Kitabı oku: «Звучащий, как неизбежность, Его голос», sayfa 2

– Нет, у нас есть садовник, я только задачи ставлю. Работает два раза в неделю. Участок небольшой, этого времени хватает. Да, и, кстати, по субботам приходят уборщицы. Бригада из клининговой компании.

– Каждую субботу?

– Да. Моют полы-окна, пыль вытирают, постельное белье меняют. Это я к тому, чтобы ты не пугалась, что посторонние по дому шарахаются.

– Вань, мне кажется, это – наименьшая из моих проблем.

– Пойдем в беседку?

– Здесь есть беседка?

– Да, за гаражом.

– Ну, пойдем.

Мы пошли по тропинке, выложенной неровными очень декоративными плитами. Прошли мимо небольшого огородика, миновали несколько кустов малины и жимолости, жасминовое дерево, качели, сарай, молодую яблоню, две сосны (старые, наверное, росли здесь задолго до построек), и вышли к беседке. Рядом с беседкой располагался статичный мангал, навес с дровами и мраморный столик.

Следом за Иваном я вошла в беседку. По центру в ней стоял круглый стол, чуть меньше по размерам, что в столовой в доме, по бокам – удобные плетеные стулья. Все было спланировано на восемь человек и не предполагало наличие гостей.

– На эти выходные хотим тут пошашлычничать, – сообщил Иван.

– Хорошая беседка. И сад отличный, – признала я.

– Мы старались.

– Мне можно здесь погулять, или я все время должна быть в доме?

– Конечно можно! Ань, ты не в плену! Ты в гостях… с ограниченными возможностями передвижения. Пока.

– Поэтому здесь такой высокий забор и ворота на видеоконтроле?

– Здесь по всей улице так, – заверил Иван. – Ань, много людей знает, что ты избранница Халивака Тарная. Мало ли неадекватов вокруг? Ты и ворота можешь открыть, и калитку, никто тебя не привязывает. Просто, не надо пока. Пусть ажиотаж уляжется.

– Ажиотаж?

– Ты телевизор не смотришь?

– Нет. Но… наверное, ты прав.

При желании можно преодолеть и забор, и ворота. Только, что в этом пользы, если любой прохожий может улыбнуться мне знакомой кривой улыбкой, и, заверяя, что это для моего же блага, вернуть меня обратно.

За ужином собрались в семь. Значки с именами надели все, кроме Антона и Артема, но их я и так хорошо запомнила. Как и Ивана, хотя тот значок носил с самого утра.

– Анна, – обратился ко мне «не ботаник» Максим, – я хочу познакомить тебя с некоторыми правилами нашего дома. Конечно, по большей части они тебя не коснутся, но ты должна понимать, как мы живем и почему все так, как есть.

– Слушаю, – сказала я.

Иван поставил на стол по-очереди две большие керамические формы с «пастушьими» пирогами: картофельное пюре внизу, сверху слой обжаренного рубленого мяса со специями.

– Наш бюджет складывается следующим образом: половина доходов всех участников кондориума…

– Прости, участников чего? – не поняла я.

– Кондориум – это совместное проживание некоторой группы лиц, имеющих общий досуг и бюджет, но не являющихся родственниками. Это – мы, – добавил он очевидное.

– Не слышала такого определения, – призналась я.

– Его и не существовало до этого времени. Это находка Господина тхента.

– Ясно. Что там, с бюджетом?

Максим вернулся к планшету.

На столе возникали блюда с овощными нарезками и зеленью, хлеб, наломанный кусками.

– Половина доходов всех участников кондориума переводится на отдельный счет, с которого оплачиваются расходы на содержание дома, продукты питания, оплата клининговых и подобных услуг, зарплата Ивана и расходы на содержание гостьи.

– Гостья, это, видимо, я?

– Очевидно. Доступ к этому счету есть только у меня и Ивана, отчеты по тратам приходят мне на телефон, я ежемесячно подбиваю баланс и планирую расходы на будущие периоды. Более подробно с экономической частью можешь ознакомиться в отдельном договоре. Если интересно.

– С трудом сдерживаю любопытство, – заверила я.

Максим проигнорировал намеки на иронию в моей фразе, как и всю фразу в целом. Продолжил.

– Домашняя одежда не должна быть фривольной или неряшливой. Мы носим туфли или шерстяные носки, не тапочки. Никаких выходов из комнат в нижнем белье или рваной одежде.

– Удивительно, – восхитилась я.

Максим строго на меня посмотрел.

– Это особое пожелание Халивака Тарная.

Возможно, я бы порадовалась за подобный пункт правил, если бы он не был целиком списан с моего разговора с бывшим мужем. Халивак Тарнай сделал реверанс в мою сторону оригинальным способом.

– Далее, – продолжал очкарик. – По будням завтрак у каждого в произвольное время – рабочие графики разные. Ужин всегда в семь часов вечера. По выходным завтрак в девять, обед в час, ужин так же в семь. Если ты, как дама, после шести не ешь – можешь ужинать раньше, но в семь за столом обязательно присутствовать вместе со всеми. Вечером мы делимся новостями, строим планы, просто общаемся, поэтому рекомендовано свои комнаты использовать по большей части для сна, а в остальное время находиться здесь.

Максим посмотрел на меня, словно ожидая каких-то вопросов или возражений, но правило было толковое, и мне не хотелось возражать, даже из простого упрямства.

Он поправил очки, посмотрел в планшет и продолжил:

– Субботний день предназначен для совместного отдыха. Если нет свиданий. С тобой, – добавил он. – График дежурства вывешивается на два месяца вперед в общий чат прикрепленным сообщением. Если возникают какие-то непредвиденные ситуации, то их решение ложится в первую очередь на того, в чей круг обязанностей ситуация попадает. Таким образом, Иван отвечает за бытовые вопросы; я – финансовые проблемы; Артем – доставка, ремонт транспортных средств, страховки; Антон – охранные системы, законодательные вопросы; Денис – физическая форма, профилактики, контроль обследования здоровья; Илья – ремонт компьютеров, ноутбуков, планшетов; Глеб – программные обеспечения, антивирусы, система видеонаблюдения центральных ворот. Палтус – контроль грызунов.

Они даже кота вписали. Суровые парни.

– Как видишь, все сферы влияния продуманы.

– Да, здорово! – согласилась я. – Не понимаю, зачем я-то на этом празднике жизни? У вас уже все есть.

– Кстати, о тебе. Наше с тобой взаимодействие предполагает церемонии ухаживания. Мы никуда не торопимся. Каждый будет проявлять столько внимания, сколько сочтет нужным. Твоя задача – не избегать встреч.

Мне почему-то не захотелось уточнять, что будет, если я начну чего-то избегать. Нет, в его голосе вовсе не было никаких угроз. Но я не сомневалась, что и на такой случай имеется инструкция. Максим, кажется, понял мои мысли.

– Анна, да тебе же самой так проще будет – быстрее всех нас узнаешь.

– Я ничего не сказала, – заметила я.

– В том случае, если ты не сможешь остановиться на одном претенденте и выберешь двух или трех…

– Не будет такого никогда! – сразу уведомила я.

– …для этого так же есть отдельная инструкция о правильном построении подобного формата отношений, – закончил Максим и подвинул страницу на планшете.

– Дни рождения. За неделю до дня рождения каждый именинник участвует в лотерее, где случайным способом выбирает один из четырех вариантов подарка: индивидуальный подарок, приготовленный одним из членов кондориума; денежный эквивалент; или один из вариантов выездного празднования. На общие праздники распределение подарков проводится по принципу «Тайного Санты».

Неожиданно я поняла, что, кто бы ни составлял все эти правила, они были продуманы и исключали недопонимания, обиды. Все разумно, подчинено совершенно оправданной логике и даже те моменты, которые ну вряд ли случатся – оговорены.

– Это все правила? – спросила я.

– Нет. Но остальные – для нашего внутреннего пользования.

– Меня они не касаются?

– Напротив, они касаются непосредственно тебя.

На этой интригующей ноте разговор за ужином был окончен.

Глава 4. Денис

Вечером следующего дня Денис написал в общую группу, что тхент изъявил желание встретиться с гостьей, и около девяти вошел в комнату весь такой великолепный. Прикрыл за собой дверь.

– У тебя есть замок? – удивился он.

– Иван поставил.

– Хм. Ну, ладно.

Он прошел, сел в кресло напротив меня, только после этого огляделся.

– Уютненько у тебя тут.

– У тебя не так?

– В мужских комнатах все попроще.

Он встал, открыл боковую дверцу.

– Надо же, и душ, и ванна. У нас только душевые. И кафель у тебя… поинтереснее.

– Н-да? – хмыкнула я. – Приходи по пятницам любоваться.

Денис сел обратно, с укоризной на меня посмотрел.

– Вот ты постоянно талдычишь про похищение. Но что-то я не вижу, чтобы кто-то тебя разыскивал, звонил, волновался. Тишина. А телефон у тебя не отобрали – можешь хоть каждые пять минут полицейский патруль вызывать.

Он все еще не понимал. Я улыбнулась.

– За два дня до того, как меня забрал Антон, с работы мне позвонила начальница и сказала: «Я все знаю! Дорогая, как тебе повезло! Сам Халивак Тарнай за тебя просит, такая честь! Конечно, все бумаги я оформлю, мы все тебе выплатим, и даже больше. С завтрашнего дня ты в отпуске, а там плавненько спишем на увольнение. Ах, я так тобой горжусь!»

– И что?

– Мои соседи начали поздравлять меня. Когда я говорила, что никуда не собираюсь, они упрекали меня в ложной скромности и откровенно завидовали. Вечером я пыталась купить кастрюлю в магазине. Продавщица отказалась ее продавать, потому что «она тебе не понадобится». Я потребовала вызвать администратора, администратор пришла, прижала меня к груди и сказала, что очень гордится тем, что я являлась клиенткой их магазина. Потом мне подарили конфеты и упаковку чайных пакетиков.

Денис хохотнул. История его повеселила.

– Как ты стал адептом? – спросила я.

– О-о… Такая себе история. Я был влюблен, очень страдал. А Господин дал мне возможность, во-первых, не опозориться. А, во-вторых, видеться со своей любовью.

– Взаимность невозможна?

– Взаимность невозможна, – подтвердил он.

– Денис, но разве это достойно, любить кого-то другого, а ухаживать за мной?

Он посмотрел на меня, просто пожал плечами.

– Почему нет? Судя по всему – ты славная, да еще и протеже бога. Большая честь ухаживать за тобой. Кстати, браки, основанные на страстях – обычно недолговечны. А вот, если подходить к отношениям серьезно, вдумчиво – то есть шанс построить прочный и достойный союз. И вообще, кто знает! Вдруг я влюблюсь в тебя без памяти, и все прежние чувства испарятся!

– Почему-то мне кажется, – вкрадчиво произнесла я, – что в твоем случае это невозможно.

Он посмотрел на меня чуть тревожно, но тут же перевел лицо в режим беспечной улыбашки.

– С чего ты взяла?

– Да вот, кажется, и все тут.

Наверное, он планировал что-то пошутить по этому поводу, но вдруг посерьезнел и произнес:

– Конечно, мой друг.

И лицо его растеклось в знакомой ухмылке.

– Привет, Тарнай, – сказала я.

– Как мило видеть тебя этими глазами. Глазами мужчины, который тебя никогда не захочет. Такой смешной мальчик, пытается приказать своему телу… Но, знаешь, телу-то не прикажешь.

– Я так понимаю, Денис нас тоже не слышит?

– Не люблю лишних свидетелей. Ты же знаешь, в моем присутствии даже ваши камеры не работают. Шуршат, шипят, пришепётывают…

– Удобно, правда? Иначе бы кто-нибудь уже бы подловил.

Он захихикал.

– Сначала думал подержать интригу, но решил быть с тобой честным.

– Халивак, быть честным в словах, совершая бесчестные поступки – это лицемерие.

– Ох, я не понимаю таких сложных идей.

– Удобно не понимать того, что тебя не красит.

– А смотри, что умею! – Халивак Тарнай чуть сощурился, и вдруг кожа вокруг его глаз стала темнеть, словно накладывался сложный грим. Лицо приобрело одновременно зловещий и притягательный образ.

– Ему больно? – я занервничала.

– Потерпит. Во имя меня. Но ведь красивенько, правда? Тебе не может не нравиться, я проверял на других женщинах.

– Если этому парню женщины не интересны, зачем ты его вообще тут держишь?

– О! Вдруг тебе такое вкусно? У него столько переживаний, столько страхов! Он готов жизнь положить за свои секретики.

– А ты их так легко сливаешь.

– Только тебе, на правах старой знакомой. Я умею распределять ваши тайны по нужным ушам.

– Вот ты урод.

– Ничуть. Я же ничего пока не делаю. Просто умею, умение – не грех.

– Отпусти его.

– Так он сам не уйдет! – воскликнул Халивак Тарнай почти радостно. – И вовсе не я его мучаю – природа и ваши социальные обычаи. И он ни разу не просил его отпустить, хотя мог, и я бы отпустил, я же доброе божество.

– Ты не божество. Ты – тхент.

– Ну, опять ты за свое. Впрочем… что это мы опять все обо мне да обо мне. Это нескромно. А я желаю видеть себя скромным. Вернемся к парнишке. Знаешь, почему еще он не уходит? Он влюблен в Артема! В этого смуглого брутала с огромными ручищами!

– А ты прямо наслаждаешься, да? Не трудись. Я знаю, что ему Артем нравится.

– Вот так сюрпризики! Это откуда же? Ты здесь всего ничего!

– За столом Антон пошутил, все рассмеялись, смотрели на шутника или в тарелки. А Денис посмотрел на Артема.

– И это – все? Ты на этом построила теорию?

– Инстинкты так работают. Когда мы смеемся, мы неконтролируемо смотрим, как реагирует тот, кто нам нравится.

– Любопытно…

– Халивак, у тебя дел других нет?

– Ох, дел много! Как у вас говорят: не знаю, за что и хвататься. Но оцени мою заботливость: отвлекся от всех этих дел, заглянул тебя проведать. Как обживаешься?

– Прекрасно.

– Не искренне сейчас было, слышу иронию в голосе. А между тем, я великолепен в своей затее, ты не можешь этого не признать!

– Я признаю великолепие твоей затеи.

Он откинулся в кресле, вальяжно закинув ногу на ногу. Красивое лицо начало терять темные контуры вокруг глаз, демонический образ бледнел: тхент уставал контролировать тело.

– Они думают, что я здесь, чтобы найти жениха, – сказала я.

– Мы же не будем их разочаровывать, правда? – ответил Халивак Тарнай.

Денис пришел в себя, задумчиво потрогал лицо.

– Ты меня била, что ли?

– Нет, что ты.

– Да я так-то и не против, если по обоюдному согласию. Ты, главное, обрисуй пожелания поподробнее. Может, надо каких игрушек особых заранее прикупить, нормально, взрослые люди…

– Денис, я знаю, – сказала я негромко.

Он замер. Попытался неуверенно улыбнуться.

– Ты о чем?

– Ничего, – сказала я. – Бывает.

Он изменился в лице. Некоторое время смотрел на меня безотрывно, потом закрыл глаза и откинулся на кресле.

– Откуда поняла?

– Женская интуиция.

– Парням не говори, – попросил он, открыв глаза, но все еще не глядя на меня.

– Само собой. Чем Халивак Тарнай тебя зацепил на самом деле?

Денис оторвал взгляд от пола, посмотрел на меня с задумчивым отчаяньем.

– Я ни в чем тебе не соврал. У меня нет шансов быть с тем, кого я люблю. А Господин… Он дал мне такую возможность. У меня нет иллюзий, никогда ничего не будет, но я согласен просто… просто быть рядом. Слышать его голос. Запах иногда чувствовать. Знать, что вот он, здесь.

– Не проще ли попытаться забыть…

– Я слаб, Анюта. Я выгляжу сильным и уверенным, но я совсем не такой. По крайней мере, в том, что касается этого. Даже безответное чувство для меня так сладостно, что я не могу от него отказаться.

– Наверное, теперь нет смысла говорить об ухаживаниях за мной.

– Напрасно ты так думаешь, ничего не изменилось. Я буду верен тебе, буду нежен с тобой, заботлив. Я буду любить наших детей, если они появятся. Никогда не обижу тебя…

– Но влюбиться в меня не сможешь.

– Я… наверное, нет. Но я смогу привыкнуть. Не стану обманывать тебя и прощу, если ты захочешь завести себе любовника. Мне это будет неприятно, но я пойму.

– Ты бы сказал мне все это, если бы я сама не догадалась?

Денис задумался.

– Не знаю, – наконец ответил он. – Возможно, я сказал бы часть правды. Но это была бы правильная ее часть.

Правильная часть правды – совсем неплохо для семейных отношений.

Он встал, подошел к двери, обернулся.

– Не говори парням, – повторил он.

– Само собой, – повторила я.

Глава 5. Глеб

Утром около десяти в мою дверь постучали. Осторожно, словно боясь потревожить, хотя стук сам по себе является объявлением о намерениях потревожить, ведь так?

Это был не Иван – я уже выучила его манеру. Он стучал вежливо, и при этом уверенно. Каждый вечер он разносил по комнатам кефир, ацидофильное молоко или домашний йогурт, и никакие доводы взрослых людей не убеждали его отказаться от этого мероприятия.

Максим стучал деловито и чуть раздраженно, словно совершал неизбежный глуповатый ритуал, в котором не было особого смысла, только напрасная трата времени. Он приходил, чтобы узнать у меня данные по страховке.

Не Антон. Тот пока не стучал ко мне, но деликатность – не его конек.

Осторожный стук повторился. Я подошла, открыла дверь.

– Привет, – расплываясь в застенчивой улыбке, поздоровался Глеб. – Денис тебя на тренировку зовет.

– Мог бы просто написать. К чему посредники?

Глеб снова улыбнулся, на этот раз добавив к смущению задоринку.

– У нас с тобой как бы свидание.

– Э-э… В тренажерном зале? И с Денисом? У вас тут настолько все неформально?

– Нет-нет, что ты! Он просто покажет, какие тебе упражнения надо делать, и уйдет. А я буду тебя курировать.

Курировать он меня будет. Милота-то какая.

– Ладно. Я переоденусь, спущусь через десять минут.

– Я подожду за дверью, не торопись, – сказало это сокровище.

Глеб был чуть выше меня ростом, но казался мальчишкой из-за своей слегка смущенной улыбки. Он был милым. Очень милым парнишкой.

Я переоделась в спортивный костюм, любезно предоставленный мне недрами комода, и вышла из комнаты.

– Я отгул сегодня взял, – сообщил Глеб, убирая телефон в карман. – Подумал, вдруг ты напугана, и лучше, чтобы я с тобой первым встретился, ты поймешь, что мы хорошие, и все в порядке.

– Спасибо за заботу.

Мы спускались в тренажерный зал.

– Вообще, я игры очень люблю. Это, конечно, не по-взрослому, я понимаю, но если ты меня выберешь, я просто хотел, чтобы ты знала. Ты не думай, я не постоянно прям уж в компе сижу! Мне Иван с Денисом не разрешают. Да и Антон ворчит… Но мы иногда с Илюхой режемся в одну… я тебе покажу потом. Если интересно будет.

– Глеб, сколько тебе лет?

– Двадцать шесть.

– Я старше тебя на шесть лет, тебя это не смущает?

– А как это может смущать? – искренне не понял он. – Это же не зависит от человека – возраст.

Как ты до этих годиков такой ромашкой дожил?

– У тебя есть родители?

– Есть, конечно. Но я же взрослый, я уже давно с ними не живу. Нет, не очень давно, – тут же признался он. – Вот, когда Господин пригласил, вот тогда от них и съехал. Мы созваниваемся каждую неделю, по субботам обычно, или по воскресеньям, это если папа на рыбалку не уезжает, там просто связи иногда нет. Они будут рады, если мы с тобой поженимся. Они не адепты тхента, но они много о нем знают. Понимают, конечно, что он не может ко всем прийти.

Денис ждал нас. Кивнул (мы не виделись за завтраком), повел к беговым дорожкам.

– Так, Глеб, вот тебе ее план. Пока без особого фанатизма, просто следуй всему написанному. Ань, я знаю, что у тебя был перелом щиколотки, но позвоночник в порядке, если ты его с прошлого года не повреждала.

На этом месте он посмотрел вопросительно. Засекреченные медицинские данные не были секретом для иномирного «божества», и, как следствие, для некоторых его адептов.

– Не повреждала, – сказала я.

– Хорошо. Я тебя потом все равно на обследование отправлю, когда мои врачи с отпуска вернутся.

– «Мои»? – уточнила я.

– Не важно, – отмахнулся Денис, и я вдруг поняла, что у адептов тхента есть и «свои» врачи, и «свои» полицейские, и не менее «свои» чиновники и политики.

Вроде бы, я это знала… но вот сейчас получила совершенно прагматичное подтверждение этому, и стало мне тоскливо.

Глеб тем временем изучал «план».

– Все понятно? – уточнил Денис.

– Да, – кивнул Глеб.

– Если что – я за дверью. В наушниках и телефоне.

– Хорошо, – кивнул Глеб и включил дорожку.

Денис вышел из зала, прикрыв за собой дверь.

– Прогуляемся? – спросил Глеб, стягивая с себя толстовку. Под толстовкой на нем была надета футболка с изображением геномодифицированного енота из популярной серии кинокомиксов.

Глеб протянул мне руку и помог встать на дорожку. Настроил шаговую скорость.

– Анечка, если тебе будет как-то быстро, ты говори.

– Справлюсь.

Он зашел на соседний беговой тренажер.

– Это хорошо, что я с тобой занимаюсь, а не сразу Денис.

– Почему?

– Ну, он строгий. Он нам сразу сказал, особенно Антону, что красивая душа должна быть в достойной упаковке. Потому что красивая душа достойна достойной упаковки.

– А почему «особенно Антону»?

– Потому что Антон же сразу стал ёрничать, что адвокат с красивой душой – это профнепригодность.

– А Денис?

– А Денис сказал, тогда старайся в два раза больше, чтобы в тебе хоть что-то красивое было.

– Сурово.

– Ну, я же говорю. Анечка, тебе это все не надо так же, как нам, он тебя пытать не будет. Но ты все равно сюда приходи, даже, когда сама, когда без меня или Дениса. Ты вот заметишь, не сразу, но обязательно, что тебе как-то легче станет. Вот я же – ну вообще не физкультурный человек. Телефоны чиню, программки всякие изучаю-устанавливаю. Это не такая уж работа, чтобы похвастаться, но кто-то же и ее должен делать.

– Хорошая работа, – сказала я.

– И вот я, как стал здесь заниматься, так понял, что это – здорово! Я, наверное, глупым тебе кажусь. Но я, надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

– Понимаю.

За дверью послышалась суета.

– Зал занят, – строго донес до кого-то Денис.

– Какого херувима? – уточнил голос Антона.

– Приходи через час. Там Анюта с Глебом занимаются.

– Не мог в чат написать?

– Ты на работе должен быть.

– У меня встречи накрылись, чего в офисе торчать. Ладно, пойду, холодильник выжру. Пиши следующий раз.

– По графику своему приходи следующий раз.

За дверью поворчало неразборчиво и затихло.

Глеб потянулся, прибавил скорость сначала мне, потом себе. Мы пошли быстрым шагом.

– А чей это дом?

– Ну… как бы наш.

– «Как бы»?

– Тут интересное дело. Нам его отписал в пожизненное пользование один очень небедный адепт. То есть, не так было. Иван это все спроектировал, он же архитектор, ты знаешь?

– Да, он говорил.

– Вот. На пару с Максом они рассчитали стоимость. С садом, со всеми прибабахами. Потом с Антоном разработали документацию, договора со строителями позаключали, все такое юридическое. Артем за подрядчиками следил. Остальные, конечно, просто группа поддержки, но там и без нас развлечений хватало. А потом этот чел нам все отписал. Очень преданный адепт. Это, кстати, и не странно даже. Господин тхент и без чела бы такое все устроил. Люди умирают, завещают ему иногда.

– Предсказуемо.

– Но эта собственность необычная: продать нельзя, долю свою уступить нельзя. Если уходишь из кондориума – получаешь однокомнатную квартиру вместо доли здесь. Эти квартиры все уже есть, сдаются. Макс контролирует.

– Шикует Халивак, – оценила я.

– Он щедрый. И добрый. Мы ему доверились, и ни разу не пожалели!

– Вы друг с другом были знакомы раньше?

– Нет.

– Нет? Подожди, вы все побросали, чтобы жить вместе с теми, кого даже не знаете?

Глеб улыбнулся чуть покровительственно.

– Это удивление может идти только от того, кого не посещал Господин.

– Он пытался. Неоднократно.

Паренек опять улыбнулся.

– Представь, что ты видишь сон. Вот, ты только попала сюда, но сразу как-то все про всех понимаешь. Каждый из нас постиг натуру другого, даже ни разу не встретившись. Конечно, без каких-то особых подробностей, секреты Господин никогда не выдает. За одну секунду я стал знать тех, с кем мне предстояло жить дальше. Я узнал, что Иван любит готовить и вести дом, а каждый из нас – будет выполнять все его бытовые распоряжения без возражений и капризов. Антон – наша сила и защита, и все дела, связанные с законом и беззаконием – это к нему. И он будет бороться за нас, жизни не пожалеет! Я узнал, что мы сможем стать с Ильей лучшими друзьями, у нас схожее чувство юмора и такое… душевное родство. И игры.

Когда Глеб говорил, его глаза горели – он вспоминал этот «сон». Да, Халивак Тарнай умел произвести впечатление. Сны – область великого непознанного, а он владел техникой сновидений наяву. Наверное, трудно устоять.

– Артем любит машины, следит за всем нашим транспортом, – продолжал он. – И все это я узнал за секунду, за долю секунды! Мы встретились, уже все понимая друг о друге, и, знаешь, это было невероятное счастье, иметь столько друзей, братьев, семью!.. Будто вернулся в потерянный дом. Не начал жить заново, а вернулся! Мало того, мы все знали, что у нас есть цель.

– Цель?

– Ты.

– А… Ну да.

Глеб вздохнул, поставил дорожку на бег и на некоторое время замолчал.

К слову сказать, позже я последовала совету Глеба и не отлынивала от занятий. Да это было бы и не просто: Денис не только вывешивал в группе графики тренировок, он еще и контролировал каждого, а первые дни составлял расписание так, чтобы сам мог постоянно находиться дома в мои смены. Что сказать: система кондориума, кто бы ее ни создал, казалась мне все более эффективной.

Глава 6. Артем

Тем же днем за пару часов до ужина ко мне в комнату снова постучали. Этот стук был решительный и понятный: человеку что-то надо, человек это транслирует без колебаний.

– Да? Открыто.

В дверях появился Артем.

– Покататься хочешь? – спросил он просто.

– С превеликим удовольствием, – отозвалась я. Ура, в четырех стенах меня держать все-таки не будут!

– Собирайся, причипуривайся, чего там тебе надо делай. Полчаса тебе хватит?

– Пятнадцать минут.

– Как же, знаю я вас, дамочек. Я пока с машинкой повожусь, все проверю.

Артем ушел. Лаконичный парень, все по делу.

Я спустилась в столовую через пятнадцать минут. Иван возился с ужином. Увидел меня, кивнул.

– Проголодалась? Еще не готово, но могу тебе бутерброд организовать.

– Нет, спасибо. Я хотела сказать, что Артем меня покататься забирает.

– А. Хорошо.

Артем увидел меня в обозначенное мной время и довольно хмыкнул. Сегодня на нем была синяя рубашка, чуть менее убитая, чем все, что я видела на нем до этого, и у меня закралось подозрение, что это у нас свидание.

Не знаю, сколько машин было в этом кондориуме, и были они общие, или у каждого – своя. Сейчас это был черный паджеро. Артем открыл передо мной дверь, но, подозреваю, не из галантности, а чтобы не дать мне возможность ею хлопнуть. Или недохлопнуть. Или сделать еще что-то не так, а зачем предоставлять женщине лишнюю возможность накосячить?

– Пристегивайся, – сказал он. Проверил ремень. – Ну, погнали наши городских, – произнес он, и мы покинули владение кондориума.

– Куда мы едем?

– Так, в кафешечку одну.

– Мы же выехали из города?

– Ну. Эта кафешечка не во Владике.

– Э-э… Подожди. Мы едем в другой город, чтобы поужинать?

– Возражения?

– Пожалуй, нет.

Артема радовало мое удивление. Он чуть улыбался краешком губ, и, хотя смотрел исключительно на дорогу, мне казалось, что он наблюдает за мной с любопытством, иронией и некоторым покровительством. Он был старше меня всего года на три, но создавалось впечатление, будто я – несмышленая девчонка, а он – умудренный жизнью аксакал.

Водил он легко и аккуратно. И за этой легкостью чувствовался многолетний опыт и способность концентрировать внимание на главном.

– Чем тебя покорил Халивак Тарнай?

– Он спас мне жизнь. Не буквально. Хотя… кто знает.

– Подробности будут?

Артем чуть нахмурился: воспоминание было не из приятных.

– Я дальнобоем был. Семь лет фуры гонял и всё – без приключений, словно берег кто. А тут в городе еду на обычной легковухе, и мне мужик под колеса бросается. Именно бросился, с собой хотел покончить, потом и записку нашли. Я успел чуть в сторону уйти, но задел, конечно. Мужик – в коме. У меня-то – факты на видеорегистраторе, я так чтобы уж сильно не волновался. Оказалось – зря. Этот бедолага, вдруг выяснилось, на очень серьезную сумму был застрахован. А в случае суицида, сама понимаешь, родня бы ни с чем осталась. И вот вдруг моя запись чудесным образом пропала и записка та… Как я не додумался копию сделать, до сих пор себе поражаюсь!

Артем замолчал. Я не торопила. Он сделал глубокий вдох, продолжил.

– А тут мужик возьми да и помри. И меня обвинили в убийстве. И не просто в убийстве, а в преднамеренном!

– Как это?

– Стали доказывать, что мы с ним знакомы были, хотя я его в первый раз в глаза видел. Но они, чтобы уж наверняка. Боялись, что несчастный случай или там непреднамеренное в страховой могут не понравиться.

– Как ты выкрутился?

– Под следствием уже сидел, пришел ко мне адепт. Говорит, вытаскиваем тех, кто в отчаянии и обвинен несправедливо. А я в отчаянии был, это уж как раз про меня тогдашнего. Я-то, понятно, слышал о Халиваке, но так что бы верить в него – особо и не верил. Ну, в самом деле: заснять же его нельзя. Ни голос, ни когда он на человеке проявляется. А помехи – это какое тебе доказательство? Да и много нас на планеточке, а он – один, поди успей. Мошенники, думаю, ну точно. Говорю, с чего бы тхенту обо мне волноваться, кто я есть? А этот адепт на серьезных щах и говорит: встречу организую, там все и обсудите с самим Господином.

– И ты согласился, – догадалась я.

– Терять было нечего, – он пожал плечами. – В назначенное время приходит адепт, другой уже. Здоровается. Потом произносит «Да, мой друг», и вдруг, смотрю, мордяха у него меняется, такое лицо становится, как на иконах – безгрешное, что ли, просветленное. И голос! Голос поменялся! Чистый стал, красивый голос. А сказал-то он мне всего только: виновен ли ты? Я говорю – нет. Честно – нет! Он: люди обманывают, я не могу спасать виновного. Можно, говорит, заглянуть в твою душу, убедиться, что ты таков, каким себя показываешь? А я что? Говорю, заглядывай, скрывать нечего.

Как просто все.

Мы въехали на низководный мост, и история продолжилась посреди морской бесконечности и снующим по ней прогулочным катерам.

– Сказал бы, что все ночь проболтали, но это не так, конечно. Секунды три-пять длилось всего. Меня словно водопадом накрыло: Его суть услышал, Его величие, Его одиночество. А он обо мне все узнал. И исчез. Смотрю в стену, потрясенный, поверить не могу, что со мной это все происходит. Адептик этот сидит, лыбится. Сказал потом, любит наблюдать, когда у кого-то первый раз «благословение» случается. Не знаю, что уж там Халивак сделал да как, а только на следующее утро и запись нашлась, и свидетели как-то поменялись на правильных. Адвоката прежнего я вообще больше не видел, другой приходил. Такая вот история.

Это могло быть и правдой, и совпадением. Отчего-то столь удобные для затеи Халивака парни пострадали все примерно в одно и то же время. И кажется мне, да простят меня боги совпадений, что для тхента легче организовать некоторые печали, чем их дожидаться.

Что ж… убедимся, когда проболтается.

Впрочем, это не слишком важно.

Машина скользила по трассе 60 и уже миновала несколько деревень и поселков. В американской фантастике «Трасса 60» – несуществующая дорога, на которой приключаются разные мистические встречи и истории. У нас – «трасса 60» – это путь во Владивосток.