Kitabı oku: «Брак по-тиквийски 4. Колдунья», sayfa 5
В школу
Не то чтобы в Тикви вообще не было школ для девочек. Раз уж девочки, пусть и в минимальном количестве, рождались, то чему-то и как-то их следовало выучить. Вопрос в том, чему и как. К обучению приступали не с полудюжины весен, как было принято для мальчиков, а с десяти, и длилось оно всего две весны – ровно столько, по мнению чиновников от образования, необходимо, чтобы подготовить девочку к взрослой жизни. Ученицы осваивали чтение, письмо и счет в пределах, достаточных для решения сугубо бытовых задач – сделать заказ в интернете, прочесть или отправить сообщение, посчитать, сколько чаевых дать таксисту или официанту. Львиная доля времени была посвящена курсу под названием «Семейная жизнь». Как объяснил Ильтен, вложить краткое содержание этого курса в мозги невесты в сжатые сроки было одной из главных задач диспетчера.
– На хрен этакое образование! – постановила Тереза.
– Правильно, – согласился Ильтен. – Зачем Верочке ходить в эту дурацкую школу? Это вовсе не обязательно. Я и сам ее научу, как себя вести. А читать она уже умеет.
Это Тереза научила ее читать, когда поняла, что девочка интересуется мелкими загогульками на экране. Вере очень понравился процесс чтения, и она перечитала все книжки, что нашла дома: в основном, справочники по пси-технике и электронике. За компьютер ее без присмотра не пускали, чтобы поберечь зрение. Но, видя, как девочка тянется к текстам, Тереза стала находить для нее познавательные сайты. Должно быть, она уже, чисто ради удовольствия, изучила не меньше, чем несчастные школьницы к моменту своего выпуска. Кроме разве что «семейной жизни».
– Разумеется, ты прав, – сказала Тереза.
За последние пару лет она пересмотрела стиль общения с мужем. Грубость и резкость его расстраивают, а при больном сердце лишние огорчения ни к чему. Тереза старалась меньше браниться и упрекать его в глупости, чтобы не травмировать его самооценку. Но это отнюдь не значило, что она перестала продвигать свои идеи и решения.
– Конечно, Вера не пойдет в эту идиотскую школу для дебилов, раз ты не хочешь. Мы устроим ее в хорошую школу, куда ходят все нормальные дети с шести весен.
Ильтен подскочил.
– Туда ходят только мальчики!
– А Вера к ним присоединится. – Тереза гнула свое. – Дорогой, ты совершенно напрасно сомневаешься. Ты ведь сам говорил, что мальчики, как правило, ничего не знают о девочках в этом возрасте. Вера пострижется и наденет брюки, и никто ее от мальчика не отличит, если она не вздумает справлять нужду при всем честном народе.
– Моя дочь? – возопил Ильтен. – Наденет брюки?
– Рино, ну что в этом ужасного? Я же хожу в брюках.
– Потому что я не могу отговорить тебя!
– Рино, даже Хэнк признаёт, что в определенных обстоятельствах брюки уместны. Школа – то самое обстоятельство. Одноклассники примут стриженую девочку в привычной одежде, как мальчика, и никаких ужасных прозрений, которых ты так боишься, не случится.
– Моя дочь! Стриженая!
– Волосы быстро растут.
– А учителя, Тереза? Они не захотят, чтобы в классе была девочка.
– А кто их спросит? Их дело – учить тех, заявление чьих родителей принял директор.
– Директор не поставит визу на заявлении о приеме девочки!
– Поставит, – уверенно улыбнулась Тереза. – Если ему позвонит куратор из городского управления образования. Надеюсь, ты помнишь, что господин Кавелиас обещал решить любую нашу проблему? Настало время стребовать с него исполнения обещания.
Кавелиас в последнее время сильно сдал. Волнистые седые кудри, придававшие ему сходство с вышедшим в тираж поэтом, повылезли, безжалостно обнажив лысину, через лоб пролегла глубокая складка, на лице то и дело появлялась болезненная гримаса. Вне Риаведи Ильтены с ним не виделись, но телефонами на всякий случай обменялись. Кавелиас проводил на даче почти все лето, да и зимой частенько ездил туда на выходные к Алис – так теперь звалась девушка, отказавшаяся от прежней жизни, но сохранившая одну-единственную привязанность. Самостоятельная жизнь, без гнета отца, сыграла свою роль. Алис за эти две весны повзрослела. Не затюканная девочка, а девушка, исполненная достоинства. Практически хозяйка дома, где хозяин бывает лишь наездами.
А должок с Кавелиаса следует стрясти. С его собственной оговоркой: пока жив. Затягивать не стоит, тем более что Вере уже исполнилось шесть.
Ильтен не хотел звонить Кавелиасу. Но Тереза убедила его, что именно он должен это сделать.
– Ты мужчина? – задала она риторический вопрос. – Вот и действуй. Перетри с Кавелиасом. Устроит Веру в школу – и не будет больше ничего должен, сможет спокойно, без угрызений совести, помирать.
– Ну как я такое скажу? – Ильтен развел руками.
– Как хочешь. – Тереза от щедрот души дала ему свободу действий, но он не оценил. Поджал губы и взялся за трубку с явной неохотой.
Они договорились о встрече в ресторане. Не в привычном Ильтену баре и уж тем более не в интернет-кафе, а в заведении классом выше. До рядового бара Кавелиас не опустился бы. Персональный официант поклонился им у самого порога, провел в отдельный кабинет и весь вечер исполнял любые желания, как волшебник в сказке. Разве что не сплясал – хотя Ильтен подозревал, что и танец можно было заказать. Блюда поражали как названиями – по ним нипочем нельзя было догадаться, из чего сделана еда, – так и ценами. Ильтен заглянул в меню, закрыл его и предоставил выбор Кавелиасу, малодушно понадеявшись, что он сам и заплатит. Осушив для смелости стопку аперитива, Ильтен морально приготовился к разговору. Но начал Кавелиас:
– Хорошо, что у вас появилась просьба, господин Ильтен. Мне, право, неловко было долго ждать, когда я буду иметь возможность что-либо сделать для вас. Я начал опасаться, что умру, не успев выполнить обещанное. Могу я рассчитывать на то, что ваша просьба – не какой-нибудь пустяк? Мне необходимо серьезное основание считать свой долг исполненным.
– Поверьте, это не пустяк. – Ильтен покосился на появившуюся перед ним тарелку с неведомой едой, ни на что не похожей. Подождал, пока официант удалится за дверь кабинета, и перешел к сути: – У меня есть дочь, господин Кавелиас.
Тот кивнул. Веру он видел не раз.
– Ей уже шесть весен. Мальчики в этом возрасте начинают посещать школу. Я хочу, – он кашлянул и, сделав над собой усилие, продолжил: – чтобы Вера тоже пошла в школу.
– Вместе с мальчиками? – переспросил Кавелиас.
– Да, вместе с мальчиками. По основной образовательной программе. Я считаю, что образование, предусмотренное для девочек, неполноценно.
Кавелиас помолчал, ковыряя двузубой вилкой странного вида блюдо. Ильтен замер в ожидании вердикта.
– Вы правы, это не пустяковое дело, – светски заметил Кавелиас. – Кушайте, господин Ильтен, иначе ваше великолепное тасетти остынет, и вкус будет не тот. А я пока буду думать. Не стану, пожалуй, спрашивать, зачем девочке образование по основной программе…
Ильтена это весьма порадовало. На подобный вопрос он вряд ли внятно ответил бы, поскольку и сам отказывался понимать, для чего Вере лишние знания. Это была идея Терезы. Ей бы самой ее изложить и аргументировать, но Тереза спряталась за этикет. В общем-то, правильно: Кавелиас придает этикету большое значение, куда большее, чем Ильтен. Однако получается, что сейчас он вынужден просить о том, чего на самом деле не желает.
– Мне не важны причины, господин Ильтен. Вашей просьбы для меня достаточно Я устрою все так, как вы хотите. Но учеба девочки в основной школе – необычное явление. Я найду согласного на это директора, он проведет предварительную работу с учителями, с данной стороны никаких препон не будет. Можно даже официально оформить обучение девочки как образовательный эксперимент. Однако есть еще родители школьников. Как вы понимаете, никто не хочет, чтобы его сын раньше времени обратил внимание на девочек, задумался, чем они отличаются и зачем нужны. Родители, несомненно, будут роптать.
– И что же делать? – спросил Ильтен. Он вспомнил безумную идею Терезы. – Замаскироваться под мальчика?
Кавелиас отпил из бокала и одобрительно кивнул:
– Хорошая мысль. – Ильтен чуть не застонал: неужели он правда считает, что вырядить девочку мальчиком – хорошая мысль? – Во всяком случае, в младших классах подмену не обнаружат. Дети еще не знают, кто такие девочки и каковы их характерные черты, и ничего не заподозрят. Одноклассники примут вашу дочь за слабенького красивого мальчика. Правда, слабых не очень жалуют. – Кавелиас испытующе посмотрел на Ильтена. – Слабый часто становится мишенью для злых детских шуток. Его могут побить, отобрать карманные деньги или завтрак. Вы действительно хотите пойти на такой риск для своей дочери?
Ильтен вздохнул. Сказать по правде, он опасался иного: что родители мальчиков начнут выставлять ему счета за расквашенные носы и порванные курточки. Вера даже с Дени, который на голову выше и почти на пять весен старше, не тушуется, хоть и проигрывает в большинстве потасовок. Сверстники ей – не угроза. Мамина дочка, зохенова порода.
– Веру нельзя назвать слабой, господин Кавелиас, – деликатно ответил он. – К тому же девочки этого возраста обычно крупнее мальчиков, их развитие идет с опережением. – В период работы диспетчером он насмотрелся на девочек, как урожденных тиквиек, так и инопланетянок. Вплоть до границы зрелости они выглядели старше, чем мальчики, которым столько же весен.
– Хорошо, – невозмутимо заключил Кавелиас. – Полагаю, что в таком случае подмена откроется лишь в подростковую пору, когда отличие девочки от мальчика станет очевидным. Мешковатая одежда скроет фигуру до времени, но рано или поздно тайное станет явным. И я не смогу помочь вам, поскольку буду пребывать в ином мире. Я не решусь сейчас предугадать, как поступит директор в такой ситуации. Слишком много нюансов. Возможно, к этому моменту родители мальчиков свыкнутся с присутствием вашей дочери, полюбят ее как товарища своих детей и не захотят затевать скандал. Можно будет пустить слух, что ваш сын принимает гормоны для подготовки к смене пола – это никому особенно не понравится, поскольку также вызывает вопросы о поле, но отнесутся с пониманием. Однако есть и другая вероятность – что родители потребуют убрать девушку из школы, дабы не смущала неокрепших юношей. Я обязан вас предупредить.
Вера, стриженая под «ежик», стояла в шеренге первоклассников, выстроившихся по росту. За их спинами волновались родители. Тереза еще никогда в Тикви не видела столько женщин в одном месте – мамочки пришли порадоваться за своих «солнышек». Но мамы были не у всех. Часть детей сопровождали только папы. Не редкость, когда мужчина теряет жену из-за материальной несостоятельности или проблем со здоровьем, а ребенку всего несколько весен. Терезу очень занимал вопрос: а кто же следит за такими детьми, если отцы вынуждены работать? И сейчас она получила ответ. Некоторые мальчики были с наемными воспитателями – скромно одетыми парнями, явно не тянущими на статус отца и называющими своих подопечных на «вы». А то и… К изумлению Терезы, двоих привели старушки! Оказывается, пожилые женщины, не утратившие бодрость, могут не только помогать в больницах, но и присматривать за детьми за символическую плату или кров. То есть бабушки в Тикви все-таки встречаются, хоть обычно и не родные.
Вера ничем не выделялась среди пацанов. Светлый «ежик», аккуратные темные брючки, белая рубашка и форменный шейный платочек – бордовый в голубую полоску, цвета школы. Голубой рюкзачок на спине – очень легкий, Терезу даже удивил столь небольшой перечень вещей, который школьник должен иметь с собой: планшет, одну тетрадь на всё про всё, карандаш и ластик. Родителей предупредили, что необходимые учебные материалы дети под руководством учителя закачают в планшет в первый день. Сразу после того, как закончится линейка. Или поверка – Тереза не была уверена в том, как правильно перевести название этого мероприятия. Построение всех учеников школы практиковалось ежеутренне: классы строились отдельными кучками, классный учитель устраивал перекличку, тут же звонил родителям отсутствующих, чтобы узнать, в чем причина. Говорил несколько слов об особенностях предстоящего дня: что будут изучать, есть ли изменения в расписании, планируются ли экскурсии, спортивные игры или соревнования, позволит ли погода погулять между уроками… Только потом дети заходили в здание и шли в свой кабинет.
– Ильтен! – назвал фамилию учитель, сверяясь со списком, и Вера подняла руку и отозвалась:
– Я!
Он кивнул и поставил галочку в своем планшете, переходя к следующему по алфавиту. Особого внимания Вера не удостоилась: подумаешь, один из дюжины мальчиков. Не самый большой, не самый мелкий, с виду не хулиганистый и не чрезмерно робкий, одет не бедно и не демонстративно богато – средненький, в общем. Глазу зацепиться не за что. Господин Арден не знал, что один из его учеников – девочка. На этом настоял директор школы, согласившийся на эксперимент, предложенный городским управлением образования. Ни к чему, сказал господин Бекман. Экспериментировать, так по полной. Даже любопытно, догадается господин Арден или нет. Лучше бы не догадывался: начнет смущаться, выделять девочку из прочих учеников, а то и слюни распустит в ожидании, когда она созреет и можно будет договориться с ее отцом о дополнительных занятиях по особой программе… Терезу последнее обеспокоило, но до этого момента в любом случае было далеко.
– А где наши? – растерялся черноволосый мальчик, приотставший на лестнице.
– Ты из первого класса? – уточнила Вера.
– Да. Я – Вендек. У меня шнурок развязался. Завязал, смотрю – а все куда-то делись.
– Я – Ильтен, – представилась Вера. – Растяпа ты, Вендек. Идем, наши вон по тому коридору пошли.
Из коридора показался учитель, заметивший, что не все дети дошли до класса.
– А, вот вы где! Не отвлекайтесь по дороге. Мы не должны опаздывать с началом занятий. И, Ильтен, в школе мы обращаемся друг к другу на «вы». Вы уже не маленькие дети, а ученики. Привыкайте к тому, как общаются между собой взрослые.
– Да, господин Арден, – дуэтом ответила Вера и Вендек.
– Мне надо звать его «господин Вендек»? – поинтересовалась Вера. – Как взрослого?
Арден улыбнулся.
– Закончите школу – так и будет. Но пока вы еще не настолько взрослые. Однако мы теряем время. А ну, бегом!
Почти все парты были уже заняты, дети подключили планшеты к разъемам на их боковой поверхности. Вера и Вендек заняли самые первые парты, прямо перед учителем. Господин Арден прошел к своему месту и включил проектор, на экране появились планеты.
– Мы с вами живем в Союзе Тикви, – сказал он. – Это большое и сильное государство, в нем целых шесть планет.
Вера вспомнила мамины рассказы о ее родине. В одной только системе Земли восемь больших планет, а сколько маленьких… При этом система Земли – только часть огромного государства. Шесть планет – не такое уж достижение. С другой стороны, это гораздо серьезнее, чем одна-две. Недооценивать тоже нельзя.
– Наша историческая родина, колыбель нашей цивилизации – это Т1, центральная планета Союза. – Одна из планет на экране увеличилась. – На ней находится резиденция верховного координатора, центральные управления государственных структур, многих промышленных и торговых компаний. – Вокруг серо-голубого шара планеты возникло множество фотографий характерной архитектуры Т1 – высокие здания, стекло, бетон, причудливые дорожные развязки, много пафоса. – Кто из вас знает какие-нибудь государственные структуры?
Вера подняла руку:
– Служба охраны безопасности!
Послышались голоса других детей: управление образования, военное министерство, торговая палата… Учитель одобрительно кивнул и продолжил:
– Планета, где мы с вами обитаем – Т5. – На первый план изображения вышел зелено-голубой шарик. – Нам повезло: здесь довольно мягкий климат, богатая природа. На Т5 развито сельское хозяйство, продукцию которого мы экспортируем на другие планеты Тикви. К нам приезжают туристы со всего Союза: Т5 пользуется не меньшей популярностью у отдыхающих, чем Т1.
Поездка в отпуск на другую планету – дорогое удовольствие. Но Вера уже знала, что некоторых богатых людей не останавливает цена. Дачу номер 1 в Риаведи туристическая компания держит как раз под наем для приезжих. А один из маминых знакомых предоставляет услуги экстремального туризма, и среди его клиентов тоже есть приезжие.
– Т3 и Т4 – две планеты одной и той же звезды. Т3 ближе к звезде, и на ней жарко. – Экран заняла почти целиком зелено-фиолетовая планета и промельками оранжевого. – Она покрыта буйными зарослями, и эти растения совсем не похожи на наши. Листва многих из них имеет бордовую и фиолетовую окраску. Животный мир Т3 скуден, в основном там обитают холоднокровные существа. Т3 служит поставщиком биотоплива. Кроме того, на ней громадные залежи нефти, и до сих пор непрерывно идет ее образование.
На фотографиях были видны нефтяные вышки посреди джунглей, перегонные заводы, двуногие ящеры, объедающие с деревьев густые фиолетовые листья. Одна из фотографий изображала человека в респираторе и с бластером, стоящего невдалеке от ящера, рост которого был по меньшей мере втрое больше.
– А на Т4 довольно холодно. – Почти белый шар. – Вода там падает с неба в твердом виде, это называется «снег». Растения исключительно хвойные. Но не растения – главное богатство Т4. На планете много полезных ископаемых, цветных металлов.
Снова изображения заводов, дома, утопающие в снегу, ледяные реки, с берегов которых катятся санки с детьми. Несмотря на холод, людям более комфортно на Т4, чем на Т3, где не выйдешь без респиратора в насыщенную испарениями духоту из помещения с кондиционером.
– Т6 – планета с резким наклоном оси вращения и множеством климатических зон. – На экране она выглядела полосатой. – На полюсах Т6 очень холодно и ничего не растет, на экваторе весьма жарко и тоже ничего не растет. А между ними – разнообразные ландшафты с плодородной землей и оригинальным животным миром. На Т6 производят редкие деликатесы, для появления которых нет условий на других планетах Союза.
На одном из фото было вино, явно с северных отрогов Дармского хребта. В том, чтобы демонстрировать детям вино, тиквийцы не видели ничего предосудительного. Вот изображения женщин – табу.
– И, наконец, Т2.
Учитель не случайно перечислял планеты не по порядку. Сначала центральная, потом родная, затем имеющие хозяйственное значение. Т2 же… непонятно, считать ли ее входящей в Союз. Шар с отвратительными проплешинами выжженной земли. Разрушенные здания, наполовину поглощенные зелено-коричневой растительностью, серые блиндажи, заградительные «ежи», сваренные из ненужных металлоконструкций.
– Т2 была второй по счету планетой, на которую ступила нога наших предков, – проговорил господин Арден с непритворной грустью. – Там нет океанов, но множество рек и больших озер, леса и степи. Когда-то Т2 процветала. Города и фермы, карьеры и фабрики. Нынче ничего этого нет. С тех пор, как на Т2 вторглись инопланетные захватчики.
– Зохены, – встряла Вера, наслушавшаяся рассказов господина Хэнка.
Послышались смешки. Детям слово «зохен» было знакомо в основном по брани взрослых.
– Да, зохены, – подтвердил учитель. – Мерзкие твари, чье название стало ругательством. На Т2 идет непрерывная война с ними.
– А что им от нас надо? – задал вопрос рыжий крепыш с парты у окна.
– Они нас едят, Фарн. Им нравится человеческое мясо.
По классу прокатился гул.
– Почему мы тогда оттуда не уйдем? – возмутился низенький вертлявый пацанчик – шило в попе.
– Потому что, Толлер, это наша территория. С какой стати уступать ее чужим? До сих пор там не остановлена добыча палладия – его тоже бросить, единственное месторождение в Тикви? – Учитель вздохнул. – А кроме того, Толлер, если мы уйдем, они последуют за нами. Зохенам не нужен палладий, не нужны леса и озера. Им нужны мы.
С минуту стояла тишина. Наконец господин Арден откашлялся.
– Сами видите, ребята: у нас большая страна, и перед ней стоит много задач. Какие из них вы хотели бы решать? Кем вы хотите стать?
– Я хочу работать в банке! – подал голос долговязый паренек с последней парты.
– Хорошо. Для этого вам, Экели, понадобится знать математику и экономику.
– А я буду пилотом космического корабля, – объявил Толлер.
– И вам без математики не обойтись. Математика нужна всем. Что можно делать, не умея считать?
– Можно драться с зохенами, – предположил рыжий Фарн. – Для этого надо просто быть сильным и ловким. Как я.
– Ошибаетесь, Фарн. – Арден покачал головой. – Не умея считать, вы очень быстро погибнете. Не хотите стать пищей для инопланетного монстра? Тогда учитывайте скорость, с которой он движется, рассчитывайте упреждение, оценивайте траекторию снаряда… Но вы правы: физическое развитие военному также необходимо. Мы будем заниматься и физкультурой, и математикой, и географией. Чем еще?
– Биологией, – вякнул Вендек. – Я хочу быть агрономом, а для этого нужна ботаника, так ведь?
Половина класса захмыкала. Изучать травки мало кому казалось престижным. Но учитель согласился с Вендеком:
– Верно. Знать ботанику очень важно. Эффективность работы агрономов влияет на то, каковы будут ресурсы продовольствия в стране, сколько будут стоить зерно и мясо. Человек может прожить без банков и космических кораблей, а без еды – нет.
– А мне интересно знать, почему и как работают приборы, – сказала Вера. – И почему происходят всякие природные явления. И как вообще все устроено.
Арден улыбнулся.
– Вам обязательно пригодится физика, Ильтен.
– Я буду программистом, – сообщил худой мальчик в очках.
– Программирование будем изучать в рамках информатики, Жезхит.
Все ребята рассказали о том, как они представляют свою будущую профессию, а учитель говорил, какие из школьных предметов для нее полезны.
– Знаете, что меня удивляет? – подвел итог Арден. – Никто не вспомнил о таких умениях, как читать и писать. А ведь именно этому вы должны научиться в первую очередь.
– Почему? – спросила Вера. Она как раз умела читать и писать, но ей было любопытно, отчего учитель поставил эти умения на первое место.
Учитель хитро прищурился.
– Фарн!
– Я! – отозвался крепыш.
– Что вы узнали сегодня о Т3?
– Ну… – Фарн задумался, почесал рыжий затылок. – Это… Т3 – третья планета Тикви. И на ней жарко. И… – он замолчал, не в состоянии больше ничего добавить.
– А ведь я говорил о Т3 несколько дольше, – напомнил учитель. – И если бы вы записали мои слова, а потом прочли, то запомнили бы их гораздо лучше.
Фарн засопел.
– Сейчас во все ваши планшеты скопированы учебные материалы. Как вы собираетесь изучать их, если не умеете читать?
– А там разве нет видеолекций? – удивился Экели.
– Есть. Но только для самых ранних этапов обучения. Текст с иллюстрациями, как правило, более информативен, чем видеолекция, и именно тексты вам предстоит читать в дальнейшем. А ваша профессия, Экели? Работая в банке, вы ежедневно будете читать документы и составлять новые. Это сложная работа, она не исчерпывается складыванием циферок.
Экели озадаченно потупился.
– Итак, начнем сегодня с чтения и письма. Кто знает, как пишется его фамилия, наберите ее на планшете, а остальные попробуют прочесть. Не волнуйтесь, я помогу.
Вере в школе понравилось. Уроки оказались интересными и полезными – как обязательные, этакая программа-минимум, так и занятия по выбору, темы которых учитель подбирал сообразно наклонностям ученика и направлял к специальному наставнику, если сам не мог провести такое занятие. Понравилось и Терезе. Разумный подход: дети-то все разные, одному интересны звери, другому – механизмы, третий хочет учиться музыке, четвертый – готовить еду… Коли уж их немного, можно обеспечить каждому желаемое развитие. Вера попала в группу разновозрастных ребят, изучающих физику. Старшие делали какие-то выкладки, маленькие ставили простые эксперименты. Вера поразила всех умением паять, и малявку зауважали даже старшеклассники, не все из которых держали паяльник в руках.
Кроме учебы, в школе уделяли много внимания физкультуре. Между уроками дети разминались или, надев спортивную обувь, бегали круги вокруг здания. А дважды в декаду после уроков переодевались в тренировочные костюмы и играли в командные игры в школьном дворе либо занимались гимнастикой. Все это вел отдельный тренер. Необходимость переодеваться беспокоила Терезу: вдруг кто-то заметит, что Вера не такая, как все? Но, как выяснилось, раздеваться на людях считается неприличным даже в однополой среде, и детей приучают к соблюдению правил с самых первых дней. Для того, чтобы переодеться, существовали кабинки типа пляжных. Тереза вздохнула с облегчением: в ином случае риск был бы довольно велик, и как бы не пришлось лишить дочку спортивных занятий. Один из детей, Вендек, в них не участвовал, ограничиваясь разминкой и ходьбой вместо бега: здоровье не позволяло. У него была справка, и Тереза могла бы через доктора Нихеса сделать такую же, но это означало бы не просто оставить Веру без любимых ею подвижных игр и физической активности, но и обречь ее на репутацию болезненного слабака. А в кругу мальчишек это – повод стать изгоем. Над Вендеком, например, насмехались. Учитель пресекал злые поддевки, но он же не всегда слышит. Впрочем, даже самые рьяные насмешники – Фарн, Толлер и Экели – ограничивались шуточками, а бить «ботаника» считали ниже своего достоинства. Зато Жезхиту, не имевшему освобождения и формально здоровому, но хилому, доставалось от Экели: тот все время срывал с него очки и прятал. А нечего задирать нос тому, кто подтянуться не может.
Вера подтянуться могла, причем не единожды. Однако вызвала у заводил антипатию. Чисто из зависти: оттого, что учеба давалась ей легко и учитель хвалил. Особенно от такой несправедливости страдал Фарн, крепкий телом тугодум, без размышлений избравший в качестве занятий по выбору дополнительную физкультуру.
Если бы учитель только рассказывал что-нибудь на уроках! Но он еще и спрашивает. Спрашивает то, о чем рассказывал ранее, то, что задавал изучить по планшету. Спрашивает задачи и упражнения, которые надо было сделать дома. А хуже всего – спрашивает о том, чего они не учили. Требует думать и самостоятельно находить ответ. Ну, и как с этим быть?
– Каким же образом, ребята, узнать, что наша планета шарообразная?
– Вот это спросил, – пробурчал Фарн себе под нос. Для него вообще не было очевидно, что планета шарообразна. Скорее даже наоборот: если она шар, то почему люди с нее не скатываются?
– Экели?
– Не знаю, господин Арден. – В глазах долговязого пацана – мировая печаль. – Я сегодня не готов.
– Фарн? – Как назло.
– Меня в прошлый раз не было, господин Арден, – бурчит Фарн.
– Оно и видно, – отмечает учитель. – Мы не обсуждали это в прошлый раз, Фарн. Это вопрос на сообразительность.
– А я знаю! – вскочил живчик Толлер – будущий космический пилот. – Нужно слетать в космос и оттуда посмотреть. Если похожа на шар – значит, шар, вот и всё.
– А если у вас нет космического корабля? – Издевается учитель, что ли? – Ведь древние люди никуда не летали, а о шарообразности планеты догадались. Жезхит?
– Ну, круг – это же идеальная фигура, – мямлит очкарик. – Вот так и догадались.
– Жезхит, раз уж вы хотите стать программистом, логика у вас должна работать лучше. Вендек, вы что-то хотите сказать?
– Если посмотреть на тень от планеты при затмении спутника, – неуверенно произнес Вендек, – то она кривая.
Учитель вздохнул.
– Какого спутника, Вендек? Ни у одной планеты Союза Тикви нет спутников.
– Мне мама говорила. – Вендек уставился в пол, уши запылали.
Фарн издал смешок. Мама говорила! Мамочкин сынок. Послышались и другие смешки.
– Вашей маме, Вендек, вероятно, повезло родиться там, где такие спутники есть. Так что способ хороший, но не для нас. У тех, кто жил в Тикви, не было возможности наблюдать затмения.
Арден укоризненно качает головой.
– Мне кажется, ваши отцы зря тратят деньги на ваше образование.
– Так оно ж обязательное, – бурчит Фарн. – Я бы и не тратил.
– Ильтен?
– Я думаю, – рассудительно говорит Вера, – что надо обратить внимание на те штуки, которые показываются из-за горизонта. Сначала мы видим верхушки от них, а потом уже целиком. Это потому, что поверхность планеты потихоньку закругляется, и чем дальше, тем заметнее. А если бы планета была плоской, мы видели бы, как из туманной мешанины выступают все эти штуки, просто увеличиваясь в размерах.
– Вот. – Учитель поднимает палец. – Вот пример того, как нужно думать.
– Умник непуганый, – тихо-тихо бурчит Фарн.
– Вот так всегда, – раздраженно проговорил Экели, сидя в окружении однокашников на подоконнике туалета. – Строит из себя всезнайку.
– Выскочка, – пробурчал Фарн, корябая на зеркале иголкой свою фамилию.
– Он не лезет вперед, – робко возразил Вендек. – Просто отвечает, когда спрашивают.
– А вы не встревайте, когда не спрашивают, – огрызнулся Толлер. – Надоело! Что ни спроси, Ильтен все знает. Надо поставить ему ультиматум: пусть чего-то не выучит и получит хотя бы один нолик!
– Это не ультиматум, – поправил Вендек. – Это требование. Чтобы был ультиматум, нужно обозначить альтернативу.
– Чё? – Фарн вытаращил глаза. – Да вы сами зохенов умник! Ща как дам!
Вендек боязливо отступил на пару шагов и пояснил:
– Это значит, после требования надо сказать: а то…
– А то как дам!
– Да, – согласился Экели. – А то отлупим, чтобы не выпендривался. После занятий.
Кончился последний урок – информатика. Первоклашки с воплями и визгом помчались вниз по лестнице, гурьбой высыпали на улицу, ослабляя шейные платочки и натягивая куртки: зимняя погода не радовала теплом, там и сям после затяжного дождя стояли лужи, отражая серое небо.
– Зайдем за угол, – предложил Экели.
На крыльце школы появилась Вера, приладила рюкзачок на незастегнутую куртку.
– Не высовывайтесь, – шикнул Толлер на Фарна.
– Хочу и высовываюсь, – пробурчал Фарн.
Огибая лужи, Вера легким шагом направилась к задней калитке. Это ребята давно подметили: Ильтен живет недалеко, а потому не идет со всей толпой к остановке омнибуса, а выходит через заднюю калитку, и там – пешком. Они затаили дыхание. Вот фигурка в синей куртке поравнялась с ними.
– А ну-ка, стойте! – Толлер схватил Веру за рукав. – Дело есть.
Она вырвала руку и недовольно уставилась на них. Рыжий Фарн, долговязый Экели, коротышка Толлер. И ботаник Вендек при этой компании, с немного виноватым видом.
– Что еще за дело?
– От коллектива отрываетесь, вот что, – предъявил Экели. – Так нельзя! Мы все ноликов наполучали, и вам надо.
– Мне не надо, – не согласилась Вера.
– Надо, – пробурчал Фарн. – А то как…
