Kitabı oku: «Муж в черном скафандре. Три года жизни с абьюзером», sayfa 3

Забота-иго

Он заботился обо всех сразу, но, когда забота становится чрезмерной, она превращается в иго, от которого хочется сбежать. Иго давящее, удушающее полным запретом на самостоятельность. Эта забота сначала приятна и облегчает жизнь в каком-то смысле, но лишает свободы, от неё быстро устаешь. Я не могла выйти в магазин без согласования с мужем. Купила кастрюлю без его одобрения – проступок. Муж недоволен. И так в каждой мелочи. Я должна была делать только то, что он говорит, и даже предугадывать его желания.

Мы привыкли совсем к другому. Забота в нашей семье – ненавязчива. Мы предлагаем друг другу помощь, если она нужна, или просим её. А в целом уважаем личные интересы и личное пространство каждого члена семьи.

Для Гены было дико, что Настя закрывается в комнате, даже ест там, а не на кухне. Для нас это нормально, у неё возраст такой. Мы больше склонны к самостоятельности, чем к «кучкованию». Муж считал, что это означает равнодушие друг к другу, но это не так. Любой из членов семьи бросится на помощь по первому зову и пожертвует всем, что имеет, если будет надо. Мой брат, например. Он далеко, и хотя мы не общаемся каждый день, но мы всегда «в боевой готовности» выехать к нему, в случае чего, или он к нам. И при этом не лезем в его жизнь, не советуем и не учим, а только поддерживаем, как бы ему ни было плохо. Даже если он принимает неправильные решения. Так же и со всеми остальными.

Забота прежде всего должна быть душевной – о чувствах, о моральном состоянии, о настроении. О том, чтобы не сделать больно любимому человеку, даже если он не прав. Заботиться надо о сохранении чувств и о том, чтобы приносить друг другу радость, а не горе. Защищать от внешнего мира и его нападок. А если ты несешь гадость в свою семью, то где же тогда искать защиты и уверенности? В чужих людях? Все с ног на голову…

Гена часто спрашивал меня: «Ты носки теплые надела? А трусы с начесом?» И никогда не спросил, что я чувствую, от чего мне больно. Такая странная забота. Наши модели любви в корне не сошлись.

Ему, как вскоре оказалось, не нравились люди с высоким интеллектом. Это присуще тем, кто привык работать физически. Такие люди не понимают, что значит трудиться головой, мозгами, и считают всех интеллектуалов тунеядцами и бездельниками. А еще я узнала, что Гена любит книги и фильмы про зеков. Он часто говорил:

– Вот где умные, мудрейшие люди, – и в ответ на мой немой вопрос в глазах продолжал, – они столько пережили, столько поняли. Соблюдают кодекс чести, там дружба и взаимовыручка, не то, что у вас тут!

Та-да-да-дам! Вот это откровение. Еще один шок. Вообще Гена – абсолютный чемпион по количеству безграничного удивления, которое он умудрялся мне внушать! Просто второй Копперфильд!

Я лишь сейчас поняла, почему сказки про Золушку в жизни кончаются совсем не так хорошо… Кстати, все сказки заканчиваются в самом начале, заметили? Начале совместной жизни. А вот что начинается потом – об этом нам никогда не рассказывают. Потому что именно потом и начинается треш.

Почти невозможно человеку резко попасть из одного социального слоя в другой – это очень разные миры, которые даже думают по-разному, пренебрежительно относятся друг к другу, и взаимопонимание между ними практически исключено. Такие переходы требуют огромного желания, огромных усилий и нескольких лет внутренних изменений.

Если уж люди решили жить вместе, надо смотреть только друг на друга и в одну сторону. Тогда и все остальное приложится. Можно договориться только в одном случае – если спокойно разговаривать, СЛЫШАТЬ партнера, а не просто слушать. Пытаться понять, что он чувствует, почему ему некомфортно, больно, обидно. И хотеть, и делать все в своей жизни для того, чтобы твоей половинке было легко с тобой, удобно, приятно. Всегда быть готовым помочь или не мешать, в зависимости от ситуации. Вот что я ищу всю жизнь и не могу найти. А на меньшее я не согласна…

Новые интересные открытия

Когда Гена стал жить с нами, он постоянно вызывал удивление. Мой папа привык к порядку: никогда не оставит грязь после себя, все делает на совесть, аккуратно и чисто, уважает наше с Настей личное пространство и всегда с нами ласков. И тут в доме появилась полная противоположность, летающая по квартире со скоростью самолета и успевающая нагадить буквально в каждом углу.

После моего рыцаря всегда и везде оставались грязь и свинарник – на кухне, в гараже, в огороде, в машине, в квартире и в жизни вообще. Папе это было дико. Гена хватался за все одновременно и еще лез во ВСЕ дела ВСЕЙ семьи. По его мнению, никто из нас ничего правильно не делал – дом строился не так, собаку кормили и учили не так, Настя воспитана отвратительно, готовили не так, ели не то, относились друг к другу тоже неправильно. Даже кот был плох, потому что часто орал – не кастрировали. Думаю, если бы мы это сделали, нашлась бы другая причина, по которой он плохой.

Естественно, после нескольких лет абсолютно тихой и спокойной жизни втроем (на лето к нам приезжала бабушка), мы все были шокированы. Мне, со своей стороны, было очень стыдно за то, что я заставила мою семью терпеть этого странного человека и притащила его в нашу жизнь. Отец проявлял чудеса христианского смирения, потому что, несмотря на все это, поддерживал меня в желании сохранить семью и сам старался принять то, что по своей воле никогда бы не принял. Более того, возвращал и меня на путь смирения, когда я не выдерживала очередной вспышки бреда. Если бы не эта поддержка, возможно, все кончилось бы намного раньше.

Очень интересно было наблюдать, как Гена ремонтировал технику. Он никогда не тратил время на изучение схем и инструкций, все делал очень быстро. Разобрал, подкрутил, собрал как получилось. Ну подумаешь, остались лишние детали – значит, были не нужны. Так он переломал все смартфоны и некоторые другие приборы. Хотя, надо сказать, некоторые работали после его ремонта, но недолго. Однажды мой рыцарь прочищал трубу в ванной и вытащил из сифона какую-то деталь – лишняя. Из раковины стало сильно вонять. Папа потом исправлял и сказал, что эту штучку нельзя было вытаскивать. Вообще папе приходилось многое после Гены исправлять. Или чистить и отмывать.

Все инструменты, заботливо собираемые папой в течение жизни и хранимые аккуратными кучками в специальных чемоданчиках и полках, после ухода Гены оказались растерянными. В том числе из машины. Отец перестал давать ему приборы, в частности, краскопульт, потому что один раз дал, а зятек не удосужился его даже помыть – бросил. Краска засохла намертво. Папа с трудом отмыл и давать еще раз отказался. Генка был в бешенстве:

– Да твой отец просто жмот! Шагу мне не дает ступить, вы меня тут совсем замордовали, используете как рабсилу, ключа гаечного не допросишься! Я сам себе инструменты куплю и хрен ему что дам!

Но только воплями все и ограничивалось, класть что-то на место он не умел патологически. И малейшие просьбы об этом воспринимал как жлобство, ограничение его свободы и палки в колеса.

Так же он строил. То кроликов заводил в гараже в непонятно из чего сколоченных подобиях клеток, то курятник вдруг собрал из обломков, прикрепил к сараю это чудо инженерной мысли размером метр на полтора. Машины, правда, ремонтировать умел. Но где можно было упростить работу, даже подпортив внешний вид, – он всегда этим пользовался. Но все-таки делал! Гордился, что его дед был инженером-изобретателем.

Я была искренне благодарна. За то, что заботился о теплой одежде для меня, чтобы не мерзла, и покупал то, что считал нужным. Никогда, правда, не спрашивая, чего хочу я. Но я все равно ценила, потому что делал правда много, хоть и не так, как я привыкла.

А привыкла я совсем к другому: папа всю жизнь любил маму, никогда ни словом ее не обозвал, никогда не кричал, все умел и все делал на совесть. Качественно, кропотливо и красиво. Если ремонтировал – разбирался до винтика в схемах. Папа служил в войсках связи, отлично паял и своими руками собирал точные приборы. У Гены все было как-то поверхностно, на тяп-ляп. Но зато он долго не раздумывал и ничего не боялся. Я, конечно, видела разницу, но никогда ему этого не говорила. Ну делает и делает, зато на диване не лежит.

Волки

Довольно быстро нашелся повод для первого скандала на новом месте. Вернувшись однажды с работы, я застала любимого в бешенстве:

– И что ты меня сюда притащила??? Бросила на съедение волкам! Я тут их развлекать что ли должен? Я так и знал, нельзя идти на чужую территорию. Она на работу свалила, а я тут как попка между ними, всем угождать должен, под всех подстраиваться! – И так весь вечер.

Волками оказались мой папа и дочка. Я опешила от неожиданности, как, впрочем, и всегда от его обвинений. Почему волки, почему угождать. Ну понятно, что он не мог себя чувствовать хозяином при отце. Видимо, это и бесило. Но чтобы Гена под кого-то подстраивался? Ага. Его вообще не интересовало, что мы думаем, он просто делал что считал нужным. Приходилось только сдерживать от слишком уж кардинальной перестройки квартиры, которая нас совершенно не привлекала. Это его тоже выводило из себя – у нас ведь все было неправильно. А что делать, как еще жить? Я не понимала. На мои вопросы, как нам устроить свою жизнь так, чтобы ему нравилось, он не отвечал.

Поначалу, когда бывал в хорошем настроении, он много мне помогал – и готовил, и посуду мог помыть, и по дому что-нибудь сделать. Постепенно, по мере накопления недовольства, все это стало уходить. И когда мы встречались только по вечерам (я еще работала), все было как-то сносно. Но шло время, и я, вперемешку с любовью и заботой, стала все чаще получать выволочки.

В то же время, если что-то случалось – он бросал все и мчался на помощь. Даже ругаясь. Однажды заглохла машина, когда ехала от него зимой. И он примчался, сидел со мной в обнимку и согревал, пока не приехал папа, чтобы дотащить домой (ни у меня, ни у Гены не было троса). То сама что-то напортачу, а он бухтит, но спасает.

Пока он у меня жил, он перезнакомился со всеми жильцами нашего дома и всем помогал, чем мог. То машину толкает или дает «прикурить», то ремонтирует кому-нибудь, то женщине сумки домой отнесет. К нему за любой помощью можно было обращаться, и весь дом считал его чудесным мужем. Вот так надо уметь! Я 15 лет в доме прожила и соседей не знала, многих узнала лишь благодаря ему.

Гена мог спокойно отдать последнее чужому человеку. Однажды девушке молодой выгреб все деньги из кармана, на больного ребёнка. Бабушку подвезти, что-то отремонтировать – он не задумается, надо или нет, просто делает. Мог велосипед чужому мальчишке купить. И как это сочеталось с жестокостью и злобой дома – мне до сих пор не понятно…

Моя семья

Довольно скоро у меня появилось ощущение, что его бесит все, что со мной связано. Хотя поначалу он старался показать обратное. Но потом я ничего, кроме гадостей, о своей семье не слышала. Ему не нравилось все: как мы живем, как общаемся, как спим и как едим. Все было неправильно. И с завидной регулярностью выливал на меня злобное недовольство:

– Да вам вообще плевать друг на друга! Вы же по комнатам разбегаетесь как тараканы и ничего не делаете. Все должны вместе собираться и что-то делать, помогать друг другу.

Но что мы должны делать вместе – я не понимала. У каждого свои интересы, дедушка с внучкой 15-летней должны поделки, что ли, садиться мастерить? Его бесило, что к его действиям тут же не подключается вся семья. Хотя ни разу не спросил – а что нужно нам? Он сам себе выдумывал проблемы и злился, что мы не хотим участвовать в их решении.

Например, дочь закрывается в комнате, а не стоит у плиты и не бегает с тряпкой. Дочери 15, на секундочку, такой возраст. Начинается своя жизнь. И колледж к тому же. Она уже выросла к тому времени, и выросла хорошей – у нас доверительные отношения, она добрый и чистый человечек, и я это говорю не потому, что я ее мама. Просто так и есть.

Настя к появлению отчима отнеслась хорошо – верила мне и хотела, чтобы я была счастлива. Потом мне пришлось ее ограждать от его излишнего внимания, и слава Богу, что мне это удалось. Черная злость изливалась только на меня. Я недавно спросила у нее:

– А что ты помнишь о дяде Гене? Какой он был?

Ответ меня очень удивил:

– Да ничего плохого не помню, по-отцовски ко мне относился. Даже айфон помог купить. И ссор между вами не помню, и злым я его даже не видела.

Фанфары! Вот как надо уметь. В одной квартире жили, и он сумел всем понравиться, а мою жизнь – опустить в преисподнюю. Ну что ж, могу только порадоваться, что мне удалось оградить дочку от его демонов.

Хотя я отчетливо помню одну ситуацию, в которой дочь была непосредственным участником. Мы решили куда-то поехать втроем, не помню уже куда. То ли в кино, то ли в кафе. Я за рулем. Рада и счастлива, что мы едем СЕМЬЕЙ. И Настя была рада.

Мы не отъехали от дома и ста метров, как начались злобные нападки:

– Да куда ты гонишь?! Подвеску тут решила оставить? Ты что, ямы не видишь? Включай скорость нормально! Я потом ремонтировать не собираюсь!

С чего его понесло, я не поняла. Еще метров 300 ехала молча, надеясь, что это прекратится. Но Генка завелся и не собирался останавливаться. От настроения и желания куда-то ехать не осталось и следа. Тогда я развернула машину и вернулась к дому. Настя тогда тоже расстроилась и бросила мне недовольно:

– Задолбали вы ругаться!

То есть все-таки видела отношение. Но не помнит. Часто подсознание закрывает от нас болезненные события прошлого. Я, например, почти не помню школу. Всю. Она была кошмаром.

Дочь

В начале я почему-то была совершенно уверена в том, что точно сумею выстроить нормальные отношения дочери с отчимом. Или уж, в крайнем случае, никогда не позволю ему причинить ей боль. Откуда взялась такая уверенность? Из глупой самовлюбленности, видимо. Я же такая умная, у меня все под контролем. Не дразните судьбу своей уверенностью, называется. Все и тут пошло не так.

Про дочь я довольно скоро начала слышать гадости:

– А ты знаешь, как относятся падчерицы к отчимам?! Она в суд на меня подаст за изнасилование, и потом не докажешь, что не виноват.

– Зачем????

– Как зачем? Вот ты недалекая! Чтобы шантажировать и деньги вытягивать! Скажет, что я к ней приставал и все.

Я не знала, что отвечать на откровенный бред и все силилась понять: он шутит или что это? Как мне к этому относиться? Может, проверяет? Ну невозможно же такое всерьез говорить!

А когда я была уже беременная, добавилась новая фобия:

– А ты знаешь, как старшие дети ревнуют родителей к младшим? Она нашего ребенка выбросит в окно!

У меня волосы просто вставали дыбом. Я бы даже придумать такое не смогла! В нашей семье все друг другу в помощь, и я знаю, что в случае проблем все бросят дела и примчатся – и папа, и брат, и дочь. Такое было не раз. И я так же сделаю для всех родных. Сценарии мужа мне и в страшном сне не могли бы присниться.

Быстро выяснилось, что Настя ему не нравится, хотя говорил он мне другое – что заботится о ней и хочет, чтобы она выросла хорошей девочкой. Потом начал выговаривать мне, какая невоспитанная у меня дочь, грубая, ленивая, хамка и все в таком духе. Потом – что она глупая, ничего путного из нее не выйдет, а ему будет стыдно (при чем тут он вообще?). Никчемная злая пустышка, по рукам пойдет и т. д. Однажды обозвал крысой, за спиной. Я запретила ему выражаться подобным образом, перевоспитывать мою дочь и вообще что-либо дурное про нее говорить.

Поначалу я тяжело это переносила, плакала, пыталась ему что-то объяснить. Бесполезно. Потом поняла, что ему не нравится все, что касается меня и моей жизни. Вот такая «любовь» у человека… До меня наконец дошло, что у него очень больное воображение, и я перестала обращать внимание, ругать дочь и вообще реагировать на подобные выходки.

Относительно лени и грубости – да, были такие моменты, у нее наступил переходный возраст. Я следила за этим, старалась быть в курсе ее жизни. И если бы я видела нормальное, отцовское отношение – ради Бога, воспитывай. Но видя эту злобу и слыша столько гадости, я не могла ему позволить причинять боль и ей. И правильно делала, я считаю.

И вообще, для меня во сто раз важнее дружба с ребенком, чем его беспрекословное послушание путем ломки или потери отношений. Для Гены наоборот – он не разговаривал с сыном 1,5 года! Из-за какой-то размолвки, из-за своей гордыни. Кошмар. Я такого по отношению к своим детям не допущу. Я буду их поддерживать во всем, даже когда наделают ошибок и придут ко мне плакать.

Да, у него был очень негативный пример перед глазами – племянница… Девочка выросла без матери, под присмотром бабушки, и рано отбилась от рук. Привела в дом какого-то бездельника, родила от него дочку, вконец изовралась, набрала кредитов и совсем не ухаживала за бабушкой, которая стала терять рассудок и нуждалась в серьезном уходе. Но при чем тут моя дочь?? А теперь я думаю – было ли это все вообще правдой? Ведь я знала это только с его слов.

Зато своими детьми, хотя второй и не родной, он гордился. А Дима – словно молоденький, напыщенный петушок, вот-вот лопнет от важности. И такой же взрывной и несдержанный, как его отец. Видели вы когда-нибудь людей, настолько преисполненных собственной важности, что она прямо выплескивается наружу? Вот это Дима. Да, он молодец в каком-то смысле: не пьет, не курит, качается и хорошо зарабатывает. Красавец, это правда. Но при этом такая же бешеная гордыня, самовлюбленность и бурный нрав. И то, как он поступил с нами после смерти отца, говорит совсем не в его пользу. Мой брат никогда бы так не поступил ни с кем, даже с чужими людьми. И я тоже. Но об этом позже.

К тому же, даже если твои дети во сто раз лучше, нельзя матери говорить такое. Настя хорошая девочка, хоть и вспыльчивая. Добрая, отзывчивая, умеющая тонко чувствовать и сопереживать, с высоким интеллектом. И она, в отличие от Димы, тоже бы так не поступила. Тогда почему самый близкий мне человек (каким он должен был стать) не нашёл добрых слов для моей дочери?

То же самое с моим папой.

– Да твой папаша насквозь гнилой, жадный, все под себя гребет. Он неправильно тебя воспитал, да и вообще ему на вас на всех наплевать! – чего я только не слышала, уже и не помню.

Когда ему было удобно, он говорил, что я не своим умом живу, а отца слушаю. А когда удобно было другое, то оказывалось, что все наоборот – отец меня слушается. К тому же за квартиру всегда платил папа, и именно в то время он как-то особенно сильно экономил на всем, приучал нас выключать свет и не лить воду зря. Генку это бесило, он заявил, что мы запретили ему мыться. Петушился и кричал, что он сам будет платить за свет и воду, но никогда этого так и не делал.

Зато вот с бабушкой он был очень вежлив, угождал ей. Любил сказать приятное, от чего она просто таяла. Хотя за спиной тоже нелестным словцом припечатывал. Но, видя бабушкино расположение, он с ней был совершенно другим. Как и с чужими людьми. Хорошим.

Звонки запрещены

Когда началась совместная жизнь, мне сразу пришлось прекратить общение со всеми знакомыми мужского пола. Я отнеслась к этому спокойно, мужчины в принципе ревнивы, и мне никто другой был не нужен. Зачем лишний раз раздражать и провоцировать?

Тем более, что случился прецедент: ничего не значащий звонок от первого мужа, с которым мы всегда поддерживали дружеские отношения, обернулся для меня кошмаром, и никакие объяснения о том, что мы просто общаемся, не помогли.

– Так и скажи, что спишь с ним до сих пор! Девочка по вызову! Он позвонил, и побежала трахаться! Тебя уже не изменишь! Так и будешь бегать на случки!

И все в таком духе, злобно, по-черному, монолог на полчаса. Он умудрялся без мата находить такие оскорбительные слова, что у меня каждый раз перехватывало дыхание. Просто виртуоз риторики. При этом общался со своими бывшими и не только, постоянно переписывался в одноклассниках с женщинами, которые тут же оказывались родственницами из Сибири, стоило мне подойти и спросить. И тут же закрывал ноутбук. Говорю: «Если родственницы, дай почитать». Но ни разу не дал, выдумывая какие-то объяснения.

Доводя меня до слез, он хлопал дверью и убегал, даже не думая, как я себя чувствую. Я за всю жизнь столько не плакала, как за три года с Геной. Но со временем я стала рыдать гораздо реже – так нелепы, так чудовищны и так жестоки стали обвинения, что внутри меня осталась лишь выжженная пустыня, без слез и вообще каких-либо живых чувств. Речь шла уже не о любви, а о выживании. Но это было позже, перед самым концом.

Успокоиться после злобных припадков Гена не мог несколько дней: от трех до семи, я даже стала потом считать. Вырисовывалась какая-то пугающая цикличность. Эти периоды очень тяжело было выносить.

Я уже боялась случайных звонков, ведь при нем и не сбросишь – подозрения еще хуже. Как-то позвонил тот Сергей с сайта знакомств, я была с Геной. Громко сказала, чтобы больше не звонил, потому что я нашла любимого человека и выхожу замуж. Вроде для нормального мужчины этого должно быть достаточно, чтобы не ревновать? Да, но не для Гены. Это был еще один злобный взрыв длиной в неделю.

Он подозревал меня в связи с отцом Настиной подружки, одноклассницы. Мы дружили семьями, потому что все 9 классов наши дочки были неразлучны, а потом мой папа стал ему помогать – растачивать кольца на генераторы. У Вовы ларек «Автозапчасти» возле нашего дома, а у моего отца есть нужные станки. Вот они и наладили маленький совместный бизнес, и настолько качественно, что слава пошла на всю область, и очень многие люди ехали за ремонтом. Гена хлестко и мстительно бросал мне каждый раз, как слышал от меня или от отца про Вову: «С ним тоже спишь, пока я пашу на твою семейку?»

И вообще, если я шла по улице, а где-то недалеко шел какой-нибудь мужик – Генка тут же приписывал его мне, даже если я была уже с коляской. Сколько раз стоял и следил издалека. Ревность стала навязчивым бредом.

Но поначалу я даже ходила на работу! И он как-то это переносил, хотя я не могла задержаться или остаться в праздник на корпоратив, – меня сразу ждал ушат злобных обвинений. Уйти из дома без предупреждения было нельзя. Обычные походы в магазин превратились для меня в гонку: быстрее бы все купить и вернуться, чтобы на меня снова не наорали. Я после расставания год не могла привыкнуть, что могу спокойно ходить по магазину и не бояться.

Поход к любому врачу вызывал его издевки:

– Трусы новые надень, чтобы мне не стыдно было. Ну, а доктор-то с усами был? Приятно пощекотал?

На меня нападала оторопь. Я не знала, что отвечать на это. Я никогда не сталкивалась с таким чудовищным отношением. Он ставил меня в положение постоянно оправдывающейся, постоянно виноватой девочки, которую надо вывести на чистую воду и хорошенько проучить. Это повторялось настолько часто и заявлялось настолько безапеляционно, что иногда я начинала сомневаться в том, что действительно ходила к врачу…

А потом он приходил и говорил:

– Ну ладно, ну Чит, да я ж не серьезно, ты же знаешь, что я за тебя жизнь отдам. Я же для тебя все делаю! Ну поругал мужик немного – так это мелочи. Пусть чужие в глаза лебезят, а родной мужик покроет матюками, чтобы не расслаблялась, значит любит!

И снова любящий и все делает для семьи. Правда, надо отдать ему должное, матом при мне не ругался. Я сразу сказала, что этого не принимаю, и каким-то странным, непонятным образом он удерживался в рамках литературного языка, даже будучи в диком бешенстве.

Зато колпак и давление я ощущала постоянно, 24/7. Позже я уже не могла принять без него ни одного решения, но он лишал меня этого права как-то так постепенно, исподволь, что я даже не заметила, когда уже не могла сделать ни шагу самостоятельно.

Еще из-за одного звонка, помню, случился совершенно жуткий скандал. Все дома, вечер. И я даже не поняла, кто мне позвонил – телефонная книжка давно вычищена. Мужской голос сказал:

– Привет.

Я сразу ответила:

– Нет, вы ошиблись. – И положила трубку.

Но часто так бывает, что тембр голоса слышен даже через внутренний динамик телефона – всем, кто находится рядом. И Гена услышал, что голос мужской. Боже, что началось. Я сидела за компьютером.

– Кто это??? Опять твои мужики! Чего звонок сбросила, давай договаривайся, или я мешаю? Может уйти, а вы тут случку устроите? —

Я не реагировала. Уткнулась в монитор и пыталась переждать очередной взрыв. Училась не плакать.

Но вулкан только набирал силу. Он начал требовать, чтобы я дала ему телефон перезвонить. Я отказалась – стыдно было позориться перед людьми.

– Да ошиблись номером, ты же слышал.

Но он уже завелся.

Я решила не уступать, успокоится же когда-нибудь. Он стал переходить на крик.

– Если бы ошиблись номером, ты бы не боялась дать мне телефон! За дурака держишь! За идиота! Вы все меня тут за старого оленя держите, а сама за спиной с мужиками договариваешься!

Пришел папа из другой комнаты. Ему тоже не удалось успокоить зятя. И бешенство его стало таким страшным, жутким, что я просто испугалась и отдала телефон:

– Да на, звони!

И даже набрала последний номер. И вдруг муж стих. Только что бушевала стихия, готовая снести все на своем пути, злоба вырывалась из него почти видимой, осязаемой энергией! И – все. Он не стал разговаривать по телефону.

– Ну вот, так бы и сразу. А то начала скрывать, телефон прятать. Конечно, я разозлился. Ладно, Чит. Не дуйся.

Мы с папой посмотрели друг на друга в полном недоумении. И кто мне скажет, что это не диагноз?

Но это было гораздо позже. А в начале мы хотели ребенка. Гена часто говорил:

– Ничего, я еще стану мужем и отцом! И семья будет настоящая, не то, что раньше. Девочку родим, и все у нас будет хорошо. Будем сидеть с тобой в старости рядышком, немощные и дряхлые, а у ног будут внуки возиться. И собака рядом бегать будет, – словно хотел реабилитироваться перед кем-то за развод или отомстить.

Он рисовал мне такие чудесные картины, что я в них поверила. Что и правда ребенка хочет, что уж в этот раз «в ладошках убережет» от всех наше счастье.