Kitabı oku: «Брак по-тиквийски 2. Призрак Риаведи», sayfa 12

– Вы вломились ко мне среди ночи из-за непринятого заявления? – неверяще возмутился Ильтен. – Что за бред!

– Отвечайте. – Старший подул на горячий чай, не среагировав на тон.

– Неужели вы полагаете, будто я помню каждого, кто приносит заявление? – Ильтен раздраженно пожал плечами.

– Этого вы запомнили бы, – мрачно произнес старший, и младший по его знаку сунул Ильтену планшет с фотографией.

Чудо чудное: Ильтен и впрямь узнал этого типа с полувзгляда. Высокомерный субъект, однако не в этом дело: снобов в Тикви предостаточно, удивить этим сложно, и для них находятся подходящие женщины не чаще и не реже, чем для остальных. Но он весь был какой-то дерганый, словно под дозой. Ильтен долго наблюдал за ним через полупрозрачную дверь. Одежда дорогая, вид здоровый – наркоманы не такие. Он заподозрил психическое расстройство. Пригласил в кабинет. Клиент разговаривал грубо и импульсивно, порывисто жестикулировал, курил, несмотря на написанный на дверях и несколько раз произнесенный запрет. Пытался грозить: мол, если будут долго тянуть с женой, он всех из-под земли достанет и ее же, землю, заставит жрать. И Ильтен отложил его заявление.

– Да, я не принял у него заявление, – подтвердил он. – Мужчина вел себя неадекватно, и я попросил у него свежие результаты обследований психиатра и нарколога.

– И тем самым смертельно его оскорбили, – кивнул старший.

– Возможно, он так и счел, – согласился Ильтен. – Но я был в своем праве. Моя обязанность – всесторонне убедиться в том, что для подачи заявления нет противопоказаний.

Клиент устроил скандал. Разбил вазу, обещал, что «это хамло» сгниет в могиле. Ильтен с трудом его выдворил, решив про себя: даже если он притащит справки и заявление придется принять, Ильтен поставит ему самый низкий приоритет. Ни одной женщине он не мог пожелать угодить в жены к этому моральному уроду.

– Господин Веланс собирался вас убить, – сообщил следователь. – Нанял киллера, причем не так чтоб задешево…

Когда у человека с таким характером много денег – пиши пропало. Иной бы поорал, поплевался и остыл, чтобы с новыми силами портить жизнь другим. Но если с детства привык, что все твои капризы исполняются, «убью гада», сказанное в сердцах, легко превращается в план действий. Почему бы нет, коли средства позволяют?

– …А он промахнулся, – закончил младший.

Маэдо был даже слегка разочарован. По телевизору уже раззвонили, что криминальный элемент пытался прикончить непримиримого безопасника, а выходит, все не так. И опровержение давать как-то неловко и глупо. И, наверное, не надо, решил он. Ильтену это неважно, а городскому управлению – одним конфузом меньше.

Кто бы мог подумать, что у Ильтена такая опасная работа. Казалось бы, скромный служащий насквозь мирной компании… А присмотреться – приемщик заявлений держит пальцы на горле чужой судьбы. От него зависит, будет ли у кандидата хотя бы шанс обрести жену. И благо, что Ильтен на своем посту честен, а то ведь какие злоупотребления можно замутить… Маэдо задумался о том, что стоило бы поинтересоваться в других регионах, нет ли там клиентов, обиженных приемщиками заявлений, или фактов шантажа и вымогательства. С другой стороны, чужие регионы – не его территория. Пока.

Терзало сожаление, что заказчик убийства, скорее всего, настоящего наказания избежит. Явно психически ненормальный. Увезут его в специальную больничку с высокими заборами под током и будут лечить трудотерапией, но это не каторга. Даже обидно: вежливый и адекватный киллер, честно выполнивший свою работу, будет надрываться на астероидах, а этот насквозь неприятный асоциальный тип просвистит мимо. Впрочем, не настолько обидно, чтобы отмазывать киллера. Надо было думать, какую профессию выбирает.

Ильтен после разговора со следователем имел бледный вид. Испарина на лбу, руки подрагивают. Хоть и выяснилось, что не по его душу легавые явились, стресс не проходит. Тереза сунула ему питье из лечебных трав и вспомнила про доктора Нихеса. Вот оно, решение проблемы Ильтена. Нихес не выдаст, потому что сам боится загреметь в места отдаленные.

Доктор был на дежурстве. Юлил и оправдывался. Зря, конечно: Тереза и сама понимала, что с работы так просто не сбежать. Либо надо везти Ильтена к нему – то есть в больницу, чего по понятным причинам хотелось бы избежать, – либо ждать, когда он освободится.

– Возьмите с собой все необходимое, – напомнила Тереза. – Рино нужно сделать кардиограмму.

Нихес вздохнул, но возражать не стал.

Доктор прибыл утром, невыспавшийся и квелый. В руках – большой саквояж с оборудованием, в глазах – обреченность. Ясно как день, что больше всего в этот час доктору хочется отправиться домой, понежиться в ванне и завалиться спать, но он вынужден делать то, на что подписался.

– Господин Ильтен. – Доктор чуть поклонился пациенту. Тот вставать не стал, только кивнул.

Нихес распаковал прибор, а с ним – инструкцию. Почитал, включил. Снова уткнулся в буклет, принялся разматывать провода с электродами. Деликатно попросил Ильтена лечь; поминутно сверяясь с буклетиком, приладил электроды. Первый раз он, что ли, кардиограмму снимает? Неужто доктора не опускаются до такой прозы жизни, как обследование больных, а всю практическую работу за них делает младший персонал?

Прибор попищал, выдал какую-то кривую на экран подключенного ноутбука. Нихес сосредоточенно уставился на нее.

– Ну? – поторопила его Тереза. – Что там?

– Подождите. – Доктор не сумел скрыть раздражения. – Быстро не получится. Мне нужно разобраться в этих линиях. Возможно, обратиться к литературе…

– Смеетесь, что ли? – вспылила Тереза. – Вы же врач, а не студент-недоучка! Или вы только понтуетесь, а сами не знаете ни черта?

– Вы многого от меня хотите, – нахохлился Нихес. – Я не кардиолог.

Вот те раз!

– А кто? – растерянно спросила Тереза.

– Гинеколог, – буркнул он. – Нетрудно было догадаться.

Тереза фыркнула. В самом деле! Не сердце он ей щупал под наркозом-то, и студентам своим не о пульсе рассказывал.

– Но вас ведь всему понемногу учили!

– Учили, – проворчал Нихес, все еще смущаясь своей некомпетентности именно в том, что требуется. – Но когда это было? Надо вспоминать. И учили нас по верхам, глубоко такие вещи только специалисты изучают. В своем деле я – специалист. Ко мне со всего города женщин привозят, – не удержался он от похвальбы.

Немудрено, подумала Тереза. Вряд ли в Ноккэме много гинекологов. Профессия, прямо скажем, для Тикви редкая.

– Что заставило вас выбрать такую экзотическую специальность? – поинтересовалась Тереза.

– Как что? – Он удивленно вздернул бровь, отчего очки смешно перекосились. – Возможность лечить женщин, конечно. В юности, когда речь шла о выборе будущего, бедным студентом двигало неуемное любопытство. Как иначе прикоснуться к женщине? Эти обормоты, мои ученики, думают о том же самом. И не подозревают, что годы практики отобьют у них всякую охоту… А-а! – Он горестно махнул рукой. – Нет ничего печальнее и бессмысленнее, чем сбывшаяся мечта.

Судьба порой играет злые шутки. Это поначалу захлебываешься от впечатлений. Но что с них проку? Большинство пациенток – чьи-то жены. Немногочисленные незамужние девицы, попадающие к гинекологу, либо беременны, либо больны. Впечатления, не подкрепленные удовольствием, тускнеют. Спустя какое-то время начинаешь воспринимать женщин исключительно как работу. Особенно расстраивало Нихеса недавнее происшествие, когда в интернет-кафе он снял милую здоровую девочку и ничего с ней не смог. Не возбуждает, и хоть плачь.

Поломав голову над всплесками линий на кардиограмме, доктор Нихес еще раз беспомощно вздохнул. Без специальных учебников он мог на основании этой кривой сказать одно: пациент жив, и сердце бьется. С другой стороны, он мог это сказать и без всякой кардиограммы.

– Дома разберусь, – пообещал он и жалко добавил: – Постараюсь.

Тереза покачала головой, закрывая за ним дверь. Ну, что с гинеколога взять…

Маэдо неуклонно выздоравливал, но из палаты его пока не выпускали. Тереза почти каждый день наведывалась в больницу, балуя его, а заодно и сиделку то закатанными грибами, то сушеными ягодами. Бабка умилялась трогательным отношениям супругов, все еще не подозревая, что они не супруги, и постоянно беспокоясь, как бы с такой милой барышней не случилась беда, пока муж на больничной койке. И накаркала.

Почти накаркала. Потому что два беспринципных санитара, подкупленные каким-то толстосумом, не ожидали проблем. Позже следствие выяснит, что они проворачивали нехорошие дела за большие деньги неоднократно. Женщину, навещавшую больного, подкарауливали, фиксировали, шприц в вену и на каталку. Мало ли куда санитары катят прикрытое простыней тело? Может, в палату, а может, в морг. Докапываться особо не с чего. А когда больной выпишется и не обнаружит жены дома, поди пойми, в какой момент она пропала, откуда и по какой причине. Вроде бы безотказная схема.

Тереза заметила движение краем глаза и чисто машинально увернулась. Второй злодей, подскочивший со спины, попытался схватить ее за руки, но, едва прикоснувшись к запястьям цыпочки, получил затылком в челюсть и прилег отдохнуть. Первый набросился сбоку, ему удалось сбить Терезу с ног, но на этом его успех закончился: прежде чем он сумел достать шприц, рука его была сломана в двух местах, а шея жестоко прокушена. Он заорал, на вопль боли прибежали безопасники, караулившие палату Маэдо, и инцидент пришел к логическому завершению.

– Госпожа Ильтен, за что вы его так? – только и спросил младший командир.

– За дело, – сурово отрезала она, вытирая окровавленный рот рукавом. Кусать кого-то в шею не очень приятно; как только вампирам не противно? Пол-лица потом в кровище.

Неудачников упаковали, и их дальнейшая судьба была неочевидна только главврачу, пожелавшему узнать, куда это служба охраны безопасности тащит его стенающих сотрудников.

– Арестуйте его как сообщника! – зло посоветовала Тереза. – Это же он тут за все отвечает. И на его подотчетной территории такие вещи творятся! Санитары нападают на законопослушных граждан, похищают… Он наверняка в доле!

Главврач покрылся холодным потом.

– Я не… Что вы себе…

Младший командир покивал, однако арестовывать его не стал. Мало ли что госпожа Ильтен сердится, объективных оснований нет. Вызовем на допрос в свое время, но – как свидетеля.

Дело обещало быть громким. Младший командир поспешил доложить начальнику, раз уж тот рядом. Маэдо разрывался между двумя противоположными эмоциями. С одной стороны, его охватывало предвкушение раскрытия по меньшей мере полудюжины дел о пропавших женщинах. И в то же время по спине нет-нет и пробегала нервная дрожь. А вдруг бы они похитили Терезу? Разум шептал: она устроила бы армагеддон чуть позже, – но сердце трепетало: ну а вдруг?.. С Терезой вечно так.

С точки зрения Терезы, самым печальным в этой истории был синяк на лице. Прежде чем она сломала санитару руку, он ударил ее, намереваясь оглушить. Зря только: оглушить не оглушил, до Хэнка ему далеко, мощности не хватило; зато неприятностей теперь… Как с этим синяком на глаза Ильтену показаться? И у Маэдо в квартире не отсидишься: Тереза боялась оставить хворающего Ильтена надолго, а ну как в ее отсутствие его опять скрутит приступ? Она попыталась запудрить злополучный фингал – бесполезно, физиономия-то все равно перекошена.

Ильтен, конечно, заметил. И потребовал ответа: что случилось? Тереза хотела соврать: мол, об угол стены шарахнулась, не разглядев, или что-нибудь в этом духе… Но он же непостижимым образом чувствует, когда она врет. Раскусил с полуслова.

– Ты опять подралась!

– Я не дралась! – вознегодовала она. – Они сами на меня напали.

Эх, ляпнула. Ильтену только дай повод уцепиться, всю ниточку размотает.

– Тереза, ты же видишь, как опасно в больнице! Не ходи туда больше.

– Увянь! – ощетинилась она. – Как это не ходить? Там же Эрвин!

– У него там сиделка и команда легавых. Авось не пропадет. А у тебя я что-то не вижу телохранителя. Что, если в следующий раз кто-нибудь подсунет тебе маску с наркозом прежде, чем ты отреагируешь?

Тереза покраснела. Она так и не рассказала Ильтену, что это уже с ней приключилось. Слава богу, обошлось всего лишь внеклассным занятием для студентов, а не чем-то более серьезным.

Почуяв слабину, Ильтен надавил:

– Тебя заботит только Маэдо. А обо мне ты подумала? Если тебя похитят, у меня разрыв сердца случится!

Тереза покраснела сильнее. О том, что ее уже похищали, он тоже не знал.

– Между прочим, – проворчала она, – в Эрвина попали вместо тебя.

Ильтен всплеснул руками:

– То есть лучше попали бы в меня? Как и планировалось?

– Отвали, – буркнула Тереза, не сумев ответить по существу.

Роль госпожи Герт

С визитами в больницу пришлось завязать. Пару раз Тереза порывалась, но Ильтен так многозначительно смотрел на ее синяк и как бы невзначай обводил на своем лице то место, где он у нее находился, что плащ сам собой вешался обратно в шкаф, а туфли оказывались на полке. Ну, что с ним сделаешь? Хоть убей, а он прав.

Ильтен старался компенсировать ей психологический дискомфорт. Романтические ужины, завтраки в постель и – по выходным – обеды в ресторане. Да, в каком-то отношении несправедливо: Маэдо там с капельницами мается, а мы тут развлекаемся. Но ведь приятно, и с этим тоже ничего не поделать.

Впрочем, Маэдо не собирался долго разлеживаться. Кругом жизнь кипит, одно разбирательство накладывается на другое, без него кого-то допрашивают, на свободе гуляют еще не пойманные преступники, а он тут к капельницам привязан? Ну нет, не его это стиль. Даже проводить планерки и принимать отчеты удобнее в своем кабинете, чем в больничной палате, что уж говорить об оперативной работе. Тереза такой подход одобряла, и Ильтену было ясно, почему: она сама такая же. Но с врачами не очень-то поспоришь. В особенности, когда организм подводит, и комплект из боли и слабости не дает проявить твердость духа – а ведь попадаешь к ним именно в такие периоды. И все, что остается – это решать дела по телефону да гонять подчиненных от управления до больницы и обратно.

Однако рано или поздно неприятности заканчиваются, так или иначе. Либо пациент умирает, либо его выписывают. Первый вариант давно отпал, и вот наконец реализовался второй. Маэдо признали здоровым и позволили покинуть больницу.

Этот радостный момент пришелся на конец декады. В выходной Ильтены взяли машину и приехали за ним вместе. Тереза встретила Маэдо в вестибюле, пока Ильтен ждал в машине, боясь появиться на больничном пороге: вдруг его узнают?

– С твоего мужа банкет, – заявил Маэдо сразу после приветственных объятий, вынужденно коротких под взглядом регистратора и охраны. – Я тут за него лежал, если что.

Тереза засмеялась.

– Он и сам так подумал. Столик нас уже ждет, в том самом баре. Ну, а чего? – Она приметила слегка вытянутое лицо Маэдо. – Место проверенное.

– Пристрелянное, – добавил он. – Надеюсь, хоть столик не тот самый?

Столик предусмотрительно заказали другой. Вдали от окон, чисто на всякий случай. Ильтен выставил дорогое вино, даже не из долины Сарагет, родины многих качественных напитков, а более экзотическое, с северных отрогов Дармского хребта на Т6.

– Мне очень жаль, что вы пострадали вместо меня, – сокрушенно промолвил он. – Надеюсь, вы простите, что я не навещал вас в больнице. После того, как мне пришлось оттуда сбежать, было бы несколько неосмотрительно…

– Да бросьте, Ильтен. – Маэдо попробовал вино и откинулся на спинку дивана. – Все я понимаю, нельзя вам светиться перед докторами. Было бы, безусловно, лучше, если бы этот горе-киллер вообще ни в кого не попал. Но если бы он попал в вас, было бы гораздо хуже. После ранения от полного обследования и медкомиссии не отвертеться. Это если еще летальный исход не рассматривать.

– Кстати, что вам сказали на медкомиссии? – поинтересовался Ильтен.

– Ничего плохого, – довольно усмехнулся Маэдо. – Хронические заболевания отсутствуют, остаточных травматических состояний нет. Проще говоря, к дальнейшей службе годен. И к женитьбе тоже. Что весьма радует, ведь ваша дурацкая компания возвращает всего треть суммы при отзыве заявления.

– Почему дурацкая? – Ильтен счел себя обязанным проявить корпоративную сознательность и вступиться за честь фирмы, но Тереза его перебила:

– Что?! Какая еще женитьба? На ком это ты собрался жениться, чертов развратник? Выкуси!

Под руку попался бокал. Мелькнула мысль: не бить посуду, ведь платит Ильтен. И она не врезала Маэдо бокалом, чтобы стеклянные крошки процарапали его наглую ухмыляющуюся физиономию, а всего лишь выплеснула в нее вино.

– Проклятье, – выдавил Маэдо, отфыркиваясь, пытаясь утереться и одновременно вжать голову в плечи, ожидая нового акта агрессии.

– Тереза, успокойся, – увещевающе произнес Ильтен. – Господин Маэдо подал свое заявление задолго до встречи с тобой. Кроме того, совсем не факт, что оно будет когда-нибудь удовлетворено.

– Вот-вот, – подтвердил Маэдо, радуясь, что Ильтен на его стороне. Поистине, более разумного мужика трудно сыскать.

– И наконец, – Ильтен заострил внимание Терезы, – ты моя жена, и твое недовольство личной жизнью чужого мужчины выглядит странно, чтобы не сказать – непристойно.

Она скорчила рожу. Уж эти правила приличия! Пора бы Ильтену понять, что не для нее они писаны, нет же – все время про них напоминает. Тем не менее ему удалось добиться своего: Тереза ощутила неловкость. Маэдо только-только после больницы, не стоило на него так резко наезжать.

– Ладно, забыли, – пробурчала она. Надо бы извиниться, но язык не поворачивается для произнесения столь нехарактерных слов. – Налей мне, Рино, видишь – бокал пустой.

Маэдо с опаской покосился на наполненный бокал. Но вроде бы Тереза больше не пыталась им размахивать. Сколько дорогого напитка сгубила из-за сущей ерунды! Зохенка, одно слово.

– Вы консультировались с врачом, Ильтен? – спросил он, переводя разговор на другую тему. – Кажется, Тереза нашла врача, который готов держать язык за зубами – я прав?

Тереза хмыкнула.

– Доктор Нихес не выдаст, но толку от него чуть более чем никакого.

Доктор все-таки принес расшифровку кардиограммы. То ли сам над книгами корпел, то ли заморочил голову коллеге-кардиологу. Заключение пестрело терминами, которые Нихес не смог внятно объяснить. И рекомендации выдал такие, которые Тереза могла бы и сама составить: избегать тяжелых физических нагрузок, больше бывать на свежем воздухе, ограничить потребление кофеина, и все в таком ключе.

– Он оказался некомпетентен? – Маэдо изумленно поднял бровь. – Ты говорила, он давно практикует и преподает к тому же, а такой опыт не выкинешь.

– Компетентен, – вздохнула Тереза, – только не в том, что надо. Он гинеколог, представляешь?

Самая редкая врачебная специальность в Тикви. Что ведет к другому перекосу: когда таких специалистов на город всего несколько, к ним обращаются лишь при явных патологиях, а беременных наблюдает обычный терапевт.

– Ну, тоже может пригодиться, – протянул Маэдо.

Тереза едва не плюнула. Доктор Нихес изо всех сил пытался быть полезным. Когда стало понятно, что кардиолога из него не выйдет при всем желании, предложил осмотреть ее по своей специальности.

– Отвалите! – огрызнулась она. – Вы меня уже осматривали с вашими бестолковыми учениками. Вот и скажите, какой диагноз поставили.

– Никакого, – огорченно произнес он. – Вы абсолютно здоровы.

И на что он в таком разе нужен? Прямо обидно: он у нее в долгу и признаёт это, а приспособить не к чему.

– Как продвигается следствие? – полюбопытствовал Ильтен.

– По покушению на нас? – уточнил Маэдо. – Или по нападению на… – Он осекся. Знал же, что Тереза старается скрывать от мужа все, связанное с риском. Совсем расслабился в этой клятой больнице.

Ильтен ответил полуулыбкой.

– Я в курсе, Маэдо. Тереза постоянно дразнит судьбу. – И ничего я не дразню, проворчала Тереза. – Было бы удивительно, если бы судьба никак не реагировала и не кусала в ответ. То и дело случается какая-нибудь неприятность.

– Самая главная неприятность случилась, когда я никого не дразнила, – сердито проговорила Тереза. – Делала свою работу, налаживала связь. А эти подонки убили всех, кто был со мной, и меня чуть не убили. Вот это – неприятность. А дураки-санитары – просто фигня. Я им зубы и руки пообломала.

– Но пока они не нарвались на тебя, похитили из больницы четырех женщин, приходивших к мужьям, – сказал Маэдо. – И это только те случаи, которые твердо удалось доказать. Они их крали не для себя, на заказ. Впрочем, сами тоже пользовались, как упустить такую возможность. Дюжина лет на астероидах им гарантирована. К сожалению, не на всех заказчиков мы смогли выйти, арестованы только двое. Третий сбежал с украденной женщиной, незаконно эмигрировал. А одного – Тереза, тебе понравится – похищенная убила. Напоила допьяна, укатала в постели и задушила во сне.

– Так ему и надо! – предсказуемо резюмировала Тереза.

Ей понравилось бы еще больше, если бы мерзавца удавили до постели, но будем реалистами: обычной женщине, слабой и мягкой, привезенной в Тикви нормальными поставщиками, вряд ли удалось бы завалить предварительно не укатанного мужчину.

– А что потом? Она вернулась к мужу?

– Нет. – Маэдо покачал головой. – Было бы так, преступление бы раскрыли гораздо раньше – два года назад. Она тоже удавилась. Повесилась на люстре. Сейчас нашли ее бывшего мужа, он говорит – наверное, из религиозных соображений. Несчастная считала, что спать не с мужем – грех, убить человека – грех… Не смогла жить с таким грузом.

Странно, подумала Тереза, к такому набору грехов в комплекте должен идти грех самоубийства. Хотя – кто знает, как оно на иных планетах? Может, на родине несчастной самоубийство как раз считалось искуплением всех грехов.

– А тогда никто ничего не искал, – продолжил Маэдо. – Удушенный был женат, о смерти жены вовремя не сообщил, и ту женщину приняли за его жену. Ясно, как день: супруги игрались в постели и переборщили с играми, а потом баба осознала, что натворила, и влезла в петлю.

– Дебилы, а не следователи! – высказалась Тереза. – Что ж они фотографии не сличили?

– Какие фотографии? – не понял Ильтен.

– Ну как же! Этих женщин. Сомневаюсь, что они были, как две капли воды.

– Тереза, вспомни: у тебя в документах есть фотография? – Ильтен решил подвести жену к самостоятельному выводу.

– В документах? – Она озадачилась. – Но у меня только твоя расчетная карта. Ах да, есть же еще документы, которые нам Эрвин сделал. Свидетельство о браке, моя справка как бы от диспетчера… Черт! И правда, ни одного фото.

– Не принято у нас фотографировать женщин, – хмуро подтвердил Маэдо. – И то сказать, зачем им документы с фотографиями? В дальних поездках их обязательно сопровождают мужчины, серьезных сделок они не заключают, имуществом не владеют, на работу не устраиваются…

– А жениху разве не надо послать, когда брак согласуется? – Тереза повернулась к Ильтену. – Вдруг невеста кривая или облезлая?

– Ну и зачем заранее расстраивать? – пожал плечами Ильтен. – Тереза, ты ведь наблюдала за моей работой. Никаких фотографий я женихам не посылал. Они подавали заявки на жену, где перечислены все требования, и жена им подбирается соответствующая. На кривых и косых тоже есть охотники, которых внешность мало волнует, лишь бы рожала. Зачем еще какое-то согласование? В базе есть фото мужчин, и я иногда показывал их невестам. Но муж видит жену впервые, когда приезжает за ней. И это правильно: женские фото уместны лишь в интернет-кафе, ибо возбуждают фантазии.

Можно было бы прицепиться. Мол, откуда это Ильтен так хорошо знает, что происходит в интернет-кафе? Или еще к чему-нибудь. Но Тереза пропустила поводы для придирок мимо мозга, задумавшись об ином. Получается, одну женщину от другой по документам не отличить? По крайней мере, если они близки по возрасту. То есть она, Тереза, может прикинуться, к примеру, госпожой Лентон? И чтобы обману поверили, всего-то нужна карта господина Лентона и его устное свидетельство, что она и есть его жена, Весса Лентон? Не может быть. Наверняка остается возможность идентифицировать женщину по данным ее осмотра диспетчером и ДНК, хранящимся в архиве Брачной Компании. Где-то там пылится кристалл памяти от Рино Ильтена с записью о некоей Курве, умершей от ран. И ничегошеньки про Терезу – увы, слабое место ее легенды. Хотя Маэдо полагал, что они защищены достаточно надежно. Если уж у высшего командира службы охраны безопасности нет допуска в эти архивы, то вряд ли кто-то полезет туда просто для того, чтобы убедиться, что жена господина Лентона – это его жена. Потребуется гораздо более серьезное основание.

Выходит, схема вполне реализуема. Если придумать, куда деть настоящую госпожу Лентон. Терезу осенило. Ведь удушенный заказчик, должно быть, хотел сделать похищенную своей женой вместо той, умершей. И если бы у его не то избранницы, не то жертвы не имелось таких жестких религиозных воззрений, ему бы это удалось.

Тереза попыталась прикинуть, как использовать эту лазейку для того, чтобы сбежать из Тикви. Но без особого энтузиазма, чисто теоретически. Какой смысл бежать от любимых? Вероятно, поэтому она и не нашла решения. Баг в системе есть, но для практических целей бесполезный. На фига козе баян?

Праздновать выздоровление Маэдо на троих было весело, а на двоих – еще веселее. И вроде бы Маэдо было не до праздника, он явился в управление с четким намерением заниматься делами и не давать бездельничать никому другому. Но в середине дня позвонила Тереза, требующая снова привлечь ее к операциям, и оказалось никак невозможно ее не пригласить. Хотя бы для того, чтобы попытаться еще раз отговорить – не совсем искренне, так как участие Терезы здорово повышало эффективность работы, но для очистки совести. А когда она приехала, вся такая восхитительная, ну как было удержаться? Работа подождет, пока они отпразднуют. А потом еще раз, и еще…

Дошло и до работы, не без этого. Маэдо сдался быстро. Вызвал секретаря, затребовал график рейдов, тут же кое-что перекроили. Маэдо четко помнил, что Ильтен не любит, когда Тереза отсутствует на выходных; ни к чему расстраивать его сверх неизбежного.

Разумеется, Ильтен все равно расстроился, узнав явочным порядком о том, что Тереза снова будет помогать службе охраны безопасности. Ночные отлучки, вся информация о которых держалась в секрете, не на шутку его беспокоили. Уж лучше бы Тереза чинила телефоны! На телефоны и телевизоры она, кстати, тоже взяла несколько заказов, но расширять клиентуру не собиралась, опасаясь новых претензий Центра бытового ремонта номер 4.

Ночные вылазки тут же дали улов: если прошлым летом хулиганы и грабители повывелись, то теперь, после длительного перерыва, расплодились снова. Маэдо ликовал. Но недолго: память к потенциальным преступникам вернулась быстро. Как только покатились слухи о возвращении в ночной город мифической красавицы-оборотня, желающих поправить финансы за чужой счет и потешить естество в чужих угодьях резко поубавилось. Тереза забавлялась, слушая записи допросов, в которых пойманные отморозки и свидетели рассказывали легенды, выросшие вокруг ее персоны с тех пор, как она ушла «в декрет». Дескать, появляется в городе такое существо, с одной стороны, женщина, а с другой – нет. И если это существо принять за женщину и попробовать обойтись с ней соответствующим образом, оно превращается то ли в зохена, то ли вообще в дракона. А дальше – варианты: откусывает яйца; съедает целиком; гипнотически лишает воли, и несчастный сам идет сдаваться службе охраны безопасности… До чего причудливо народное творчество!

Однажды Тереза сыграла роль в более сложной постановке, чем обычно. В службу безопасности обратился господин Герт, у которого преступники требовали выкуп за сына. Вот так живешь, горя не знаешь: надежный бизнес, удачные сделки одна за другой, дом – полная чаша, милая жена, сынишка пяти лет… И на тебе! Все это рассыпается, как карточный домик. Жена гуляла с ребенком, когда на нее внезапно наехал мотоцикл, сбил с ног, а затем мотоциклист втащил на сиденье ребенка и увез. Жена пострадала несильно: ушибы и перелом левой руки, – но пребывала в шоке и непрерывно рыдала. Мотоциклиста она не запомнила: парень был в шлеме и неброском мотоциклетном доспехе. Номер тоже не пробить: камера магазина напротив сквера, где произошло похищение, зафиксировала наезд, но номер оказался предусмотрительно заляпан грязью. Дохлое дело, как сказал Маэдо.

На следующий день бизнесмену позвонили и объяснили, что его сын украден не просто так, потому что кому-то приглянулся мальчик. То есть это еще может случиться, если господин Герт не поведет себя разумно. Найти покупателя на мальчика и получить хорошую цену не так уж сложно. А посему терпиле следует заплатить больше. Намного больше, чтобы похититель не жалел об упущенной выгоде. Господин Герт сына любил и ничего для его благополучия не пожалел бы, но озвученная сумма его подкосила. Фактически, половина бизнеса.

– Конкуренты, – уверенно определил высший командир. – Обычным вымогателям хватило бы денег, достаточных на год-два красивой жизни, дальше они не загадывают. Цель этих похитителей – не просто обогатиться, а разорить вас.

Непонятным оставалось одно – что делать? Отследить звонок не удалось: потерпевший не сразу сообразил вызвать безопасников по другому телефону, а потом стало поздно. Говоривший отключился, номер не определился. Господин Герт догадался записать разговор, но запись ничего не дала: образцов голоса в базе не имелось, а если бы и имелись, ничто не мешало похитителям исказить звук, раз уж они так тщательно подошли к подготовке. Во время передачи денег они так или иначе проявятся, но как к ним подобраться? Преступники обещали страшные кары, если с терпилой явятся легавые. И ладно бы самому бизнесмену грозили, а то – сыночку, кровиночке. Господин Герт должен прийти в условленное место один. А еще лучше, если придет его жена, мать мальчика. В голосе вымогателя при этих словах прозвучало явное ехидство, но именно за них зацепился Маэдо. Сами же предложили, значит, никакого нарушения условий со стороны господина Герта нет.

Тереза в это время вообще-то находилась в лоне семьи, мирно пила с Ильтеном цветочный чай, и вечер обещал быть томным. В самый идиллический момент позвонил Маэдо.

– Приезжай в управление, – без предисловий потребовал он.

– С ума сошел? – окрысилась Тереза. – Ночь на носу, «комендантский час» вот-вот наступит. И, между прочим, я тут с мужем чай пью.

– Вылей его к зохенам, – посоветовал Маэдо. – Дело есть. Выходи, я пришлю патрульную машину.