфу, Мелисса! Как можно говорить подобное о своей королеве? А вдруг тебя кто-нибудь ещё услышит?
– Это ты сегодня больно разговорчивая, что с тобой? Суетишься так из-за предстоящей встречи с королевой?
– Я…
К этому моменту они уже дошли до библиотеки, возле которой действительно собрались студенты разных групп. Мелисса разглядела среди участников ночного рандеву Рамону и Ирену, не разлей вода подруг, у которых было любимое хобби – унижать Ноа. Однако так считала только сама Мелисса, Ноа же никакого подвоха не видела и наивно примкнула к своим «подругам», оставив Мелиссу в гордом одиночестве.
Они столпились возле запертой двери, шёпотом подговаривая того, что в центре, быстрее заканчивать взламывать магический замок.
Послышался щелчок и радостные восклицания.
– Годы тренировок, – улыбнулся парень в золотом халате, самодовольно раскрывая дубовые двери.
Мелисса сразу сообразила, что видела именно его в коридоре. Длинный и тончайший халат, казалось, был соткан из золотых нитей и цеплял к себе внимание ни хуже, чем густая грива рыжих волос.
Кажется, его звали Лео и учился он на курс старше – одногруппник её соседки по комнате, Земфиры.
Понимая, что ничего хорошего это не принесёт, Мелисса всё же ступила за порог библиотеки вместе со всеми. Проклятия на саму себя за безрассудство так и пестрили в голове, но голос рассудка уступал проступившему любопытству.
«Что именно за реликвия попала к нам в стены?»
Было мрачно и даже лунный свет почти не пробивался сквозь узкие створки окон. Кто-то из толпы привлёк внимание:
– Смотрите, оно здесь!
И действительно: в самом центре читального зала стоял пьедестал с красным бархатным ложем, на котором контрастно выделялся золотой клинок …
– Это и есть та самая королевская реликвия! Я думал это будет что-то необычное.
– И я, а это какой-то клинок, он что, правда весь из золота?
Спор между студентами, разочаровавшимися в находке, стал громче, чем следует, и кто-то сделал замечание быть тише. Мелисса продолжала стоять в стороне и только наблюдать за всеми.
– Не совсем… – отозвался Лео. – Только оболочка из золота. Внутри у него чистая мана. У клинка древняя история, в летописях о нём упоминается ещё со времён правления Арльских.
– А ты оказывается не так глуп, как хочешь казаться? – заметила Рамона. Она прошла мимо него, махнув своими длинными волосами прямо перед удивлённым лицом. – Все тебя знают как вечного второгодника, дурака и жуткого балабола.
Она вцепилась в него хищным взглядом, ожидая реакции. Мелисса уже сделала некоторые выводы о личности Рамоны: садистка, любящая смотреть на страдания и унижения других. И всё ей сходит с рук, абсолютно всегда в этой академии. Возможно, она чувствовала себя тигром в одной клетке с пташками, а потому не стеснялась в выражениях.
Но на лице Лео не было возмущения или обиды – он смотрел прямо на Рамону, лишь слегка приподняв брови:
– А ты, собственно, кто? Мы что, знакомы?
По библиотеке прошёлся смех.
Рамону разорвало от ярости, её красные губы исказились в оскале, а лицо зашлось красными пятнами. Мелисса не смогла не улыбнуться. Ради такого зрелища стоило идти на риск.
– Да как ты смеешь?! – заявила она и подняла руку, желая атаковать магией.
Нехороший знак.
– Эй, погоди, я не собираюсь драться с девчонкой. Особенно ночью в библиотеке. – Лео осторожно поднял ладони вверх, обезоруживая себя. – Остынь, у меня просто плохая память на лица.
– Ну конечно, ты просто хотел меня унизить перед всеми!
– Вовсе нет.
– Да! – в порыве она схватила клинок с пьедестала, который никто не решался трогать до неё. Слабый голосок из толпы воскликнул «Рамона, нет!», но вскрику не суждено было быть услышанным.
Мелисса невольно вспомнила первый урок магии и главное правило любого хорошего мага «Не трогать подозрительные магические камни, реликвии, старинные экспонаты. Они могут хранить в себе отпечаток тёмной магии…»
– Положи его на место. – серьёзно сказал Лео, и даже его примиряющая улыбка сошла на нет. Студенты сделали шаг назад, подальше от взбалмошной девицы, готовой кинуть клинок в любого, кто накинется на неё. – Тебе не следовало его трогать, просто медленно верни клинок обратно.
Рамону сильно обидели, раз она пошла на это. Теперь она была вооружена холодным оружием, а значит никто не мог ей перечить. Но дрожь от злости не проходила.
– Я ….не могу.
– Если тебя так сильно обидели мои слова, то прости! – Лео сделал шаг вперёд, широко расставляя руки. – Тебя же… Рамона, давай успокоимся и пойдём спать, а завтра утром заживём словно ничего не было! В конце концов, на шум скоро сбегутся учителя.
– Я же говорю, что не могу! ОНО вцепилось в меня, я даже не могу пошевелить пальцами! – крикнула она. Дверь в библиотеку распахнулась со скрипом и свет, резанувший по глазам, осветил всю библиотеку.
В дверях показались облики преподавателей. Студенты, быстро сообразив, рванули в сторону западного входа в библиотеку. Бежать за ними было бесполезно и вошедшие даже не постарались догнать ночных хулиганов.
Лео вместе со всеми рванул прочь, боясь попасться под горячую руку директора Марии, с которой у него складывались и так не лучшие отношения. Но краем глаза заметил, что Рамона всё ещё стоит неподвижно, словно прикованная к месту клинком, не в силах покинуть место преступления.
«Ну и поделом ей!» – подумала Мелисса.
Она уже почти покинула стены библиотеки, как пробегая мимо большого зеркала возле входа, заметила отражение остановившегося Лео и Рамоны, пустившей слёзы от досады, директора Марии и ещё кого-то незнакомого.
В роскошном платье, с великолепной причёской. И чем-то необыкновенным во всём её силуэте.
– Что здесь произошло? – спросила незнакомая женщина.
Голос был волевым, но мягким, в нём слышалась решимость, но и великодушие. Такой голос завораживал, и Мелисса застыла, осознав кто перед ними.
Королева Дафна.
Мелисса спряталась за ближайшим книжным стеллажом, решив подслушать чужой разговор. Убедившись, что её не видно и не слышно, она усыпила свою совесть и обернулась в слух.
– Молодые люди, не удосужитесь ли вы посвятить нас, простых смертных, в детали данного мероприятия? – с приподнятым уголком губ, еле сдерживая весь спектр эмоций, потребовала Мария.
Директор сощурилась и оглядела пространство вокруг, выискивая что-нибудь подозрительное. Но слова Рамоны её отвлекли от исследований:
– Лео напал и мне ничего не оставалось, кроме как защищаться. Рядом оказался только этот клинок… Но схватив его, я больше не могу пошевелиться! – пожаловалась та и всхлипнула. – Мне так страшно!
– Юная леди, разве вы не знали, что трогать чужие вещи опасно для здоровья? Даже я сама никогда не решалась напрямую трогать этот клинок. – мягко заметила королева Дафна. – Вы слишком смелы.
Мелиссу не могло покинуть наваждение смутного знакомства и в то же время она понимала, что никогда ранее не встречала эту женщину. Она смотрела на чужого ей человека, с которым у неё не было ничего общего, но внутри чувствовала, что может предсказать любое её дальнейшее действие, жест или вздох. Словно знала её наизусть.
Как мелодию, которой посвятил всё детство, но забросил по мере взросления.
Со стороны Дафна казалась спокойной и глубокой как озеро, но Мелисса была наслышана о том, что королева страдает лёгкой степенью безумства. Конечно, то были лишь слухи, но они же не могли взяться на ровном месте?
Однако сейчас Мелисса резко поменяла своё мнение на её счет. На безумную королева походила меньше всего. Она неспеша обошла Рамону, внимательно рассмотрела пустой бархатный пьедестал. Рядом с ней, хмурясь, обдумывала ситуацию Мария, но так как они обе разбирались в магии не так хорошо, как хотелось бы, не торопились с выводами.
– Ох! Я чувствую остатки тёмной магии! Причём они довольно свежие! – завопила тонким голоском самая младшая из преподавателей в академии магии – учитель зельеварения и астрономии – Кассиопея. Она прибежала чуть позже, но сразу же заметила неладное. – Посмотрите сюда!
Кассиопея щёлкнула пальцами и тёмная энергия, о которой она говорила, заискрилась на клинке и потекла по рукам Рамоны.
– Видите? Эти потоки и сдерживают движения девочки! Довольно сильное колдовство, нужно вызвать Верховных! – сказав это, она снова щёлкнула пальцами и исчезла.
– Рамона, успокойся, сейчас мы тебя освободим. А пока давайте побеседуем о вашей дисциплине…
– Думаю, мы не узнаем правды от них самих. – вдруг высказалась королева, глядя в глаза учеников. – Они будут прикрывать друг друга, – Дафна посмотрела на Лео, – или наоборот – топить… – и скользнула взглядом по Рамоне. – Важно не прогадать с тем, кого именно стоит наказать за проступок. Если мы не успели застать происходящее, то для решения возникшего вопроса нам может помочь свидетель.
– Свидетель? Все уже лежат в своих кроватках и притворяются спящими с бешено клокочущими сердцами. – ухмыльнулась Мария. – Или вы о…?
Мелисса не разобрала последних тихих слов между женщинами, и пытаясь прильнуть к стеллажу ближе, чтобы лучше услышать, по неосторожности задела книжку, и та упала. Проклиная свою нерасторопность и поспешность, Мелисса наклонилась за книгой, но когда та оказалась снова на полке, за спиной послышался довольный голос Дафны:
– Разве хорошо подслушивать взрослые разговоры?
Резко обернувшись, Мелисса оказалась в шаге от королевы. Её застали врасплох!
Они столкнулись взглядами, и мягко поднятые уголки губ Дафны в смятении опустились. Вблизи Мелиссе показалось её лицо ещё более омрачённым годами жизни, со скопившимися морщинками у глаз и рта. Дафна вдруг прикрыла глаза, пряча за полупрозрачными веками мелькающую растерянность. И что-то ещё, промелькнувшее яркой вспышкой.
Внезапно она улыбнулась такой странной улыбкой, которую Мелисса не смогла разгадать ещё долгое время. И не найти ей названия.
Между ними в воздухе застыло нечто более сильное, чем сама магия. Так подсказывала интуиция самой Мелиссы. Когда она распахнула свои ресницы, в глубине чужих медовых глаз плескались разные чувства, но они сплелись в однородный неразборчивый клубок. И неожиданно остекленели.
На туго затянутом корсете проступило красное пятно. С каждым замедлявшимся ударом сердца оно становились всё больше и больше, как озеро расползается по степи, когда плачут небеса, поглощая в кроваво-алый всё платье.
Оседающее тело подхватил подбежавший директор академии. Следом в полном ужасе подскочили и Лео с Рамоной. Последняя наконец обрела власть над своим телом – клинка в её руках уже не было.
Их лица исказил страх и отчаяние.
Золотой клинок проточил себе путь в спине королевы Дафны.
