Kitabı oku: «Присущность моей любви»

ГЛАВА 1. Наставления

– Милина, вам пора. – Слышится знакомый голос ночного сторожа.

Обрезаю засохшую веточку кустообразной шимены, не желая отвлекаться от работы. У меня в планах еще и пересадка лиловых флокулисов. Этим нежным цветам для роста и яркого цветения необходима особая почва из Долины Кристаллов.

Смотрю на мешки с торговой маркой и отвечаю:

– Я не закончила.

– Инструкции никто не отменял. Оранжерея должна быть закрыта в восемь, а сейчас пятнадцать минут десятого. Девочка, ты хочешь для меня неприятностей?

– Знаю-знаю. Ухожу. – Откладываю рабочий инструмент и смотрю в светло-зеленые глаза Омера. – Наверное, нужно попрощаться. Спасибо за вашу доброту и понимание. – Грустно улыбаюсь.

– Милина Кейл, желаю счастливого пути и удачного выбора жениха.

В ответ киваю, хотя хочется протестовать и отмахнуться от добросердечных пожеланий охранника. Ведь никуда ехать мне не хочется. Пансион для юных гиверн стал мне домом.

Мне с первых дней понравилось здесь. Размеренная жизнь, продвинутая разноотрослевая обучающая программа. Возможность выбрать направление, ориентированное на интересы и черты характера.

Моей специализацией стала биофитология, и неспроста. Я с детства увлекалась изучением растительного мира. И последние пять лет работала в оранжерее с большим удовольствием.

Кроме узкопрофильных занятий в учебное расписание, были включены такие дисциплины, как история и география. Предметы скучные, но необходимые. События, даты, названия колоний, местоположения поселений, сектора, на которые делится наша планета Тэол. Море информации, часть которой улетучивается из памяти моментально.

Но самое важное заключается в том, что я – тэолка Милина Кейл, живущая на Северном полушарии в секторе Рэйт Фракции Земли. И о существовании Южного полушария знать ничего не желаю, но…

Дирекция пансиона обязала молодых гиверн пройти полный курс антропологии, изучающий население Северного и Южного полушария. Ведь неизвестно, к какому роду и племени юные девушки будут принадлежать после отбора и акта присущности.

Я всю жизнь провела на Северном полушарии Тэола и полюбила его жителей всем сердце.

Северяне всегда отличались средним ростом, стройными телами без особых излишков мускул, светлой кожей и волосами. Глаза их серо-голубых оттенков. Миролюбивая раса созидателей. Наука и исследования в разных областях жизни стали для них почвой для многих открытий. Они всегда казались мне идеальными, чего не могу сказать о южанах.

Мне ни разу не доводилось сталкиваться с представителями другой стороны, но все, что я о них знала, отталкивало.

Южане невероятно высокие, крепкие, мощные, лишенные утонченной грации. Кожа смуглая, светло-коричневая и непривычно темная. Волосы и глаза пугающе черные. Странный генотип.

И в то же время северяне и южане – две стороны одной монеты, а мы, девушки-гиверны, являемся ребром, объединяющим их.

Вся соль в том, что девочки обеих сторон рождаются без принадлежности к какому-либо генотипу. И все как одна имеют светлую кожу, глаза и волосы белого цвета, которым суждено поменяться при выборе избранника и стороны света.

Совершеннолетие, отбор, акт присущности и моя жизнь изменится навсегда, чего я не хочу!

– Прощайте, Омер. – Последний раз окидываю взглядом любимое место, полное жизни ярких красок растений и покидаю здание оранжереи.

В расстроенных чувствах шагаю к пансиону юных гиверн. Когда переступаю порог парадного крыльца, примешивается беспокойство иного характера. Я самовольно пропустила последнее организационное собрание, и теперь меня ждет выговор от главной наставницы и хозяйки сего заведения Кенны Дакмолт. Она, несомненно, меня ждет.

Когда осматриваю просторный холл, замечаю женщину в кресле возле столика, заваленного брошюрами и листовками с актуальной информацией о жизни Севера и Темпорис Филия, на территории которого и располагается учебный комплекс.

Совершаю попытку проскочить мимо зоны отдыха и скользнуть к лестнице, но не выходит. Меня останавливает мелодичный и подозрительно нежный голос Кенны:

– Милина, подойди.

Ничего не остается, как повиноваться.

Иду, предвкушая неприятный разговор, но в то же время любуюсь Кенной, которая в свои сорок лет выглядит великолепно. Красивое лицо с нежным румянцем на щеках. Темно-синие глаза, обрамленные веером черных ресниц. Чувственные губы, окрашенные в розовый перламутр. Длинные волосы медового оттенка струятся по плечам.

Уверена, что каждая из юных гиверн мечтала о таком перевоплощении – из бесцветной куколки в нежную бабочку. Но… Эти изменения будут стоить слишком дорого. Потерять свободу и выйти замуж? Это не для меня.

– Наставница. – Приблизившись, уважительно склоняю голову.

– Милина Кейл, ты пропустила важное мероприятие. По какой причине? – В голосе женщины слышится упрек, а глаза Кенны внимательно изучают мой внешний вид. Заметив расстегнутую на блузке пуговку чуть ниже уровня, положенного приличиями, качает головой, выказывая недовольство.

– У меня были незавершенные дела в оранжерее. С вашего разрешения я пойду отдыхать. – Небольшое замешательство и пауза играют на руку. Изображаю короткий книксен и собираюсь уйти, но не тут-то было.

– Сядь, пожалуйста. – Наставница останавливает меня и изящным взмахом руки предлагает расположиться в соседнем кресле. – Раз ты пропустила инструктаж, значит, получишь всю информацию от меня. Чтобы не было потом вопросов и намеков на то, что… «Я не слышала». «Не знала». И так далее.

Ничего не остается, как подчиниться и слушать.

– Подъем в шесть утра. На сборы отводится час. Рекомендую часть гардероба упаковать сегодня. На погрузку вещей в автолаки тридцать минут, на посадку – десять. Просьба не опаздывать.

– Наставница, можно мне остаться? – Понимаю, каков будет ответ, но все равно спрашиваю.

– Милина, дорогая, ты знаешь, что это невозможно. – Взгляд Кенны смягчается и… Становится подозрительно печальным и отстраненным. Она оставляет меня без объяснений продолжая:

– Теперь о погоде. Утром пришла метеосводка. Воздушный поток между полушариями начал стихать и к полудню следующего дня рассеется. Завеса исчезнет. Новое поколение юных гиверн, юноши Севера и Юга встретятся на стороне обратного дождя для отбора и церемонии присущности.

– Я понимаю, что это непреложный закон жизни и традиции, но почему я не могу остаться верной себе? Идти замуж за первого встречного… Старобытность! – возмущаюсь, ощущая себя загнанной в угол.

– Милина Кейл! Это не пустая традиция. Своим выбором ты избавишь одного из молодых людей от скорого угасания. Подарить жизнь – это и значит жить. А твои желания – это расточительство и эгоизм. И у тебя есть выбор. Так сделай его правильно и будешь счастлива, как я и многие женщины Тэола.

– Не справедливо. Здесь, в Темпорис Филия, все то, что я люблю. Семья, работа, пансион. – Все еще протестую, но понимаю бесполезность сего действа.

– Ты прожила среди юных гиверн всего лишь восемь лет из двадцати одного. Так с чего взяла, что не сможешь полюбить другой край и его жителей? – Смягчает тон Кенна. – Поверь, каждая подобная тебе гиверна боится. И я была в их числе. Но посмотри на меня сейчас. Я сделала выбор и счастлива!

– Я подумаю об этом. – Смиряюсь с тем, что изменить не в силах.

– Вот и умница! Надеюсь на твою рассудительность. А сейчас иди собирать вещи и спать, – ласково произносит Кенна.

– Спокойной ночи. – Поднимаюсь с насиженного места, совершаю короткий книксен и наконец-то покидаю общество взрослой женщины.

ГЛАВА 2. Ночной гость

После разговора с наставницей чувствую себя еще более удручающе. А к моральному истощению добавляется и физическая усталость.

На негнущихся ногах преодолеваю подъем по лестнице, пересекаю гостиный зал второго этажа в стиле исполи* и вхожу в длинный коридор, где с одной стороны располагаются двухместные спальни гиверн, а с другой – витражные окна.

Прохожу мимо закрытых дверей, невольно улавливая радостные голоса, оживленные разговоры. Все находятся в приятном предвкушении. Только у меня на душе не радостно.

Приблизившись к спальне, которую делю с Ликой Семорн, прислушиваюсь. Ни привычного пения, ни шагов. Неужели неугомонная и полная жизненной энергии гиверна уже спит? Ну и пусть. Сейчас проверять предположение не хочется. Я нуждаюсь в одиночестве, поэтому прохожу мимо спальни и направляюсь в музыкальный зал.

Просторное помещение имеет хорошую акустику, поэтому аккуратность в действиях и осмотрительность не помешают. Проворно обхожу стеллажи с музыкальными инструментами, ряды учебных мест, ловким прыжком поднимаюсь на возвышение. Импровизированная площадка служит сценой. Прохожу сквозь распахнутые стеклянные створки и оказываюсь в своем любимом месте.

Просторный балкон огорожен кованой оградой, по периметру тянутся скамейки с мягкими сидениями. Прелестное место для отдыха в компании после занятий днем и размышлений в одиночестве ночью.

Подхожу к скамейке, встаю на нее коленями, облокачиваюсь грудью о перила и вглядываюсь в красоту позднего вечера.

Небо сиренево-синих оттенков приветливо мигает россыпью звезд.

Задумчиво рассматриваю знакомые сияющие скопления, складывающиеся в созвездия, и натыкаюсь взглядом на разделяющий полушария поток. Пансион находится на окраине Темпорис Филия, в преддверии пустоши, а за ней – кольцевой горный Хребет Хаала, который с высоты третьего этажа просматривается просто отлично. Именно там, в горах, находится воздушный заслон. Обычно выглядит он со стороны, как белесая стена, уходящая в небо и растворяющаяся там. А сейчас воздушный поток становится еле заметным.

Напряженно вглядываюсь в размытый пейзаж до тех пор, пока не начинает кружиться голова. Закрываю глаза, концентрируюсь на дыхании и…

Хруст ветки заставляет меня вздрогнуть.

Всматриваюсь в темноту, пытаясь определить источник подозрительного звука.

Внизу находится искусно разбитый сад из низкорослых, цветущих желтыми гроздьями кустарников опела. Именно туда и направляю взгляд, ведь за клумбами с лиликами и флокулисами не спрячешься.

Звук повторяется и становится ближе.

Ну вот! Один куст начинает шевелиться, и треск становится более явным. А еще доносится приглушенное, но различимое бурчание.

– Да чтоб тебя смерч разорвал! – Раздраженный шепот знакомого голоса вызывает улыбку.

– Дэн! – Не могу удержаться от смеха, наблюдая, как парень выпутывается из колючих лап.

Выбравшись из кустарника, Дэн поднимает взгляд, а заметив мою улыбочку, принимает горделивую позу, щурит глаза и недовольно произносит:

– Какого бездонья ты смеешься надо мной, белобрысая?

– Во-первых, тише, а во-вторых… Сам такой. – Показываю брату язык, на что тот усмехается.

Конечно же, он не такой. Мужчин гиверн не бывает. Но Дэн северянин со светло-серыми, почти белыми волосами, яркими голубыми глазами и светлой кожей.

– Спускайся, шутница. Есть разговор, – произносит Дэн.

– Я не могу. В холле наставница, а запасной выход на ночь запирают.

– Тогда я поднимусь. Все приходится делать самому, – бурчит парень и в прыжке цепляется за балкон первого этажа.

– Ты из ума выжил? – спрашиваю, но знаю, что подобный подъем для брата – раз плюнуть, и он доказывает это незамедлительно.

Ползет вверх по стойке и перемещается на второй этаж, а через минуту уже перелезает через кованое ограждение третьего.

Оказавшись на месте, он встает передо мной в важной позе. Грудь колесом, руки упираются в бока.

– Гиверна, Милина Кейл. – Парень отвешивает поклон.

– Такер, Дэниел Кейл. – Приветствую брата книксеном и едва удерживаюсь от того, чтобы не разразиться заливистым смехом. Но вот улыбку подавить не получается.

– Иди сюда! – зовет тот.

С каким-то отчаянным рвением стремлю в родные объятья. Дэн прижимает меня к себе так крепко, что становится тяжело дышать, но подобный порыв не пугает. Мне комфортно и спокойно в крепких руках брата. На мгновение даже кажется, что я дома.

– Я рада, что ты здесь, – облегченно выдыхаю.

– И я скучал, Мил. – Парень склоняется и целует меня в макушку, а затем с наигранным удивлением восклицает. – А это еще что? Ты превращаешься в южанку! – Тянет меня за прядь.

– Не может быть! – Решаю подыграть брату, отстраняюсь и начинаю перебирать пряди волос, ища среди светлых темную.

– Глупая гиверна. – Дэн нежно треплет меня за щеку и легонько щелкает по носу.

– Наивный такер. – Толкаю развеселившегося парня в грудь.

А брат возмужал, стал такой рослый, крепкий, подтянутый. Ему идет удлиненный кожаный жилет. Правда, обычно его носят с рубашкой, но Дэн любит, когда руки открыты, и надевает под него короткорукавый фут. Узкие брюки небрежно заправлены в высокие ботинки на шнуровке.

Лицо брата становится напряженным.

Дэн всегда нервничает, когда пристально изучают внешность. Казалось бы, мы знакомы сто лет, я его сестра. Но и под моим взглядом он чувствует дискомфорт, начинает ерошить пепельные волосы, которые забавно встают дыбом.

– Завтра… – грустно произношу, намекая на поездку к Арене Отбора.

– Поэтому я и пришел. Хочу попрощаться и пожелать счастливого пути, юная гиверна. – Парень подмигивает, пытаясь меня взбодрить.

– Спасибо. – Обнимаю брата за талию и вызываю у того приглушенный, еле слышный стон. В испуге отстраняюсь. Неожиданная реакция меня настораживает. – Дэн, что?

– Время пришло. Мне двадцать пять, и организм перестал вырабатывать гормоны и ферменты, влияющие на жизненный цикл клеток. Мне внедрили капсулу с временной заменой, – поясняет парень.

– Что это значит? Все будет хорошо? – Новость меня выбивает из колеи и запускает активный мыслительный процесс.

– Если меня выберет одна из гиверн и пройдет со мной церемонию присущности – да. Если нет – значит… Придется ждать еще год в случае неудачи и так, пока не исполнится тридцать два, а там…

– Да что в этом отборе такого знаменательного? Выйти замуж – значит подарить жизнь? Как глупо! – раздражаюсь и перехожу на крик.

– Тише. – Дэн прикладывает палец к моим губам.

– Я не понимаю и хочу знать. Ты явно обладаешь большей информацией, поэтому выкладывай. – Требую от брата откровенности.

– Милина, все: и родители, и наставники знают о твоей позиции. Именно поэтому я пришел. Ты должна понимать причины и следствия. – Он поворачивается ко мне спиной и начинает снимать жилет.

– Что ты делаешь? – возмущенно восклицаю.

– Только не подходи и не трогай. – Дэн аккуратно снимает верхнюю одежду и остается в футе, который пропитался кровью.

Холодею от ужаса и подхожу ближе.

– Стой на месте, я же просил. – Брат останавливает мои попытки прикоснуться к ране. Затем поднимает фут и открывает спину там, где в основании позвоночника вшит инородный предмет дискообразной формы.

– Какого бездонья происходит? Тебе больно? Чем я могу помочь? – Нервное напряжение заставляет меня сыпать вопросами.

– Ни ты и никто другой, кроме единственной тэолки, – произносит тот и возвращает одежду на прежнее место.

– Что за чушь? – Начинаю злиться на брата.

– Гиверны, вы такие наивные и находитесь в полном неведении. Родители, наставницы, да и само общество с вашего малолетства внушают нормы жизни. Истина в глазах гиверн такова: обретение второй половины, создание крепкой семьи, продолжение рода, воспитание нового поколения и долгая жизнь среди одного из народов Тэола. – Дэн садится на скамью возле ограждения, опирается локтями о колени и устало опускает голову на ладони.

– Ты знаешь, что вся эта история не про меня. – Небрежно отмахиваюсь и опускаюсь на сидение рядом.

– Я тоже так думал, пока мое сердце не начало сбоить и разрушаться, – отвечает Дэн.

– Я все еще не понимаю. – Стону от досады. Противоречия, недосказанность, страх за жизнь родного человека вносят смуту в душу и не добавляют ясности.

– Как думаешь, почему девочек-гиверн рождается значительно меньше, чем мальчиков-такеров? По какой причине в возрасте тринадцати лет их разъединяют по половому принципу и не позволяют встречаться? Отчего в архивах каждой фракции фиксируется повышенная смертность среди мужчин, достигших тридцати двухлетнего возраста?

– Столько вопросов, и все они… Странные!

– Гиверны – это лекарство для таких, как я. Но чтобы получить максимально долгосрочный эффект, нужно выполнить несколько пунктов. Гиверна добровольно определяет кандидата, заключить с ним договор и пройти церемонию присущности. – Дэн смотрит в мои глаза и ждет просветления и понимания.

– А других способов нет? – ошарашенно спрашиваю, осознав тупиковость ситуации.

– Конечно, есть. Похитить дюжину гиверн и кормится их ферментами. Только этот выход не для меня, – серьезно заявляет парень и трет виски.

– Ну, тебе же поставили капсулу. Разве ее нельзя заменить? – Пытаюсь найти выход.

– Повторное вживление убивает, поэтому вариантов немного, а точнее, один – найти ту единственную гиверну, которая захочет именно меня. – Грустно хмыкает парень и встает с насиженного места.

– Я и не думала, что все настолько серьезно, бездонье меня забери, но… – произношу с сожаленьем, а в голове роятся мысли по спасению любимого брата. – Я что-нибудь придумаю. Вот увидишь, я придумаю.

– Мил, иди ко мне. – Когда обессиленно окунаюсь в братские объятья, добавляет:

– Ничего придумывать не нужно, просто пожелай мне удачи.

– Я так люблю тебя, Дэн, и желаю, чтобы ты жил, – хнычу и утыкаюсь носом в грудь парня.

– Спасибо, родная. И еще… О нашем разговоре никому ни слова, – наставляет меня брат.

– Обещаю. – Смотрю в синие глаза брата и понимаю, что, возможно, это последний раз. – Я сделаю все, обещаю, – произношу скорее для себя, чем для него.

– Пока. – Парень чмокает меня в лоб и собирается уйти. Перемахивает через ограждение, повисает на руках, затем скользит вниз по стойке со второго этажа на первый, а там спрыгивает на землю и морщится от боли.

– Дэн, ты в порядке? – спрашиваю.

– В относительном. – Кивает и вымученно улыбается. – Сестренка, дай шанс одному из них.

– Что? Я… – На мгновение отвлекаюсь и тру виски, а когда произношу «хорошо», Дэна уже нигде нет.

Обессиленно опускаюсь на скамью и закрываю лицо ладонями.

ГЛАВА 3. Хорошая-плохая новость

– Что я могу? – Задаюсь вопросом и вспоминаю о существовании соседки Лики Семорн.

Никогда бы не подумала, что прежняя оплошность и нарушение устава сыграют мне на руку.

В пансион запрещено проносить личные вещи, а снимки близких – особенно. Но я знала, что буду безмерно скучать по брату, поэтому тайком пронесла медальон, который хранил его изображение.

Украшение с секретом всегда было при мне и надежно спрятано под одеждой. Даже Лика, моя соседка, которая стала мне настоящей и верной подругой за восемь лет, узнала о существовании личной вещи совсем недавно. И… Ее реакция тогда меня поразила.

Не знаю, бывает ли любовь с первого взгляда, но думаю, что воздействию этой напасти и подверглась юная гиверна. Лика часами сидела и вглядывалась в черты молодого красавца, мечтательно улыбалась, вечно требовала подробностей о его прошлой жизни. И в один прекрасный момент заявила, что намерена выйти за него замуж.

О! Как меня выводила из себя эта влюбленность, покорность судьбе и желание жить по правилам. Да, Лика сделала выбор по зову сердца, но я бунтовала и не могла принять сей факт, но теперь… Безмерно благодарна проведению!

А сейчас я должна ее предупредить, умолять, встать на колени, сделать все, чтобы она не передумала.

Бегу вдоль пустого коридора, врываюсь в темную комнату и понимаю, что Лика спит. Без зазрения совести врубаю верхний свет и начинаю трясти гиверну за плечо.

– Что такое? Мил, в тебя вселился нечистый? – ворчит та и прячет светлую голову под одеялом.

– Ты мне нужна, – хнычу и пытаюсь разрушить укрытие сопротивляющейся девушки.

– А я, в отличие от тебя, хочу выспаться. – Протестует Лика.

– Дэн в опасности, и помочь ему можешь только ты, – прекращаю дергать за край импровизированного кокона и обессиленно сажусь, оперевшись о мягкий комок из одеяла.

– Дэниел? – Голос подруги меняется, становится заинтересованным и нежным. Сонливая ворчливость исчезает. Девушка выбирается из укрытия и смотрит на меня большими выразительными глазами. Поправляет растрепавшиеся длинные волосы. – Что происходит?

– Ты должна стать его женой. Выбери его, умоляю! Хочешь, на колени встану? – говорю на полном серьезе и сползаю с постели.

– Из ума выжила? А ну, иди обратно и рассказывай. – Командует подруга.

– Хорошо. – Тяжко вздыхаю, сажусь напротив нее и пересказываю слово в слово разговор с Дэном. По мере продвижения к финальной точке глаза Лики округляются и становятся больше, чем есть на самом деле. В них читается недоумение и ужас. – Только никому ни слова. Я знаю, что мой брат тебе не безразличен, поэтому… Умоляю! – Складываю ладони в просительном жесте.

– Я выбрала его. Для меня ничего не изменилось. – Лика смущенно отводит взгляд.

– Ты не представляешь, как это важно для меня. – Вздыхаю с облегчением, обнимаю спасительницу так порывисто и крепко, что опрокидываю ту на кровать.

Смеемся, устраиваемся на постели рядышком, смотрим в потолок.

– Спасибо. – Достаю из кармана цепочку, поднимаю руку вверх и начинаю раскачивать медальон как маятник. – Он твой.

Глаза Лики загораются восторгом.

– Честно? Ты отдашь его мне? – Подставляет ладонь под украшение, но не касается.

– Уже. – Отпускаю сверкающую змейку, которая срывается и падает в руки новой хозяйки.

Лика сжимает подарок, целует сомкнутые пальцы, смотрит на меня и произносит:

– Лучший подарок за всю жизнь, спасибо!

– Это единственное, что я могу. – Грустно улыбаюсь и смотрю с невысказанной благодарностью.

– Мил, а ты? После того, что узнала, по-прежнему хочешь остаться в пансионе? – осторожно спрашивает Лика.

– Все стало в разы сложнее. Я не знаю… – Ною от досады и закрываю лицо руками.

– Зато я знаю и поэтому собрала твои вещи.

– Ты настоящая подруга. – Смотрю на Лику с благодарностью.

– Лучшая! – Смеется гиверна и в шутку задирает нос.

***

Мил… Милина… Милина Кейл…

Расплывчатый и слегка искаженный голос произносит мое имя, чужие руки касаются плеча.

Вздрагиваю и открываю глаза. Пугаюсь, когда вижу темный силуэт, нависший над кроватью. Собираюсь кричать, но прохладная рука закрывает мне рот.

– Милина, ты разбудишь Лику, – произносит голос, который становится узнаваемым. Облик проясняется.

– Наставница? – шепчу и оглядываюсь по сторонам. Темная комната, смятая постель, и рядом со мной сладко посапывает подруга.

– Есть новости. Родители прислали сообщение. Ты должна увидеть его на трансляторе, – произносит Кенна и тихо ступает к выходу, где замирает в ожидании.

Встаю без резких движений, надеваю мягкие туфли, поправляю измятую одежду, провожу по волосам пальцами, проверяя их состояние и только тогда двигаюсь с места.

– Вы знаете, что происходит? – обеспокоенно спрашиваю, следуя за Кенной вдоль длинного коридора, а затем по лестнице на первый этаж.

– Терпение, юная гиверна, – сдержанно произносит женщина и распахивает передо мной дверь кабинета. Приглашает войти, расположиться в кресле возле стола.

Неуверенно ступаю по мягкому ковру и занимаю указанное месте.

Пока наставница возится с оборудованием, ищет необходимый файл и настраивает голографический транслятор, я осматриваюсь. В кабинете Кенны я бывала лишь раз при поступлении в пансион, но этого хватило, чтобы запомнить обстановку и большую напольную статую из красно-белого мрамора, олицетворяющую планету Тэол и мифологическое существо. Именно этому гаду ползучему, по старинным преданиям, наша планета обязана за разделение на два полушария воздушным потоком.

Легенда гласит, что Калу был могучим фантасмагоричным змееящером с кожей, покрытой огненной чешуей, и невероятно длинным хвостом из воздушных завихрений.

Из века ввек велась жесточайшая охота на диковинное существо. Древние вселенские боги мечтали заполучить шкуру Калу, ведь она обладала магической силой.

Травля стала бесконечной, но так и не принесла счастливой возможности убить чудовище. Змей ловко уходил от смертельной опасности, но очень скоро вечная гонка ему наскучила, и тот нашел прибежище на Тэоле.

Калу расколол планету надвое, свернулся в основании огненного ядра. А хвост… Как не пытался спрятать, ничего не вышло. И до сих пор тот опоясывает поверхность, создавая непреодолимый воздушный поток, как и мраморное чудовище держит в хвостовом кольце макет планеты.

Мелькнувшая голографическая вспышка привлекает внимание и заставляет оставить все посторонние мысли. На специальной настольной подставке формируется объемное изображение. Узнаю гостиную комнату в доме моих родителей, а затем вижу и их самих.

Мама сидит на диване и утирает слезы, позади в напряженной позе стоит отец. Их печальный вид дает повод задуматься, а внутри зарождается неприятное предчувствие.

– Милина, дорогая! Завтра знаменательный день! – Мама отводит взгляд. – Ты такая взрослая, маленькая наша! И когда успела вырасти и стать гиверной на выданье? – Пытается смеяться, сдерживая слезы. – Мы с отцом должны быть на Церемонии Присущности, но… – Она утыкается лицом в ладони, не в силах сдерживать эмоции.

– Дочка. – Берет инициативу отец. – Прости нас, милая, что не сможем быть рядом. Но ты не останешься одна. Дэниел поддержит тебя, и Стен будет там. Насчет его жены Рози не уверен, она только оправилась от тяжелых родов и сейчас поглощена заботой о сыне. – При упоминании пола ребенка голос отца начинает дрожать. – Олли слишком мал, а Рик…

– Рика больше нет, – всхлипывает мама и умолкает.

Минута маминого отчаяния, отцовского молчания повергает в шок. Я не верю. Рик не мог… Он же такой молодой! Правда, я его совсем не помню. Точнее, знаю только по голографическим сообщениям, снимкам и рассказам родителей. Мне было два года, когда Рик отправился в пансион для такеров, а ему тринадцать. Сейчас мне двадцать один, а брату…

– Тридцать два, – произношу вслух и не верю своим ушам.

– Милина, знаю, о чем ты сейчас думаешь. – Доносится голос отца. Смотрю на родные лица, измученные горем, и сердце сжимается от боли. – Не стоит переживать о нас. Мы справимся, а ты… Настало твое время, дочка! Поезжай к Хребту Хаала, на сторону обратного дождя, исполни свое предназначение и будь счастлива.

– Мы любим тебя, – произносит мама, и голограмма гаснет.

– Нет, я вернусь домой. – Упрямлюсь и вскакиваю с места. – Наставница, помогите мне.

– Милина, прислушайся к родительским наставлениям, – успокаивающе мурлычет Кенна.

– Это так несправедливо. – Все глубже окунаюсь в жестокие реалии. Лицо становится влажным от слез, из горла рвутся рыдания, заглушая настойчивые просьбы.

Кенна оставляет уговоры, обнимает и усаживается вместе со мной на диван.

– Извините меня, – произношу, едва сдерживая новый приступ истерики. Бездонье меня забери! Как неловко.

Что со мной происходит? Я не первый раз теряю близких. Была на похоронах бабушки Марты и дедушки Тедда. Каждая из потерь в семействе Кейлов – трагедия, но ни одна из них не вызывала во мне столь бурной реакции. Потому что каждый уход из жизни был закономерным, но теперь… Понимание истинных причин несет острую боль. И мысли о Дэниеле разрывают изнутри.

– О, Дэн! – всхлипываю и ощущаю, как мной овладевает бессилие. Сказанные им слова подтвердились, и от этого становится страшно.

– Милина, с тобой все хорошо? – Получив в ответ кивок, Кенна продолжает. – Ты правильно поняла сообщение?

– Рик умер. Как это произошло? – задаю провокационный вопрос, надеясь на правдивый ответ.

– Не знаю. – Наставница отводит взгляд, отстраняется и встает. – Мил, тебе не стоит думать об этом и необходимо успокоиться. – Она танцующей походкой идет к чайному столику, где наливает слегка дымящуюся жидкость в чашку, а спустя мгновение протягивает напиток мне.

– Что это? – Смотрю в емкость с темным содержимым.

– Я знала о теме разговора, поэтому приготовила отвар из успокаивающих травок. Выпей, тебе станет лучше. – Кивает Кенна и быстро отводит взгляд.

Поведение женщины кажется подозрительным, поэтому настораживаюсь. Прежде чем сделать глоток, вдыхаю нежный цветочный аромат. Приятные, мягкие сладковатые нотки. Вот только… Есть в этом запахе что-то еще. Неправильное и едва различимое. Иное.

Делаю глоток и ощущаю терпкий вяжущий привкус во рту. Ого! Неужели хлоциус?

Безошибочно опознав не самое приятное растение, обладающее снотворным действием, незаметно сплевываю отпитое в чашку. Не буду рисковать здоровьем. Что, если Кенна переборщила с дозировкой?

Щепетильность меня спасает, но не до конца. Концентрация пряности оказывается достаточной, чтобы во рту начало распространяться онемение, растекающееся дальше и охватывающее невесомостью голову, конечности и тело, которое опасно кренится в сторону, заваливаясь набок.

Из моих рук предусмотрительно забирают чашку, и я медленно сползаю на сидение дивана. А в голове вертится одна мысль. Зачем? Кенна Дакмолт – положительная во всех отношениях женщина. Зачем ей травить меня?

Я это выясню, так как уловка наставницы сработала, но не в полной мере. Я в сознании и все слышу, но она об этом не узнает.