Kitabı oku: «Гринвулд. Чарующие сердца», sayfa 4
У нее кривятся губы, я вижу, как они дрожат. И от их вида меня снова бросает в жар. Ох, если бы не фараоны!
– Не расстраивай и не подводи меня, – говорю я скатывающимся в хрип голосом. – Поверь, там, куда отвезли ребят вашей «тайной организации», тебе было бы куда хуже, чем со мной. Так что считай, я твой спаситель.
Алис заводит руки за спину, и я готов поклясться, там сжимает их в кулаки. Она злится? Злится! Но боится хоть что-то сказать мне. Еще немного, и я полностью сломаю ее. Она будет моей рабыней. Эта мысль заставляет палящий меня страстью жар поползти вниз, к паху. Я делаю глубокий вдох, стараясь скинуть напрягающий зов инстинкта.
Уже светает. Фараоны, скорее всего, уже вошли в здание академии. Нужно подготовиться. Но прежде я подхожу к Алис. Беру за подбородок, запрокидываю ее голову и, жадно обхватив губы девчонки, сминаю их в насильственном поцелуе.
Она не сопротивляется. Позволяет мне прощупать ее языком.
Маленькая, приятная во всех смыслах рабыня.
Я отпускаю ее губы, а следом и лицо.
– Ступай! – приказываю и отворачиваюсь, направляясь к креслу у стола. По пути застегиваю пуговицы рубашки.
Дойдя до стола, слышу, как тихо прикрывается дверь за Алис.
Глава 8
Для нас с подругами занятия на следующий день были отменены.
Я сидела на жестком стуле в кабинете ректора и опухшими глазами смотрела на копа, развалившегося в кресле. Худощавый, с вытянутым серым лицом, глазами болотного цвета. Судя по щетине, он не слишком заботился о внешнем виде. На меня он смотрел безразлично. И только нервно сжатая сигарета выдавала его раздражение. Видимо, мужика подняли среди ночи, и тот совсем не был этому рад. В Ролстоксе редко бывают такие происшествия, как убийство.
«Ну вот, снова эта навязчивая мысль, что Стрейка убили. Интересно, а что думает фараон о его смерти?»
Коп в это время покрутил сигарету в руках и выпустил в потолок сизую струйку дыма. Мы оба с ним посмотрели на образовавшееся облачко. Оно медленно поднялось вверх и расплылось в воздухе. Мужчина вздохнул.
– Повторите еще раз, во сколько вы прибыли в «Каплю»? – проговорил монотонно.
– Я уже все рассказала.
Он тяжело глянул на меня. В глазах я увидела равнодушную просьбу: «Мне это нужно, так же как вам. Так что давайте не будем усложнять. Просто ответьте».
– Ближе к двенадцати ночи. Точнее не скажу.
– Вы когда-нибудь видели, чтобы Стрейк Дентер принимал мутное экстези.
– Ни мутное, ни какое-либо другое. Он не принимал экстези. Стрейк был спортсменом. Капитаном баскетбольной команды. Он был против наркотиков.
– Лучший баскетболист академии, – медленно повторил коп.
Я кивнула.
Он скривил губы.
– Так, может, потому и был лучшим, что находился под влиянием наркотических препаратов?
Я застонала и откинулась на спинку стула.
– Почему отец Стрейка не принимает участия в допросе? – спросила, сложив руки на груди.
Взгляд фараона стал колким. Мужчина немного помолчал, изучающе смотря на меня. И все же ответил:
– Он не в состоянии вести допрос. Капитан Дентер временно отстранен. Дело веду я.
Мне разом стало не по себе. И зачем я спросила? Понятно же, что старшему Дентеру никто не позволит вести дело собственного сына. Вернее, он, вероятно, больше кого-либо хотел бы сейчас выяснить, почему погиб его сын, но его не допустят.
– Значит, вы не замечали, чтобы Стрейк принимал экстези? – повторил свой вопрос полицейский.
– Нет, – покачала я головой.
Он кивнул.
– Можете идти, пригласите вашу подругу, Лайру.
Я заскрежетала зубами.
– Она не может говорить! – практически выкрикнула в лицо фараона. – Вы это понимаете?
Взгляд его стал тоскливо-усталым.
– Я понимаю. А вы? В крови Стрейка Дентера найдено экстези. Вы меня уверяете, что он ничего не принимал. Не так давно мы накрыли целую организацию распространителей наркотиков. Стрейк обучался в этой академии. Вполне вероятно, что мы закрыли не всех и Стрейк входил в состав этой группировки. Возможно, его подельники еще здесь. А это значит, что на месте Стрейка может оказаться любой из учащихся. Вы этого хотите?
Все, что говорил коп, мне казалось полным бредом. И все же я поднялась и направилась к выходу. Спорить с полицейским у меня не было сил. Я слишком устала. Сегодняшний день начался для нас очень рано. А спать легли мы очень поздно. До утра оставалось совсем немного, когда я все же смогла погрузиться в сон. Но едва Морфей затянул меня в свои лапы, как казавшееся небытие разорвал всхлип. Я через силу разлепила веки.
В окно едва начинала пробираться рассветная мгла.
Лайра сидела на кровати в позе лотоса, лицом к стене, бездвижно и напряженно. Что-то бормотала и всхлипывала.
Я откинула с себя одеяло и, поднявшись, направилась к ней. Села рядом.
– Лайра! – позвала ее. – Лайра, ты меня слышишь?
Раяна, разбуженная моим голосом, подняла голову.
Встала и, прошлепав босыми ногами по полу, села напротив нас. Внимательно посмотрела на Лайру. Покачала головой.
– Мне кажется, у нее шок.
Лайра раскачиваться перестала. Подняла голову и посмотрела на нее мутными глазами. Потом перевела взгляд на меня.
– Вы слышите? – спросила она натянутым, глухим голосом.
Он у нее был таким, что я невольно поежилась и подумала, что нужно бы включить свет.
– Что слышим? – переспросила Раяна и напряженно оглянулась.
Лайра встала на кровати. Обвела взглядом комнату. Прислушалась. Шагнула, остановилась на подушке и припала ухом к стене.
– Там… – прошелестел во мраке комнаты ее голос.
– Лайра! – испуганно воскликнула Раяна и вскочила. – Ты нас пугаешь!
Шлепая ногами по полу, она кинулась к выключателю, и в комнате разлился яркий свет настенных ламп.
Лайра посмотрела на подругу раздраженно.
– Мне не кажется. В стенах слышен… – Она снова прислушалась. – Шепот.
У меня мурашки по коже прошли. Я оглянулась на Раяну. Та пожала плечами.
– Это, вероятно, шум деревьев, – сказала я, стараясь всех успокоить. Поднялась, прошла к окну и прикрыла форточку. Заодно выглянула на улицу. Там было тихо, ни ветерка, ни дуновения. Навряд ли шум доносился оттуда.
Лайра оглянулась на меня.
– Нет, это не оттуда, – прошептала она. – Девочки, этот шепот и шелест раздается в стенах. Вы разве не слышите?
Раяна напряженно смотрела на подругу. Подошла к ее кровати. Взяла за руку и мягко сказала:
– Сядь, Лайра. У тебя стресс. В таком состоянии может многое чудиться.
Лайра послушно села и покачала головой.
– Не нужно сюсюкаться со мной, как с маленькой. Я не дура. Мне ничего не чудится. Я слышала шорох, будто кто-то пытается процарапать стену. А потом шепот и шелест. Он шептал мое имя. Я призывала силу, пытаясь оградиться, и чувствовала, как тот, кто в стене, начал злиться, скрестись еще яростнее. Девочки, кто-то или что-то пыталось проникнуть в нашу комнату.
Мы с Раяной переглянулись.
– Лайра, – стараясь быть как можно более спокойной, сказала я. – На каждой комнате есть охранные заклинание. И мы свое поставили на всякий случай. Ты помнишь, вместе же этим занимались? Никто сюда не прогрызется и не попадет.
Лайра несколько раз кивнула, словно игрушечный болванчик.
– Да, наверное… Но… – Она снова прислушалась. – Тихо уже. Звуки пропали. Слишком тихо, девочки, словно все умерли… Умерли…
Она подняла на меня глаза, и в них заметалась отчаянная паника.
– Стрейк умер! Девочки, милые, Стрейк умер! Там! У клуба! Я видела его… Он там… Умер!
Ее голос из шепота перерос в крик отчаяния.
Она спрыгнула с кровати и кинулась к двери. Мы с Раяной бросились за ней. Схватили порывающуюся ринуться невесть куда подругу.
Раяна положила ладонь на ее лоб и быстро зашептала:
– Тишь, тишь, благодать. Силы темной не видать. Что живо вокруг, живи, дар у ведьмы забери.
Лайра бросила на нее злой взгляд. Я не зря столько времени прожила с ведьмами и сейчас понимала – Раяна лишала ее сил. Временно, конечно. Но, помня, с какой легкостью Лайра отшвырнула меня в клубе, мысленно поблагодарила подругу.
Лайра знала, что противостоять нам теперь не сможет, запрокинула голову и завыла. Как собака, потерявшая хозяина. Отчаянно, с невыносимой болью и тоской.
Ох, как бы сейчас помогли таблетки Ратмира. Но их у нас не было. И я совсем не знала, что мы можем сделать для облегчения страданий Лайры.
Сочувствие? Разве оно способно успокоить и хоть как-то помочь подруге пережить трагедию, убрать разрывающую сердце боль? Нет. Еще вчера все мы верили, что они со Стрейком самая надежная и счастливая пара. Еще вчера в глазах Лайры светилось счастье и радость, одаривающая всех окружающих теплом. Все это закончилось вчера. А сегодня разлетелось сотнями искр одичавшей от боли и отчаяния любви. Горе, которое выплескивалось из Лайры, поглощало и нас. И мы вторили ее слезам, ее потере. Для нас Стрейк был другом. Близким, родным. Но все, что нам осталось, – это лишь воспоминание о его улыбке, которую он дарил еще вчера, память о пока что еще не забытом голосе, радостном и верящем в будущее, его взгляде веселых глаз. Вспоминалась его аура, всегда положительная, уверенная, та самая, которой он и зацепил Лайру. Та самая, которая теперь забрала с собой радость из нашей подруги. И никто из нас не знал, сможет ли она когда-то восстановиться.
Все, что нам осталось, – это сидеть на полу комнаты, обняв Лайру, и плакать вместе с ней. Для нас это тоже была боль. Не такая сильная и не поглощающая сознание, но мы переживали ее вместе с подругой. Сердце сжималось, а мозг отказывался верить, что лучезарного капитана баскетбольной команды больше нет. Казалось, сейчас он войдет в комнату и в своей ироничной манере спросит:
«Чего это мы здесь устроили всемирный плач? Решили утопить академию?»
Именно в этот момент в комнату постучали. Раяна, всхлипнув, вытерла слезы, тяжело поднялась и прошла к двери.
На пороге стоял преподаватель Зонис. Завидев меня и Лайру, сидящих на полу, сокрушенно покачал головой. Уверенно зашел. Сел рядом с нами. Обнял Лайру.
– Плачь, плачь, девочка, – проговорил он, гладя ее по голове. – Слезы не позволят сойти тебе с ума.
Я смотрела на него удивленно и растерянно. Уж от кого не ожидала такого сочувствия, так это от Зониса. Впервые за все годы моей учебы у меня шевельнулось уважение к нему.
Лайра плакала, уткнувшись в его грудь. Преподаватель поднял голову и посмотрел на меня.
– Занятия для вас троих и группы Стрейка отменены, – сказал он, вздохнув. – Вас всех вызовут на допрос. Я пытался говорить, что сейчас не время… Но это очень резонансное дело. Стрейк все же сын капитана городского департамента полиции. Никто не будет ждать, пока ваша подруга придет в себя. Просто будьте с ней рядом. Вы ей сейчас нужны.
Он обнял ее сильнее.
– Держитесь, Лайра, вы не одна. Мы все скорбим вместе с вами.
И снова посмотрел на меня.
– За вами придут, вызовут. Подготовьтесь.
Он встал, заставляя подняться и Лайру.
– Вам нужно быть сильной. Впереди предстоят тяжелые дни. Если хотите, я поговорю, чтобы вам выписали академический отпуск.
Лайра пустым взглядом посмотрела на Зониса. Покачала головой.
– Нет. Только не отпуск. Не домой. В четыре стены. Я не выдержу.
– Молодец! – снова обнял ее преподаватель. – Это правильно. Вы сильная девушка, я верю в вас.
Зонис отпустил Лайру и повернулся к Раяне.
– Я очень прошу вас. Не применяйте эти ваши ведьмовские штучки. Я понимаю, что вам, возможно, захочется помочь подруге. Но не забывайте об откате. Помогите ей пережить это самой.
На этом он покинул нашу комнату.
Но едва мы довели Лайру до кровати, как к нам снова постучали.
В этот раз пришел преподаватель теории колдовства Даниель.
Его сочувствие было сухим и казенным. Пара слов Лайре и короткий разговор о том, что их с Раяной зачеты перенесены.
Говоря это, он скользил по Раяне жадным взглядом, а потом нагло заявил:
– Вы можете сдать мне зачет в любое удобное время. Я понимаю, что произошедшее большая утрата для вас, но не могу полностью снять с вас академические обязательства. Как только придете в себя, я жду вас в своем кабинете.
Мы с Раяной проводили его ненавидящими взглядами.
– Похотливый козел! Не дождешься. Сдавать буду только в присутствии других студентов, – сказала она, закрыв за преподавателем дверь.
Но отойти от нее не успела.
Раздался очередной стук. В этот раз на пороге появилась секретарь ректора. Молоденькая ведьмочка, три года назад закончившая академию. Она была в белой кофточке с вызывающим вырезом и короткой юбке-футляре. То, что ректор выбрал бывшую студентку по внешним данным, не было никакого сомнения. Рыжие волосы и огромные зеленые глаза не остались не замечены им. Как и грудь: рубашка едва сдерживала ее, и создавалось ощущение, что верхние пуговицы не выдержат и вот-вот отскочат от давления на них.
Лира, так ее звали, хлопнула ресницами и наигранно сочувственно протянула:
– Мои соболезнования. Девочки, это так ужасно. Только подумать, такой перспективный парень. Я очень вам соболезную. Особенно Лайре. Это жуткая трагедия для всей академии. И я, конечно, не посмела бы потревожить вас в такой момент, но… – Она демонстративно закатила глаза. – Эти фараоны. У них нет сочувствия.
И тут же глянула на Лайру, прямо и спокойно.
– Вас вызывают в кабинет ректора. На допрос.
Я оглянулась на подругу.
Та сидела сцепив пальцы рук и, застыв, смотрела перед собой.
– Она не сможет, – покачала головой Раяна. – Вы разве не видите, в каком она состоянии.
Лира качнула плечиками.
– Если она откажется, то ее вызовут в департамент. Лучше, если вы ответите на вопросы здесь.
– Какие вопросы? – не выдержав и разозлившись, выкрикнула я. – Мы ничего не видели. Какие могут быть вопросы?
Секретарша нахмурилась.
– Что вы на меня кричите? – Голос ее повысился, и в нем появились надменные нотки. – Я тут при чем? Вас вызвали, будьте добры прийти!
После чего она крутанулась на каблуках и вышла.
Раяна прикрыла за ней дверь.
– Нелюди! – сказала ожесточенно и, вздохнув, направилась к Лайре. – Никуда мы ее не поведем. Идут они к чертям!
Лайра подняла голову и внимательно посмотрела на подругу. Медленно встала.
– Надо идти, – сказала глухим надтреснувшим голосом. – Я хочу помочь найти убийцу моего Стрейка.
«Убийцу?»
Мы с Раяной переглянулись.
Лайра решительно направилась из комнаты.
И совсем с другим видом она вернулась. Как и мы с Раяной. Было ощущение, словно нас выжали, прожевали и выплюнули в кучу навоза. У меня все еще в ушах стоял голос полицейского, повторявший: «У Стрейка Дентера передозировка мутным экстези. Есть подозрение, что он был одним из распространителей».
Мутным экстези. Распространитель!
И все это пришлось выслушать не только нам с Раяной, но и Лайре.
– Он не принимал экстези! – дрожащими губами говорила она всю дорогу назад в комнату.
Встречаемые нами по пути студенты отходили в сторону. Кто-то перешептывался. Некоторые смотрели с интересом. И мне чудилось, что все они, проходя, смотрят на нас. Но не только они. Казалось, что «нечто» незримое пристально смотрит на нас из стен и колонн здания, не сводя глаз и следя за каждым нашим шагом. И это «нечто» совсем рядом. Я ощущала на себе взор невидимых глаз. Оглядывалась и никого не видела. Только студенты со скользящими взглядами. Вспомнилась утренняя истерика Лайры и ее слова о шорохе в стенах. И едва я об этом вспомнила, как мне почудилось, что рядом, в стене, раздался шорох.
«Стоп, Дайка! Ты себя накручиваешь, – сказала я себе. – Так можно и свихнуться».
– Слышала? – донесся голосок проходивших мимо девчонок, и обе покосились на Лайру. – Ее парень умер от передоза.
– Стрейк?
– Да, он самый!
Подруга рванула из наших рук. Вцепилась в волосы говорившей девчонки и зашипела:
– Стрейк никогда не принимал наркотики! Ты слышала? Ты слышала?
Нам с Раяной пришлось оттаскиваться ее.
Девчонки рванули по коридору. Все, кто в это время был неподалеку, смотрели на нас так, словно подозрения в употреблении экстези касались не только Стрейка, но и нас.
– Идем, – зашептала Раяна.
– Он не принимал наркотики! – закричала на весь коридор Лайра.
Студенты остановились. Начали переглядываться и перешептываться.
– Он не наркоман!
Голос Лайры разлетелся по коридору. Слезы заглушили ее крик, и нам удалось увести подругу.
– Он не принимал экстези. Он был противником всего этого. Он был спортсменом. Девочки, ну хоть вы мне верите?
Рыдая, Лайра ухватила меня за руки. Мы силой заставили ее войти в комнату.
Блуждающий взгляд подруги то и дело соскальзывал с меня на Раяну, стоящую рядом.
Я обняла Лайру.
– Мы верим. Не просто верим, мы знаем, что он ничего не принимал. Лайра…
Она вцепилась в мои плечи, заглядывая в глаза.
– Тогда почему этот коп постоянно говорил, что он наркоман? Он уверял, что Стрейк умер от передозировки? Почему?
Она кинулась к креслу. Схватила лежавшие на нем вещи, начала швырять их, неистово крича:
– Да что они могут знать о нем? Почему отца Стрейка нет здесь? А эти… Кто они? Почему они смеют так говорить о моем Стрейке? Они ничего о нем не знают. Я была с ним там, в клубе, он был вменяемый. Он ничего не принимал.
Лайра остановилась. Тяжело дыша, повернулась к нам, стоящим посреди комнаты и смотрящим на ее буйство. Она рухнула на колени и, уткнувшись лицом в руки, зарыдала.
– Извините, я могу войти? – раздалось от двери.
Мы повернулись. Стука не было. И я готова была уже высказать пару ласковых внезапному визитеру, но слова застряли в горле.
В комнату входил старший Дентер. Бледный, с потускневшими глазами. Перед тем, как закрыть за собой дверь, посмотрел в коридор, в обе стороны, и только после этого вошел.
Он мельком глянул на меня и Раяну и перевел внимательный взгляд на Лайру.
– Наши соболезнования, – шепнула я.
Старший Дентер слабо кивнул. По его впавшим глазам можно было понять, что он не спал и сейчас с трудом держится на ногах.
– Девочки, выйдите, оставьте нас с Лайрой, – проговорил он надтреснувшим голосом.
Мы с Раяной переглянулись.
Но позади нас раздалось шевеление. Лайра поднялась.
– Девочки, выйдите, – попросила она.
И мы вышли. Перед тем как закрыть дверь, я оглянулась. Отец Стрейка стоял, обняв Лайру, та уткнулась в его плечо, и оба они плакали.
Глава 9
Мы с Раяной сидели на подоконнике коридора и тихо переговаривались. В отличие от коридоров академии, в общежитии студенток почти не было. Кроме нас и группы Дентера, все остальные учились. За окном, словно поддерживая скорбь семьи Стрейка, академию серым полотном накрыл туман. Он тянулся по аллеям и дорожкам, окрашивая все вокруг в траур.
– Дайка, – вздохнув, произнесла Раяна. – Как думаешь, отец Дентера верит, что его сын принимал экстези?
Я пожала плечами.
– В отличие от нас, он наверняка знает, так ли это. Думаю, ему показали экспертизу.
– Ее так быстро делают? – приподняла бровь Раяна.
– Не знаю, – ответила я. – Все же это неординарный случай. Но можно позвонить Зану и спросить, как быстро все делают.
– Какая разница, отец Стрейка мог и ускорить процесс, – вздохнула Раяна. И мы обе замолчали, не зная, о чем говорить. Да и не хотелось, ведь любой разговор свелся бы к погибшему другу.
Мы просто смотрели в окно. Туман за ним вдруг показался мне зловеще жутким. И силуэты ребят, идущих к зданию академии, виделись черными тенями с пугающими расплывчатыми силуэтами, больше похожими на монстров. Чудилось, как они поворачиваются и смотрят на окно, за котором находимся мы. И даже блеск призрачных глаз рисовало мне мое воспаленное сознание.
Я отвернулась от окна.
Раяна поежилась.
– Муторно как-то. И жутко. Дайка, у тебя нет ощущения, словно за нами смотрят призрачные глаза.
Ощущение у меня было. Прямо с утра, едва мы вышли из комнаты. Так, будто из каждой двери, из-за каждого угла и поворота за нами смотрят, следят, переговариваются. Я ощущала тяжелые взгляды, у меня по коже ползли мурашки, и чудились шепотки в спину. И шорох…
– Слишком много разговоров последний день о Стрейке, – сказала я задумчиво. – Стены впитывают, это все же темная академии. Вероятно, мы слышим чужие эмоции и разговоры, так как у нас самих сейчас очень обострены ощущения.
Раяна покачала головой.
– Нет, это другое.
Я нахмурилась. Не хватало впасть в безумие.
– Мне кажется, что на нас так подействовали слова Лайры с утра. Ей сейчас всякое мерещится.
– Кому мерещится? – раздался голос рядом.
Мы с Раяной повернулись.
К нам подошел Ратмир. Я спрыгнула с подоконника. Парень обнял меня и неожиданно поцеловал в висок. Я растерялась, но не отстранилась, наоборот, ближе прижалась к нему.
– Как ваша подруга? – спросил Ратмир.
– Не очень, – вздохнула Раяна. – Но это ожидаемо. Такой стресс.
– Сожалею, – сказал парень. – Никому такого не пожелаешь.
Протянул Раяне расправленную ладонь.
– Я Ратмир.
– Мы уже знакомились в кафе, – напомнила ему девушка, отвечая пожатием.
Парень замешкался и тихо произнес:
– Я хотел бы вам помочь, но не знаю как.
– А чем здесь поможешь? – покачала головой я. – Мы с Раяной выдержим. А Лайра… Ей только время поможет.
Я подняла голову и посмотрела в лицо Ратмира.
– Я хотела сказать тебе спасибо, за вчера. За твою помощь. Я одна даже не знаю, что смогла бы сделать.
Он пальцами осторожно провел по моему лицу.
– За такое не стоит говорить спасибо. Я сделал что мог. Я правда очень сожалею.
– А почему ты не на учебе? – поинтересовалась я.
– Я только с допроса.
– Тебя тоже вызывали? – удивилась Раяна.
Он кивнул.
– Но я мало что мог сказать. Когда я вышел, Стрейк уже был мертв. К тому же я его почти не знал. Только так, по академии, и то, что он был капитаном бейсбольной команды.
– А тебе полицейский сказал, от чего он умер? – тут же спросила я.
Ратмир нахмурился.
– Передозировка. Мутное экстези.
– Это неправда! – яростно заявила Раяна и спрыгнула с подоконника. – Они пытаются замять это дело, так я думаю. Легче всего сказать, что Стрейк…
Дверь нашей комнаты открылась, заставляя ее замолчать. В коридор вышел старший Дентер. Направился к нам. С последней нашей встречи, которая была в начале года, когда родителей приглашали на ежегодное собрание, он заметно постарел. Осунулся. Всегда прямой, с выправкой и чуть надменным взглядом, сейчас он выглядел ссутулившимся стариком, с глубокими залегшими между бровей морщинами и пустыми глазами.
– Не оставляйте Лайру одну, – тихо сказал он, подходя к нам.
– Это отец Стрейка, – шепнула я Ратмиру.
– Мои соболезнования, – проговорил тот.
Старший Дентер скользнул по парню невидящим взглядом, механически кивнул и направился по коридору.
Мы смотрели ему вслед, пока мужчина не свернул к лестнице.
Раяна отвернулась и пошла в комнату.
– Извини, нам нужно к Лайре, – сказала я, обращаясь к Ратмиру.
– Да, я понимаю. – Он взял меня за руку. – Дая, если будет нужна помощь, я всегда готов. Номер телефона у меня в комнате триста три.
– Спасибо, – ответила я. И уже собралась идти. Но Ратмир внезапно сильнее обнял меня, прижал к себе и, уткнувшись в мои волосы, прошептал:
– Я правда очень сочувствую. И готов поддержать тебя в любую минуту.
Я мягко отстранилась. Посмотрела в лицо парня. На нем действительно было сожаление и переживание.
– Спасибо, – повторила я, отвернулась и направилась в комнату.
