Kitabı oku: «Эрра́нтэмы», sayfa 3
Ладони Павла медленно сползли вниз с лица, и он вопросительно взглянул на собеседника.
– Он был у любовницы, трахал какую-то продажную девку. Ну как трахал, полутороцентнеровой тушей сложно активно двигаться во время полового акта. Всё сделала она, после того, как нашла его маслянистого коротыша промеж жировых складок. Вашей семьи нет в живых из-за грязной похоти мерзкого, во всех смыслах, богача. Из-за наглой спешки хозяина жизни, они мертвы; нежная любящая жена, малолетняя дочь-кроха, которая и жизни-то совсем не видела. Собаку стеклом надвое разрезало…
– Хватит ! – вскричал Павел, обхватив голову руками.
Была безоблачная ночь, крупная желтоватая луна светила в окно. Возле него в кресле сидел Павел, его глаза смотрели в бескрайнюю тьму бездонного космоса. На коленях хозяина дремал кот Иерихо́н. Он заслужил это имя будучи котёнком, не смотря на маленькие габариты, мяукал необычайно громко, реве́л, как иерихонская труба́.
Попытки светлых довести Павла до суицида изначально были обречены на провал. Ведь его семья не ограничивалась людьми : сам Павел, супруга Лена, дочка Вера, но и ещё двое детей; девочка-овчарка Ла́ки и мальчик-кот Иерихон. Нельзя было накладывать на себя руки, обрекая преданное животное на неясное будущее, то есть на произвол судьбы.
Павлу подумалось, что сейчас, по логике сюжета борьбы за его “ду́шу”, должен явиться представитель светлых сил :
«Кресло, в котором сидит Па́вел медленно скользит влево. Справа от него бесшумно материализуется точно такое же. Из сумрака ночной комнаты вышагивает женская фигура в белых одеждах. Опускается в кресло и, представившись, начинает нравоучать, что убийство из мести это есть очень нехорошо.»
Но ничего подобного не произошло.
А кот, словно чувствуя мысли Павла, периодически навострял ушки и открывал глаза, буравя ими тьму, не допуская приближения призраков к своему хозяину.
Прошло несколько дней. Смеркалось. Ка́йрус привёл Па́вла к двенадцатиэтажному дому-свечке. С торца здания было две двери.
– Это дворницкая, – указал рукой тёмный. – А эта дверь наша, её вроде как видят все, но никто и никогда не задумывается о её назначении.
Они прошли внутрь и оказались, казалось бы, в холле обычного подъезда, аналогичное оформление потолка, пола и стен, но не было квартирных дверей и лестницы, лишь створки лифта. Подле лифта располагалась консьержская стойка. Рядом с ней стояли двое; один в чёрной одежде с жёлтыми дополнениями, второй в голубой с белыми.
– Тэнэ́брос Фе́ликс и лу́ксус Лю́циус, – представил их гостю Ка́йрус. – Теперь для поря́дку распишись в гостевом журнале.
Павел склонился над журналом и заполнил строчку таблицы с указанием даты, времени, и именем посетителя. Запись производилась пером с маканием его в чернильницу. Чернила практически сразу чернели при высыхании, изначально имея густоту и цвет крови.
– Это что, кровь ? – спросил Павел.
– Нет, конечно, – ответил Кайрус, – но на некоторые создаваемые нами вещи сильно влияет проецирование восприятия вашего общества, что-то типа коллективного подсознания.
Пункты места и целей посещения в журнале заполнил Кайрус. Затем они вдвоём вошли в лифт. Там было всего две кнопки : вверх и вниз.
– Под землю и на небеса ? – спросил Павел.
– Фактически мы находимся в этом же здании, нижняя кнопка это минус первый этаж, верхняя тринадцатый, – ответил Кайрус и нажал нижнюю.
– Фактически ?
– Да. Ты сейчас как бы в другом слое реальности вашего мира.
Створки лифта распахнулись, и перед Павлом раскрылось помещение довольно таки светлое, но в готическом стиле.
– Восприятие тобой вида этой комнаты продиктовано примерным отражением коллективного разума местного населения, – повторил пояснение Кайрус. – А журнал, в котором ты расписался, и он в действительности абсолютно иной, чем ты его увидел, сколько его не листай, а в человеческом восприятии он всегда будет раскрыт посередине.
