Kitabı oku: «Лидия. Головная боль академии», sayfa 4

– Не будь мы родственниками, женился бы на тебе, – будто прочитал он мои мысли. – Ты, вон, как расцвела. Наверняка уже с кем-то встречаешься.

– Ну-у… – загадочно улыбнулась я.

– Рассказывай, кто он?

С Амавером, несмотря на его вечную занятость и близкий свет монаршей славы, у нас сложились доверительные братско-сестринские отношения. Вот уж с кем можно поговорить обо всём, не замечая хода времени.

– Его зовут Ромери де Кальди, – рассказала я, уверенная, что он не растреплет об этом ни моим родителям, ни своим.

– Оу… Знаю я этот род, – недовольно скривил он губы.

– Да? Что, нехороший?

– Конкретно про твоего парня ничего сказать не могу, но семья у него – поганенькая. Не думаю, что твои родители согласятся на твой союз с носителем этой фамилии.

– Мама с папой их знают?

– Знают. Один де Кальди учился вместе с твоими родителями и тоже был исключён из академии. Была там тёмная история, связанная со всеми ими. Де Кальди тогда исключили.

– Ромери вроде бы неплохой парень. И от меня без ума, – самой себе ответила я, чтобы успокоить всколыхнувшееся недоброе предчувствие.

– Смотри сама. Можешь спросить у родителей о его семье.

– А ты не в курсе, что конкретно не поделили мои родители и семья Ромери?

– Не поделили твою маму. Де Кальди даже знакомил её со своей семьёй, хотел свататься. Вот у него и вышел конфликт с твоим отцом.

– Плохо, – поморщилась я. – Но Ромери уверен, что я простолюдинка, и всё равно позвал меня замуж. Он не такой, как его семья.

– Зная твою маму, скажу сразу: готовь своего парня, чтобы после свадьбы взял твою фамилию. А лучше до. Потому что иначе брака вам не видать.

– Ох… Ладно, ближе к делу решим. Я что-нибудь придумаю.

– Даже не сомневаюсь, – улыбнулся Амавер. – Что ж, не буду мешать тебе химичить, – он поднялся, чтобы уйти.

– Бодрящий эликсир нужен?

– Точно же! Хотел попросить, но забыл. Спасибо, что напомнила.

Я сняла с верхней полки чуть запылившуюся тёмную бутыль сваренного ещё в августе эликсира.

– Держи. Это последняя с той партии. Будь осторожен. Он настоялся, очень крепкий. Добавляй по чайной ложке в чай или кофе с утра.

– Хорошо, буду выпивать по чашке каждое утро, – просиял этот белобрысый негодяй.

– Сейчас как отниму!

– А! А! – он проворно отвёл в сторону руку с бутылкой и, смеясь, ветром вылетел из лаборатории.

– Вот ведь… – проворчала я ему вслед, махнула рукой и с головой погрузилась в работу, забыв даже про назревающие проблемы в отношениях с Ромери.

Опомнилась я, когда в окно уже вовсю сияло утреннее солнце (в январе оно встаёт в девять), а в коридоре звенел колокольчик, собирающий домочадцев на завтрак. Обычно первая трапеза бывает в восемь утра, но после вчерашнего гуляния всем разрешили спать на час дольше.

– Что ж, отнесём зелёные пузырьки маме Кэт, а коричневые – для тебя, Чики-чики, – посмотрела я на своего мирно дрыхнущего пса и смачно зевнула. – Или наоборот? Упс…

Глава 7. Коварная мстя

Лидия

После каникул

В пятницу вечером мы зажгли вечеринку по поводу начала второго семестра.

Я наварила гору веселящего зелья. Мой коронный рецепт, отвернувший адептов от алкоголя. А всё потому, что после моего зелья нет бодуна. Ты просто засыпаешь, а просыпаешься бодрый и здоровый. Ни амбре, ни тошноты, ни синяков под глазами. Разве только сушняк, да и тот лёгкий.

Бонусная прелесть моего чудо-зелья в том, что на вкус оно сладкое, ягодное. Пьёшь и жмуришься от удовольствия. Хочется залезть языком в пузырёк и вылизать его изнутри. Впрочем, многие добавляют в опустевшую склянку воду, взбалтывают и выпивают, чтобы не потерять ни капли.

На праздник Кэт со мной не пошла. Она вообще не любительница сборищ, но тут её захватила сумасшедшая идея создать книгу-артефакт с искусственным интеллектом. И всё: была Кэт и нет её.

А я настроилась зажигать. С каждым, кто ко мне пристанет. Потому что сама выпила склянку своего зелья. Ибо что-то я подзаколебалась с варевом против тьмы. Мне нужен мощный отрыв и яркие позитивные эмоции. Как раз профессор де Грасс забрала у меня первую партию.

Так что… Мальчики! Я иду к вам!

Встречали меня, как королеву местного разлива. То есть всей толпой подхватили на руки и понесли в эпицентр безобразия.

А дальше всё смешалось: танцы, пение до хрипоты и игры на грани приличия. Кажется, во время игры в бутылочку я перецеловала половину парней.

Веселились все.

Кроме Ромери, который уже пару дней был моим тайным подопытным сразу в двух зельях. Первое под кодовым названием «пусть я тебе приснюсь». Второе усиливает амурные чувства.

Что сказать? Испытания прошли успешно, а главное, подопытный козлина даже не подозревал об этом. Мои моментально впитывающиеся в кожу пластинки сработали превосходно!

Правда, не обошлось и без казуса. Кажется, пара пузырьков с «пусть я тебе приснюсь» отправились вместе с зельем, убирающим тьму. Профессор де Грасс прихватила их со стола вместе с бутылью.

Упс…

Половину зелья для Ромери я не успела смешать с супервпитывающейся сывороткой и разлить по формочкам, чтобы получить пластинки.

Пузырьки с добавлением моей, между прочим, крови, отправились к умирающему и заражённому тьмой чуваку.

Надеюсь, бедолага догадается, что мелкие склянки предназначены не ему. Ну, или профессор привезёт мне их обратно.

Несмотря на случившийся казус, Ромери своё получил.

Стоял тенью на вечеринке, подпирая плечом стену, и мрачно наблюдал, как я целуюсь с другими парнями. Пусть это не те глубокие поцелуи взасос, а просто смачный «чмок» в губы, но я даже улыбаться умею так, что все без исключения бравые воины встают по стойке смирно и салютуют.

После танцевального перерыва, где я вытанцовывала знойное танго с Дэниэлом, моим заказчиком зелий, Ромери с лицом смертника присоединился к игре в бутылочку.

– Воу-воу! – заголосили ребята. – Лия, если хочешь, выгоним его.

– Пусть играет, – коварно улыбнулась я и кивнула Ромери, чтобы крутил бутылку.

То ли судьба, то ли злой и кусачий рок, но горлышко с первого раза указало на меня.

– У-у-у-у! – заголосила толпа наблюдавших за нами зрителей.

Кажется, народ даже танцевать перестал – все смотрели на нас.

Ромери встал, протиснулся ко мне, потянул за руку, чтобы я встала, и приник к моим губам.

От него пахло мылом и мягкой мятной свежестью. Ага, значит, помылся, прежде чем идти сюда.

Откуда я знаю? Ромери пользуется дешёвой туалетной водой, аромат которой держится всего лишь час после нанесения.

Теперь же, после измен, кое-кому не видать дорогого парфюма в подарок на день рождения. А он, кстати, скоро: двадцать третьего января.

Мой неверный бывший выпендрился и надел на вечеринку свой лучший костюм из тёмно-синей шерстяной ткани с серебристой оторочкой, который берёг лишь для больших праздников.

Его каштановые крупные кудри в художественном беспорядке торчали в разные стороны. Этакая небрежная привлекательность. Когда-то в сентябре я влюбилась в него такого.

Неужели думает, что я и теперь куплюсь на красивенькую обёртку?

Грудь Ромери ходила ходуном, а ладони обняли моё лицо, будто он держал в руках величайшее сокровище в жизни.

А я? Я позволила ему поцеловать себя и даже ответила. Вовсе не потому, что в сердце ёкнуло. Вовсе не поэтому…

О, как права была Кэт! Лучше бы Ромери бежал из академии!

________________

***

Толпа гудела. Парни возмущались, что моему бывшему достался самый настоящий страстный и глубокий поцелуй. Кое-кто даже требовал справедливости.

Эх, знали бы они…

– Лия, – Ромери с трудом оторвался от моих губ и, преодолевая муки определённого характера, произнёс: – Умоляю, идём со мной?

– Идём, – обдав горячим дыханием его ухо и шею, ответила я.

Подсобка обнаружилась сразу за кулисами зала, в котором проходила вечеринка.

Я зажгла тусклый светильник на стене под потолком, в свете которого едва можно различить выражение лица собеседника.

– Лия… Лия… – прижимаясь ко мне, повторял Ромери, как в дурмане. – Будь со мной? Я не могу без тебя… – его губы потянулись к моим, но я отстранилась.

– Стоп! – я старалась придать лицу серьёзности, но моё забористое веселящее зелье всё решило за меня. Поэтому, рассмеявшись Ромери в лицо, я выдала: – У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

– Какое? – ему мой смех не понравился. Не в том плане, что я некрасиво смеюсь, а в том, что за полгода Ромери худо-бедно меня изучил. Даже ему ясно, что моё прощение ещё надо заслужить.

– Я позволю тебе быть рядом со мной. Для всех всё будет, как прежде, будто мы не расставались.

– Но? – он, не моргая, уставился на меня своими светло-карими глазами. Красивые скулы на лице замерли, как у мраморного изваяния.

– Так как новая любовь мне сейчас не нужна, это будет всего лишь ширма против толпы желающих добиться меня.

– Я не хочу быть просто ширмой! – оскорбился Ромери и отступил на шаг.

– Ладно, – легко согласилась я. – Не хочешь – не надо. Сегодня же найду себе другого. Свободен.

– Я понял, Лия! Ты меня так наказываешь, да? Или это проверка, на что я готов ради тебя?

– Нет, это не проверка. Я слишком занята, чтобы заводить с кем-то отношения. Толпы поклонников мне ни к чему.

– Выходи за меня, а? – огорошил меня он, а затем добавил слова, после которых всё встало на свои места: – Лия, я пойду против семьи, мне нужно только доучиться два года, а там устроюсь работать и смогу обеспечить нас.

Ага, как же! Два года подожди, а потом обещания истекут за сроком давности. Знаем мы таких пустозвонов.

– Ты плохо расслышал? – осадила я его. – Ты не нужен мне ни в качестве парня, ни в качестве жениха. Если ты не будешь моим прикрытием, я найду друго…

– Нет! – не дал он мне договорить. – Не надо никого искать! Я буду твоей ширмой. Буду рядом. И добьюсь, чтобы ты меня простила.

– Будешь приставать – я обнулю наш договор.

– Это жестоко, Лия, – не давать мне шанса… – кажется, до него начало доходить, что наш поддельный роман – это вовсе не путь к возрождению отношений.

– Тебе ли говорить о жестокости?

– Я жалею о том, что сделал. Дико жалею. Но обратно уже ничего не вернёшь, – карие глазищи с покрасневшими белками страдальчески глядели на меня.

– Вот именно! – припечатала я. – Будешь встречать меня после пар. Прогулки там всякие, вылазки в город, когда я свободна, непринуждённое общение на людях… И всё. Как только мы остаёмся наедине, наши «отношения» прекращаются. Всё ясно?

Очередной затравленный взгляд в мою сторону.

– Ясно.

– Тогда идём?

– Могу я поцеловать тебя? Ещё раз?

– Мне расценить это как приставание?

– Чёрт, нет…

Я взяла его за руку и вывела из подсобки.

Нас встретили улюлюканьем. Кто-то откровенно не поддержал наше воссоединение, выкрикивая оскорбления в адрес Ромери. Но мне было всё равно, потому что распушившие хвосты парни разом стухли и сдулись.

Что ж, наконец-то от меня отстанут!

***

Катаринины по-эльфийски раскосые серые глаза ошарашенно выпучились на меня.

– Что? Ты снова с Ромери? Но он же… – она даже запыхтела от возмущения. – Он же предал тебя! И ты хотела ему отомстить!

– Хотела. И отомстила, – деловито кивнула я.

– Как?

– Для всех мы снова вместе, – видимо, на моём лице отразилось коварство, потому что Кэт разом перестала хмуриться.

– А на самом деле?

– А на самом деле – он прикрывает меня от назойливого мужского внимания.

– То есть всё понарошку?

– И-мен-но! – отчеканила я.

– Ну, ты даёшь! Но как же ты будешь с ним… целоваться? – на бледных щёчках подруги проступил румянец. – Тебе не противно? Он же с другими… ну, это…

– Нет, не противно, – усмехнулась я. – Уж что-что, а целуется он классно.

– Ох… Но как же любовь? Вдруг ты встретишь того самого, но он, увидев, что ты с другим, отступится? – в Катарининой голове не укладывалась новая информация.

– Значит, это не тот самый. К тому же мне пока не нужны отношения. У меня супермегасложный заказ! Так что после завтрака отправишься на учёбу без меня.

Наивная Кэт, которая в жизни лишь раз целовалась с парнем, тяжко вздохнула. Будь её воля, она снабдила бы теми самыми и себя, и меня.

«Ну, а у меня жаркая любовь к зельям. Наука зельеварения – вот моя самая большая любовь в жизни. В конце концов, не всем же юным девам мечтать о замужестве и выводке детей!» – так думала я, не подозревая, какую свиноматку вскоре подложит мне судьба.

Глава 8. Пусть я тебе приснюсь

Лидия

Зелья, предназначенные для Ромери и уехавшие к умирающему чуваку, не вернулись ко мне.

Более того, после моего вранья, что это укрепляющий эликсир (пришлось утаить от профессора истинную природу экспериментального продукта), профессор де Грасс не просто прихватила три флакона, но и порекомендовала болезному принимать их перед приёмом лекарства против тьмы. Якобы укрепляющее зелье избавит пациента от побочек.

До середины следующей недели я благополучно забыла о трёх пузырьках «пусть я тебе приснюсь», пока Талиса де Грасс не пришла ко мне в лабораторию с разговором.

– Лия, как продвигается работа? – разумеется, профессор имела в виду успехи с зельем против тьмы, а не мои прочие заказы.

– Вот, смотрите, я провела опыты, где в колбочки с молекулами тьмы поместила разные вещества, используемые в зельях, нейтрализующих её, – я достала из холодильного бокса опытные образцы. – А теперь внимание! Это синецвет дикий, который вы добавляли в зелье, – указала на первую колбу с плавающими в грязной жиже ошмётками тьмы. – Это расторопша концентрированная, – во втором сосуде грязи было чуть меньше, но тёмные хлопья всё равно вяленько плавали, не оседая на дно и не всплывая на поверхность. – Третий образец – это концентрированный порошок цинии⁷. Видите? Тьма распалась и осела на дно.

– Странно. Не припомню, чтобы цинию использовали в очищении организма и нейтрализации ядов. У неё больше сорбирующие свойства… – удивилась профессор.

– Я обнаружила её дополнительные свойства не так давно во время предыдущего эксперимента. Пока что опробую разные варианты с этим порошком. Чувствую, что двигаюсь в правильном направлении. Кстати, как ваш заражённый? Зелье действует?

– Действует. Правда, на вкус хуже, чем предыдущее. Он просил, если это возможно, добавить туда какую-нибудь отдушку. Но зато побочные эффекты не такие страшные.

– Рассказывайте!

– Ничего такого. Самочувствие уже лучше, но он говорит, что ему снятся какие-то странные сны, в которых он, словно наяву, разговаривает с кем-то… Точно не знаю, может, это отголоски действия прошлого зелья? Или синдром отмены? Не могла бы ты ещё дать укрепляющего зелья?

Оп-па-па!

Надо срочно что-то придумать, чтобы не спалиться, что бедолага выпил варево с моей кровушкой.

Зелье «пусть я тебе приснюсь» не просто дарит спящему образ меня, а ещё и несёт в себе частицу моей натуры. А так как я варила его специально для Ромери, смысл моего послания во сне будет таков: «Ах ты, козлина драная! Посмел облизываться на кого-то, кроме меня?! Я покажу тебе, как смотреть на других баб! Бревно тебе в панталоны и бельмо на глаза!»

Это я, конечно, утрирую. Всё же я леди. Но бедному заражённому всё равно мало не покажется. Ведь для Ромери я расстаралась, и зелье вышло забористым. Ну, хоть на меня полюбуется, и то хорошо.

Однако больше такой путаницы я не допущу. В следующий раз к болезному поедет уже настоящее укрепляющее зелье.

– Конечно, я сварю ещё, – с готовностью согласилась я. – Это не обязательно, но хуже от него не станет.

– Спасибо, Лидия. Ты даже не представляешь, что делаешь для меня и нас всех!

Лестно, конечно, но меня немного смущает формулировка «для нас всех». Для кого это для всех? Я думала, заражённый только один.

Ненавижу загадки, в которых слишком мало исходных данных, чтобы разгадать их.

– Да ладно. Пожалуйста. А как зовут этого вашего наречённого? – поинтересовалась я чисто чтобы поддержать беседу. Хоть буду знать имя бедолаги, которому снюсь. Или не буду.

– Я не могу ответить, – виновато поджала и без того тонкие губы профессор. – Его личность – строго инкогнито. Могу лишь передать ему твои рекомендации по приёму зелья.

– Передам. Обязательно. Когда приготовлю новую партию, – пора заканчивать этот обмен вежливостью. – Мне пора вернуться к работе.

Мадам де Грасс чувствовала неловкость после отказа и, чтобы утешить меня, добавила:

– Твоя личность для него тоже скрыта. Я сказала, что работаю с проверенным и опытным зельеваром. Он ни в коем случае не должен знать, сколько тебе лет, и что ты адептка академии.

Да уж, утешила. Плюс намекнула, что мне неплохо бы пока оставаться под её крылышком – для солидности.

Я скрыла усмешку.

– Не переживайте. У меня всего лишь профессиональный интерес, – отмахнулась я.

– Ах, да, чуть не забыла! – профессор де Грасс выудила из сумки увесистый мешочек с монетами. – Здесь двести десять золотых. Зелье действует и Э… пациент чувствует себя прекрасно!

– Рада быть полезной, профессор, – кивнула я, убрала мешочек к себе и вернулась к работе.

Теперь у меня времени до утра. Завтра четверг, и я нагло прогуляю занятия. Вот вернусь в комнату после завтрака и залягу спать на весь день до пятницы.

Увы и ах! Кое у кого оказались совсем другие планы на меня.

______________

***

Я сонной поступью плыла от учебного корпуса к себе в комнату – спать. Даже есть не хотелось. Пока варила зелье-убийцу тьмы, натрескалась сырного крекера, который заботливо подложил мне в сумку Ромери.

Нет, я вовсе не боюсь, что печенье отравлено или приворожено. Во-первых, у меня на руке браслет-артефакт, который на раз-два распознает любое магическое воздействие на пищу. Во-вторых, крекер этот Ромери вручил мне на виду у всей моей группы, поэтому, случись что, из академии попрут именно его.

После нашего громкого воссоединения Ромери вёл себя, как зайка-лапушка: встречал-провожал, сидел рядом со мной в столовой, дарил милые безделушки и вообще всячески проявлял заботу. Ну, прям образцово-показательный ухажёр, если не принимать во внимание его малодушные измены.

Есть вещи, которые не прощаются, хоть ты в ногах ползай. Но всё же ухаживания я принимала с удовольствием, а Ромери читал в моих довольных улыбках шанс на возврат к прежним всамделишным отношениям.

Пусть думает, что хочет. Пока что нас обоих всё устраивает.

Я, вот, например, всю ночь чувствовала себя всемогущей богиней. Потому что я люблю варить зелья, а травки-склянки-порошки любят меня. Вот она взаимность и счастье!

Ещё печенюшки скрасили моё и без того прекрасное времяпрепровождение.

Опустевший бумажный пакет от крекера сгорел в камине, а я спаслась от голода. Спасибо моему заботливому бывшему.

Ночка у меня выдалась бурной и прогрессивно успешной.

Новое зелье готово! Точнее, я его сварила, дала мышам, и тьма в них отступила, скрылась так, что кажется, будто её и в помине нет и никогда не было. Все зверюшки бодры и веселы, жизненные показатели в норме. Красота!

Впереди ещё блок тестов и испытаний, но это будет уже шлифовка рецепта зелья. Основная работа сделана.

Я даже прислушалась к пожеланиям клиента и добавила мяты в чёрное, похожее на свежий берёзовый дёготь, пахучее варево. Ядрёный горький запах смягчился. Всё-таки мята – хорошая трава.

Ну, неизвестный чувачок, не судьба тебе помереть. Будешь жить, пока платишь мне за зелье. Я прям чувствую себя героиней-спасительницей.

– Лия! – короткий оклик сзади.

Ах, да, я не только спасительница, но и девушка Ромери.

– Привет, – он догнал меня и, обняв за талию, притянул к себе. Поцеловал коротко, нехотя оторвался от моих губ, чтобы я не сочла это за приставание. – Я искал тебя вчера, но Кэт сказала, что ты в лаборатории и что тебя ни в коем случае нельзя беспокоить.

– Верно сказала, – кивнула я. – Что-то случилось?

– Я хотел зайти к тебе, но увидел, что туда направляется профессор де Грасс. Не успел тебя предупредить.

– Всё в порядке, Ромери.

– Да? Я подумал, что ночью ты варишь что-нибудь запрещённое… – выглядел он и в самом деле взволнованным.

Ещё как запрещённое! Даже невозможное!

– Не переживай. Профессор просто проверила мою индивидуальную работу по зельеварению и всё.

– Значит, она не станет тебя исключать? – Ромери слегка отстранился, а его рука скользнула по моей сумке, висящей через плечо. Предательские монеты в мешочке недвусмысленно брякнули. – О, что это? Деньги? – он через ткань сумки нащупал увесистую мошну. – О, богиня! Это же целое состояние! Откуда у тебя столько? Ты, что, украла?

Кажется, я уже начинаю жалеть, что в качестве ширмы выбрала Ромери…

Спать хочется дико, а тут ещё приходится напрягать мозг, чтобы правдоподобно выкрутиться.

– Это не мои деньги. И вообще: нечего ощупывать мою сумку. Профессор де Грасс дала мне их, чтобы я купила ингредиенты для зелий.

– Почему именно тебе? – недоверчиво прищурил глаза Ромери. – Для этого есть специальный человек.

– А сам как думаешь, почему? Потому что я гений зельеварения! Я лучше любого лаборанта отличу качественный синецвет от залежавшегося и окислившегося.

– Ладно, понял, – он заметно расстроился, узнав, что деньги не мои. – Просто я думал, что профессор тебя недолюбливает. Только глухой не слышал, каким голосом она вызывает тебя на ковёр.

Уж что-что, а развивать эту тему мне не хотелось. Даже есть не хотелось – лишь бы скорее доползти до мягкой постельки!

– Проводи меня до комнаты. Я просто валюсь с ног, – и я пошатнулась для наглядности.

– У меня есть идея получше, – и он, блеснув молочно-белой зубастой улыбкой, от которой я когда-то была без ума, подхватил меня на руки и понёс.

А я? Устало уткнулась ему в ключицу и задремала.

Знала бы я, что это будет единственный мой сон за сегодня…