Kitabı oku: «Сказки темного города. Махаон», sayfa 2

Глава 2

– Авенира…

Шепот, чье-то ласковое прикосновение. Улыбнувшись, я открыла глаза и по телу побежали мурашки. Рядом со мной на кровати сидела Летиция, поглаживая мою шею пальцами. Нежно, словно биение моей артерии доставляло ей удовольствие.

– Летиция, – я попыталась улыбнуться и сесть на кровати.

Глаза ведьмы враз блеснули недовольным огоньком.

– Лежи, – зашипела она.

– Летиция, где Марго? – дрожащим голосом спросила я.

– Марго? – протянула та в ответ, словно была в каком-то забытье и не понимала, о чем я спрашиваю.

– Моя сестра. Где она? – проглотив комок в горле, прохрипела я, видя, как удлиняются клыки женщины.

– Она там, – махнула она рукой и, переведя взгляд, я увидела лежавшую на полу сестру. – Не бойся, я не пила ее. Просто ударила. У тебя такой запах…, – она потянула носом и ее глаза потемнели от жажды.

Внутренне облегченно вздохнув от того, что Марго была цела, я проговорила строго:

– Летиция, возьми себя в руки. Мы же с тобой вчера говорили об этом! Пойдем в Махаон. Там тебе помогут.

– Махаон, – ее пальцы скользнули по метке на моей ключице, – не хочу я в Махаон. Там скучно будет. И больно, – она обиженно надула губы. – И там не будет Дорна. А если его там не будет, значит я с малышом буду в опасности.

Наблюдая за переродившейся ведьмой, поняла, что пока для нее все ощущения новы, она не сможет владеть собой и достучаться вряд ли получится до ее затуманенного разума. В какой-то момент она замолчала и схватила меня за горло так, что мне стало трудно дышать. Я попыталась отбросить ее с помощью силы, но она лишь печально проговорила:

– Я же запечатанная. Ты не можешь мне ничего сделать с помощью магии. Аристократы беспокоятся о своих девочках. Печать бережет не только от полного перерождения сущности, но и от магического влияния кого бы то ни было, – усмехнулась она и облизнула свои алые губы, – я немножко, Авенира. Мне всего лишь нужно закончить обращение. Всего глоток, и я отпущу тебя.

Она наклонилась ниже, все сильнее сдавливая мою шею. Я попыталась вырваться, но куда там мне было против голодного стригоя. Когда ее клыки уже были около моей шеи, я прохрипела:

– Тебе нельзя меня пить.

Летиция остановилась и удивленно посмотрела на меня.

– Это почему? – склонив голову набок спросила она, прищурив глаза.

– Погибнешь, поскольку перестанешь быть стригоем. Я необратимая, Летиция. Моя кровь очистит тебя, ведь ты еще не полностью стригой как таковой. А поскольку ты беременная, то когда будешь рожать своего малыша – умрешь. Без обращения нельзя родить от Аристократа и остаться при этом в живых. Так что выбирай. Или пьешь меня сейчас и возвращаешься, но тогда нужно будет избавляться от сына, или же ты берешь себя в руки и отпускаешь меня.

Летиция изумленно смотрела на меня так, словно видела впервые. Ослабив хватку, дав мне при этом наконец вдохнуть полной грудью, она проговорила:

– Малыш? У меня будет ребенок? И ты…необратимая?

Я ничего не ответила на это, лишь осторожно отвела ее руку в сторону. Видя, что в глазах женщины появился просвет разума, произнесла:

– Возьми себя в руки, пожалуйста. Ради малыша. У тебя сын будет. Марго видела.

Летиция беспомощно посмотрела на лежавшую без сознания Марго, затем положила на свой живот ладонь и погладила его. Помолчав четверть минуты, она ответила тихо:

– Мне нельзя с вами. Дорн сотрет с лица земли Махаон в считанные дни тогда.

– Летиция…

– Ты не понимаешь! – отчаянно воскликнула она. – Аристократ никогда не оставит своего ребенка невесть где!

– Он не узнает, что ты у нас, – проговорила я.

– Узнает! Они чуют всегда, где их малыш. Вы же многого о них не знаете, Авенира! – она встала с кровати и, обхватив себя руками, повернулась к окну, за которым были видны первые лучи утреннего солнца.

Я подошла к лежавшей на полу Марго и опустилась подле нее. Приподняла ее голову и, когда сестра застонала, облегченно вздохнула. Подложив ей подушку под голову, вернулась к Летиции, которая стояла у окна и нервно теребила занавеску дрожащими пальцами.

– Дай мне испить тебя, – проговорила она.

– Ты в своем уме? – удивленно окинула я взглядом новообращенную.

– В своем, – Летиция повернулась ко мне и напряженно выдохнула, – я не хочу давать жизнь этому малышу. И не хочу быть стригоем. Пока я еще мыслю здраво, дай мне испить твоей крови.

– Летиция, ты не жилец тогда, ты понимаешь это? Если оставишь малыша – погибнешь во время родов, а избавишься – его отец тебя из-под земли достанет, ты же знаешь! – осторожно проговорила я.

– Я уже не жилец! – ответила ведьма. – Ты не представляешь, что я сейчас чувствую. Меня крутит всю изнутри. Ломает так, словно я год не ела ничего. И меня до ужаса тянет впиться зубами в твою белоснежную шею. Я даже слышу, как пульсирует твоя сонная артерия.

– Ты научишься…

– Нет! – гаркнула она в ответ. – Я не хочу учиться! Не хочу всю жизнь бороться с этим! И ребенка этого не хочу! Я очищусь и уже ни одна тварь не сделает со мной то, чего я не желаю. Избавлюсь от ребенка и буду свободна. Уеду в Бладор. Они примут меня, целители нигде лишними не будут. Дай мне испить тебя! – она с злостью посмотрела на меня.

– Нет, – отчеканила я и отошла на пару шагов от нее, вынув из голенища кинжал. – Я не стану причиной гибели ребенка, пусть это и малыш стригоя.

– Ты ненормальная, что ли? – зашипела она в ответ. – Этот малыш, как ты его называешь, станет погибелью для кого угодно! Он же рожденный будет, идеальный стригой! Новая линия крови! Да он может, когда вырастет, твоего ребенка выпьет, или тебя саму, или твою мать! Ты же не знаешь, что это такое, Авенира! Аристократы это тебе не обычные стригои! Это благодаря им и чистокровным мы в таком положении! За какого ты малыша переживаешь сейчас? Да Дорн взрастит из него такого стригоя, который пойдет по стопам чистокровных в стремлении расширить границы влияния кровавой власти на наших землях! Неужели у тебя душа не болит о тех, кого уже потеряли мы все? О малыше думаешь? Я его мать! Это моя участь решать его судьбу! Дай мне шанс прожить жизнь чистой ведьмой. Прошу тебя, – на ее глазах заблестели слезы.

– Нет, я косвенно буду виновата и мне эта ноша не нужна. Или уходи, или иди с нами, – резко ответила я.

Летиция взревела и отвернулась снова к окну. Опустив голову, она оперлась руками о подоконник. Затем внезапно бросилась ко мне и не успела я и пикнуть, как она резко выхватила у меня из рук кинжал и, отшвырнув его в сторону, впилась мне зубами в шею. Всего секунда и она отпустила меня, блаженно закрыв глаза и облизывая губы. Затем побледнела, как полотно, и опустилась на колени.

– Глупая ведьма, – выругалась я, закрыв рану на шее ладонью. –Ты же погубишь теперь не только малыша, но и себя!

– Больно так, – прошептала она, не глядя на меня. – Все словно кипит внутри!

– Потерпи, – сухо бросила я в ответ, – пара минут, не более, и ты станешь прежней.

И действительно, не прошло и пары минут, как женщина облегченно выдохнула и посмотрела на меня прояснившимся взглядом. Поднявшись на ноги, она посмотрела в зеркало и удовлетворенно улыбнулась.

– Ты не представляешь себе, что это такое – освободиться от жажды. Словно заново родилась, – проговорила она с облегчением.

– Уходи теперь, – произнесла я, проигнорировав ее реплику, – Марго очнется – ты не жилец тогда. Будь ты обращена обычным стригоем, ты бы ничего не помнила, а уж если аристократом, вижу, что все для тебя ясно. Уходи и обещай, что никому не скажешь обо мне. Иначе сама знаешь, чем это чревато и для меня, и для Махаона.

– Не переживай, – кивнула Летиция. – Никто не узнает о твоем секрете. Я уеду в Бладор и буду там. Они помогут мне, укроют так, что Дорн никогда не сможет найти меня. От ребенка избавлюсь, черта с два дам жизнь этому исчадию ада, да еще ценой собственной жизни. Вы же тоже уезжайте поскорее отсюда. А Марго скажи, что я приняла решение сама бороться с жаждой и не обременять вас. Иначе она и правда достанет меня даже в Бладоре, если поймет, что я знаю твой секрет.

Сказав это, она приобняла меня, накинула черный плащ на плечи и, грустно улыбнувшись, вышла из дома. Не прошло и нескольких минут после ее ухода, как Марго застонала и поднялась с пола.

– Чертова стерва, – прошептала она, потирая затылок. – Не думала, что ее нельзя остановить магией.

Она испуганно окинула взглядом комнату и когда увидела меня, то облегченно выдохнула.

– Она ушла, – ответила я сразу. – Решила не обременять нас. Сказала, что будет в Бладоре.

Марго недоверчиво посмотрела на меня. Благо, рана на моей шее уже затянулась к этому моменту, и сестра могла только предполагать, пила ли меня Летиция или нет.

– И она не тронула тебя? – осторожно спросила Марго.

– Нет. Хотела, но потом взяла себя в руки и ушла, поняв, что превращается в нечто ужасное.

– Ну и черт с ней, – махнула рукой Марго, – может оно и лучше, что ее не будет в Махаоне. А теперь давай выбираться отсюда, уже светает, это самое безопасное время.

Накинув свои плащи, мы вышли на улицу. Абраск еще спал, лишь одинокие ранние жители попадались то тут, то там. Вскочив на лошадей, мы направили их к окраине города, где начинался лес, по которому двигаться было безопаснее. Едва только копыта лошади пересекли границу Абраска, мы с Марго остановились. Спешившись у одинокого ручья, напились вдоволь воды. Жадно, так, словно не пили несколько дней. Зелье укрытия Махаона всегда иссушало изнутри, стягивая на себя нашу ауру, по которой другие ведьмы могли почувствовать, кто мы такие. А почувствовать, значит выдать нас стригоям. Но здесь, ближе к землям воинствующих ковенов, мы могли уже быть сами собой и это было неимоверное облегчение.

– Ты молчаливая какая-то, – наконец произнесла Марго, подведя свою лошадь к ручью. – Что-то случилось?

– Нет, ничего, – пожала я плечами, совершенно не желая говорить сестре о том, что меня на самом деле очень волнует то, что Летиция теперь избавится от малыша благодаря мне.

– Не волнуйся за нее. Она справится, – проговорила Марго. – Она хоть и ветреная, но на самом деле очень сильная личность. В Бладоре помогут ей. Они всегда принимают в своих стенах стригоев, которые сами просят о помощи. Это бывает крайне редко, поэтому, я так думаю, Летиции даже рады будут.

– Почему?

– Ты же знаешь, что их ковен – этакие исследователи дряни всякой. Каждый стригой, постучавшийся в их двери, некоего рода подопытный кролик. Бладорцам интересно, что можно такого сотворить, чтобы побороть один из доминирующих видов. Но для этого необходимо согласие, а стригои, чаще всего не слишком-то горят желанием вернуться в свой облик, в котором пребывали до обращения. Поэтому Летиция правильно сделала, что ушла туда. Ну, а если учесть, кого она еще туда с собой принесет, то уж я думаю в Бладоре она найдет свой дом, не менее.

– Ясно, – натянуто улыбнулась я, прекрасно зная, что все может быть совершенно не так, ведь правду Марго я не озвучила.

Затем, отмахнувшись от тяжких мыслей, решила думать о проблемах, которые могут возникнуть, если вдруг Летиция скажет кому-то обо мне, по мере их поступления.

Немного передохнув мы отправились дальше и когда на горизонте замаячили шпили домов Махаона, мы с сестрой облегченно выдохнули.

Небольшой городок на склоне горы, куда несколько лет назад прибыли те, кто выжил в той резне в столице, был просто великолепен, поскольку все жители старались окружить себя уютом, желая хоть таким образом создать вокруг себя обстановку, в которой было бы место прежней жизни, а не только неопределенности.

Едва только высокие ворота закрылись за нами, и мы спустя полчаса подъехали к нашему особняку, к нам подбежал мальчишка- конюший.

– Все тихо? – спросила Марго, бросив ему поводья.

– Да, мадам Изабэль, правда, очень волновалась и практически не спала. До утра в вашем доме горел огонек, – протрещал мальчик.

– Мама как всегда, – усмехнулась я.

– Переживает слишком за нас. С тех пор, как потеряли отца, она сама не своя. Боится даже в те минуты, когда мы просто выходим погулять за стены города.

Словно в подтверждение этого на пороге особняка появилась высокая стройная фигурка нашей матери в красивом платье вишневого цвета.

– Мои девочки, да что же вы так долго! – воскликнула она со слезами на глазах, подбегая к нам и крепко обнимая.

– Два дня, мама, – с укором ответила Марго. – Это и так быстро, если учитывать, куда мы ездили. И ты опять не спала, – сестра покачала головой при виде изможденного бессонницей лица матери.

– Да как можно спать, пока вы вне наших безопасных стен! – воскликнула она. – Да хотя бы не сами, а так, все что угодно могло случиться!

– Нам лучше одним, ты же знаешь. Большая группа обязательно обратила бы на себя внимание не только стригоев, но и павших ковенов, – спокойно ответила Марго, беря под руку мать и ведя ее в дом, в ту ее часть, где мама по обыкновению готовила снадобье.

В большой зале, посреди которого располагался огромный дубовый стол, пахло шалфеем, мятой и лавандой. Усмехнувшись, я сказала:

– Ты опять готовишь снотворное для своего ухажера?

Мама испуганно зыркнула на меня, затем взяла себя в руки и чопорно ответила:

– Морган не мой ухажер. Я просто ему помогаю.

– А то как же. Ты ему просто помогаешь, а он поедает тебя взглядом, – усмехнулась я, взяв со стола пару печений и подмигнув при этом матери.

– Авенира, ты еще слишком молода, чтобы говорить о таком! – строго ответила мама.

– Молода? – услышав это проговорила Марго. – Да она по вечерам через окно комнаты своей на улицу выскакивает и с сыном верховного встречается. Видела я их как-то. За ручки держатся, поцелуи и прочее.

Мать в ужасе перевела на меня взгляд своих больших зеленых глаз.

– У нас с ним ничего не было! – враз вздернула я ладонь. – Мы просто встречались и гуляли вместе.

– Господи, почему я об этом не знаю? – воскликнула она.

– Потому, что ты бы тогда потребовала официального объявления о помолвке, а я выходить замуж не хочу еще! – отчеканила я.

– Тебе семнадцать! – воскликнула мать. – В самый раз!

– Марго двадцать и что? – огрызнулась я.

– Ты сама знаешь что, – строго проговорила мама, а Марго лишь нахмурилась на эту мою реплику.

– Сколько можно горевать? Его не вернешь! – начала было я, но быстро замолчала под убийственным взглядом сестры.

Махнув рукой, я положила на стол свой мешок и выгребла из него всю собранную мной траву.

– Трава засыхает, – проговорила я, решив сменить тему. – Хотя бы один дождь, а так.

Мама провела рукой по небольшой горке красных стебельков и нахмурилась.

– Бладор просит в два раза больше настоя. Предупреждать обращение сложно становится, требуется большая концентрация, а, следовательно, и больше травы.

– Есть ли смысл во всем этом? – устало спросила я у матери, кивнув на багряно-красные лепестки. – Их слишком много. Даже Абраск и тот склонил колени.

Мама удивленно уставилась на меня. Марго же проговорила:

– Она со вчерашнего дня такая. После того, как в Абраске побывали. У них там музыка, запах шоколада и обманчивое спокойствие. Я думала ты после того, как Летицию увидела, то стала более уверена в том, что мы правильно делаем.

– Я стала более уверена в том, что нельзя просто сидеть за воротами и варить зелье от обращения. Почему мы не делаем что-то большее, чтобы выгнать их с территории наших земель? – возмущенно спросила я.

Мама ласково погладила меня по плечу и сказала:

– Молодость. Как я тебя понимаю, – на ее красивых губах мелькнула грустная улыбка. – Мы слишком многих потеряли, Авенира. Не только Махаон. А все ковены. Это не значит, что мы не ищем выход, но на данный момент все, что мы можем – это не дать стригоям продвинуться дальше. А там дальше посмотрим.

– На что посмотрим? – возмутилась я. – Если стригои возьмут под контроль наши земли, которые под пастбищем или полем, как мы выживать будем? Мы же с голоду умрем! А они возьмут, вот посмотрите! Если здесь еще один Аристократ появился, то скоро наша территория прогнется под них.

– Еще один? – мама нахмурила брови.

– Да, – недовольно ответила Марго. – Мы не успевали вернуться вовремя. Пришлось заночевать в Абраске. У Летиции. В общем, она ребенка понесла от Аристократа. Мы ее уже на границе перерождения застали.

– Господи, – мама закрыла глаза. – И что с ней?

– Она в Бладор ушла, – ответила я.

– Боже! – простонала мама. – Да отец малыша, если узнает, где она, ведь снесет Бладор в два счета. И не посмотрит на то, что у них договор о ненападении назревает. О чем она думала? Коль уж обратилась, так уже и была бы с стригоем.

Я лишь взгляд отвела.

– И раз еще один Аристократ здесь, – задумчиво проговорила мама, – значит остальную территорию ему вверят подмять под себя и поставят его править. Аристократы заводят семью в том только случае, когда чистокровный отпускает его от себя и дает добро на то, чтобы тот занялся какой-то определенной территорией. Как в случае с Валдаром. Значит наши земли, земли Бладора и других кланов по эту сторону реки интересуют того, от кого Летиция понесла малыша. Она ничего о нем не рассказывала?

– Нет, – пожала я плечами. – Зовут его Дорн, только это и сказала. Не до рассказов ей было, – проговорила я, вспомнив лихорадочный блеск глаз Летиции, зубы которой были на миллиметр от моей шеи.

– Почему она отказалась сюда прийти? – мама недоумевающе посмотрела на меня и Марго.

– В Бладоре спокойнее. Она выбрала более надежное место. Да и переживает она за Махаон. Знает ведь, если скрыть ее местоположение не удастся, будет беда. А Бладор преуспел во всем том, что касается борьбы с сущностью стригоев. Более чем уверена, что они смогут скрыть местоположение малыша. Поэтому она и пошла туда, – пожала плечами Марго.

Я лишь глаза прикрыла, прекрасно зная, что никакого малыша Летиция скрывать и не думала.

– А ты почему себя так странно ведешь? – спросила осторожно мама, окинув меня взглядом. – Что-то случилось?

Я натянуто улыбнулась и как можно более беспечно ответила:

– Нет, ничего. Что могло случиться? Устала просто. Пойду приму ванную и лягу спать.

Чмокнув маму и Марго в щеку, я просто пулей вылетела из кухни, прекрасно понимая, что история с Летицией и малышом, от которого она избавится благодаря тому, что исцелилась моей кровью, еще прозвучит в этих стенах.

Глава 3

– А помнишь, какой капризной ты была? – спросила Марго, помешивая в ступке растертые в порошок семена. – А папа во всем тебе потакал.

– А ты говорила, что я маленькая избалованная дрянь, а не принцесса, как меня всегда называл папа, – усмехнулась я, со скукой вглядываясь в зеркало наблюдателей, поскольку был мой черед следить за прилегающей к Махаону территорией.

– А то не избалованная! – воскликнула сестра. – Помнишь, как ты наговорила на молодого конюшего черт его знает каких небылиц, а папа за это его на столбе выпороть велел. А ты стояла и едва сдерживала довольную улыбку в то время, как его спину рвала плеть.

– Не вспоминай, – скривила я нос. – Самой жуть как стыдно за тот случай. Он всего лишь тогда отчитал меня за то, что я так лошадь свою загнала, а я решила ему указать на его место. Ну он и высказал мне все что думал о том, где мое место. А я папе наговорила, что он приставал ко мне. До сих пор помню его глаза, полные ненависти, когда его со столба снимали. Ему было больно, а я радовалась. Так что да, ты права, я дрянь еще та и, если бы потом не произошли все те события, не представляю себе, какой бы стала. А так…горе заставляет смотреть на все иначе, – грустно закончила я, подперев ладонью голову.

– Ну, зато ты теперь у нас сердобольная примерная ведьма. Даже сама диву даюсь, что ты могла так измениться, – Марго подошла ко мне и чмокнула в макушку. – И я очень рада, что эта сердобольная ведьма больше не кричит на весь дом на горничную: «На моем платье две складки! Папа, у нее руки не оттуда растут, выгони ее!»

– Да, не кричит, – задумчиво проговорила я. – Горничной-то более у нас нет.

– И то верно, – ответила Марго и высыпала порошок в парующий отвар, из которого враз поднялся столб оранжевого дыма.

Пока сестра колдовала над таким драгоценным для всех ковенов зельем, я задумчиво наблюдала за природой, которая отображалась в серой глади древнего зеркала. До ужаса не любила это занятие и с большим удовольствием стала бы наблюдать за территорией где-то за стенами города, но старшие стали более осторожны и когда из Бладора привезли нам такое зеркало в благодарность за изготовленное зелье, все были только рады, в отличие от тех, кому приходилось сутки вот так просиживать, не отрывая глаз от безмолвной картины.

– Почему так тихо в последнее время? – спросила я у Марго. – Стригои словно отказались от своего намерения брать под контроль наши земли. И о том Аристократе не слышно ничего более с тех самых пор, как после бегства Летиции были разосланы мирные посланники от него, которые лишь спрашивали о ней и не более того. Я думала начнется бойня, а получилось наоборот.

Марго окинула меня взглядом, затем подумав сказала:

– Тишина не есть признак того, что все хорошо. И бойня не началась только потому, что папаша-стригой, скорее всего, не бездумное существо, рвущее и мечущее по любому поводу. Не зря же он Аристократ. Интересно, как она там, наша Летиция? Столько времени прошло. Ребенок уже должен был родиться. Мальчик. Бладорцы скрыли их, скорее всего, очень хорошо. Так, что даже отец выследить не смог. А нет следов – и спроса нет ни с кого. Пока. Он все равно найдет их. Где-то да проколется Летиция. Малыш – рожденный стригой, а это еще тот геморрой, мне кажется. Лучше бы она отдала его отцу. Хотя, какая мать отдаст своего ребенка.

Я нахмурилась, на языке так и плясали слова правды, поскольку ужас как не любила что-то скрывать от Марго, ведь отец с матерью всегда учили нас, что секреты внутри семьи – вещь очень нехорошая. А мой секрет как раз таким и был, ведь я была более чем уверена, что Аристократ знал, что Летиция именно благодаря крови необратимой очистилась и смогла скрыться, и если он узнает чья это кровь была, это будет чревато для всех, кто имеет хоть какое-то отношение ко мне. Но повернуть колесо прошлого вспять было невозможно, поэтому я просто молилась о том, что все минует и меня, и мою маму, и сестру. Ход моих мыслей был прерван мелькнувшей в зеркале фигуркой. Нахмурившись, я придвинулась ближе. Серая зеркальная рябь плохо передавала проекцию территории и понять, кто шел по направлению к укрытию Махаона я смогла лишь только тогда, когда фигурка приблизилась к ограниченному заклятием участку и остановилась. Немолодая женщина в плаще с двухгодовалым ребенком на руках.

– Смотри, – окликнула я сестру.

Марго подошла ко мне и заглянув в зеркало нахмурилась.

– Посиди, я выйду к воротам, посмотрю, кто она, – проговорила я.

– Не впускай кого зря. Она может быть под внушением, – проговорила строго сестра. – А лучше подожди, пока совет вернется.

– И что, я буду держать их с ребенком под палящим солнцем два часа? – недовольно спросила я. – Если обращающаяся, мы всегда им помогаем. Если под внушением, то я это сразу пойму. Так что смысла держать ее за оградой не вижу.

– И то верно, – махнула рукой Марго.

Покинув особняк, я вскочила на лошадь и спустя четверть часа стояла у высоких кованых ворот въезда на территорию города.

– Гости? – напряженно спросил дозорный, сидевший на башне.

– Да все нормально, – улыбнулась я, – женщина с ребенком, только и всего.

Мужчина настороженно перевел взгляд в сторону приближающейся маленькой фигурки.

– Только и всего…, – хмыкнул он. – На прошлой неделе явилась одна сюда такая. Не успели мы и глазом моргнуть, как она впилась зубами одному из наших в плечо. Еле оторвали ее. Твари быстрые ведь такие. Глаз да глаз нужен.

Я лишь кивнула в знак согласия и терпеливо стала ждать, когда женщина подойдет к воротам. Когда она была уже метрах в двадцати от входа, я движением руки приказала ей остановиться. Высокая худощавая женщина лет пятидесяти, в длинном темно-бардовом одеянии, длинном плаще с зеленой полосой внизу, остановилась и устало провела по лбу ладонью. Когда она спустила мальчика с рук, то голубоглазый малыш спрятался за складками подола ее платья с интересом поглядывая на меня. Женщина же достала амулет пропуска и протянула его в мою сторону. Серебристое украшение в виде перевернутой латинской буквы блеснуло на солнце и от камня, который находился по центру, полился зеленоватый свет.

– Черт, – удивленно проговорил дозорный, – этого не может быть. Ковен Ворона. Кто ты такая, стерва старая? – гаркнул он на женщину. – Ковен Ворона был весь выкошен пару лет назад.

– Выкошен, – ответила она спокойно, – я его последняя представительница.

Недоверчиво окинув взглядом женщину, я открыла ворота и вышла наружу.

– Авенира! – возмущенно окликнул меня дозорный.

– Все нормально, – натянуто ответила я.

– Только выкинь чего, враз башку продырявлю, – направив арбалет на женщину сухо бросил дозорный, и та утвердительно кивнула.

Я медленно подошла ближе и когда увидела красноватую радужку глаз женщины, то невольно отступила назад.

– Я не трону, – проговорила тихо она, видя, что я насторожилась.

– Кто вы? – сухо бросила я, с опаской поглядывая на эту некогда ведьму могущественного ковена теперь же пребывающую в теле стригоя.

– Дамаска, – ответила женщина. – Стригой-отшельник.

– И что привело тебя в Махаон? – прищурила я глаза, окидывая взглядом женщину, потемневшие просвечивающиеся кое-где вены на теле которой говорили о том, что она питалась лишь кровью животных.

Женщина посмотрела на меня, затем перевела взгляд на мальчика и проговорила:

– Это Тарон, сын Летиции.

Я приподняла бровь и усмехнулась недоверчиво.

– Сын Летиции? Если бы это был ее сын, то он бы сейчас был завернут в пеленки, – я посмотрела на сосущего палец мальчика.

– Он ребенок Аристократа. Рожденный стригой. Каждый прожитый месяц на протяжении полугода он проживает словно год. Мальчику два месяца, а выглядит он на два года.

Услышав это, я судорожно выдохнула, пытаясь собраться с мыслями. Затем перевела взгляд на женщину.

– От ребенка Аристократа невозможно избавиться. Об этом мало кто знает. Вот и Летиция не знала, – проговорила она.

–Господи, – прошептала я. – Она умерла?

– Ее скоро не станет. Она медленно гибнет сейчас, находясь под моим крылом, – спокойно ответила Дамаска.

– А как мальчик оказался у вас? – непонимающе спросила я. – Летиция ведь должна была пойти в Бладор.

– Она пришла ко мне, потому, что у меня есть опыт укрытия от Аристократа. Бладор отказался давать ей убежище на своей территории. Они бы выдали ее назад ему по требованию, если бы она осталась в их стенах. Одна из ведьм, сжалившись над Летицией, подсказала, где меня найти. Так она и оказалась рядом.

Услышав это, я повела бровью. Сказанное было похоже на правду, поскольку бладорцы действительно периодически поступали не так, как ждали от них другие ковены, да и вообще в последнее время свели контакты с нашими представителями на нет.

– Почему же она не пришла к нам обратно? Махаон бы точно придумал, как помочь ей и ребенку.

– А вы бы хотели гибели Махаона? Вам же не подвластна магия укрытия такого уровня, – прищурила глаза Дамаска. – Переступи она тогда порог вашего дома, Дорн бы точно узнал, что ребенок и она здесь. И вы бы выдали ее ему, или сами бы погибли. Она не хотела этого.

Я понимающе кивнула, зная, что Дамаска права и мы бы не смогли укрыть ее лучше, чем это сделала ведьма ковена Ворона.

– А вы? Ковен Ворона и вдруг стригой?

– Ужасно, не правда ли? – горько усмехнулась женщина. – У меня была связь с Валдаром. Он обратил меня против моей воли. Я же приняла решение быть подальше от него, но когда разрываешь связь с Аристократом после обращения от него, то начинаешь стареть раньше времени. Это плата за свободу. Мне всего двадцать семь лет, а выгляжу на все пятьдесят, – грустно проговорила она и погладила малыша по голове. – Магия чистокровных не щадит тех, кто не склоняет колени перед их фаворитами. То же самое происходит и с Летицией. Но в ее случае это еще хуже. Она отказалась быть спутницей Аристократа, забрав его малыша, да еще и будучи беременной выпила кровь необратимой ведьмы. Не знаю, сколько ей отведено, но она уже такая, что ее лучше никому не видеть.

– Бог мой, сколько всего мы не знаем, – я отчаянно посмотрела на малыша. – А мальчик? Почему вы привели его сюда?

– Нам больше некому доверить его. Летиция на ладан дышит, мне тоже неизвестно сколько отведено. Ни одному другому ковену доверить его нельзя. Да и не только ковену. Вообще кому бы то ни было. Он ведь рожденный от Аристократа стригой. Если попадет в недобрые руки, то из него взрастят практически непобедимого зверя или же вернут Дорну, а это тоже допустить нежелательно, ведь тогда наследие Аристократа точно поставит на колени всех наших представителей. Рожденный от фаворита чистокровных – это ведь не просто стригой, это даже не Аристократ, это абсолютная сила, практически равная чистокровным. И как такого ребенка отдавать отцу, который будет вкладывать ему в сердце и голову то, что мы сущности второго сорта? Малыша нужно направить, чтобы он вырос хорошим и только тогда можно молиться о том, что он встанет в свое время на сторону ведьм.

– И что? Кто его будет направлять? – недоверчиво спросила я.

– Летиция хочет, чтобы это была ты.

Проговорив это, Дамаска достала из кармана свернутое в трубочку письмо и протянула мне. Я взяла бумагу в руки и скривилась.

– Я? Да кто я такая, чтобы направлять сына самого Аристократа?

– Ты необратимая, Авенира. Ребенку нужен кто-то рядом, кто будет сродни ему по внутренней силе. Рожденного малыша может направить лишь отец, либо некто, кто противопоставлен кровавой власти.

– Да я за себя не в ответе, – возмущенно проговорила я. – Какой стригой? Вы в своем уме?

– Ты намного сильнее, чем тебе кажется. В тебе предками заложена мудрость того, как сладить с стригоем. Поэтому только ты.

– Но отец ведь…он найдет его. Вы сами сказали, что он узнает, где мальчик, если он будет в Махаоне.

– Я смогла разорвать связь Летиции с Дорном. Малыш же пока тоже не преступил порог своей сущности так, как это положено. Мы все предусмотрели. Он не питается кровью. Он простой ребенок пока. Любит то же, что и остальные дети, – женщина ласково погладила мальчика по голове. – Дорн не чувствует, где его малыш, пока Тарон не испил кровь. Круг магии стригоев не замкнут, поэтому нахождение малыша скрыто для Аристократа.

– Пока скрыто, – недовольно проговорила я, – и кто знает, когда он решит…, – я прикусила язык, видя, как мальчик внимательно слушает каждое мое слово.

– Он в стенах Махаона не увидит то, что сможет увидеть вне ваших земель, где соблазнов больше, – строго отчеканила Дамаска, явно недовольная тем, что я не хочу забирать мальчика. – Направь его, научи жить не так, как живут стригои, вырасти из него махаонца, а не стригоя, и кто знает, может когда-то этот малыш выведет всех вас из той беспросветной ямы слепого страха, в котором вы все сейчас живете! Вам нужен кто-то направляющий, сильный, тот, кто будет по своим качествам стоять на одном уровне с правящими стригоями, но будет за ведьм. Он пока маленький, да, будет тяжело. Но потом, Авенира, он ведь станет поддержкой не только тебе. Ты же не знаешь, что это такое – ребенок Аристократа. Это абсолютная сила, ум, несгибаемая воля и прочие качества, которыми наделены лишь чистокровные. Мы бы с Летицией сделали это и сами. Но…у нас нет на это времени, – она опустила глаза, и я поняла, что мальчик был ей очень дорог и ей было очень трудно с ним расставаться.