Однако, никаких попыток к проникновению на Его территории Страж Тепла не делал, а, следовательно, не только разговор, но и вообще любой контакт с ним исключался.

А потому Он мог слушать только безумные, путанные истории, носимые метелями и вьюгами по всем его владениям, да еще звериные, протяжные песни, что морозными ночами плыли к полной луне и наводили его на странные мысли.

Какое-то время Он считал свои столетия, а потом утратил интерес к счету и не знал, сколько длилось Прошедшее.

И когда в его владениях появились первые люди, он был так поражен, что допустил мысль… нет, конечно же, ему просто показалось, но тем не менее… он подумал: жизнь все-таки может измениться; даже после невообразимо долгого срока одиночества надежда может внезапно стать реальностью.

…Первые попытки контакта были неудачными. Люди обладали хрупкими телами и неустойчивой психикой. Портились легко и необратимо. Невозможно было добиться даже попытки понимания, даже с самыми мудрыми из них. Правда, возможно, он использовал неправильные критерии определения мудрости…

Изменить людей Он был не в силах.

И тогда Он изменился сам.

До конца своего существования он будет помнить слабую улыбку, затеплившуюся на худеньком, замурзанном личике той заблудившейся малышки, первой из многих…

Он обнаружил её – зарёванную, в несуразно большой, утепляющей одёжке, свернувшуюся темным лохматым кульком под старой елью в самой глухой чаще зимнего леса, погруженного в сумрак.

Девчушка уже почти совсем потеряла голос и силы на бесполезные рыдания и крики, и при виде его только в ужасе захрипела. Он не стал подходить слишком близко, просто поманил её за собой.

Не сразу, но она пошла за ним – сначала медленно, боязливо прячась за встречными деревьями, потом догнала (откуда взялось, внезапно, столько силы и смелости в этом махоньком существе!) и, все время бросая на Него искоса стремительные взгляды, так и доковыляла, часто проваливаясь в снег, рядом (он нарочно замедлял свой шаг), до самой окраины леса – туда, где до человеческой дороги было рукой подать.