Kitabı oku: «Удивительные истории о 90-х», sayfa 3

София Парипская
Диагноз

Четверг – вполне приятный день, говорящий о скором окончании рабочей недели, но именно он не задался с утра.

Во-первых, разругался с женой из-за того, что пришел поздно, а утром убежал ни свет ни заря. Ну как объяснить ей, что фирма наша хоть и большая по оборотам, но еще плохо структурирована. Формально мы совместное предприятие с финнами. СП – нынче такая модная аббревиатура. А по факту мы просто компания друзей, которые между собой считаются «дольщиками». Такая лихая компашка флибустьеров в штормовом море свободного предпринимательства, и я захотел участвовать в этих приключениях. А за спиной осталась целая жизнь хирурга Военно-медицинской академии.

В принципе, мы создали, сами того не понимая, прообраз акционерного общества, но юридически доли не были закреплены за участниками. Мое офицерское нутро противилось этой неразберихе, и правило Суворова, что каждый солдат должен знать свой маневр, у нас не работало. Так вот, отсутствие понимания у каждого из участников, что ему делать, заменялось постоянными совещаниями. Шефу легче вывалить проблему на всех, чем отвечать за собственные решения. И эти совещания длились бесконечно, а мне помогало только то, что моя работа требовала постоянных встреч, следовательно, я не мог сидеть в офисе безвылазно. Но, вернувшись вечером в офис, я вынужден был проживать мой день повторно, рассказывая остальным дольщикам о том, что сделано. Ох, как я был горд, что я дольщик, тем не менее в моей голове постоянно крутилась модная фраза: «доля бывает и горькой». Совещания затягивались до глубокого вечера, и мои поздние возвращения домой, естественно, не вызывали положительных эмоций у жены. Хорошо хоть шеф был подшитый алкоголик, поэтому никаких выпивок не предполагалось, и это единственное, что устраивало мою супругу. Домой я всегда приходил трезвый.

Во-вторых, выезд на Невский с моей улицы Рубинштейна был перекрыт милицейскими машинами. Пришлось объезжать. Эти лишние маневры забрали минуты четко выверенного маршрута. На мои объяснения, почему я опоздал, шеф ответил:

– Да в курсе мы, только что по радио объявили, что Маневича застрелили у тебя там на улице. Большая шишка, председатель Фонда имущества города. Шуму будет много. Ну да ладно, к делам насущным. Деньги от питерского завода за водку по-прежнему не пришли. И если другим мы предоставляем спирт по предоплате, то здесь сумма товарного кредита, который мы выдали заводу по твоему настоянию, превысила все разумные размеры.

– Шеф, ты же понимаешь, почему я настаивал на этом. Конечно, ничто так не укрепляет доверие, как предоплата, но этот завод нам нужен. Водка, разлитая на этом заводе, хороша и по качеству, и по логистике. Опять-таки не надо забывать, что их марка раскручена, сбыт их продукции идет значительно лучше. Хотя в условиях водочного дефицита весь товар улетает. И все же.

– Короче, наступает время возврата кредитов, которые, кстати, оформляешь ты, и в банках ты лицо нашей фирмы. Вот тебе его и сохранять. Иди напрямую к Голубоглазому и решай вопрос с ним лично. Не хочу я обращаться к нашей крыше – они все равно договорятся с крышей Голубоглазого, и в результате половины денег мы не досчитаемся.

Все знают лозунг Голубоглазого: деньги отдают только трусы.

– Я настаивал на работе с Голубоглазым без предоплаты, чтобы убрать конкурентов, которые без предоплаты с ним не работают.

– Ну вот иди и докажи свою правоту, чтобы он с нами рассчитался.

Я чувствовал, что мои коллеги с внутренним удовлетворением наблюдали, как шеф отчитывает меня, потому что им от него доставалось постоянно, и видеть, как его недовольство выливается на другого, было приятно. Они не могли позволить себе иметь собственное мнение или возразить, поэтому моя самостоятельность в решениях вызывала у них определенное раздражение. У нас не было строгой иерархии, но фактически все понимали, что я являюсь правой рукой шефа, хотя в отличие от них, которые были знакомы друг с другом более десяти лет, я вошел в их круг совсем недавно. Но был полезен, так как предыдущие годы работы в Военно-медицинской академии позволили мне обзавестись большим количеством выздоровевших пациентов, сидящих в нужных креслах в нужных кабинетах.

После совещания я пошел в свой кабинет. Пригласил к себе главбуха, чтобы сделать сверку задолженности Голубоглазого. Сумма меня поразила, я даже не мог себе представить, насколько она велика.

Познакомились мы с Голубоглазым больше года назад. Я приехал к нему на завод с предложением купить наш спирт, который мы возили из Финляндии. Охрана меня пропустила, сказали: или ждите у кабинета, или можете пройти вон туда на стройплощадку, он где-то там. Я предпочел пойти в сторону строящегося цеха. Было зимнее утро, на удивление вышло наше питерское редкое солнце, оно заливало серебром бетонный фундамент, подернутый инеем. Рядом стоял среднего роста лысоватый мужчина с пронзительно голубыми глазами, который с удовольствием смотрел на очертания будущего комплекса. Было понятно, что он видит новый цех уже законченным и лицо его светилось гордостью человека, который наслаждается результатами своего труда. Я начал рассказывать ему о качестве финского спирта. Он посмотрел на меня с легкой усмешкой и сказал: «Ты знаешь, мне выгоднее покупать наш картофельный. Если хочешь, чтобы я взял ваш спирт, удиви меня чем-нибудь». Я подумал и предложил, что часть оплаты мы будем забирать готовой продукцией. Он улыбнулся и сказал, что это интересное предложение. Я тогда смотрел на него и восхищался его уверенностью в себе, убежденностью в правоте своего дела. Он был настоящий хозяин.

– Вы, Константин, находитесь под гипнотическим влиянием Голубоглазого, – выдернула меня главбух из воспоминаний. – Я уже несколько раз напоминала вам, что задолженность растет, а вы от меня только отмахивались. Околдовал он вас, что ли.

– Да, я действительно поражен масштабом его личности. Но сейчас придется спускаться с небес на землю.

Я вышел из кабинета, тут меня окликнула секретарша и сказала, что мне звонят. Я взял трубку.

– Привет, Костя. – Я услышал голос своего сослуживца по прошлой работе, ставшего начальником моей кафедры. – Можешь помочь родной кафедре? Нам нужен компьютерный класс, с нашим академическим финансированием мы его никогда не дождемся. А твоя фирма богатая. Помоги.

– Алексей, ты же понимаешь, я должен обсудить этот вопрос с шефом. Это же не мои личные деньги. Надеюсь, что шеф пойдет мне навстречу, в конце концов, большинство людей, в чьих кабинетах мне приходится решать вопросы – это мои бывшие пациенты, которых я оперировал, будучи вашим сотрудником.

– Будем тебе признательны, если вопрос решится положительно.

Запах медицины защекотал ноздри, хотя для меня это все в прошлом. На душе у меня потеплело, воспоминания о работе на кафедре на мгновение затмили мысли о возможности невозврата фирме большой суммы.

В офисе Голубоглазого обстановка производила двоякое впечатление. С одной стороны, прекрасный интерьер, вышколенные сотрудники и секретарши, а с другой, чисто бандитские рожи замов, охранников, шоферов.

Когда я вошел в кабинет, его хозяин полулежал на диване. В его голубых глазах застыла боль. Он даже не поднялся навстречу.

– Здравия желаю!

– Привет!

– Что, страдаешь? Бандитская пуля?

– Да нет, хуже. Болит спина, отдает в ногу, а диагноз поставить не могут. Я где только не обследовался. Два месяца убил на немецких врачей. Денег потратил на это дело немерено. А толку никакого. Вот со дня на день жду решения консилиума в Гамбурге. – А что тебя беспокоит?

– Больно ты любознательный!

Я почувствовал себя врачом. Мгновенно превратился в человека, к которому обращаются за исцелением. Во мне появилась моя прежняя уверенность, вселяемая всем багажом моей многолетней работы хирургом. Я подошел к дивану, и ситуация в кабинете изменилась, мы были уже не проситель и хозяин, а врач и пациент. Теперь я был главный в кабинете. – Какие обследования тебе делали?

– МРТ, доплер. Но причину пока не нашли. А я ходить не могу, сидеть не могу – даже лежать больно! Чем только не лечили, и от чего только не лечили – ничего не помогает. – Хозяин красочно описал весь свой симптомокомплекс: характер боли, когда возникает, куда отдает, после чего усиливается.

Я слушал, одну за другой отвергая возможные причины этой боли. В голове у меня щелкнуло, и диагноз стал понятен.

– Если хочешь, можешь выслушать мое мнение.

– А что ты можешь об этом знать?

– Вообще-то я хирург с двадцатипятилетним стажем. Так вот, у тебя правосторонняя запирательная грыжа.

– Чего?..

Не обращая внимания на скепсис Голубоглазого, я продолжил:

– Корешки спинного мозга проходят через грушевидную мышцу в запирательном отверстии таза, и когда эта мышца травмируется, она сдавливает корешки, отсюда и возникает болевой синдром. Лечение только одно: введение в мышцу ботокса.

– Ботокс? Что ты несешь?

– Да, именно он. Не все же девицам морщинки на лице расправлять. Пусть ботокс и тебе послужит.

– Ну конечно, так я тебе и поверил. Два месяца лучшие травматологи и хирурги Германии пытаются найти причину. А ты пришел, такой красавчик, поговорил – и за полчаса проблему решил. Не бывает так.

Я отошел к столу, сел и приготовился к основному разговору. Голубоглазый оживился:

– Скажи мне, эта твоя уверенность, твое «здравия желаю», ты что, офицер?

– Да, я полковник медицинской службы. Преподаватель кафедры военно-морской госпитальной хирургии Военмеда.

– Так что же ты здесь делаешь?

– Так масть легла. Я теперь занимаюсь бизнесом. Так сказать, в ногу со временем.

– Понятно. Но военный из тебя так и прет.

– Ну и что ты хочешь, тридцать два года выслуги со счетов не спишешь.

– И чего ты в барыги подался?

– Денег захотел. Жена из Америки приехала, рассказала, как там хирурги живут. Обидно стало, что мой труд достойно не оценивается. Решил зарабатывать другим способом. Оказалось даже интересно. Правда, не все так сладко, есть еще и такие экземпляры, как ты.

– А что я? Я просто использую ситуацию. Почему не покрутить чужие деньги.

– Я понимаю, что миром тебе деньги отдавать тяжело.

– Правильно понимаешь. На том стоим.

– Воевать с тобой мы не желаем, а денег от тебя получить хотим. Давай заключим пари. Если мой диагноз совпадет с результатом консилиума, ты нам деньги заплатишь и в дальнейшем рассчитываться будешь в сроки согласно контракта. Ну а не сов падет, тогда будем думать, как с тобой поступать дальше.

– Ну к войнам-то я готов. А в целом пари твое принимаю.

На том мы и расстались.

Я ехал обратно в офис и думал. Вот чертов Голубоглазый. Невероятная харизма. И как бизнесмен я ей поддался. А вот когда я стал ему нужен как врач, тут сила на силу пришлась. Тут мы стали на равных. Поэтому он и пари согласился заключить – почувствовал достойного соперника.

Вернувшись, я рассказал о содержании нашей беседы шефу. Тот рассмеялся и сказал, что я со своими интеллигентскими замашками могу общаться только с прежними коллегами-врачами, а здесь надо быть дерзким, острее отстаивать свою позицию. В конце концов, мы часть жесткого водочного бизнеса и если позволить с собой обращаться так, как этот Голубоглазый, то любому захочется нас опустить. Я, конечно, возразил шефу, что мои интеллигентские штучки его устраивают, когда я хожу в банк или в налоговую. Но, по сути, тот был прав: законы крупного бизнеса диктуют свои условия.

На следующий день, в пятницу, я крепко понервничал. Звонка от Голубоглазого не было. Мне все время представлялось, как тот позвонит и объявит: «Пацан сказал, пацан сделал». И ситуация разрешится миром.

Прошли выходные, в понедельник – тишина. Шеф смотрел на меня насмешливо.

– Ты отвечаешь за базар. Как видно, твой способ не работает.

– Худой мир лучше доброй ссоры. Я прошу у тебя неделю. Если за неделю вопрос не решится, тогда зови своих братков.

В среду шеф снова сказал, что мы тянем время, видно же, что толку не будет. Да и я все больше терял уверенность в успешном разрешении проблемы. Я снова и снова прокручивал в голове разговор с Голубоглазым. И вновь убеждался, что мой диагноз верный. Потому что врач ставит диагноз, как скульптор создает свое творение – отсекая ненужное. Я представил себе глаза начальницы кредитного отдела банка, которая ждет от нас процентов по кредиту. Она будет смотреть на меня и скажет: «А мы ведь вам доверяли». Слухи о том, что я и наша фирма не выполняем свои обязательства, разлетятся по городу очень быстро.

В четверг я все-таки заикнулся шефу о спонсорской помощи нашей кафедре. Но в моем голосе не было обычной уверенности. Я чувствовал вину за происходящее, и просить новых трат было, конечно, глупо.

Шеф глянул на меня и произнес:

– Что ж, действуем по твоей схеме: в случае твоей победы в пари с Голубоглазым – купим компьютерный класс твоей кафедре.

Я все глубже увязал в ситуации, когда решение вопроса требовало силы. Мне совсем не хотелось быть частью так называемой водочной мафии. Мне хотелось верить, что это такой же бизнес, как все остальные, как торговать компьютерами, одеждой или автомобилями.

Я ловил себя на мысли, что меня интересует состояние здоровья Голубоглазого не как способ решения вопроса. Меня просто интересует состояние моего пациента.

В пятницу Голубоглазый тоже не проявился. Неделя снова заканчивалась. Но позвонил старый приятель, директор Института травматологии имени Вредена:

– Наслышан, что ты теперь бизнесмен. Помоги мне – нужно купить импортное медицинское оборудование, сам знаешь какое: УЗИ, МРТ.

– Я торгую водкой, медоборудование не в сфере моих интересов.

– По старой дружбе помоги, пожалуйста! У меня есть спонсоры, а вот контракты, валюта – это для меня все незнакомое, я боюсь, что меня могут кинуть.

– Могут! Ладно, узнаю! И если найду поставщиков – помогу. Но ты же понимаешь, что это огромные деньги.

– Мы лечим футболистов большой госкомпании, и они денег не пожалеют. Грех не воспользоваться. – Постараюсь.

Червь сомнения зашевелился в моей груди. Почему я занимаюсь водкой, а не медицинским оборудованием? Может, этот звонок – сигнал свыше. Я прекрасно понимал, что производство и торговля водкой не самое благородное дело. Но себя я оправдывал тем, что своей качественной продукцией мы вытесняли с рынка палёнку. За время занятия бизнесом я получил как бы второе образование, экономическое. И понял, что уже смогу самостоятельно определять тактику и стратегию бизнеса вообще. Еще я понял, насколько значимы в бизнесе личные контакты, а учитывая, что большинство руководителей медицинских учреждений были моими хорошими знакомыми, грех было не попробовать себя в поставках медицинского оборудования. Прибыльно и благородно.

Наступили еще одни выходные, которые обычно были отдушиной после насыщенной недели, но в этот раз мысль, что пари проиграно, отравляла все удовольствие от общения с семьей.

Если Голубоглазый откажется рассчитываться за спирт, то вся история перетечет в долгий судебный процесс. Адвокаты-сутяги замотают дело. Подключатся бандиты – и пошло-поехало. И придется быть в центре всего этого. Меня передергивало от этих перспектив.

В понедельник на совещании шеф вообще не вспомнил о задолженности Голубоглазого. А где разнос? А где оперативный план действий в случае невозврата долга? Шеф спокойно говорил о поставках следующих партий спирта. Все это меня взбесило, я вскочил и резко заявил, что не надо меня так уж игнорировать. Да, я настаивал поставить крупную партию спирта Голубоглазому, потому что у него современный завод и водка высокого качества.

– Угомонись, сегодня в девять утра бухгалтерия увидела на счету деньги от Голубоглазого, – как ни в чем не бывало бросил шеф и перешел к обсуждению других вопросов.

– Значит, деньги вернулись! И я фирме ничего не должен?

– Ты чего хочешь? Аплодисментов? Их не будет. Был твой косяк, ты его исправил.

– У нас нет претензий друг к другу?

– Пожалуй, нет!

– Считай, что наша совместная работа закончена. Честь имею!

И я гордо, почти строевым шагом, на глазах изумленных участников совещания вышел и громко хлопнул за собой дверью.

Грохот двери был созвучен всем тем эмоциям, которые меня переполняли всю предыдущую неделю. Я подумал, что обязательства свои перед фирмой я выполнил и здесь меня ничто больше не держит. Пора выходить на собственную дорогу.

Вечером я напринимался коньяку, меня мучила неизвестность, я не знал, что заставило Голубоглазого вернуть нам деньги. Еще мое врачебное нутро глодал интерес, подтвердился ли мой диагноз.

Поздно вечером зазвонил телефон, и сквозь коньячный шум я услышал голос Голубоглазого: «Невероятно, но ты оказался прав. Именно к тому диагнозу, который ты мне поставил, пришли все эти западные светила после моих двухмесячных мучений. А ты, получается, умнее и опытнее их всех. Знаешь, я думал, что ты обычный барыга, торгующий спиртом, а ты, оказывается, классный врач да к тому же рисковый мужик. Не побоялся заключить пари на свои миллионы. Ну так вот. Я пацан правильный. Деньги у вас на счету. Слово свое я сдержал».

А мою долю в компании я получил компьютерным классом для своей кафедры.

Виктория Медведева
Наши встречи

Очередь двигалась медленно. Ну, ясно, касс не меньше пяти, но работает одна. Николай переминался с ноги на ногу, периодически поглядывая на часы, и от нечего делать украдкой рассматривал покупателей.

Очередь была тусклая. Почти у всех на лицах отражалась усталость и желание быстрее покинуть надоевший универсам. После работы всем хотелось одного – поскорее домой.

Неожиданно внимание Николая привлекла миниатюрная женщина, вынырнувшая из рядов с зеленью. Она наклонялась к витринам, вынимала оттуда пакеты, крутила их в руке и бросала в большую тележку, которую катила перед собой. При этом постепенно наполнялась исключительно передняя часть корзины. А так как в этом магазине тележки имели только две штанги, расположенные у самой ручки, при неправильном распределении продуктов центр тяжести смещался, и вся конструкция становилась крайне неустойчивой.

Только Николай успел об этом подумать, как произошло то, что было абсолютно неизбежным – женщина бросила в корзину большой пакет с овощами, и… Тележка по всем законам физики клюнула носом и перевернулась. Женщина взмыла в воздух, упала и «рыбкой» заскользила по мраморному полу прямиком в очередь, а конкретнее, под ноги Николаю. Получив подсечку, он неуклюже повалился рядом.

Продукты хаотично разлетелись по магазину. Сочувствующие бросились собирать пакеты, а Николай попытался встать сам и помочь подняться незадачливой покупательнице. Но это оказалось весьма трудным делом, потому что потерпевшая сидела на полу и хохотала, роясь у себя в карманах. Наконец, ей удалось выудить белый носовой платочек, которым она вытерла слезы и, продолжая икать от смеха, принялась извиняться.

– Да ничего страшного. – Николай поднял женщину, подхватив ее под локти. Сделать это было просто, потому что ноша оказалась очень легкой.

«Не мудрено, что она так полетела, – мелькнуло в голове, – пушинка настоящая».

Тем временем добрые зрители собрали продукты и опять же в полном беспорядке уложили их в корзину.

Судя по всему, центр тяжести вновь не был найден, потому что, как только женщина взялась за ручку, события повторились с неприличной циничностью.

Только теперь все это происходило в непосредственной близости от Николая, который никак не ожидал повторного столкновения и не успел отскочить. Так что и женщина, и пакеты с картошкой, и замороженная курица, и бутылка с кефиром, и прочие мелочи – все это повалилось на него.

И произошло это настолько быстро, что, снова оказавшись на полу, парочка не сразу пришла в себя. Половина очереди покатывалась со смеху, вторая же половина, мрачная и неприступная, хранила злобное молчание. Все-таки тележка явно имела какой-то дефект. Ведь остальные покупатели благополучно отоваривались, и ничего страшного с ними не случалось.

Какой-то воспитанный молодой человек предложил неудачливой покупательнице больше не испытывать судьбу, не укладывать по новой продукты, а сразу пройти на кассу, перед ним. Почти никто не возражал.

Кассирша равнодушно назвала женщине сумму и обратила взор на следующего.

Покупательница расплатилась, подхватила большой пакет и направилась к выходу. Там она оглянулась, улыбнулась Николаю и исчезла за дверью.

Николай, перед которым стояло еще человек шесть, тронул за рукав полную женщину, которая показалась ему самой доброй:

– Товарищи! Пожалуйста, пропустите. У меня там… у меня собака на улице привязана.

– Люди! Пропустите его, – понимающе кивнула женщина, – он ведь пострадавший. Может, стукнулся. Пусть идет. Да у него и всего-то один кефир да хлеб.

– Спасибо! – Не дожидаясь согласия очереди, Николай бесцеремонно пробрался к кассе, чего ранее никогда себе не позволил бы, ни при каких обстоятельствах.

Выскочив на улицу, он огляделся. Неужели успела уйти? Нет, вон она. Перекладывает продукты из пакета в сумку на колесиках. Увидев Николая, женщина засмеялась и замахала руками.

– Ой, извините еще раз! Лучше уж и не подходите, вдруг я опять свалюсь. Видно, день у меня такой. – Ну что вы! Подумаешь, небольшое приключение. Это конструкция такая у тележек. Должно быть четыре штанги, а у этих две. Все экономят. Наверное, кто-нибудь премию за это отхватил. Разрешите представиться? Николай.

– А я Анна. Мы, вроде, уже близко познакомились. Там, на полу. – Анна улыбнулась. – Нет, ну надо же! Ваш кефир хоть не разбился?

– Нет, целехонек. – Николай приподнял свой пакет. – Хорошие бутылки у нас делают, прочные. Ваш-то тоже цел.

– Ага. А вы знаете, я в этом магазине никогда раньше не была. Тут недалеко моя подруга живет. Я у нее в гостях была. Иду мимо, дай, думаю, зайду. – А я каждый день захожу. После работы. Но сегодня первый раз поход получился такой веселый. Обычно все довольно скучно проходит.

Анна опять засмеялась.

– Ой, а со мной наоборот, то и дело что-нибудь случается. Но чтоб так свалиться при всем честном народе – тоже впервой. А вы заметили, какая кассирша тут мрачная?

– Да она за день такого насмотрится, что ей уже не до смеха.

– А что, вас тоже без очереди пропустили? Я хотела вас подождать, чтоб еще раз извиниться, но не ожидала, что вы так быстро выйдете.

– А я сказал, что у меня на улице собака привязана.

– Собака? – Анна захохотала, достала свой белый платочек и приложила к глазам. – Не к добру я столько смеюсь.

– Вам далеко идти? Могу вас довезти. У меня машина здесь, во дворе. Я в этом доме живу.

– Да вообще-то у меня сумка на колесиках. – Анна показала на сумку. – Надеюсь, эта не перевернется. Мне за бульвар. Но если у вас свободный вечер…

– Вот именно, свободный. Давайте ее сюда. – Николай подхватил сумку.

Во дворе не горел ни один фонарь.

– Вон мой мерседес, зеленый. – Николай показал на небольшую стоянку. – Фирмы «Москвич-407». – Нет, серьезно? – Анна всплеснула руками. – У моего папы был 407-й. Только серый.

– Вот так-так! – Николай присвистнул. – А мне от моего достался. Но я его немного освежил. В смысле двигателя и еще кое-каких улучшений в салоне.

– Сам? – удивилась Анна.

– Ну, да, я инженер-автомеханик. Так что знаю толк в этом деле.

Они подошли к машине.

– Я мигом. – Николай поставил сумку Анны возле «москвича». – А вы посидите тут, на лавочке. Я за ключами схожу, заодно кефир оставлю.

Через несколько минут Николай пришел с ключами и маленьким цветочным горшочком.

– Небольшой утешительный приз, – он протянул ей горшочек. – Это лимон. Просто он еще маленький. Но обязательно даст плоды.

– Какой симпатичный! Спасибо. Как только он даст плоды, я приглашу вас на чай, – засмеялась Анна. – Вообще-то утешительный приз должна вам я.

– Вот этот чай и будет призом. – Николай уложил Анину тележку в багажник и галантно открыл переднюю дверцу:

– Прошу.

Анна приподняла полу воображаемого кринолина и нырнула в «москвич».

– Будто в детство попала. Нас с сестрой родители каждое лето на машине на юг возили.

Выехав из двора, Николай кивнул в сторону бульвара:

– Туда? А может быть, и у вас вечер свободный? Можем по вечерней Москве прокатиться.

Анна задумчиво наклонила голову.

– А вы знаете, и у меня как раз свободный. Я с удовольствием покатаюсь.

Какое-то время ехали молча. Анна вздохнула:

– Когда родители возили нас на юг, мы с сестрой сидели на заднем сиденье и пели. Эх, дороги, пыль да туман, холода-тревоги, да степной бурьян. – Она тихонько напела. – Еще арии из опер и очень много романсов.

– Вы любите музыку?

– Музыку? – Анна погладила нежный росток лимонного дерева. – Конечно. Вообще, я помрежем работаю в оперной студии при консерватории.

– Вот это да! И у вас в студии оперы ставят? Или только учатся отдельные арии исполнять?

– Конечно, ставят. В нашей студии сам Лемешев преподавал, ставил «Евгения Онегина».

– А я вот прошу сына со мной на оперу сходить, у меня сыну двадцать, так он не соглашается. Пока жена была жива, с ней часто ходили.

– Так вы оперу любите? – Анна с интересом посмотрела на Николая. – Теперь можете хоть весь репертуар прослушать. Нет ничего проще. Я вас проведу.

– Вот и договорились. Спасибо.

– А что это у вас? – Анна потрогала круглые ручки на панели. – Похоже на магнитолу. Она ведь здесь не предусмотрена.

– Не предусмотрена. – Николай весело кивнул. – Но я же инженер! Встроил магнитолу. Так что можем послушать. У меня кассет много. Посмотрите в коробке, на заднем сиденье. Но любимые здесь, в бардачке.

Анна открыла дверцу бардачка и достала две кассеты. Прочитала надписи и, расширив глаза, уставилась на Николая.

– Что-то не так? – Николай мельком взглянул на Анну.

– В том-то и дело, что так! Это же Вертинский. Нет, так не бывает! И «Любэ». Вы не поверите, но я обожаю их! А у Вертинского что ваше любимое?

– «Наши встречи». – Николай в волнении провел рукой по волосам.

– Наши встречи – минуты, наши встречи случайны, но я жду их, люблю их, а ты? – пропела Анна.

– Я другим не скажу нашей маленькой тайны, нашей тайны про встречи-мечты, – слегка охрипшим голосом закончил Николай.

В этот момент «москвич» как-то странно кашлянул, задергался и встал. Улица была пустынна и темна.

Со злостью стукнув по рулю, Николай цокнул языком.

– Опять! Что же это я, расслабился, не посмотрел, когда садились.

– А что? Что случилось?

Вышли из машины.

– Неужели срезали? – Николай приподнял люк бензобака. Крышки не было. – Вот черти! Повадились во дворе бензин у всех подряд сливать. Я сделал крышку с секретом, так они срезали. И канистра пустая. Только залил из нее.

– Опять приключение! – Анна развела руками.

– Ну, теперь как-то нужно добраться до заправки. И если повезет, и будет бензин… И, как нарочно, я в переулок этот заехал. Здесь вовеки не дождешься никого. Хотел путь сократить.

– А далеко до заправки? – осторожно спросила Анна.

– Да километра полтора, на набережной есть. Аня, вы садитесь за руль, а я толкать буду.

– Ну уж нет! – Анна решительно обошла «москвич» и уперлась руками в багажник. – Поехали, будем толкать вместе.

– Аня! Не выдумывайте!

В этот момент раздался гул моторов, в конце улицы показались три мотоцикла. Подъехав со страшным грохотом, остановились. Мотоциклисты были одеты в черные куртки и шлемы с нарисованными черепами. Ничего хорошего такая встреча не сулила.

– Что, ребята, хотите помочь? – Николай закрыл собой Анну.

– Ага! – Один из парней заржал. – Вам от кошельков не тяжело? А то мы поможем.

Анна выступила вперед.

– Мальчики! Возьмите нас на буксир. А то у нас бензин закончился. Только до набережной довезите, а там мы уж как-нибудь сами.

Мотоциклисты захохотали.

– Ну да! – продолжал первый. – Именно за этим мы и приехали. Открывай багажник, папаша! А ты, тетя, лучше отойди.

Николай сжал кулаки.

– Я тебе сейчас покажу «тетю».

– У нас в багажнике картошка. – Анна говорила со злостью. – Будете брать?

– Ладно, Серый, посмотри, что у них там в салоне.

Николай дернулся за ними, но Анна удержала его за рукав.

Тот, кого назвали Серым, открыл дверцу.

– Ничего себе! Мячик, ты глянь! В таком барахле, и такая магнитола. Давай нож, выковыряю ее.

Второй достал из-за голенища сапога складной нож, щелкнул, лезвие выпрыгнуло.

– Держи, а я с пенсионерами тут побеседую.

Серый поймал нож и залез на сиденье. Слышно было, как он ковыряет панель.

Мячик с дурной ухмылкой приблизился к машине.

– Открывайте вашу картошку. Быстро!

Николай отступил назад, продолжая загораживать собой Анну. Открыл багажник.

Мячик нагло подошел и сунулся к сумке. Ловко подцепив бандита сзади за штаны, Николай с силой втолкнул его в багажник и зажал торчащие наружу ноги крышкой.

Прием был таким молниеносным, что Мячик не проявил никакого сопротивления и даже не успел выругаться.

И тут неожиданно взвыла милицейская сирена.

Серый выскочил из «москвича», чуть не упал, бросился к мотоциклу.

– Валим! Менты!

Не дожидаясь подельников, третий, безымянный бандит рванул с места.

Серый врубил мотор на всю мощь и полетел следом. Мячик, вывалившись из багажника, похромал к своему железному коню и принялся его заводить. Наконец ему это удалось, и со страшным ревом он помчался вслед за друганами.

Когда от них остался только сизый дым, Анна начала озираться.

– А где милиция-то? – Она пыталась перекричать сирену.

Николай приобнял ее за плечи.

– Сейчас покажу. – Он подошел к водительской двери и залез рукой под сиденье.

Через несколько секунд сирена смолкла.

– Э-вуаля! Простая сигнализация!

Анна восхищенно покачала головой.

– Ну ты гений!

Николай заулыбался.

– Посмотрим, что он тут успел напортить. – Он сел на сиденье и склонился к магнитоле. – Ничего страшного. Несколько царапин. Ну что? Под «Любэ»? – Давай!

– Подожди, сейчас руль закреплю. И зажигание. – Николай вставил кассету. – Ну, раз-два, взяли?

 
Глеб Жеглов и Володя Шарапов
За столом засиделись не зря.
Глеб Жеглов и Володя Шарапов
Ловят банду и главаря!²
 

Упершись в багажник «москвича», Анна и Николай покатили вперед…