Kitabı oku: «Жестко. Нежно. Извращенно. 2 часть»

Все имена и фамилии изменены

Несколько лет спустя

Серега Катунов, главный Казанова группы, отбросил ручку в сторону и устало потянулся. Монотонный бубнеж преподши ушел на второй план, когда он скользнул взглядом по Ленке Калашниковой, неприступной красавице, которая в упор не замечала его.

«Вот ведь фифа, – лениво подумалось парню, – остальные девчонки слюни пускают, а эта…»

Серый взъерошил торчащий вихор пятерней и плотоядно обвел аудиторию глазами. Вон Катька Лисьева, светловолосый голубоглазый ангел, пишет конспект своим аккуратным почерком; никто и не подумает, что она вчера яростно отсасывала ему в подворотне, чавкая, заглатывая вязкую слюну. Страх быть застигнутыми врасплох только усиливал возбуждение, подгонял, увеличивал темп.

Рядом с Катькой сидит Томка Худоярова, приехавшая учиться из деревни, румяная, ладно слаженная, с толстой косой и грудями, напоминающими спелые дыньки. Как приятно выезжать иногда из города в ее деревню, валяться на свежей скошенной траве и скользить членом промеж ее грудей, а потом спускать на личико!

Тяжело вздохнув от возбуждающих воспоминаний, Катунов перевел взгляд дальше, туда, где сидела гордость института – крепкая волейболистка Олька Снегова, часто кровью и потом выбивающая первые места. Но парень боготворил ее не за золото, а за упругую задницу и ощущения, которые она ему дарила. Родители Снеговой, далеко не бедные люди, за поступление на бюджет подарили ей небольшую кофейню, решив, что дочь должна крутиться самостоятельно, показав самой себе и им, чего на самом деле стоит.

С виду все было пристойно: утром в кофейне работала знакомая Ольки, заочница, а вечером принимала смену одна из подружек-одногруппниц. На удивление, это не мешало учебе, наоборот, девчонки зачастую сидели в кофейне, обложившись книгами и конспектами, помогали друг другу, пили вкусный кофе с зефирками и сплетничали.

Сергей с одногруппниками часто заходил в кофейню. Кофе он не любил, чай тоже, поэтому брал пустой большой стакан на вынос, переливал туда энергетик или что покрепче и ждал. Ждал, когда Олька напьется своего любимого мокко и, стрельнув темными карими глазками в его сторону, отойдет «попудрить носик». Выждав минут пять, Катунов ужом выскальзывал из уютного зала в коридор и нырял в подсобку, где его уже ждала разгоряченная спортсменка.

Они почти не целовались. Девушка жаждала разрядки после утомительных тренировок и не всегда честных игр, а парень – усмирения на какое-то время бушующих гормонов. Грубо развернув Ольку к стеллажам, доставал с верхней полки припрятанный лубрикант, капал им на темную дырочку и без прелюдий врывался в ее горячую, узкую до темноты в глазах задницу. С силой прижимал руку ко рту, чтобы в зале не услышали ее хриплых громких стонов, граничащих с криком, и драл, как последнюю шлюху, всаживая по самые яйца, не заботясь о боли, что приносил ей. Ноги у девушки начинали подкашиваться уже с первых минут от дикого возбуждения и напора партнера, низ живота тянуло: жутко хотелось насадиться на член и девственной щелочкой, но ее она берегла, хотя сама не знала, для кого. Дотягивалась дрожащими нетерпеливыми пальчиками до клитора и нежно, игнорируя темп Сергея, теребила и гладила, размазывая соки. Этот контраст доводил ее до безумия; глаза закатывались от сильного оргазма, спина выгибалась, выпячивая попку еще дальше, а грубые резкие толчки только растягивали эйфорию. Боль, пропитанная удовольствием, стала ее наркотиком. Катунов бурно кончал в нее, утыкаясь в длинные волосы и рыча, и сразу, с хлюпом, вынимал член. Молча помогал ей вытереть сперму, вытирался сам, и они по очереди, как и заходили, выходили в зал.