Kitabı oku: «Этническое самосознание в эпоху глобализации», sayfa 3

По мнению А.О. Флиера, «высокая» культура, не выдержав столкновения с рынком, исчезает. Противостоять маргинальным субкультурам может лишь культура «либеральных ценностей», по преимуществу американская. Флиер полагает, что «высокая культура уже вышла из борьбы за сердца и умы людей. Поэтому «задача государственной политики в отношении «высокой» культуры видятся не столько в развитии, сколько в консервации имеющегося культурного потенциала, а главное – в спасении его школы» ⁵⁷.

Невозможно согласиться с подобной точкой зрения. «Законсервированная», застывшая культура – это мертвая культура. И совершенно очевидно, что без мощной финансовой подпитки государства культура обречена. Государство «ушло» из экономики, породив ее развал. Уход государства из культуры будет означать социокультурную катастрофу.

По данным Госкомстата в 2000 году житель российского села выделял на культуру всего 88 копеек в месяц, а горожанин клал на алтарь культуры 7 рублей 93 копейки⁵⁸. И если билеты в столичные театры подчас «зашкаливают» за 1000 рублей, то ясно, что большинство россиян вынуждено проводить свой досуг, наслаждаясь просмотром дешевой американской кинематографии.

По мнению Р. Емельянова «чтобы организовать хорошее, качественное выступление, концерт, сегодня необходимо вложить столько денег, что это никогда не окупится просто. Это неизбежно влияет на цену билета. Билеты очень дорогие, поэтому очень многие люди в нашей стране не могут позволить себе посещать эти мероприятия»⁵⁹.

Американизм, получается, становится культурой мира. Но тут невольно приходит на ум завет выдающегося французского антрополога К. Леви-Стросса: «Нет, не может быть мировой цивилизации в том абсолютном смысле, который часто придается этому выражению, поскольку цивилизация заключается в этом сосуществовании. Мировая цивилизация не могла бы быть ничем иным, кроме как коалицией культур, каждая из которых сохраняла бы свою оригинальность. Священная обязанность человечества охранять себя от слепого партикуляризма, и никогда не забывать, что никакая часть человечества не обладает формулами, приложимыми к целому, и что человечество, погруженное в единый образ жизни, немыслимо»⁶⁰.

А.Э. Кулиджанишвили проанализировал отношение различныx культур к процессу создания всемирного общества⁶¹.

Самым ярым противником глобализационных процессов является мусульманская культура. Глобализационные процессы воспринимаются представителями мусульманской культуры как триумф их традиционных противников – христиан. Каждая политическая, экономическая, культурная и тем более военная акция, направленная в их сторону, воспринимается как крестовый поход. Историческая память этой культуры на протяжении веков формировалась в основном в противостоянии с христианами, которое и определило внесение такого радикального пункта в их священную книгу Коран, который выражается в существовании религиозной войны джихада: каждый из мусульман, кто отдал жизнь за веру, гарантированно получает место в раю. Мусульманская культура не подвергала модернизации религию, и она поныне остается главной составной ее частью, осью культуры, и, следовательно, оценка событий определяется именно религиозным сознанием.

Что касается стран Западной Европы, где и родилась глобалистская идея, их положение весьма драматично. На первый взгляд, они выглядят партнерами США в глобализационных процессах, но очевидно, что попрано и их национальное достоинство. Реабилитировать его пытаются в защите языка и художественной культуры. Создание новой единой валюты может быть интерпретировано таким же образом. Что же касается Англии, то она удовлетворяет свои амбиции уже тем, что языком мира в результате глобализации становится английский.

Более сдержанное противостояние глобализации проявляют представители китайской культуры; они, если можно так выразиться, стараются возвести Великую китайскую стену на современный манер. Изменения китайская культура переживает трагически. Китайцы считают, что каждое изменение еще более отдаляет их от культурного идеала «золотого века». Поэтому они стараются не поддаться тому языку, разговор на котором отодвинет на задний план национальные ценности. Китайцы, например, избегают разговора о правах человека, благодаря чему, как им представляется, сохраняют самобытность.

Индийская культура и сегодня не предает принципы буддистского мировоззрения и, как будто бы, находится в стороне от мировых процессов. Она ни за, ни против; да и ни одна страна-гегемон не старается беспокоить ее, словно спящего ребенка.

Япония же на основании своего уникального опыта, который выражается в своеобразном синтезе традиции и европейских ценностей, считает, что глобализация не сможет подточить основы ее культуры, и старается использовать глобализационные процессы для укрепления собственных традиций.

Своеобразный характер сопротивления глобализации, по А.Э. Кулиджанишвили, проявляют и представители православной культуры. Отношение России, как уже бывшей сверхдержавы, к глобализационным процессам весьма своеобразно. Россия на протяжении веков обосновывала панславистскую идею, мечтая стать третьим Римом.

Итак, важно отметить, что глобализация культуры часто понимается и воспринимается не как организация единства многообразия, обеспечиваемого взаимодействием разных культурных традиций, образцов и ценностей, а как унификация культурных моделей по американскому образцу. Борясь с прозападной, проамериканской версией глобализации, отстаивая национальную самобытность, великую русскую культуру, Россия защищает не только себя, но и выполняет свой долг перед человечеством.

В этих условиях важно определить место и роль России в глобализирующемся мире, сформировать стратегические принципы политики нашего государства в изменившейся реальности.

1.3. Сущность происходящей глобализации

Исходя из принципа историзма, можно заметить, что социальный мир един. Это единство подтверждается многочисленными историческими фактами из различных областей истории человечества. Оно, прежде всего, подтверждается трудом. Когда бы и где бы ни жили люди, они должны трудиться, создавать материальные и духовные блага. Это универсальный закон существования человечества. По мере развития общества по восходящей линии усиливается обмен материальными и духовными ценностями, растут интеграционные процессы. «Чем шире становятся в ходе этого развития отдельные воздействующие друг на друга круги, чем дальше идет уничтожение первоначальной замкнутости отдельных национальностей благодаря усовершенствованному способу производства, общению и в силу этого стихийно развившемуся разделению труда между различными нациями, тем во все большей степени история становится всемирной историей»⁶². Иначе говоря, социальный мир становится более единым, народы и государства все больше и больше начинают зависеть друг от друга.

Все интеграционные процессы, охватывавшие в прошлом экономические, политические, государственные, культурные и другие сферы общественной жизни, можно обозначить термином «интернационализация»⁶³. Суть интернационализации, по Гобозову, заключается в том, что каждое государство ведет экономическое, политическое, культурное и т. д. сотрудничество, исходя из собственных национальных интересов. Оно экспортирует и импортирует то, что ему приносит выгоду. Оно руководствуется своим национальным правом, защищает свои традиции, культурные ценности. Иными словами, оно выступает как форма бытия народа. И народ, не имеющий своего государственного образования, не есть исторический народ. Именно в рамках своего государства, представляющего единое экономическое, политическое, правовое и культурное пространство, он может сохранить себя как субъект истории, может передавать свои достижения последующим поколениям, оставить определенный след в истории человечества. Первобытные племена – это племена без государства, следовательно, без истории. Это неисторические племена. Вот почему возникновение государства – громадный шаг в движении человечества по пути социального прогресса⁶⁴.

В эпоху интернационализма социально мир представлял собой единство в многообразии и многообразие в единстве⁶⁵. Каждое государство стремилось к сотрудничеству со всеми другими государствами, но вместе с тем защищало свои национальные интересы, свою культуру, свой язык, свое политическое и экономическое пространство.

С развалом СССР в 1991 г. и с победой либерализма во всем мире все коренным образом изменилось. Новые руководители России отменили монополию на внешнюю торговлю, были открыты все рынки для западных товаров, государственная собственность была роздана в частные руки. То же самое касается всех бывших советских республик и социалистических стран. Одним словом, либерализм победил полностью, и, как сказал бы Ф. Фукуяма, наступил конец истории. Произошла, по словам того же Ф. Фукуямы, универсализация «западной либеральной демократии как окончательной формы правления»⁶⁶.

Вот с этой универсализации либеральной демократии или капитализма начинается глобализация в собственном смысле слова. Причем в качестве модели развития избраны Соединенные Штаты Америки. Все сферы общественной жизни – экономическая, политическая, духовная, культурная, ментальная и др. – подверглись коренным изменениям. Главная суть этих изменений – универсализация рынка как якобы единственного средства нормального развития общества⁶⁷.

В условиях глобализации исчезает все национальное и индивидуальное. Если брать экономику, то теперь уже никто не говорит о развитии национальной экономики, о том, что каждое государство может и должно, прежде всего, развивать свою собственную экономику. Теперь ее судьбу решают не национальные политические институты, а транснациональные корпорации, Международный валютный фонд, Всемирный банк развития, Всемирная торговая организация и другие международные экономические институты. Нет сегодня национальной политики, поскольку национальные правительства, особенно слаборазвитых стран, мало что решают. Вообще сегодня какие-то международные институты играют главную роль в политике, а не национальные государства. Такие же коренные изменения произошли и в духовной сфере. Исчезает национальный колорит культуры, исчезла национальная одежда. В Европе, Азии, Америке, Австралии и других регионах земного шара все носят одинаковую одежду.

«Самый поразительный аспект путешествий в наше время, – по мнению Уэйна Элвуда, – не культурные различия (хотя, к счастью, они все еще существуют), а коммерческое сходство. В Монреале и Бомбее, Пекине и Буэнос-Айресе – повсюду мы встречаемся с проявлениями глобальной коммерческой культуры, которая до жути однородна»⁶⁸

Но глобализация этим не ограничивается. Пожалуй, главное последствие глобализации – это примитивизация общества⁶⁹, под которой И.А. Гобозов подразумевает упрощенность, стандартизацию и унификацию. Примитивизация приводит к потере оригинальности, индивидуальности, многообразия, национального колорита и своеобразия.

Теперь же, в эпоху глобализации, навязываются определенные стандарты, и поэтому оригинальные материальные ценности фактически исчезли. Теперь везде и всюду выпускаются одинаковые товары, лишенные «этнической» окраски. Это есть не что иное, как примитивизация жизни людей.

В эпоху глобализации все упрощается, все примитивизируется: экономика, политика, культура, вообще духовное творчество представляются не как сложный, ответственный и кропотливый труд, а как нечто такое, чем все могут заниматься.

Теперь, в эпоху глобализации, редко вспоминают о праве народа на самоопределение.

Осмысливая взгляды Гобозова И.А. можно сделать выводы, что глобализация и соответственно универсализация рынка уничтожили интернационализацию и все привели к примитивизму, стандартизации и шоу. Иными словами, можно сказать, что в какой-то степени происходит возврат к первобытному обществу, конечно, на совершенно другой основе, потому что первобытное или примитивное общество – это начало человеческой истории, в которой доминировали кровнородственные связи, крайне низок был уровень производительных сил и т. д. и т. п.⁷⁰ Современное общество по Гобозову И.А. – это общество, базирующееся не на кровнородственных, а на социальных связях и отношениях, общество высоких технологий, крупных научных достижений, компьютерной техники, интернета и электронной почты, это общество с единым экономическим, политическим и культурным пространством. И парадокс заключается в том, что благодаря глобализации оно трансформируется в примитивное общество, в котором начинают исчезать национальный колорит, этнический менталитет, национальная культура, одежда, национальные языки⁷¹, национальные государства, национальные экономики. Вполне вероятным в данном случае представляется вывод о том, что в будущем будем иметь такое общество, если нынешние тенденции развития не будут изменены. И тогда действительно наступит конец истории, о котором с таким пафосом писал Ф. Фукуяма.

Мы же, в свою очередь, хотим сказать, что человечество представляет собой множество этносов, и притом этносов всех уровней. Сохранились ещё на планете племена, существуют народности, сложились и действуют по всей планете нации. И никуда от этого не уйти, никаким империализмом космополитической идеологии этот факт не отменить. Надо с ним считаться, надо из него исходить.

Поскольку в понимании этносов (как обычно – наций) в мировой литературе наблюдается сегодня хаос (надо думать, вряд ли стихийный) нельзя не осмыслить этот предмет самым серьёзным образом.

Как бы ни определяли этносы разные авторы, в любом случае речь идёт об исторических общностях индивидов человечества, образующихся на основе их естественной родственной общности. Без этого любая общность человеческих индивидов – это всё, что угодно, но только не этнос.

Со своей стороны, мы хотели бы сказать, что в существовании и развитии этносов фундаментальное значение имеют их традиции. Это доказывали и доказывают антропологи самых разных школ и направлений. Можно сказать, что они, изучая проблему под разными углами зрения, вывели «общий закон» этнологии. Один из основоположников социальной антропологии Б. Малиновский писал: «Уничтожьте традицию и вы лишите социальный организм (имеется в виду этнос – Н.С.) его защитного покрова и обречёте его на медленный, неизбежный процесс умирания»⁷². Отсюда выводится для завоевателей общее правило уничтожения народов: хочешь стереть с лица земли народ – найди способ ликвидации его традиций.

Инерция культуры, сохранение традиции, которое часто кажется нерациональным или даже абсурдным, есть выработанный историческим опытом, но обычно неосознанный способ сохранить жизнеспособность этноса.

Сохранение традиций и недопущение тотальных перестроек – залог сохранения народа. Перемена устоявшихся порядков всегда трудный процесс, но, когда господствующие силы временщиков начинают ломать традиции выдержавшего историческую проверку жизнеустройства, это создаёт обстановку «гибели богов» и наносит народу столь тяжёлую травму, что его сохранение ставится под вопрос.

Особенно опасно радикальное нарушение исторически сложившихся традиций в межэтнических отношениях. Израильский социолог Я. Эзраи пишет: «Любопытный пример политического табу в области демографической статистики представляет Ливан, политическая система которого основана на деликатном равновесии между христианским и мусульманским населением. Здесь в течение десятилетий откладывалось проведение переписи населения, поскольку обнародование с научной достоверностью образа социальной реальности, несовместимого с фикцией равновесия между религиозными сектами, могло бы иметь разрушительные последствия для политической системы»⁷³.

Любой кризис жизнеустройства народа затрагивает какой-то механизм созидания связующих сил. Но иногда кризис принимает такой характер, что обновление механизмов созидания подавляется, а ослабление и разрыв связей продолжается. Хорошо видимыми симптомами такого, незаметного в начале, распада большого народа служит обострение этнического чувства малых общностей: при ослаблении защитной силы большого народа люди мобилизуют этничность близкого окружения.

При этом происходит «разукрупнение» народов, они как бы возвращаются на уровень племенных союзов. Одновременно усиливается примордиализм этнического самосознания, начинаются поиски древних этнических корней, споры о происхождении, попытки возрождения язычества. Сегодня такие явления наблюдается во многих народах нашей страны. Так, например, с 1970 по 1990 г. шёл процесс сближения двух родственных этнических общностей мокша и эрзя в единый мордовский народ. В 1991 году 61% опрошенных из этих общностей посчитали себя единым народом. Затем между ними стала нарастать психологическая дистанцированность, в 2003 г. посчитали единым народом лишь 52 % опрошенных мокшан и эрзян. ⁷⁴

Важным является и расхождение по ряду вопросов между русскими и проживающими рядом с ними представителями других народов, хотя раньше таких расхождений и не предполагалось. Это вызвано обострением этнического сознания нерусских народов при том, что такого обострения в среде русских не наблюдается.

Жизнеустройство любого народа самобытно, оно опирается на институциональные матрицы, которые складываются исторически в зависимости от природной среды, внешних условий, культуры народа и доступности ресурсов.⁷⁵ Например, сеть железных дорог складывалась в нашей стране совсем иначе, чем в США. У нас эта сеть напоминает «скелет рыбы», и отдельные «кости» не конкурировали друг с другом, а были включены в единую систему, в управлении которой очень большую роль играло государство. Совершенно по-иному, чем на Западе, сложилось (уже в Советском Союзе) теплоснабжение городов, так что урбанизация, которая была осуществлена в стране в 60-70-е годы, уже задала нам еще одну матрицу, к которой люди не просто привыкли, но и не могут от нее «оторваться».

Переплетаясь друг с другом, эти матрицы «держат» страну и культуру. Они обладают большой инерцией, так что замена их на другие, даже действительно более совершенные, всегда требует больших затрат и непредвиденных потерь.

Попытки перенести к нам техническую и социокультурную матрицу, которая хорошо зарекомендовала себя в других условиях у других народов, очень часто заканчиваются крахом или сопряжены с тяжелыми потрясениями. Так, попытка в начале XX века насильственно разрушить крестьянскую общину и превратить крестьян в «свободных фермеров» и сельскохозяйственных рабочих послужила катализатором революции 1917 г.

Сегодня подобная же попытка превратить колхозных крестьян в фермеров привела к глубокому кризису сельского хозяйства.

После 1991 г. у нас была провозглашена программа изменения всех институциональных матриц. Реформы стали огромной программой имитации Запада. Это тревожный симптом упадка этнического самосознания народов нашей страны, прежде всего ее ведущего народа. К имитации, которой заменяется собственная традиция и творчество, скатываются культуры, оказавшиеся беспомощными перед вызовами истории. С. Г. Кара-Мурза высказывает интересную мысль о том, что имитация всегда сопряжена с низкопоклонством перед чужеземной культурой. Но, изменяя коренным традициям своего народа, Имитатор вынужден быть антинациональным (и наоборот – утрата национального чувства толкает его к образу мышления и действия имитатора)⁷⁶.

Как отмечает С.Г. Кара-Мурза, реформаторы пытались и пытаются переделать все и вся по западным образцам. Сложилась, например, в нашей стране своеобразная школа. Она складывалась в длительных поисках и притирке к культурным традициям народа, с внимательным изучением зарубежного опыта. Результаты её были не просто хорошими, а именно блестящими, что было подтверждено множеством признаний ведущих деятелей и Запада, и Востока. Нет, эту школу было решено кардинально изменить, перестроив по специфическому шаблону западной школы. Сложился в России, примерно за 300 лет, своеобразный тип армии, отличный от западных армий с их традицией наёмничества (само слово «солдат» происходит от латинского «soldado», что значит «нанятый за определенную плату»). Никаких военных преимуществ контрактная армия не имеет, отечественные войны всегда выигрывает армия по призыву, которая выполняет свой священный долг. Такая армия стране и народу нужна и сейчас, но её сразу стали ломать и перестраивать по типу западной наемной армии. Даже ввели нашивки с угрожающими символами: хищным орлом, оскаленным тигром, – что всегда претило русской военной культуре⁷⁷.

В России с середины XIX века сложилась государственная пенсионная система, отличная и от немецкой, и от французской. Потом в СССР она была распространена на всех граждан, включая колхозников. Система эта устоялась, была всем понятной и нормально выполняла свои явные и скрытые функции – нет, её сразу стали переделывать по англосаксонской схеме, чтобы каждый сам себе, индивидуально, копил на старость, поручая частным фирмам «растить» его накопления.

Наша система высшего образования складывалась почти 300 лет. Это один из самых сложных и дорогих продуктов русской культуры. Это и матрица, на которой наша культура воспроизводится. Уклад нашей высшей школы, организация учебного процесса и учебные программы – это инструменты создания особого типа специалистов с высшим образованием, интеллигенции. И невозможно не согласиться с С.Г. Кара-Мурзой в том, что заменить все эти выработанные отечественной культурой инструменты на те, что предусмотрены Болонской конвенцией, – значит исковеркать механизм воспроизводства культуры России⁷⁸.

Конечно, глобализация вообще – исторически обусловленный закономерный процесс. Человечество всё больше и больше превращается в единую историческую общность. Такова логика мировой истории. Но отсюда не следует, что нынешний вариант глобализации носит фатальный характер и что немыслим и невозможен другой. Есть все физические возможности придать глобализации такой характер, чтобы от глобализации могли выигрывать все народы, а не только так называемый «золотой миллиард». Но пока дело обстоит иначе. Как пишет известный американский учёный Н. Хомский, происходящая «глобализация – это результат насильственного навязывания народам мира могущественными правительствами, особенно правительством США, торговых сделок и прочих соглашений, призванных облегчить корпорациям и богачам господство над национальными экономиками при отсутствии обязательств перед представителями этих наций»⁷⁹. Вот почему можно с уверенностью утверждать, что «настоящая глобализация невозможна на базе капитализма, основной целью которого является получение высокой прибыли. Она возможна лишь на базе новых ценностей, на базе уважения всех народов и государств, на базе расцвета национальных культур, на базе создания человеку всех условий для проявления его сущностных сил» ⁸⁰. Иначе говоря, будущее человечества зависит от такой глобализации, которая ведёт не к обострению противоречий между государствами, народами и цивилизациями, а к расцвету всех народов и культур.