Kitabı oku: «Яшмовая магическая академия. Драконий словарник», sayfa 2
Глава 4. Поступившие поступившие
– О-ох… Ой-ой-ой… Уф…
Оказывается, Мира выдавала эти стоны и вздохи вслух, потому что рядом кто-то медленно отозвался:
– И не говори…
От звука раздавшегося голоса в виски вонзились настоящие иголки, причем острия встретились где-то в самой середине мозга. Придерживая обеими руками голову, чтобы та ненароком не лопнула от переполнявшей ее боли, девушка приподнялась на кровати (на кровати?) и из-под страдальчески заломленных бровей взглянула на сидевшую напротив цветочную баронессу. Выдавила сипло:
– Мы… где?
– Не знаю, – так же монотонно ответила Амариллис. С баронессой было что-то не так. Покряхтывая и дыша сквозь зубы, Мира сползла к краю кровати, осторожно помахала рукой перед мертвенно бледным лицом девушки: та, сидящая неподвижно и прямо, будто кол проглотила, даже не моргнула – как смотрела стеклянными глазами со зрачками-точками в стену над головой лесовички, так и продолжала смотреть.
– Что с тобой? Ама… – Мира поняла, что не в состоянии выговорить хоть одно имя баронессы до конца и заменила его самым расхожим обращением: – Эй! Ты меня слышишь?
– Слышу, – загробным голосом отозвалась девушка.
– А видишь?
– Вижу.
Что-то незаметно.
– М-м-м… а знаешь?
– Знаю.
– И кто я?
– Моя покойная бабушка.
Да, что-то явно не так, уверилась Мира. Осмотрелась в поисках своей корзины, даже рискнула наклониться глянуть на полу – и тут же выпрямилась, сглатывая тошнотворное головокружение. Похоже, так и придется сидеть недвижно друг напротив друга, пока вчерашний хмель… ну и забористое у Амы винцо, оказывается… не выветрится!
Мира осторожно повела взглядом. Грубые шерстяные одеяла. Топчаны с соломенными тюфяками, травяные подушки в холщовых наволочках, беленые каменные стены, с другой стороны – длинная белая занавеска. Где же они находятся, как в этом «где» оказались, но самое главное – где ее корзина?!
На два первых вопроса ответы пришли очень скоро. Занавеску неожиданно и решительно сдвинули в сторону, и девушки увидели полную светловолосую женщину, вчера безмолвно стоявшую за спиной ректора. Вернее, увидела Мира. Амариллис даже не моргнула.
– Ага! – провозгласила женщина отвратительно бодрым голосом, от которого лесовичка вновь схватилась за виски. – Вот вы и очнулись, мои маленькие алкаш… пташки! Как здоровьице?
Мира сглотнула. Выдавила:
– Как… с похмелья. Только вот Ама что-то… не очень.
Женщина энергично фыркнула. Позже они узнали, что Ида, врачующая местных студиозусов, была просто олицетворением, наглядным символом своей профессии: свежая кожа, ясные глаза, отменный аппетит и бесконечная, брызжущая через край бодрость.
– Еще бы не «не очень»! Удивительно, что вы ночью просто-напросто не отправились на Изнанку, вот что значит молодой здоровый организм! Хорошо, пятикурсники о вас позаботились, в госпиталь доставили.
– Но мы же бутылку все-таки на троих… – попыталась оправдаться Мира – еще не хватает, чтобы в Академии сложилось впечатление о ней, как на хмель слабой! Во всех отношениях слабой. Хотя, конечно, ей тут уже не учиться…
– На троих! – передразнила лекарка. – А перед тем еще и Сааргх глотнули, так?
Вроде гномский дорожный напиток так и именуется, поди запомни эти их названия! Женщина суетилась возле баронессы: в лицо заглядывала, веки раздвигала, руку поднимала, пальцы сжимала, за уши щипала – ничего, сидит, ровно кукла неживая.
– А Сааргх не что иное, как гномий наркотик! Гному-то как с гуся вода – вон спозаранку уже у лазарета круги наматывает – а вот вам… Еще и винца добавили… да не важно сейчас его количество! Да-а, придется с твоей подружкой повозиться!
Подпиравшая кулаками – чтоб не падала – больную голову, Мира мучительно пыталась заставить себя подумать. Получилось наконец.
– А у вас есть здесь синий мох?
– Что? А-а-а… Кстати, да, подойдет! Сейчас принесу.
Мира все-таки рискнула наклониться (без своей корзины она ощущала себя все равно что голой) и наконец-то обнаружила искомое под топчаном. Но тут проклятая налитая свинцом голова перевесила тело – и вернувшаяся лекарка обрела несостоявшуюся студентку уже на полу в обнимку с корзиной. Женщина смешливо приподняла светлые брови и вновь занялась Амариллис.
Вяло и безуспешно, словно жук, опрокинутый на спину, Мира копалась в своих вещах, слушая профессиональное воркованье целительницы, укладывающей и раздевающей больную: сейчас прилепит на нужные точки клочья синего мха, быстро выводящего яды из тела. А вот ей нужно… да где же она… а, нашла, нашла! Мира поспешно сунула в рот прессованную пластину зимовейки и даже застонала – сначала от ударивших в рот, глаза, нос, желудок острых ледяных стрел, а потом и от исчезнувшей головной боли. Посидев, осторожно поднялась на опухшие ноги. Лекарка с интересом наблюдала за ней с топчана Амариллис.
– Собираешься учиться у нас на целителя?
Ведь ректорша же только вчера у нее на глазах выперла всех троих!
– Н-нет… Не знаю. Я просто…
– Она просто так шляется вокруг моей Академии!
***
Занавеска взлетела по мановению нетерпеливой руки, и перед ними нарисовалась уже знакомая высокая фигура в черном. Какая же… легкая на помине! Лекарка встала. Мира изобразила свой коронный поклон, не выпуская из рук драгоценную корзину с драгоценной же зимовейкой. За спиной ректора маячил вчерашний староста. Улыбался он настолько беззаботно и солнечно, что Мира даже заулыбалась в ответ.
– Распивает вино на крыльце учебного заведения! Да еще и ухмыляется при этом!
Девушка поспешно убрала с лица улыбку, посторонилась, пропуская ворвавшуюся в закуток ректоршу – и, потеряв равновесие, шлепнулась обратно на топчан. Женщина склонилась над баронессой, быстро ее осматривая. Обменялась негромкими словами с лекаркой и выпрямилась, вновь пригвоздив лесовичку взглядом грозовых глаз.
– Следуйте за мной!
Мира кинула тоскливый взгляд на Амариллис – лежит себе спокойнехонько беспамятная, ни забот, ни хлопот! – и поплелась вслед за суровой начальницей. Староста Нортон галантно придержал перед ней занавеску, шепнул, сверкая смеющимися глазами: «О вас будут слагать легенды! Устроить попойку на крыльце Академии!» Мира тихонько вздохнула. А ведь они собирались просто немного перекусить перед обратной дорогой…
За дверями лазарета к ней кинулся Шазр: серые глаза вытаращены, рыжие волосы встопорщены, словно его за них таскали. Мира кинула опасливый взгляд в узкую спину ректорши – может, как раз и оттаскали?
– Как ты, сестра?! Как та девушка, Омар… Амал… с трудным именем?
Это у Амариллис-то трудное, на свое глянь!
– Да уже всё с нами хорошо, – стесненно отозвалась Мира, косясь на торчавшего тут же не столь приятного товарища старосты. Тот обронил без улыбки:
– А я и не знал, что вы родственники!
– Не были вроде, – буркнула девушка, – до сегодняшнего дня.
– Я же говорю, талантливые детишки! – сказал над ее головой Артур. – Всё успевают: и напиться и породниться… Но если вы двое сейчас не успеете за нашей Марго, вам придет полный… конец!
Ой! Мира припустила за удалявшейся ректоршей, на ходу соображая, чем заслужила сегодняшнее неожиданное почетное обращение гнома: неужели честно распитой бутылкой? Или совместным непоступлением? Или тем, что с ходу запомнила его имя? Или… О, понятно!
Она разделила с Шазром дорожную пищу.
Легко делиться тем, чего у тебя в избытке: сытным домашним обедом, купленной в корчме закуской, пиром на весь мир. Но если в трудной дороге с тобой делятся последним… На языке гномов это означает: я тебя всегда поддержу. Я тебе ближе, чем друг. Я – твоя родня.
Надо быть поосторожней, а то она так невзначай еще и какую-нибудь нечисть себе в родственники заполучит!
***
Ректор ходила по своему кабинету, аки медведица в клетке. Или, вернее, большая черная кошка, может, она в таковую и превращается по ночам? Новички замерли у двери, дыша осторожно и неслышно, исподволь кидали по сторонам любопытные взгляды. Комната была большой, с огромным деревянным столом вишневого цвета, с тяжелыми креслами и стульями вдоль стен, обитых зелеными бархатными панелями. В высокие стрельчатые окна с частой обрешеткой сквозь разноцветную листву девичьего винограда проникал солнечный свет; пылинки парили и сверкали в воздухе. В простенках окон возвышались черные книжные шкафы со стеклянными дверцами. Слева в стене виднелась невысокая темная дверь – личная комната ректорши? Или пыточная для непослушных студентов? В последнее верилось легко – особенно когда женщина остановилась, упершись в стол костяшками пальцев, и вперила в парочку тяжелый взгляд. Промолвила:
– Ну?
Двое с тоской покосились друг на друга, не зная, как реагировать на этот короткий вопрос, без сомнения требующий ответа. Промолчали, на всякий случай повинно повесив головы.
– И кто же из вас троих придумал устроить эту демонстрационную… алкогольную акцию на крыльце Академии? – устав ждать, перевела свой вопрос ректор.
– Мы просто хотели покушать… – осторожно начала Мира.
– А потом просто решили напиться?! Вот вы, – она воинственно указала пальцем на гнома (и ногти-то у нее выкрашены черным!), – с какой стати начали потчевать человечьих девушек своим Сааргхом? Решили устранить конкуренток? Или запреты предков для вас совершенно ничего не значат?
Шазр сглотнул и вдруг начал кланяться. В промежутках между поклонами выдавал отрывистое: он ничего такого не имел в виду… он не знал, что для людей Сааргх вреден… он вечным трудом искупит нанесенный вред… Ректор, уставшая следить за ускорявшимися поклонами, скомандовала:
– Довольно, замрите!
Шазр застыл в полупоклоне, осторожно выпрямился и, сцепив на животе крупные руки, уставился в пол. Мира сочувственно поглядывала на его побагровевшее лицо.
– Придется сдать ваш дорожный напиток в камеру хранения!
– …да там уже ничего и не осталось…
– Тем более! – нелогично, но сурово отрезала ректор, и парень тут же умолк.
– Теперь вы!
Мира чуть не отпрянула от указавшего уже на нее перста женщины. Переспросила осторожно:
– Я?
– Да, вы! Эта корзина просто забита травами и настойками! Как много среди них ядов?
Мира оскорбленно прижала к животу драгоценную поклажу, выпалила негодующе:
– Ни одного! Там всё только от простуды, от живота, от ломоты суставов, от почесухи, от золотухи, от лишая, от мужской немощи…
Ректор прервала затянувшееся перечисление, грозившее превратиться в список всех существующих на свете болезней:
– Однако вы не знаете, могут ли они принести вред той или иной расе?
– Э-э… нет. Ну, кроме кикимор, болотников, лешаков…
– Сдадите свою корзину на досмотр целительнице Иде. Вам вернут оставшееся после того, как будут отобраны наиболее опасные лекарственные средства. Все понятно?
– Да…
– Можете идти!
Мира вместе с Шазром послушно повернулась к двери, но спохватилась:
– То есть нет!
– Еще какие-нибудь вопросы?
– Мы же не ваши студенты, госпожа ректор, почему мы должны слушаться вас и куда-то отдавать наши вещи?
Госпожа улыбнулась – точь-в-точь, как может улыбаться мышкам сытая кошка, лишь на время спрятавшая свои когти.
– С этого дня вы – они. Студенты моей Академии.
***
Друзья слонялись по коридору неподалеку от ректорской. Мало-помалу тема разнообразных подвигов абитуриентов и первокурсников себя исчерпала. Прислушиваясь у дверей – наружу не проникало ни звука – Криспин прикинул:
– Как думаешь, Марго уже порвала их на мелкие клочочки и проглотила?
Артур улыбнулся.
– Думаю, им читают лекцию, как до́лжно себя вести студентам нашей блистательной Яшмовой Академии!
Криспин аж подпрыгнул. Уставился на друга с изумленным восхищением:
– Так ты все-таки уговорил ее их оставить? У тебя и впрямь золотой язык, какое же влияние ты имеешь на нашу Ведьму! И что ты ей такого наплел? Упросил подарить один-единственный шанс, пожалеть, ведь детки так долго сюда добирались?
Артур развел руками.
– Я бы ничего не смог поделать, если б Марго сама того не захотела. Ты же видел, она вчера не приказала Стражам сразу выкинуть или как следует напугать эту троицу: похоже, решила понаблюдать, что они предпримут дальше.
Криспин качнул головой:
– Знай я, что Марго по душе студенческие попойки, закатывал бы их у ректорской перед каждым экзаменом по ее предмету!
Артур хмыкнул.
– Тогда бы ты вылетел отсюда еще на первом курсе!
– Ну нет, дружище, – с горечью заметил Криспин, – уж вылететь мне не грозит совершенно!
Никак не прокомментировав его слова, Артур задумчиво смотрел на дверь кабинета.
– Мне кажется, кто-то из этих троих ее заинтересовал. И ночь она потратила не только на наблюдение за ними, но и на то, чтобы навести справки…
Криспин оживился.
– Думаешь? И кто, по-твоему? Я не заметил ни у кого особого дара…
– Или его очень успешно скрывают.
– Давай прикинем. Лесовичка? – Друзья поглядели друг на друга и одновременно замотали головами. Лесных ведьм автоматически приравнивают к деревенским знахаркам – официально необученным, с весьма незначительным или специфическим, непригодным для широкого использования даром. Они посещают иногда такие вот провинциальные школы магии, но всегда недолго: год, не больше. И никогда – столичные. Обычно необщительны, диковаты, не понимают терминов и основ высшей магии, осваивают что-то прикладное – и так же незаметно исчезают, растворяются в обширных лесах Арранты, а то и всего Волчьего полуострова. Преподаватели признают, что вряд ли хоть чему-то могут их обучить.
– Скорее уж гном, эти ведь очень редко учатся у людей! Наверняка Марго захотелось заполучить себе персональную редкость.
– Ну уж редкостей здесь как раз хватает! – фыркнул Криспин.
– Или, допустим, цветочная баронесса, – продолжил староста. – На вид просто избалованная богатенькая девчонка, но что мы о ней знаем?
– Придумал! – Криспин предвкушающе потер ладони. – А давай-ка втихушку устроим им испытания? Заодно и определим, кто фаворит Марго в этой тройке!
Артур покосился в сомнении. Друг правильно понял его взгляд, заверил нетерпеливо:
– Неопасные, неопасные, не пугайся! Сделаем скидку на возраст и неопытность!
Зная Криспина, насчет «неопасности» староста очень сомневался, но иного способа, кроме длительного наблюдения и выуживания микроскопических доз сведений у неподдающегося ректора сам предложить не мог. Пятикурсники отправились прочь, на ходу воодушевленно выдвигая варианты грядущих «испытаний».
Друзей внимательно слушало коридорное привидение.
***
Дверь ректорской закрылась резко; удивительно, что еще не поддала напоследок! Двое стояли в коридоре, таращась друг на друга круглыми изумленными глазами. Мира медленно протянула руку, потрогала шероховатый камень стены, поцарапала ногтем дверь и с айканьем затрясла пальцами: дерево в ответ обожгло потревоженной крапивой – защитой от несанкционированного проникновения. Значит, все-таки не сон!
Лицо Шазра было неподвижно-задумчивым: казалось, и он прикидывает, не привиделась ли ему судьбоносная беседа с ректором. Мира прошептала:
– Она ведь точно сказала, что мы, все трое, можем здесь остаться?
Рыжий откашлялся, но лишь молча кивнул: боялся, что потревоженная шумом ректорша выскочит и тут же отменит свое решение?
– Безо всяких испытаний? Экзаменов? Конкурса?
Гном помедлил и вновь неуверенно кивнул.
– Ну что? Тогда ура? – шепотом предложила Мира.
– Банзай… то есть ура! – прошипел Шазр. Хлопнул широкими твердыми ладонями в победно подставленные руки лесовички (изрядно отбив их при этом) – звонкое эхо понеслось по Академии, двое испуганно глянули на дверь ректорской и, схватившись за руки, как напроказившие детишки, побежали прочь. В конце коридора Мира уже нормальным голосом заявила:
– Оказывается, иногда опаздывать полезно! Побежали к Аме, обрадуем ее!
Привидение прислушалось к веселым беззаботным голосам внезапно поступивших, длинно вздохнуло-простонало:
– Бедня-яжки!
И растаяло.
Часть вторая. Королева красоты
Глава 1.Знакомство
– Может, попробуешь вставать пораньше? – в который раз предложила Мира. Сама валялась на кровати, хоть и уже застеленной, и, заложив руки за голову, наблюдала, как оккупировавшая единственное зеркало в комнате Амариллис наводит ежеутреннюю красоту. Первое время баронесса требовала персональную горничную, но получив насмешливое согласие кастелянши Батильды стать ею за умеренную плату, отступилась. И то сказать, горничная из Батильды вышла бы устрашающая: низенькая женщина поперек себя шире с внушительным носом и крупной бородавкой возле оного, с маленькими черными глазками и черно-седыми волосами, связанными в неопрятный узел, в который воткнута кокетливая кружевная наколка, ходила по Академии такой тяжелой поступью, что мебель дребезжала. Но когда надо было застигнуть студентов за нарушением порядка, кастелянша умела перемещаться совершенно бесшумно и быстро.
Неугомонная Ама попыталась привлечь к обслуживанию своей персоны соседку-лесовичку. Однако та, хоть и покладистая, совершенно не умела делать изысканные прически и орудовать тяжеленным утюгом, дабы разгладить многочисленные кружева-прищипы-воланы на суперстоличных нарядах. Потому баронессе оставалось полагаться лишь на собственные руки и – магию.
Вот и сейчас Мира с интересом наблюдала, как, повинуясь движению указующего перста, пряди светлых волос сплетались-свивались в сложное сооружение на голове Амариллис. Захлопала восхищенно в ладоши.
– Ама, какая же ты умелица! Без куска хлеба после Академии точно не останешься!
Та повела высокомерным золотистым глазом.
– Сколько тебе говорить, я не нуждаюсь ни в каком «куске хлеба» и в какой-либо работе! Я учусь здесь лишь…
– …лишь потому, что иначе папаша урежет тебе содержание! – привычно закончила Мира. Бодро соскочила с кровати. – Всё, ты готова, идем?
Соседка окинула ее снисходительным взглядом.
– Вот так и пойдешь?
Мира мельком глянула в старое туманное зеркало: там отразилась невысокая крепенькая девушка с длинной косой, в темно-зеленом ученическом платье, схваченном плетеным кожаным пояском. На ногах – башмачки из мягкой кожи. Просто красавица!
– Ну да, а что?
Амариллис скривилась.
– Если я начну объяснять, что именно не так, все занятия закончатся!
– Так побежали скорей!
С безнадежным вздохом баронесса подхватила учебный ридикюль и выплыла за дверь. Мира последовала за ней, скрывая улыбку. Она уже уяснила: если подружка чего-то хочет, то обязательно этого добьется – или добьет сопротивляющегося. Амариллис не предпринимала в отношении соседки ничего, кроме укоризненных вздохов-взглядов-реплик, поскольку неказистость лесовички оттеняла ее собственную красоту и изысканность.
Ибо баронесса вела войну. Беспощадную войну за звание первой красавицы Академии.
***
Начались боевые действия в самый первый день занятий, когда троицу запоздало-поступивших представляли остальным студентам. Амариллис припозднилась и тут; когда наконец вплыла в аудиторию, стало ясно – почему. Чтобы не затеряться на фоне остальных. Хотя и так бы не потерялась: в своем-то нарциссно-желтом платье и с высокой прической, которой только диадемы принцессы недоставало! Оставшись довольной вызванным ее появлением шумом и бурным обсуждением (последние ряды даже привставали, чтобы лучше разглядеть яркую первокурсницу), девушка помахала рукой в кружевной перчатке и произнесла высоким голосом:
– Приветствую всех! Я новая студентка, баронесса Амариллис…
Мира отключилась после оглашения второго имени. С любопытством разглядывала студентов. Было их не так много, как она опасалась. Вон помирающий со смеху староста Нортон, рядом – его приятель с вечно хмурой физиономией, вокруг стайка студенток: ага, значит, друзья пользуются успехом! А в центре аудитории сидела очень красивая высокая рыжая девушка, неподвижно уставившаяся на новенькую. Ученицы рядом пытались копировать выражение ее лица или, наоборот, посматривали на рыженькую с ехидными улыбочками и перешептыванием.
– Слишком мелкая для такого безразмерного имени, – громко прокомментировала красавица. Амариллис ей мило улыбнулась:
– Конечно, мне-то ведь не надо быть длиной с жердь, чтобы меня хоть кто-то заметил!
Мира почти услышала, как скрестившиеся взгляды красоток зазвенели, словно клинки. Битва началась!
Правда, баронессу тут же лишили ее непревзойденного в провинциальной Академии оружия: столичных нарядов.
Стремительно вошедшая ректор одним взглядом окинула жалкий букет жмущихся друг к другу новичков и его главное украшение – желтую лилию Амариллис. Скривила карминовые губы и заявила:
– Так!
В забитой аудитории мгновенно повисла тишина. Ректор продолжила:
– Первокурсникам ознакомиться с табелем нарушений дисциплины и, соответственно, наказаний за них! Ранее поступившим также не мешает освежить список в памяти, а для особо забывчивых напоминаю: соблюдение комендантского часа обязательно для всех!
Казалось, при этом она очень выразительно посмотрела на компанию старосты. Мира заметила переглядку усмехнувшихся друзей и поняла: не показалось.
– В связи с первым учебным днем новички за неподобающее появление не в ученической форме наказаны не будут. (Троица растерянно заозиралась на студентов, блистательная улыбка Амариллис подувяла, а рыжеволосая красотка торжествующе хмыкнула). При повторении подобного случая вся одежда будет конфискована для хранения вплоть до выпуска или исключения из Академии. Форму получите у кастелянши. В ней вы должны находиться во время занятий, в библиотеке, в столовой, а также…
– …в ванной, в уборной и в постели, – пробурчал кто-то из задних рядов, ректор проигнорировала и сам комментарий, и смешки.
– …при выходе в город. Новички, следуйте за мной!
Трое первокурсников побрели за стремительной госпожой ректор. Та приостановилась в дверях: разговор и движения, поднявшиеся было в аудитории, тут же стихли.
– А! И поздравляю всех с началом учебного года!
