Kitabı oku: «Когда цветёт акация», sayfa 4

Yazı tipi:

Глава 5

Гай помассировал виски, после бессонной ночи голова отяжёлела, словно внутрь черепной коробки залили свинец. Мысли едва ворочались, а уж о какой-то свежей идее не могло быть и речи. После нескольких кружек крепкого кофе от него несло, как от баристы в кафе, а в горле прочно поселилась горечь. Гай поморщился, запах антисептиков и химических реагентов стал резче. Эксперимент подходил к концу, более углублённые исследования в небольшой лаборатории университета не позволяло сделать как отсутствие нужных материалом, так и высокоточных приборов. Сменяя друг друга, он и Никита вели исследование хитридиомицетов. Эту древнюю группу грибных микроорганизмов с очень примитивным строением они изучали неспроста. Прошлым летом Гай, Никита и Дан работали спасателями на пляже в Джемете, сама работа оказалась нетрудной, позволила загореть и вдоволь накупаться в море. Но к концу июля прибрежные воды заполонила нитчатая водоросль Кладофора бродячая, сначала это походило на симпатичный зелёный ковёр, но буквально через неделю ковёр превратился в зловонное болото. Песок рядом с водой стал напоминать свалку отходов, а вблизи берега море приняло сходство с тягучим киселём. Отдыхающие, брезгливо заткнув носы и, шагая как цапли, стали пробираться к чистой от водорослей воде. Гая и ребят вместе с другими работниками пляжа заставили убирать с песка дурнопахнущие кучи Кладофоры, но уже через час все их старания пропадали втуне, море выкидывало на берег очередную порцию гниющих водорослей. Их труд стал походить на труд Сизифа: водоросли размножались с ужасающей быстротой. В какой-то момент вонь от истлевающей Кладофоры стала настолько невыносимой, что отдыхающие предпочли купаться в бассейне с хлоркой, лишь бы не лезть в море. За полтора месяца уборки Кладофоры ребята, просто возненавидев эту водоросль, задумались: существует ли способ избавиться от этой напасти? Оказалось, Кладофора – бич пляжей и в Турции, и на Средиземноморье, но и там использовалась лишь механическая очистка пляжей. Изучая под микроскопом вредную водоросль, Гай обнаружил на нескольких нитях поражённые участки, выяснилось, что Кладофору повредили грибные микроорганизмы хитридиомицеты. Так они начали изучать эту низшую группу древних грибов с целью найти способ борьбы с Кладофорой. Год экспериментов дал некоторые результаты, а две недели непрерывных опытов закончились пусть небольшой, но победой. В небольших аквариумах лаборатории хитридиомицеты полностью уничтожили Кладофору, Теперь предстояло выяснить, выделили ли грибы вредные для человека и морских обитателей токсины. Ведь могло случиться так, что убив Кладофору, хитридиомицеты нанесли бы природе ещё больший вред. Гай записал в лабораторную тетрадь последние данные и с удовольствием потянулся. Дальнейшее изучение результатов опыта можно проводить не торопясь, а значит, отоспавшись, вернуться к обычной жизни студента. Он уже четыре дня не видел Милаху, так он называл про себя Юлю. Этой девушке отлично подходила кличка, данная Никитой, в этом слове заключалось всё её очарование, трогательность и нежность. Пока отношения с Юлей у него никак не развивались, но для себя он уже решил: попробует с ней повстречаться. Почти месяц их общение заключалось в нескольких словах при встрече, и во взглядах. Ещё никто так на него не смотрел. А какие это были взгляды! Они обжигали его, будоражили, доставая до самых потаённых уголков души, ласкали, заставляя видеть ночью эротические сны. Но странно: эти сны всегда балансировали на грани приличия, не позволяя ему расслабиться. Словно и в сновидениях из-за невинной внешности девушки он не мог переступить через незримую черту. Юля не предпринимала никаких попыток форсировать отношения, только взглядами показывала свои чувства к нему, на словах же была сдержанна. Она будто интуитивно догадывалась, что он не любит активно флиртующих девушек, и поэтому давала возможность ему самому решить, принимать её чувства или нет. Гаю иногда казалось, что они разговаривают без слов, на каком-то ином уровне. Он мог угадать настроение Милахи, просто бросив на неё взгляд. Юля ничего не говорила ему, но он точно знал, что нравится ей, и она ждёт его решения. А ещё понимал: эта девушка не станет признаваться в чувствах первой, не будет навязываться, предлагая отношения. Она примет любое его решение и при необходимости просто уйдёт. За те дни, что он не видел Юлю, Гай признался себе: соскучился по обожанию, которое светилось в каждом её взгляде и, что скрывать, подогревало его самолюбие. К тому же она заинтересовала его и как личность, в ней чувствовался некий внутренний стержень. Юля, несомненно, обладала талантом, а ещё отличалась позитивным и лёгким характером. Казалось, в ней нет никакой женской стервозности, то, что больше всего он не переносил у некоторых представительниц слабого пола. Все прошлые отношения Гая носили кратковременный характер. Больше двух месяцев он не встречался ни с кем. Едва в отношениях намечалось что-то серьёзное или девушка начинала претендовать на роль будущей жены, он тут же обрывал всякие связи. Гай расставался, не чувствуя жалости или боли. Он не позволял захватить его сердце, понять внутренней сути характера или настоящих переживаний, а себе не разрешал ни к кому прикипеть душой. Гай дал себе слово: ни одна женщина не будет много значить для него. Он достаточно нагляделся на отношения родителей. Его мать Роза Петровна служила актрисой в Армавирском театре драмы и комедии. Этот провинциальный театр имел давние традиции и был старейшим театром на Кубани. Будучи неплохой актрисой, творческой личностью и красивой женщиной, Роза Петровна просто не могла жить обычной жизнью. Романы на стороне случались у неё регулярно и длились по четыре-пять месяцев. Потом она возвращалась в семью виноватая, обиженная на любовника и несправедливую судьбу, подкинувшую очередного мужчину негодяя. С пафосом актрисы она просила у мужа прощения, при этом театрально заламывая руки. Говорила, что он единственный порядочный человек на всём белом свете. Клим Сергеевич прощал изменщицу, в семье на время наступало благоденствие, начиналась светлая полоса. Будучи маленьким, Гай не понимал, куда время от времени девалась его весёлая и замечательная мама, но быстро понял: после её исчезновения в их жизни наступала чёрная полоса. Папа ходил мрачный и печальный, дом не прибирался, становилось неуютно, они начинали питаться полуфабрикатами и быстрорастворимой лапшой. С тех пор Гай ненавидел даже запах этой лапши. Но когда появлялась мама, дом наполнялся светом и весельем. Клим Сергеевич, напевая, приступал к готовке, квартира теперь сияла чистотой, домашняя работа всегда лежала на его плечах. Когда Роза Петровна находилась дома, он выполнял эту работу с удовольствием, но после бегства жены, впадая в тоску и депрессию, начинал пренебрегать своими обязанностями. Вернувшись в семью, Роза Петровна выводила своих «мальчиков» в свет, они отправлялись на экскурсии, в музеи, ходили в цирк, обязательно посещали театр. В редкий день, когда она оставалась дома, придумывала какое-нибудь развлечение для мужа и сына. В квартире вечно толклись гости и знакомые, которые, словно бабочки на огонь, летели на искрящееся веселье, излучаемое Розой Петровной. Гай быстро научился распознавать признаки будущего ухода матери из дому, она становилась раздражительной и всем недовольной. Проходило немного времени, она вытаскивала с антресолей чемодан и начинала укладывать вещи. Клим Сергеевич предпринимал безуспешные попытки образумить жену: уговаривал, просил, угрожал, стоял на коленях, напоминал о сыне, но его мольбы не доходили до сердца жены. С решительным видом та покидала свою семью. Так повторялось много раз. Взрослея, Гай стал понимать, что происходит с родителями. От бесконечных расставаний и встреч его душа закалилась и очерствела. Наступил момент, когда он спокойно принял очередное бегство матери и также невозмутимо её возвращение. Он стал презирать слабость отца, не имеющего сил расстаться с предающей его женщиной. Мать же полностью вычеркнул из сердца. Гай больше не желал делать вид, что всё в порядке, когда мама, получив очередное помилование, оставалась с ними. Он не раз задавал отцу вопрос, как он может столько раз её прощать? Тот ответил:

– Я люблю Розу и не могу без неё. Когда вырастешь, поймёшь меня. Я согласен и на такую жизнь, лишь бы она была со мной. Верю, когда-нибудь она осознает, что я для неё единственный.

Гай покачал головой.

– Ошибаешься, я никогда не пойму, как можно так унижаться перед женщиной, пусть даже это моя мать. Я ни одной девушке не позволю вмешиваться в мою жизнь и не стану её прощать.

Клим Сергеевич вздохнул.

– Ты слишком молод, чтобы зарекаться. Иногда мы не властны над своими чувствами.

– Прежде всего, нужно любить и уважать себя, – отрезал Гай.

Вспомнив этот разговор, он подумал, что давно не ездил домой и понятия не имеет, как обстоят дела у родителей. Отец по-прежнему работал главным бухгалтером на заводе металлоконструкций, в свои пятьдесят два выглядел немного старше из-за залысин, небольшого брюшка, и лёгкой сутулости. Он хоть и был высокий, под метр девяносто, но смотрелся как человек среднего роста. Гай не признавался, что переживал за отца. Изредка тот снился ему: с потухшим взглядом зеленоватых глаз, со скорбно опущенными уголками губ. А вот мать ни разу не появилась во сне, будто Гай вычеркнул её даже из подсознания. Пока надежды отца на спокойную жизнь не оправдались, Роза Петровна и в сорок девять лет пользовалась успехом у мужчин. В рыжих, кучерявых от природы волосах не появилось ни единой седой прядки, на белой коже лица и рук не имелось пигментных пятен, морщинки обозначились лишь в уголках блестящих серых глаз.

Гай тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли, засоряющие голову. Он посмотрел в окно, за стеклом в рассветном тумане плыли деревья, тусклыми, жёлтыми шарами светились фонари вдоль аллеи. Он накинул ветровку, выключил свет в лаборатории. Жаль, но сегодня утром он не сможет увидеть Юлю: невыносимо хотелось спать. На улице в лицо пахнуло сыростью и прелыми мокрыми листьями. Накинув на голову капюшон, он быстро зашагал по аллее к общежитию химиков. Проснувшись пополудни, Гай ощутил зверский голод. Душ принимал в ускоренном режиме: подгоняли голодные спазмы в желудке. Высушивая волосы феном, над кроватью Дана заметил несколько новых фото. На трех снимках в разных позах красовалась Ася, на одном она была вместе с Юлей. Милаха смотрела с фото с затаённой улыбкой. Гай подмигнул изображению.

– А ты соскучилась по мне?

Причесав взлохмаченные волосы, Гай бросил взгляд на часы: десять минут второго. Надо спешить: девушки с их дуэньей мужского пола приходили в столовую ровно в час. Если он хотел застать Акацию, нужно поторопиться. За прошедший месяц друзья определились в своих симпатиях. Дана при первом же знакомстве потрясла внешность Аси, он ещё не нашёл в себе силы вставать на зарядку, но обед уже не пропускал, желая увидеть понравившуюся девушку. Никита, поколебавшись, надумал ухаживать за Юлей. Он, конечно, видел, на кого она обращала внимание, но решил не сдаваться.

– Холод, давай бороться за сердце Милахи по-честному, – предложил он.

Гай лишь усмехнулся.

– Но выбор-то за ней.

Никита провёл ладонью волосам по вороньего цвета.

– Это мы ещё посмотрим. Девушки такие непостоянные.

– Это точно, – согласился с ним Гай.

Одна из девиц с факультета филологии после того как её бросил Дан, быстро переключилась на Гая, а уж после него плавно перешла в руки Никиты. Они до сих пор вспоминали о ней, как о переходном знамени и считали это своим самым постыдным любовным опытом.

Как это часто бывает в начале октября утренний туман обильной росой выпал на траву, кустарники и деревья с ещё не облетевшими листьями. Шагая к столовой по мокрой бетонной плитке, Гай поймал себя на мысли, что торопится. Он замедлил шаг и выровнял дыхание, ещё не хватало предстать перед друзьями, а особенно перед Юлей запыхавшимся.

В столовой, будто на базаре, стоял гомон сотен голосов. В этой какофонии выделялись резкие визгливые голоса некоторых особо громкоголосых девиц. Гай не любил шум и толпу, его настроение слегка испортилось. Всю компанию он отыскал за двумя сдвинутыми вместе столиками. Никита и Дан сидели напротив девушек. Дмитрий косился на ребят и сердито хмурился. Со стороны было видно, насколько он серьёзно опекает подруг и сильно недоволен сложившейся ситуацией. За несколько дней знакомства Гай разобрался в отношениях этой троицы и позавидовал: Юля, Ася и Дима будто родные, переживали и волновались друг за друга. Дмитрий, как только понял намерения ребят, поговорил с ними.

– Если вы не настроены серьёзно, даже не пытайтесь сблизиться с девочками.

Дан округлил глаза, скептически оглядев незваного защитника, лениво произнёс:

– Неужели думаешь, что сможешь оградить их от всех будущих неприятностей?

Дмитрий не дрогнул перед высокорослым и мощным Даном, возвышающимся над ним, как Голиаф над Давидом.

– Постараюсь, насколько хватит сил, – он поочерёдно оглядел парней. – Ты, – он посмотрел на Никиту, – сначала решал, с кого бы начать с Юли или Аси. Значит, тебе всё равно к кому клеиться. А ты, – обратился он к Дану, – запал лишь на внешний вид Аси. Уверен, тебе пофиг, о чём она думает. А этот, – он ткнул пальцем в Гая, – просто наслаждается тем, что нравится девушке. С видом исследователя наблюдает за ней, как за забавной зверушкой. – Дмитрий вздохнул. – Было бы замечательно, если бы вы оставили их в покое, пока не сделали им больно. Ни один из вас не относится к Юле и Асе по-настоящему.

Гай удивился, насколько точную характеристику Дмитрий дал их чувствам к девушкам, будто пролез в душу и всё там рассмотрел. Никита пару секунд ошарашенно молчал, а потом выдал:

– Ну да какое-то время я не мог выбрать, кто лучше Ася или Юля, но сейчас определился. А насчёт Гая не волнуйся, он ко всем девушкам холодно относится. Дан же…

Дан поперхнулся и яростным взглядом приказал Никите заткнуться. Дмитрий окинул их презрительным взглядом.

– Вот об этом я и говорю. Просто поразвлекаетесь и отправитесь дальше, а у них останутся тяжёлые и болезненные воспоминания. Мои девочки не похожи на других женщин, они наивны и чисты, у них нет никакого любовного опыта. Поэтому не смейте играть с их чувствами.

Дан фыркнул.

– Ты, видно, шутишь. С натяжкой, правда, я ещё могу поверить про Юлю, но чтобы у такой фактурной девушки, как Ася, и не имелось любовного опыта, извини, не верю. Можешь не вкручивать нам о невинности… – Дан наклонился к уху Дмитрия и негромко произнёс: – Догадываюсь, о чём ты мечтал, будучи подростком, глядя на аппетитные булочки подружки Аси.

Никто не ожидал от Дмитрия такой быстрой реакции. Он резко отклонился от Дана и со всей силы всадил кулаком ему в скулу. Дан охнул и отступил в сторону.

– Ты чё, оборзел!? Да я сейчас тебя по травке тонким слоем размажу.

Никита и Гай, зная силу удара друга, повисли у него на руках.

– Ты придурок! – заявил Никита драчуну – нашёл с кем связываться. Дан же боксёр.

– Сам виноват. Нечего мерзости говорить. Для меня Ася и Юля – сёстры. Я даже в мыслях не относился к ним иначе. То, что ты сказал, как инцест – отвратительно и гадко, – заявил Дмитрий

Гай с любопытством посмотрел на взъерошенного и злого защитника девушек.

«А ведь он говорит искренне».

– Ладно. Извини, Дана. Он ляпнул, не подумав. – Похлопав по плечу друга, Гай прошептал ему на ухо: – Угомонись. Спусти на тормозах. Нет резона ссориться с их «братиком».

Дан, стряхнув друзей с плеч, протянул руку Дмитрию.

– Так и быть. Мир. Понимаешь, такая дружба, как у вас, встречается редко, вот я и сделал промашку.

Дмитрий, вздохнув, решил не усугублять конфликт, пожал протянутую руку.

– И всё-таки прошу, отнеситесь к моим словам ответственно.

– Ладно, – миролюбиво кивнул Дан.

Гай усмехнулся.

– Но кое в чём ты не прав. Никто не может знать заранее, как будут развиваться отношения. Их нельзя прогнозировать. Будут ли они серьёзные, или нет. Как мы можем дать тебе гарантию?

Дима посмотрел в его холодные серые глаза.

– Я не прошу дать гарантию, просто будьте нормальными людьми, а не легкомысленными мудаками.

От его слов у друзей зачесались кулаки, они едва сдержали себя от крепкого словца в адрес неожиданного защитника.

После этого разговора установился военный нейтралитет. Дмитрий настороженно наблюдал за троицей ухажёров, а они при нём вели себя паиньками.

Вернувшись в общежитие, ребята обсудили претензии Дмитрия.

– Такое ощущение, что этот парень из лесу вышел. Неужели он думает: его ненаглядные подружки действительно отличаются от других девушек? – Дан улыбнулся уголком рта. – С чего он взял, что отношения с ними обязательно должны закончиться браком. Он же на это намекал? Или я чего-то не понял? Я ещё с ума не сошёл и жениться пока не собираюсь, будь она даже принцессой.

Гай покачал головой.

– Думаю, он не совсем про брак говорил. Наверно, имел в виду не разбивать их сердца. – Ухмыльнувшись, продолжил: – Ребята, поможем девушкам набраться опыта. – Произнеся эти слова, он вдруг ощутил угрызения совести. Перед внутренним взором встало милое лицо Акации.

Никита слушал друзей молча, потом провёл по лицу ладонями, будто стёр неприятное воспоминание.

– А что если он говорит правду? Дан, может, отступишься от Аси? У тебя сейчас есть подружка, на Асе ты ведь не остановишься. И ты, Гай, хорошо подумай. Ради меня. За эти дни я осознал: Юля мне по-настоящему нравится.

Дан хмыкнул.

– Чего это ты вдруг раскис? Меня этот Дима только раззадорил. Ася прямо как заповедная земля, нетронутая целина. Ни за что не упущу такую возможность. Гай прав, девчонкам надо набраться опыта, так пусть уж лучше с нами.

Никита отвернулся. Впервые он так злился на друзей, что хотелось треснуть их по упрямым головам. И чего вдруг распсиховался? Не потому ли, что за то время, пока общался с Юлей, успел проникнуться к ней чувствами.

Гай поприветствовал друзей, кивнул девушкам. Поставив поднос с едой на стол, уселся рядом с Никитой.

– Последние данные опыта я скинул тебе в личку. Свой отчёт сдашь завтра.

– Удалось вам победить Кладофору? – поинтересовалась Юля, изо всех сил делая вид, что спокойна, хотя сердце от радости буквально колотилось в горле. Она всего два дня не видела Холодова, а ужасно по нему соскучилась.

– В лаборатории удалось, но сомневаюсь, что наши исследования помогут очистить прибрежные воды. До этого ещё далеко, – ответил Гай, пристально глядя в глаза собеседнице.

Щёки Юли окрасил румянец, но и, смутившись, она не отвела взгляда. На мгновение ей показалось, в глубине его зрачков промелькнуло смятение.

– То есть ваша, как её там, хитриди..

Никита с улыбкой подсказал:

– Хитридиомицета.

– Она самая, – ответила на его улыбку Юля, прелестная ямочка сразу возникла на её щеке. – Сможет ли этот грибной микроогранизм очистить от водоросли небольшой объём жидкости, такой как у аквариума? Если это удастся, то вы спасёте любителей рыбок, ведь аквариумщики тоже мучаются с Кладофорой.

Дан хлопнул себя по лбу.

– Позор нам, братцы! Девчонка сразу додумалась, как наше исследование уже сейчас может принести денежки, а нам это даже в голову не пришло.

Гай слегка остудил друга.

– Сначала нужно проверить, не изменился ли состав воды, нет ли токсинов вредных для морских обитателей. А потом уже решать, как извлечь выгоду.

Никита протянул руку и слегка сжал пальцы Юли.

– Всё равно спасибо тебе за идею.

Гай, глядя на них, почувствовал раздражение.

«Пару суток отсутствовал, а они уже за ручки держатся».

Юля освободила пальцы из захвата Никиты. На обычно бесстрастном лице Гая читалась злость. Эта эмоция обрадовала её. Может, он не такой уж ледяной и безразличный, каким хочет казаться. Благодаря Гаю её дни наполнились светлой радостью. Ей достаточно было увидеть его утром, и всё вокруг окрашивалось в радужные краски, а если удавалось поймать его редкую улыбку, душа сразу наполнялась счастьем. Растущим чувствам не могла помешать и довольно жёсткая характеристика, данная Димой Ильичёву и Холодову. Он честно предупредил подруг, общение с этими ребятами может принести им кучу неприятностей: они расстаются с девушками часто и быстро, ни к кому не привязываются. Ася подтвердила слова Димы, некоторые «доброжелатели», заметив её в компании Гая и Дана, сочли своим долгом рассказать о них. Особенно хлёсткую оценку получил Ильичёв.

– Думаю, ребята обидели не одну девушку. И если Холодову приписывают пару страдалиц, то Дан рекордсмен по разбитым сердцам, – с грустью поведала Ася. – Но Юль, даже зная это, ты можешь отказаться от Гая? Я от Дана не могу. Пусть поступаю неразумно и глупо, и потом придётся расплачиваться за своё решение, я попытаюсь быть с ним. Вдруг получится.

Юля посмотрела на подругу. И это говорила всегда разумная Ася, которая раньше собиралась выбрать спутника жизни рационально и здраво. Получается, они обе, зная об опасности, всё равно собираются броситься в огонь, будто глупые мотыльки, летящие на свет. А ведь ничего кроме надежды у них нет.

– Ты права, я не могу отказаться от Гая. Только у меня с ним всё гораздо хуже. Дан оказывает тебе знаки внимания, пригласил в театр. А мне от Гая досталась лишь пара улыбок, но я и этому рада. Может, у меня с ним ничего и не случится. Димка говорит: безответная любовь, будто небо без земли. А я всё равно счастлива, что могу это чувствовать.

Ася грустно заключила.

– Мы обе без мозгов из-за эмоций. Если нам разобьют сердце, кроме себя винить некого.

Юля обняла подругу, погладила по её пышным огненного цвета волосам.

– Но если не попробуем, будем жалеть всю жизнь. Разве не так?

– Так.

Юля, вспомнив этот разговор, улыбнулась. Улыбку поймал Гай, его губы шевельнулись в подобии ответной улыбки. Никита, заметив их переглядывания, помрачнел.

– Юля, Дан пригласил Асю на постановку «Короля Лира», а я тебя ещё не успел. Ты пойдёшь за компанию с нами?

Юля едва сдержалась, чтобы не поинтересоваться, а Гай пойдёт?

– Я подумаю. Когда спектакль?

– В субботу. В восемь вечера. Как надумаешь, сообщи мне.

***

Соседка по комнате Крайнова Валерия оказалась весьма странной особой. Она часто прогуливала занятия, словно у неё имелось индульгенция на пропуск лекций. Ася и Юля уходили в университет, а она оставалась в комнате и спала до полудня. Через день по вечерам она исчезала и возвращалась поздно ночью, а иногда и под утро. Старушка вахтёрша благоволила ей и пропускала в общежитие в любое время суток, чего большинству студентов не дозволялось делать. Вернувшись с зарядки, Ася сразу отправилась в душ, а Юля зашла в комнату за банными принадлежностями. Она, стараясь не шуметь, тихонько открыла дверь и на цыпочках направилась к шкафу. К её удивлению Лера уже проснулась и с кружкой кофе сидела на разобранной постели. Зевнув, она ехидно заметила:

– Шпион из тебя вышел бы хреновый. Если движешься на цыпочках, то это ещё не значит, что бесшумно. Лучше идти, перекатываясь с носка на пятку, так получается тише. Учти на будущее.

Юля, взяв с полки полотенца и шампунь, отпарировала ей.

– А нам было бы лучше, если бы ты вела нормальный образ жизни, а не как у летучих мышей. Тогда бы не пришлось передвигаться по комнате, как ниндзя, и разговаривать шепотом.

– А это вас, мадам, совсем не касается, – Лера поставила кружку на подоконник, потянулась, разминая тело. – Каждый живёт, как может и как хочет. Не мне, а вам придётся приспосабливаться: я ничего менять не собираюсь.

– Это мы уже поняли, – произнесла Юля миролюбиво. Не так уж много времени она и Ася проводили в комнате, чтобы затевать разборки с не совсем адекватной соседкой. Они готовились к занятиям либо в библиотеке, либо в учебной комнате общежития.

После водных процедур и завтрака подруги собирались отправиться по магазинам, хотели прикупить одежду к предстоящему выходу в «свет». Для этих целей они распотрошили и свои, и Димкину заначки. Он хоть и возмущался, но отдал денежки, накопленные на «чёрный день». Однако, поставил условие: за покупками отправится вместе с ними.

– Присмотрю за вами. А то, чтобы поразить воображение своих спутников, приобретёте ещё что-нибудь вульгарное.

Юля хихикнула. Димку не провести. Он сразу догадался, на какие наряды они нацелились. А почему бы и нет? Хотелось показаться во всей красе. Чтобы ах! И дыхание в зобу спёрло. То есть в горле. Маленькие чёрные платья, как полагается каждой порядочной женщине, у них имелись, но если наденут одновременно, будут смешно смотреться: как мама и дочка. Ася выше на голову и гораздо крупнее Юли, поэтому выглядела старше.

На улице моросил мелкий дождик, похожий на прозрачную водяную пыль, небо затянуло неразрывным серым покрывалом из туч. Выйдя из автобуса на центральной улице, где расположилось большинство небольших магазинчиков, чтобы не намокнуть, они стали перебегать от одного бутика к другому.

Девушки не пожалели, что взяли с собой Диму, он изрядно повеселил, как их самих, так и продавщиц, комментируя каждый наряд.

– В этом цветастом платье, только на рынок кислой капустой торговать, – изрёк он, разглядывая Асю в наряде, украшенном крупными фиолетовыми розами.

– А почему кислой? – удивилась та.

– Потому что аж скулы сводит.

Юлин белый брючной костюм, показавшийся ей верхом элегантности, тоже забраковал.

– Покрой у него такой, будто ты больничную униформу нацепила.

Платья со слишком большим вырезом на груди Дмитрий отклонял сразу, заявив, что для мужского воображения ничего не остаётся, всё на виду. Одни наряды отвергались из-за длины, другие из-за ширины. Наконец он одобрил для Юли шёлковое платье без рукавов цвета нефрит, будто кто-то рассыпал по ткани редкие веточки цветущей ивы. Кружевной воротничок немного светлее основного тона очень украшал наряд. Прямого покроя платье неплотно облегало фигуру, зрительно чуть увеличивая бёдра, делая фигуру более женственной. В нём Юля выглядела старше и как-то даже строже. Небольшие разрезы по бокам узкой юбки давали возможность удобно двигаться. Для Аси он отыскал наряд, делающий её моложе и скрывающий широкие бедра и большую грудь. Струящаяся ткань цвета синей стали в мелкую едва заметную крапинку подчёркивало тонкую талию, маскируя излишние объёмы в других местах тела.

– Эх, Димка, не на того ты учишься, – вздохнула Ася, поправляя прозрачные рукава платья. – Тебе бы женщин одевать…

– Нетушки, – ухмыльнулся Дмитрий. – Хлопотное это дело, мне и вас хватает. Теперь пошли сумочки и обувь подбирать.

Юля замахала руками.

– Не хочу. Надоело. Мы и так полдня потратили на магазины. У меня есть хорошие чёрные туфли, а у Аси тёмно-синие. Как раз подойдут. Сумочку одну на двоих прихватим.

Дмитрий покачал головой.

– Юлька, ты меня позоришь: чёрные туфли под зелёного оттенка платье – это нонсенс. А вот Асины будут к месту.

Пришлось ещё пару часов бродить по торговым точкам, пока Дима не отыскал кремового цвета туфли и клатч для Юли, и для Аси крохотную, размером с женский носовой платок, сумочку.

К вечеру распогодилось, выглянуло тусклое жёлтое солнце, осветило умытые улицы города. Дождь, создавая осенний гербарий, приклеил мокрые листья к плитке тротуара, и теперь они цеплялись к подошве обуви, нарушая природный рисунок.

– Дим, ты же против, чтобы мы общались с ребятами, а сам собираешь нас в театр, будто к сватовству готовишь, – ухмыльнулась Юля, бережно держа пакеты с покупками.

Проезжающая мимо машина громко засигналив, заглушила его слова. Из-под колёс автомобиля выпорхнула взлохмаченная ворона с куском батона в клюве. Перебирая лапами, она деловито доковыляла до тротуара. Бросив добычу на плитку, спокойно принялась есть хлеб. Юля, удивившись наглости пернатой разбойницы, забыла, о чём спрашивала Диму. Приблизившись к вороне, она дотронулась до крыла пальцем. Птица повернула голову и резко ударила Юльку клювом по руке.

– Ой! – вскрикнула та.

Димка засмеялся.

– Захотелось птичку погладить? А она решила ты у неё хлеб отнимаешь.

– Дим, ты не ответил на вопрос. Мне тоже интересно, почему ты стараешься? – напомнила Ася

– Хочу, чтобы они осознали, такие девушки, как вы, не для них. Они вас недостойны и должны это понять. Юлька сплошной позитив, наше солнышко, а ледышка Гай, словно мрачная туча, он будет нещадно гасить её свет. Дан из тех мужчин, что не бросают якорь в одном порту надолго, полжизни бороздят чужие океаны.

Юля посмотрела на серьёзное лицо друга.

– Дим, ты сейчас, точно строгий папаша, который никого не сочтёт достойным для своих ненаглядных дочек.

– Хотите верьте, хотите нет, но я так чувствую, Жаль, не могу вас уберечь… – вздохнул Дмитрий.

– Дим, а какая девушка тебе понравится? – полюбопытствовала Юля.

– Точно, – подхватила Ася. – Столько раз тебя спрашивали, ты вечно отшучивался.

– Внешность не имеет значения. Мне нужна такая смешливая, как Юлька, но хозяйственная, умеющая готовить, вести дом, как Ася. Боюсь такую встретить трудно – так и помру холостяком, – хмыкнул Дмитрий. – А если серьёзно, понятия не имею.

В общежитие добрались к пяти вечера. Соседка находилась в комнате и занимала привычную позицию: лежала на кровати. У подруг оставалась уйма времени, чтобы основательно подготовиться к походу в театр. Они распаковали покупки, прогладили платья. Вернувшись из душа, стали наносить макияж. Юля, покосившись на Леру, вытащила из тумбочки фен.

– Как думаешь, она будет ругаться, если я его включу? – шёпотом спросила она у Аси.

– Не буду. Я уже встаю, – заявила Лера. – А вы куда-то намылились?

– Нас пригласили в театр, – вежливо произнесла Ася. – Ой, Юль. Уже шесть часов, а ты не ответила Никите. Он, наверно, ждёт твоего звонка.

Юля выключила фен.

– Точно. Совсем из головы вылетело.

Она отыскала в сумке телефон и только собралась набрать номер, как раздался звонок. На дисплее высветилось: Никита.

– Слушаю.

– Юля, привет. Ты не позвонила…

– Извини, совсем забыла. Я принимаю твоё приглашение.

– Тогда встречаемся у вашего общежития в семь часов, – обрадовался Никита. – Спасибо, Юль. Дан передаёт привет Асе.

– Что он сказал? – накручивая на плойку прядь волос, спросила Ася.

– В семь возле общаги. – Юля сделала вид, будто что-то бросает. – А это Дан привет передал.