Kitabı oku: «Замок княгини», sayfa 8
– Ты тут, тётушка? – к ним подошёл племянник князя, – прости, лир маг, князь велел мне проводить княгиню. Он немного занят.
Племянник этот казался на несколько лет старше Кантаны, так что его «тётушка» было, конечно, шуткой, если не легким издевательством. Но он хотел увести её отсюда…
– Пойдем, – согласилась она, – благодарю, лир Вейр…
Глава 11. Мужские разговоры
Младший князь начал издалека, и, в сущности, ни о чем. Почти дословно повторил уже сказанное утром, на высочайшей аудиенции. Тогда Дьян получил, наконец, из императорских рук долгожданный и скреплённый кровью документ. Кровью его и Лиссара, разумеется, и с магическим подтверждением.
Кантана тогда ещё сладко спала. Дьян заглянул посмотреть. Она спала, обняв руками одну из множества подушек. Такая юная. И такая чужая пока. И такая красивая. Джелвер странный, если этого не видит.
Дьян все ещё не мог понять, как к ней подступиться. Они до сих пор никогда ни о чем не разговаривали. Не смеялись вместе. У них ещё не было ничего общего, кроме тех коротких нескольких мгновений, когда их соединила «житейская магия». За этим сразу же последовали раздражение, недоумение, почти ненависть. Теперь надо было с этим что-то делать.
Император тогда, утром, улыбался и шутил. Веселился напоказ, и все его придворные тоже старательно скалили зубы. Императрицы Игилении не было, как и вообще женщин, кроме единственной – тетки его жены. Она, как клещ, вцепилась в младшего князя Каста, не отходила от него, хотя тот явно не нуждался в её обществе.
«Терпи и улыбайся, – посоветовал Джелвер. – Шутить над тобой сегодня по-всякому можно. Ну а направление их шуткам ты обеспечил сам, князь мой».
Ага, он от жены сбежал, вот и направление. Ну-ну…
Император достал серебряную шкатулку, раскрыл, достал… какой-то амулет. Шелковый шнурок-браслет, на нём две золотые бляшки со значками. Дьян ощутил, как напрягся Джелвер.
– Это изделие наших магов, – сказал император с улыбкой, – достигает две цели сразу: повышает и женскую привлекательность, и мужские возможности. Я сам пользуюсь, – и продемонстрировал такой же на своей руке.
Конечно, пошутил, судя по тому, как развеселились все итсванцы.
«Классическая магия, очень легкая, на тебя не подействует, можешь взять», – прокомментировал Джелвер.
– Благодарю, мой император, – князь надел браслет на руку, – мне это редко понадобится. Дважды в год, в полнолуние.
Соддийцы заулыбались, имперцы на этот раз не все и не сразу – видно, соображали, сколько шутки в этой шутке.
«Ну, ты сказал, князь. Гляди, ещё исполнится», – заметил один из парней.
«Тебе только на пользу, отдохнешь чуть», – не помедлил Джелвер, тоже, впрочем, забавляясь.
– Прими дар для твоей супруги, мой император, – Дьян взял из рук Джелвера коробку, раскрыл, с удовлетворением скользнул взглядом по великолепному гарнитуру с алмазами и рубинами.
Это неправда, что драконы не могут расставаться со своими сокровищами. Кто это выдумал? Правда то, что они знают в них толк, и лучшее дарят лишь своим женщинам.
– Благодарю, мой князь, – император, кажется, подарок оценил.
Это понятно, высшие персоны империи отчего-то любят такие вещи ничуть не меньше драконов.
Да, они шутили и улыбались. Дьян видел, как нерадостно императору – отдавать земли, а не присоединять. Любой суверен хотел бы достойной компенсации. Они чего-то хотят от Кантаны, и будут требовать, это же ясно. Только ничего им тут не обломится.
Не в первый раз. Соддийцы слишком поднаторели в том, чтобы охранять своё…
…Теперь брат владыки Каста говорил о дружбе. О том, что у князя есть дочь. И о том, что хорошо бы сыну князя провести какое-то время в Содде, а сыну или племяннику князя – в Касте. Каст – не Итсвана, подчеркнул младший князь. Это вовсе не Итсвана. Это земля, на которой когда-то в великом множестве жили древние драконы. Да-да, те, которые когда-то вымерли.
Дьян удивился.
– В великом множестве? Вы находили их кости в великом множестве? Или как?..
– Отчего-то считается, что от драконов не оставалось костей. Когда я был мальчиком, тоже задавался вопросом, почему это так. Но если бы ты пожил в Касте, послушал наши сказки, наши песни! В раннем детстве я был уверен, что когда-то на нашей земле только драконы и жили.
– Я буду рад когда-нибудь навестить вас, – пообещал Дьян, – и да, это правда, от драконов вряд ли остались бы кости. От нынешних тоже не остаётся.
– Вот как?..
– Остается кучка пепла, – пояснил Дьян, – тела драконов сжигают другие драконы.
– О-о, вот как. Это очень интересно.
– Наверное. Насчет брачных предложений и обмена мальчиками – это преждевременно, лир.
– Но ведь и не исключено? – малость огорчился тот.
– Ничто в этой жизни не исключено, – уклонился Дьян от прямого ответа.
Это всё равно означало «нет».
– Я передам своему князю. Ещё одна просьба, князь. Она крайне важна, но я не решился высказать её при государе. Дело касается княжны Круга Каста – твоей жены, князь.
Это Дьяну уже не понравилось.
«Дядя? – некстати окликнул его Ардай. – Позволь мне попросить у него воспоминание о драконе. Или лучше ты сам его спросишь?»
«Я сам», – ответил он, дав понять, что подходить и мешать не нужно.
Они об этом уже говорили накануне. Сын его сестры уродился на редкость въедливым парнем. Или стоит сказать – любознательным? Его заинтересовала мелочь, на которую махнул рукой даже Джелвер: какого дракона, охотящегося в горах, мог видеть в детстве младший князь Каста? Можно ведь взглянуть?
Для всякого соддийца очевидно, что никакого. Драконам ни к чему охотиться. Но Ардай слишком недавно стал соддийцем. А Джелвер просто списал утверждение младшего князя или на ложь, или на заблуждения ребенка. Всегда дотошный Джелвер.
– Я слушаю тебя, лир.
–Твоя жена Княжна Круга, – повторил младший князь значительно, – она унаследовала кровь, дающую ей право носить этот титул. Как тебе известно, закон Круга отменён императором. Поэтому отец твоей жены не позволил ей выполнять обязанности Княжны Круга. Я передаю тебе просьбу Хранителя, которых печётся о традициях и нерушимости Каста: в свое время пришли кровь твоей дочери на испытание в Обитель, и позволь ей быть Княжной Круга Каста.
Дьян удивился. Многовато они хотят, надо сказать.
– Я услышал тебя, лир, – сказал он, – но в чем смысл? Моя жена унаследовала кровь, дающую ей право на Шайтакан, чему я рад. Есть ещё что-то?
– Заветы предков. От того, насколько мы им следуем, зависит будущее Каста. Ты ведь тоже следуешь заветам своих предков, князь Содды?
– Я весь внимание, лир.
– Князь должен брать в жены Княжну Круга, девушку, кровь которой прошла испытание в Обители Хранителей. Так и происходило тысячи лет… Каст стоял и благоденствовал, наша скудная земля давала пропитание всем, и земля не дрожала, и города не рушились.
– Я понял, – вспомнил Дьян, – землетрясение у вас три года назад. Я сочувствую. И что же, ваши хранители связывают это с нарушением каких-то заветов?
– Это всем известно. Наш отец, князь Каста, в свое время женился на неподходящей девушке. Правда, она была второй женой, а у него уже были сыновья от предыдущего брака. Он любил нашу мать. Но так или иначе магия всегда была цементом, скрепляющим основы этого мира…
Князь поморщился, он терпеть не мог такие многозначительные и туманные выражения. Простое и понятное прячется за ними так, что не раскопаешь.
– Князь, женщин, имеющих нужную кровь, осталось немного, – продолжал младший князь, – по две-три в каждой семье Круга. Лишь одна брачного возраста, она вышла замуж вчера – твоя супруга, князь. Еще две девочки скоро войдут в брачный возраст. Две ещё совсем маленькие. Видишь, мы ценим каждую. И твои дочери, князь…
– Я понял, – кивнул Дьян, – тут есть, о чем подумать. Благодарю.
Это тоже означало «нет», но подумать действительно следовало.
Игнорируя недоуменный взгляд кастанца, получившего столь неконкретный ответ, он попросил:
– Лир, удовлетвори мое любопытство и покажи дракона-охотника, которого ты видел в детстве. Просто вспомни, дай мне руку, и я, с твоего разрешения, увижу воспоминание.
Кастанец поколебался, но руку протянул, со словами:
– Твои люди, кажется, не поверили мне. Но это правда.
И Дьян увидел. Раннее утро, должно быть, очень раннее. Горы, скалистые, неприступные. И черный дракон, который стремительно снижался. Вот он упал вниз, в ущелье, а потом взмыл с козой в лапах.
С мертвой козой, он разодрал её перед тем, как унести. Увиденная картинка была такой до мелочей точной, что не походила на фантазии ребенка.
– Благодарю, – Дьян отпустил руку кастанца, – это интересно. Говоришь, твой отец запретил об этом рассказывать?
– Да. Потом я встречал людей, которые тоже видели этого дракона. Не только я. Но никто не станет кричать, ты понимаешь. Почему вы, соддийцы, не желаете поверить в то, что настолько очевидно?
«Потому что я, демоны леса и гор, никогда не ел коз живьем!» – подумал Дьян.
– Благодарю, – повторил он. – А судьбу нашей дочери обсуждать пока рано. У меня ведь её может и не быть. Но если захочешь рассказать что-то о ваших княжнах Круга, что мне, по-твоему, следует знать… – он многозначительно посмотрел на кастанца.
Тот закивал. Что ж, может, они ещё и поговорят…
Картина драконьей охоты обеспокоила князя больше, чем претензии Каста на его будущих дочерей и туманные отсылки к заветам предков. В конце концов, закон Круга есть не только в Касте. В той же соседней Винете король не коронуется, если он не женат на княжне Круга, но там княжна может быть и не кровной дочерью, их удочеряют…
И ничего, горы не рушатся.
Но – сумасшедший дракон? И уверения в том, что подобного дракона видели недавно и неподалеку отсюда?
Просто причина этой лжи непонятна. Должно быть объяснение.
Глава 12. Жена насильно
Племянник князя довёл Кантану до её комнат. Всё было, как обычно, и стража стояла у порога.
– Не скучай, – сказал он. – Если Дьян тебя отпустит прогуляться, я могу составить компанию. И вот что, ты бы почаще улыбалась, а, тётушка?
Вот же нахал! Она глянула сердито и скрылась за своей дверью. Прошлась по покоям, ища соддийку.
– Мантина? Ты где?
Заглянула в гардеробную, в спальню – пусто…
Тут открылась низкая дверка, за которую Кантана ещё не заглядывала, и в комнату шагнул… маг Годан собственной персоной.
Тот самый, который беседовал с ней перед свадьбой.
– Лира Кантана, дорогая, – сказал он, – прими наши поздравления, лира. То, что с тобой произошло, внушает нам немалые надежды, – он не спеша оглядел её всю, от драгоценной диадемы до носков туфель.
Кантана с трудом удержалась от вопроса, что он имеет в виду. Ну а спрашивать, что маг делает в её комнатах, точно не следовало. И куда подевалась Мантина… об этом она спросит у Мантины.
– Благодарю, лир маг, – сказала Кантана. – Но, как ни радуют меня встречи с тобой, боюсь, мой супруг… поймет мою радость превратно.
– Дорогое дитя, – Годан отечески улыбнулся, – я любил и ценил твоего отца как одного из лучших магов Итсваны, а тебя знал ещё ребенком. Я буду краток и не откровенен. Просто поверь мне. Ты не должна покинуть Изумрудный замок девственницей. Иначе… так скажем, твоя сестра, малышка Эйль, отправится на воспитание в какую-нибудь очень дальнюю обитель, и ваша мать не увидит её лет шесть… до самого замужества.
– Но почему? – с трудом разлепила губы Кантана.
– Потому что это способ проще объясниться с тобой. Помни, ты не должна говорить ничего своему мужу, потому что он потребует объяснений, которые мы не можем ему дать.
– Но могу ли я?.. – Кантана подумала о Джелвере, который сильный маг.
Сумеет ли она не ответить, если он спросит?
– Можешь, княгиня, – глаза мага хищно сузились.
Он быстро вынул из складок одежды маленький флакон и махнул им перед лицом Кантаны, она успела лишь отшатнуться. Запахло какой-то смесью пряностей, довольно приятно.
– Маленькое, хорошо настроенное синее заклятье, – сказал маг, – оно поможет тебе молчать. И разглядеть его сложно. Ты поняла? И помни, всё это в твоих интересах. Постарайся, княгиня, – он выделил голосом обращение, прозвучавшее торжественно и зловеще. – Сделай, и я обещаю, что больше не стану что-либо у тебя требовать. Праздник по случаю свадьбы продолжается. Пусть твой муж публично предъявит простыню, чтобы ни у кого не было сомнений. Успеха тебе, – взгляд его почти мгновенно оттаял, снова став отеческим и мягким.
– Ты обещаешь, лир Годан? Что больше не станешь требовать. И мою сестру не тронут?
– Да, княгиня. Даю тебе слово именя.
Он ушел, в ту же дверь. Почти сразу Кантана заглянула туда, там было что-то вроде маленького кабинета, и – никого, пусто.
Портал в одной из её комнат. Нет слов.
А завтрак с императрицей был таким пустяком, оказывается.
Вазочка с длинным горлом из разноцветного стекла удобно легла в руку, и Кантана с размаху швырнула её в стену – мелодичный звон, и вазочка осыпалась грудой осколков.
Когда-то она, Кантана Каюба, самовольно обручилась с учеником отца – исключительно затем, чтобы пойти вопреки воле родителей. Получилось, что они этого даже не заметили. Только Шан остался обиженным. Хотя, конечно, он не может не понимать, что их разрыв – вина не её, а обстоятельств.
Она была бы ему хорошей женой, наверное. Кантану тогда пьянило собственное своеволие, ей было радостно оттого, что она собиралась поступить, как сама решила. Надоело быть послушной дочкой, покорной куклой! Как же глупо. К её личному бунту против отца не следовало приплетать Шана. Он хороший. И она ему давно нравилась – не дурочка же она, чтобы такое не понимать. Вот, доигралась.
Само Провидение наказало её за тот глупый поступок. Похищение драконом, заточение в башне, возвращение – и свободы не стало совсем. Теперь не отец мягко, но настойчиво принуждал её следовать в русле своей воли, теперь император и маги из Совета требовали, угрожая матери и сестре.
Это придется сделать. Но как?!
Маг сказал, что это последний раз. И что же, ей следует верить? Не следует. Она и не станет.
Но это придется сделать. Как ей, девушке, ещё не знающей мужчин, склонить к этому собственного мужа, который таковым стать отчего-то не желает? Он посмеётся над её ужимками, и только. И – сегодня, до отъезда…
Может, стоит отсрочить отъезд?
Чего Кантане не приходило в голову, так это не послушаться мага Годана. Да и никому здесь не пришло бы такое в голову. Дочь её отца не могла не понимать, что это слишком серьезно, даже если дело касается настолько личного.
Но почему?
Что недоговаривает маг Годан? Впрочем, даже её скромных познаний достаточно, чтобы предполагать…
– Княгиня, что происходит?
Кантана не заметила, как пришла Мантина. И внимание той сразу привлекли остатки вазы.
– Я уронила, – объяснила Кантана.
– Желаешь, чтобы я склеила? – не дожидаясь ответа, соддийка протянула руки в сторону кучки стекла и принялась двигать ими, словно сматывая невидимые нитки, а ваза сама собой стала собираться, кусочки прирастали один к другому.
Кантана только моргнула.
– Ты магичка?
– Нет. Это часть моей семейной силы – делать целым то… что недавно было целым.
– Я не просила тебя, – Кантана отвернулась.
– Снова разбить? – Мантина улыбнулась, но разбивать не стала, вместо этого вазочка сама прыгнула на прежнее место, – тебе нравится подарок князя, княгиня? – она показала взглядом на диадему.
– Нет, – резко ответила Кантана, – видно, мне не идет.
Она сдернула диадему с головы и бросила на столик. И подумала: а если спросить у соддийки? Она может дать совет, как соблазнить её князя?
Нет уж, это и вовсе глупо. Даже если было бы умно, спросить такое Кантана не посмела бы.
– Осторожнее, княгиня, – в голосе соддийки скользнул холодок, – князь сам это сделал, если повредишь, он огорчится, я думаю. Но ты права. Тебе такое пока не очень идет.
– Что ты сказала? – теперь Кантана удивилась.
Привыкнуть к нахальным соддийским служанкам… или не служанкам… для итсванской лиры действительно дело не простое.
– Ты должна сиять не меньше этих алмазов, – глядя на неё, спокойно сказала Мантина. – А твоя гордость и уверенность в себе должны весить больше, чем та куча золотых дирров, которые эти алмазы стоят. Вот когда это случится, тогда и увидишь, как тебе к лицу драгоценности Дьянов.
Кантана куснула себя за губу и отвела взгляд.
– Хорошо, я подожду, – уронила она, – а пока убери это в футляр.
– Не убирай, – сказал князь.
Он пришёл и стоял в дверях. Что же он слышал?..
Соддийка тут же убежала. А князь приблизился к Кантане. Медленно.
– Ты огорчена? Что случилось? – он провел пальцем по её подбородку.
– Я не сияю, у меня нет гордости и уверенности, и я не достойна, – она с вызовом взглянула на него.
Ей хотелось, чтобы он возразил и начал утешать, хотя бы попытался, но была уверена, что он этого делать не станет. Он и не стал. Зато негромко рассмеялся.
– Да. Ты просто растерялась. Это ничего. У тебя есть время освоиться, я не тороплю.
Он не торопит. Какая щедрость. Он согласился, что она недостойна!
– Я тебе не нужна, поэтому могу осваиваться ещё сто лет?
– Сто лет? – он удивленно приподнял бровь, – ты ценишь себя столь низко?
Нет, определенно, соблазнять мужчину таким образом – понадобятся все двести лет. Его взгляд был мягок и спокоен, но без тени того интереса, который требовался.
И она дернула за узел платка, стащила его с головы. Распущенные волосы соблазнительны – кажется, так утверждала какая-то из теток.
– Я хочу это снять, – пробормотала она в ответ на его слегка недоуменный взгляд, – голова болит.
Дьян забрал у неё платок, бросил куда-то, поднес руки к её волосам, и… все шпильки выскочили разом, прилипнув головками-бусинками к его ладоням.
Чудное ощущение, так освобождаться от шпилек…
Он сгреб их в горсть и бросил на столик, и тут же запустил обе руки в её волосы, пропуская между пальцев тяжелые гладкие пряди. И это было, пожалуй, приятно. Кантана даже шагнула к нему, оказавшись совсем близко, и запрокинула голову, нежась от его прикосновений, и это было как-то хорошо и правильно.
Вот если бы он не останавливался, и тогда…
– Погоди-ка, – он немного отодвинулся, взял диадему, которая, как живая змейка, послушно и быстро скользнула в его руках, и надел на Кантану, поправил её волосы, распределяя пряди, – так куда лучше. Так просто отлично. Хочешь посмотреть?
Обняв за плечи, он подвел её к зеркалу, сам стал позади, и зеркало отразило обоих. Их взгляды встретились… там, в застеколье. Она неловко улыбнулась.
– Не опускай глаза, – шепнул он, – смотри на себя. Нравится?
Странно было стоять, прижимаясь спиной к мужчине, в алмазной диадеме на распущенных волосах. И в глазах у той девушки, что смотрела из зеркала, кажется, появилось что-то новое, незнакомое, и они теперь блестели и казались ярче.
Она кивнула. Он улыбнулся, развернул её к себе и поцеловал в губы, сдержанно поцеловал и просто. Это было приятно, но, как поняла даже неискушенная в таких делах Кантана, не подразумевало продолжения.
– Твой Шайтакан интересное место, – сказал Дьян, – и оно связано с тобой через кровь. Там ты, наверное, почувствуешь себя иначе, станешь такой, какой и должна. Тебе там понравится. А здесь мы не дома. Джелвер поставил завесы на эту комнату, и на ту, где кровать, чтобы бывшие друзья твоего отца не подсматривали. Но за остальное он не ручается. А мои парни так и живут тут, зная, что расслабляться нельзя.
– А какой я должна быть?..
– Не знаю, – он засмеялся, – посмотрим. А пока собирайся, попрощайся с родными.
– Нет, так нельзя, – быстро сказала она, отведя взгляд. – Я не могу так…
– Не можешь – как? – не понял он.
– Все считают, что я не нужна тебе. Ты пренебрегаешь мной на виду у всех, хотя мог бы… Ты выставил меня на посмешище.
– Что?.. – его глаза сузились, – ты серьезно?
– Над моей матерью будут смеяться. И над сестрой. А когда ей придёт время выходить замуж, об этом будут болтать за её свадебным столом…
Кантана бессовестно сгущала краски. Конечно, всё не так страшно, ну, поболтают какое-то время, но вряд ли долго. И то потому, что он – соддийский князь, почесать о нём языки всегда найдутся желающие. А матери и сестре с братом, которые и так оказались под гнетом неприязни из-за отца, вот эти сплетни – мелочь. И конечно, она не должна была этого говорить, следовало говорить и делать что-то совсем другое, но она не умела, не могла, не знала…
Улыбнуться, пококетничать, может быть… она могла когда-то раньше, и с другими людьми.
Не с князем Дьяном. И не теперь.
И как же ей добиться?..
Что ему стоит понять её и сделать всё самому, без просьб, вот так же гладить её, как только что, а потом и…
– Чего ты хочешь? – спросил её Дьян, и теперь его голос стал прохладным.
Она решилась:
– Я не могу покинуть Изумрудный замок девственницей. Я… и не покину… Я выпрыгну из окна. Или потом… со скалы, когда никто не увидит, если ты не… Я клянусь, что это сделаю. Раз ты женился на мне, к тому же здесь, в императорском замке, то должен уважать обычаи и не выставлять меня на посмешище! – слез в её глазах вдруг стало так много, что они полились по щекам.
– Я думал, что немного знаю итсванские обычаи, – негромко сказал Дьян, – и полагал, что не всё так страшно. Может, просто вы, Каюбы – семейство сумасшедших?
– Может быть, – не стала она спорить, глядя на него с мольбой, отчаянно, – но… я сказала тебе…
– Да. Ты сказала. Я услышал.
Он махнул расставленными пальцами правой руки, не прикасаясь к Кантане, и её бирюзовый жилет, плотно стягивающий фигуру, стек вниз яркими шелковыми лоскутами, словно располосованный пятью невидимыми ножами. Дробно стукнули по полу пуговки.
Она даже не отшатнулась, лишь удивленно глянула на лоскуты под ногами. Кажется, это было движение в верном направлении, даже если вся её одежда сейчас превратится в такие вот лоскутки.
Она не боялась. Чего уже бояться?..
Он не стал больше кромсать её одежду, лишь глянул вскользь, сердито, и куда-то сквозь неё. И больше ничего не говорил, просто подхватил её и отнес в спальню, положил на кровать. Навис над ней, опираясь на руки, отчего-то медлил…
Страшно стало, что он передумает.
Нет. Пряжка на пояске послушалась одного движения его пальца, расстегнулась сразу, у самой Кантаны не получалось так быстро. Вообще, отчего-то её одежда, все завязки и застежки не служили ему преградой совсем, как не было их. Когда её ноги раздвинулись под напором его сильных и жестких коленей, она закрыла глаза…
И когда это случилось, и она ощутила чужую жесткую плоть внутри себя, её ритмичные движения, медленные, а потом быстрые…
И вовсе не было больно. Последнее, её девственная преграда, сдалась на милость соддийского князя так же легко, как поясок и всё прочее, даже не послав в тело положенную боль.
Вот он остановился, замер глубоко в ней, потом выскользнул, и не шевелился, нависая – она не открывала глаз, ждала, что будет теперь.
Он поцеловал её в щёку, легонько, и отстранился уже совсем, быстро встал с кровати. Она ощутила, как от пояса и ниже её накрыла простыня. И его слова она услышала, сказанные с легкой усмешкой:
– Ну вот, жена. Можешь быть довольна. Сейчас пошлю Джелвера паясничать и махать простынёй, или как там по обычаю положено.
И тогда она открыла глаза. Сказала, отчего-то получилось хрипло:
– Пусть маги засвидетельствуют.
– Это конечно.
Он уже был одет – странно, кто бы успел так быстро…
– Пусть Джелвер не отдает им. Не позволит даже прикоснуться. Прошу тебя. Пусть сразу сожжет. Они могут использовать…
– Хорошо, – кивнул он, и только теперь кривая улыбка исчезла с его губ.
Он несколько мгновений смотрел на Кантану, словно хотел что-то сказать, но, видно передумал. Вместо этого подошёл, легко поднял её и перенес в кресло, а злосчастную простыню, огромную, обшитую кружевами, сдернул с кровати и в мгновение ока скатал в сверток. Кантана успела заметить мелькнувшие пятна, и много.
Им должно понравиться.
Кантана поднесла ладонь ко рту и укусила, возле большого пальца – чтоб не расплакаться при Дьяне. Хотя зачем, казалось бы, ведь всё получилось.
Князь ещё раз мельком глянул на неё, и ушёл.
На ладони остался след, который быстро наливался бордовым.
