Kitabı oku: «Из жизни молодой одинокой женщины», sayfa 12

Город спал. Родители, похоже, тоже, – подумала Лера, подняв голову на четвертый этаж. Только слабый отсвет ночника подтверждал, что ее ждали. Может, вздремнули. Почти три ведь…

Легко вскочив по лестнице вверх, как будто и не было напряженного дня в пути, она нажала кнопку звонка.

Отдых проходил хорошо. Лера купалась в лучах любви – так ей казалось, по крайней мере. Они ездили по живописным местам, благо машина была под боком. В очередной раз она убедилась, что правильно сделала, выбрав для путешествия именно это средство передвижения. На всех фотографиях Леру обнимал Тельман. Или она его. Маленький Мишка стоял как бы в стороне. Родители приняли друга дочери никак.

– 

Зачем ты привезла его к нам? – периодически вопрошала мать. – Кто он?

– 

Мой друг, – гордо отвечала Лера.

– 

Ну и сидел бы в Москве, друг… У нас своя семья, что ему тут делать? Женатый человек..

– 

Посмотри на него. Денщик! – говорила она в следующий раз. – Ты как орлица идешь впереди, а он где-то сзади… Ему только чемоданы носить. Денщик, – как припечатала она, громко рассмеявшись.

Наверное, мама была права. По-своему. Лера поймет это гораздо позже. А пока она купалась в лучах любви.

Первая неделя прошла быстро, а потом Тельман стал нервничать и торопить домой.

– 

Нечего здесь делать. Поехали, – стал он постоянно талдычить одно и то же.

– 

Путь долгий, мы ехали два дня в одну сторону… Давай еще побудем, когда я еще навещу родителей..

Но он был непреклонен. Поехали и все.

– 

У меня дела в Москве, – вдруг сказал он.

Вернее, все это случилось после того, как он сделал всего один звонок. Куда он звонил, о чем говорил, – никто ничего непонял. Да и не пытался. Ну попросил человек позвонить, да ради бога. Разговор был коротким, на своем тарабарском языке. Гыр-гыр да гыр-гыр. И именно после этого он стал нервным и торопливым.

Накануне выезда у Леры поднялась температура. Как ехать, ведь она за рулем? Но даже это ее не остановило – любимому ведь надо уезжать… Сделаны последние фотографии на память, сказаны слова прощания..

– 

«Виват король, виват» – доносилось из гостиной.

Лера не удержалась – заглянула посмотреть на любимую певицу, но ее на экране не было. Под сильный голос Тамары Гварцители по цирковой лестнице поднимался любимец миллионов Юрий Никулин. Улыбаясь, прощально взмахивал рукой.

– 

Никулин умер, – произнесла Лерина мать.

У Леры подступил комок к горлу. И не только из-за смерти артиста… Она прекрасно понимала, что не смотря на разногласия с родителями, они все равно ее любят… И никто никогда не будет ее любить так, как они. И нигде она не будет чувствовать такую искреннюю заботу и тепло, даже завуалированное, не прямое, как от своих родителей… Пока есть родители – ты чей-то ребенок.

До свидания, город юности!

Как всегда, дорога назад оказалась не такой трудной и изнуряющей. Даже перевал не произвел такое тягостное впечатление, как тогда, в ночи. И таможню проскочили легко, без проблем. И вот уже Москва. И улица, и дом. Все родное, свое…

Лера остановила машину под своим окном, на обычном месте. Потянулась всем телом, в предвкушение горячего душа после целого дня вождения. Подняла глаза на свой второй этаж, на балкон. А это что такое ? Форточка, которую она закрыла, была настежь открыта. Этого не может быть! Она перепроверила все несколько раз.

– 

Форточка открыта, – сказала она скорее сама себе, чем Тельману. И устремилась наверх. Она уже поняла, что это значит.

Подошла к двойной двери. Замок поддался не сразу. Пришлось повозиться. И не потому, что руки у нее тряслись, нет. Вторая дверь закрыта. Все в порядке. Она стремительно ворвалась в прихожую, осмотрев одновременно кухню. Все чисто, ничего не разбросано. Усилием воли пытаясь оттянуть неприятный момент, заставила себя войти в гостиную. Все в порядке, все ящики задвинуты, техника, стекло, что там еще берут… Все по местам. Может, обойдется? – колотилось у нее сердце. Занавеска была отдернута до середины и форточка открыта. Как будто кто-то заходил с балкона и забыл задернуть занавес до конца. Лера с колотящимся сердцем зашла в маленькую комнату, где был ее тайник. Большая коробка из-под телевизора выдвинута ( без этого невозможно было пролезть под секцию шкафа, где лежали деньги). Она, уже заранее зная, что ничего не обнаружит там, все же встала на колени и протянула свою тонкую руку во всю длину, пытаясь обнаружить конверт. Глубже, еще… Тщетно!

Они знали кокретно, зачем шли и что искали. Зачем им вазочки-колечки, когда сразу, одним махом, ты срываешь такой куш. Квартира в Москве. Все упаковано по десять тысяч и перевязано резиночками. Только нагнись и забери.

У Леры потемнело в глазах. Промелькнули картинки: сколько она трудилась, чтобы вот так, доллар к доллару, собрать эту сумму. Уже в ближайшее время собиралась она, наконец, решить квартирный вопрос и забрать сына к себе. А что теперь?

Мозг работал быстро.

– 

Надо вызвать милицию, – автоматически произнесла она. Обращаясь больше к себе, чем к присутствуюшим.

Еще один звонок – свекрам. Надо, чтобы ребенка забрали, не до него сейчас.

Вы спросите: « а что же Тельман?» Он оставался почти что спокойным.

Пока ехала милиция, Лера сама для себя все прояснила. Не надо быть следователем, чтобы понять: кто бы это ни сделал – он знал место и содержимое. Человек действовал по наводке. Просто так прийти с улицы и пойти, как ясновидящий, на это место, невозможно. О месте знала только Лера. И тот, кто потенциально имел время покопаться в квартире в поисках его. Медленно, не торопясь, проживая там. А это был Тельман. Только он оставался в ее отсутствие здесь, не торопясь обследуя, обшаривая все углы и закутки. Зачем он это делал? Что искал? Ведь однажды, когда он попросил дать взаймы, она четко сказала, что деньги ее вложены в дело. Значит, не поверил… Да какое право он имел рыться, искать? И не просто искать, а в таких потаенных местах? Все внутри разрывалось у Леры. Несправеливость, предательство самого близкого человека, грязь на душе, мерзость.

Она в уме прокручивала пленку: какие-то подонки зашли в ее квартиру, прошли в спальню, отодвинули коробку из-под телевизора, на которую она складывала постельное белье, и, нагнувшись, достали три пачки по десять тысяч, перетянутые резинками. Так легко! На все про все пять минут. Или десять. Вышли и закрыли дверь ключом, предварительно изготовленным дубликатом ее ключа от квартиры. Сколько ей пришлось горбатиться, отказывать себе, ребенку, чтобы отложить эту сумму – ведь не добрый дядя ей в клювике приносит денежку. Сколько неизведанных дорог можно было бы пройти и милых сердцу вещей приобрести, если бы она тратила деньги, а не отклыдывала для того, чтобы быть ближе к своей цели….

Милиция приехала быстро. Два молодых человека прошли в квартиру, нехорошо покосились на Тельмана, сняли показания, осмотрели злополучную форточку и попросили Леру выйти с ними на кухню.

– 

Кем Вам приходится этот товарищ? – сразу же задали они вопрос женщине.

Лера ответила.

– 

К бабке не ходи, это он сделал, – сказал следователь.

– 

Он был со мной. Мы путешествовали, – сказала Лера.

– 

Ишь какой, еще и алиби продумал для себя. Девушка, – продолжил он, – их тут столько… Он совершенно не обязан присутствовать при ограблении. Денег этих хватит на несколько человек. Он навел, сделал дубликат ключа и укатил с Вами отдыхать. Типа он здесь ни при чем. Здесь же белыми нитками шито. Через форточку никто не лез – там

пыль уже месячной давности. Это было сделано для прикрытия. Дверь, как Вы сказали, сразу не открылась – это говорит о том, что ее пытались открыть не родным ключом. Странно одно: обычно создается

хотя бы видимость того, что что-то искали. Ну, разбрасывают крупы, ящики выдвигают. Похоже, они наоборот хотели товарища Вашего подставить. Это странно… Или их кто-то спугнул.

– 

Что же теперь делать? – задала Лера риторический вопрос. Она была умной женщиной и понимала, что искать их – как иголку в сене. Но надежда ведь умирает последней.

– 

Отдайте нам Вашего дружка, мы его подвесим вниз головой, как Буратино, и наутро он нам всех выдаст. Вытрясем из него золотые, – улыбнулся один из мужчин.

– 

Нет, как же я могу, я ведь живу с ним…, – пробормотала Лера.

– 

Какие же женщины наивные…, – произнес милиционер. – вы знаете, сколько у нас таких вот случаев. Недавно расследовали. Женщина прожила с «черным» восемь лет. Любовь-морковь и все такое. Поехала отдохнуть. Приезжает-голые стены. Это же звери, у них ничего святого нет. Зря Вы его жалеете, отдайте его нам на одну ночь и, быть может, получите назад свои деньги. Хотя, может и не все.

– 

Нет, я так не могу, – твердила Лера. – Попытаюсь сама с ним поговорить.

– 

Ну-ну, смотрите, а то слиняет и тогда точно мы не поедем его в Дагестан искать. В любом случае мы его вызовем к нам.

Дать показания.

– 

История типичная, – говорил другой мужчина-следователь с кем-то по телефону. Да, да… Тридцать кусков. Да нет, все похоже на правду. По обстановке можно сказать, что такие деньги были. Хорошо, – сказал он и повесил трубку.

Они ушли, а Лере предстоял разговор с Тельманом и она не знала, как начать и с чего начать.

– 

А теперь давай начистоту. – она говорила спокойно, хотя внутри все кипело.-

Тут все шито белыми нитками и всем понятно, кто приложил к этому руку.

– 

О чем ты говоришь, Лера? – спросил он и желваки заиграли на его щеках.

– 

О чем я говорю? Тебе разжевать? Дверь была открыта ключом от квартиры, дубликатом. Откуда у них ключ? Я дала, быть может? Ключа, кроме как у тебя, больше ни у кого не было. Значит, либо ключ дал им ты сам, либо они сделали это без твоего ведома. Место не искали, а сразу пошли на указанное им. Тобой.

– 

О чем ты говоришь, ты понимаешь хоть…?– прервал он Леру.

– 

О чем я говорю? Разве я не права? Зайти в квартиру и пойти в самое укромное место, о котором ты, вероятно, успел узнать во время моей поездки в Голландию.

– 

Да ты не знаешь этих людей, которые грабят квартиры – у них нюх на эти дела. Они чувствуют такие места. Никогда не станут искать по ящикам и шкафам.

– 

Слушай, что ты мне заливаешь? И вообще, представить только, ты живешь в моей квартире, я тебе целиком и полностью доверяю, дала ключ, оставляю в свое отсутствие, а ты роешься по ящикам, пытаешься найти что-то.

– 

Родная, я правда ничего не знал. Клянусь детьми! Ты же мне сама говорила, что денег свободных нет. А тут !!! Да если бы я знал, сам бы уговорил оставить их у Сергея в сейфе хотя бы.

– 

А если бы знал? Как ключи попали к ним? Я не верю тебе. И от этого мне очень горько. Ты обманываешь меня. Я не знаю, по пьяни ты проболтался своим друзьям (хорошие же у тебя друзья!) и они решили подставить тебя таким путем. В любом случае – нагадил, расхлебывай! Думай, вспоминай, просчитывай. Деньги должны вернуться назад!

– 

Мои друзья этого бы не сделали. Я не имею никакого отношения ко всей этой истории.

– 

Хорошо, утро вечера мудренее. Я иду спать, – ответила Лера и отправилась стелить постель.

На следующее утро в офисе все уже знали о произошедшем. Сочувствующие взгляды девочек не говорили об их искренности. Лера знала, что многие здесь ей завидуют. Чуть старше остальных, а при квартире-машине- молодом мужике ( хоть и женатом) и ребенок уже достаточно взрослый. И не москвичка. И такие бабки зарабатывает, поделом ей!

– 

Хорошо, хоть в твоей квартире не осталась, – обмолвилась Света, – а то бы прирезали к черту.

Состоялся разговор с Сергеем. Вернее, распрос его о том, как да что. И сетование, что не отдала деньги на хранение.

– 

На твоем месте, наверное, я бы сдал его милиции. – сказал он в конце. – Мне давно уже не нравятся его связи. Подозрительные субъекты… Я его видел накануне вашего отъезда с такими личностями!

– 

Накануне отъезда? – переспросила Лера, не веря своим ушам. – Где, во сколько?

И Сергей поведал ей о том, что видел Тельмана именно тогда, когда он «якобы» – по его словам – отсиживался в обезьяннике. Оказывается, в это самое время, когда Лера ждала его и ломала голову, где он может быть, он встречался с темными личностями в районе центра Москвы.

– 

Это точно? – переспросила Лера.

– 

Абсолютно! – подтвердил Сергей. – Давай так. Ему сюда многие звонят. Если обсуждались какие-то детали, это делалось только по рабочему телефону, здесь.

– 

Сто процентов, – подтвердила Лера. – Домой ему никто не звонит.

– 

Я запрошу выписку с телефонной станции за последние пару месяцев

. Думаю, для

милиции это не будет лишним. Это недорого, – тут же оговорился он.

– 

Я заплачу, в чем вопрос, – откликнулась Лера.

– 

То, что сделано с его подачи – ясно как божий день… – задумчиво произнес Сергей, уткнувшись в компьютер. – Вопрос в следующем: почему они не создали видимость грабежа, ведь могли оставить дверь открытой, разбросать вещи по квартире. Им ведь все равно, что после них. И это было бы гораздо хуже для тебя: пришли бы другие и вынесли все, пока ты отдыхала. А вынести у тебя есть что. Они же сделали все так чистенько, чтобы подставить этого идиота. Выставить его перед милицией. И он этого явно не ожидал.

– 

Что мне делать сейчас? – в который раз за последние сутки поинтересовалась Лера.

– 

Он должен что-то делать, а не ты. Скажи ему, что сдашь, если не вспомнит: что, где и когда. Точка. И вспоминать надо быстро.

А что же Тельман? Он ходил серее тучи… Много курил и молчал.

– 

Лера, он не мог этого сделать, – подошел к ней лучший его друг.

– 

Он и не сделал, он был со мной. – ответила она. – Он только все подготовил.

– 

Думаю, его просто очень здорово подставили…

Прошел день. Один из самых тяжелых дней для Леры за последние много лет. Хотя, казалось бы, все живы-здоровы, ну что такое деньги? Дело наживное… В данном случае рушилась мечта не о покупке дорогостоящего авто или еще чего-то, без чего легко можно было бы обойтись, а рушились все планы, связанные с самым дорогим человеком в ее жизни, маленьким ангелочком по имени Миша. Она не знала, сколько ей понадобится времени для того, что заработать ту немалую сумму, которую у нее взяли. Да, взяли, – какое точное определение. Пришли и просто взяли. Открыли дверь ее ключом, прошли к обозначенному кем-то заранее месту и взяли то, что Лера заготовила. Не для них.

И, вообще, будет ли возможность заработать эту сумму. В России все возможно: сегодня есть работа, а завтра ее может уже и не стать. И все. Останется Лера в спальном районе на востоке Москвы, в своей хрущевке. А ребенок будет учиться в престижной школе на западе. И жить с чужими для нее людьми, которые ее, Леру, тихо ненавидят и всячески пытаются перетянуть ребенка на свою сторону и настроить против матери. Как долго она планировала совершить этот шаг и как, в какое-то мгновение, все разрушилось по вине сволочей, подосланных человеком, которого она впустила к себе в душу, в сердце. И открыла для него не только дверь своего дома, но и самую потайную дверь души под названием «любовь». Что творилось у нее внутри – знала только она сама. И этот человек лежит сейчас рядом и пытается ее успокаивать?

С другой стороны, она задавала себе вопрос: неужели я люблю его до сих пор? И не хотела слышать утвердительный ответ, который подсказывало ей сердце.

– 

Завтра утром ты должен быть в милиции, – напомнила Лера, когда они уже собирались спать. – Ты вспомнил что-то? Тебе лучше напрячь память. Сергей уже заказал телефонные распечатки за последние несколько месяцев и они будут переданы следователю. В любом случае, правда раскроется. Поэтому у меня варианта дв

а: либо ты вспоминаешь все сам -

с кем пил, кому рассказывал, где оставлял ключи… Или я открываю дело и даю возможность милиции допрашивать тебя уже совсем в другой ипостаси.

– 

Родная, я думаю постоянно.

– 

Думай лучше, – сказала она, отворачиваясь от него.

В этот момент раздался телефонный звонок. Кто бы это, так поздно? – подумала Лера, беря трубку.

– 

Лерусь, не спишь? – поинтересовался вкрадчивый мяукающий женский голосок. Лера сразу узнала жену Сергея. Они часто встречались в офисе, бассейне и та иногда, под настроение, звонила ей – посплетничать… – Извини, что поздно, Серега только что рассказал мне. Держись там, слышишь! Все случается в этой жизни… А этого подонка сдай ментам и даже не думай! Какая порядочность может быть с твоей стороны?

Какая гнида! Давно надо было гнать его в три шеи! – Лера зажимала трубку рукой, чтобы

гневная тирада не была слышна рядом лежащему Тельману.

– 

И если ты это не сделаешь сейчас, – продолжала говорящая, – не сейчас, а когда расколется… Будешь дурой! Да у него баба там дома и двое детей. Кого он будет жалеть? Тебя или их? Ему жилье надо купить для них – какие могут быть церемонии? А у тебя сын!

И тут, за все время с момента кражи, Леру прорвало. Ей стало так жалко себя, Мишку с грустными голубыми глазками, которого она привозит по пятницам и увозит по воскресеньям. И сколько так может продолжаться? Даже во время поездки она больше отдавала внимания этому человеку, чем своему родному единственному сыночку.

Да что же это за любовь такая, страсть или неведомо что… Что управляет ею вот уже больше года? И никак не покинет ее душу. И ничто не может вырвать с корнем ( как она вырвала их ребенка из себя), выскрести это чувство из глубины души. Ничто и никто. Она принимает его вранье, хитрость, изворотливость. Предательство. И пытается его оправдать. Как любящая мать оправдывает свое нерадивое чадо. Ради чего? Она не знала и не понимала, но чувствовала, что погибнет, если не будет видеть этих глаз…Постоянно, рядом с собой.

И она разрыдалась. Громко, навзрыд, всхлипывая… Что ей было несвойственно. Впервые за долгое-долгое время.

– 

Возьми себя в руки, – промурлыкала в трубку жена Сергея.

– 

Ты не понимаешь, Катя. Это так подло! Я одинокая женщина, никого у меня нет во всей громадной Москве, кроме моего мальчика. Никому я на фиг не нужна, кроме него..

– 

Ну это ты слишком, – попыталась перебить-успокоить Катя.

– 

Это так, – продолжала рыдать в трубку сильная женщина. – НИ-КО-МУ на белом свете. Всего приходится добиваться самой всю жизнь. Это так нелегко-о-о, – завывая продолжала Лера. – То эти идиоты семь лет жизни испортили, только отделилась, стала зарабатывать. По копеечке откладывать, на всем экономя… Ты ведь знаешь, как нелегко достаются деньги, Кать… И обидно знаешь что? Что какая-то скотина своей грязной черной рукой сняла постельные принадлежности с ящика, отодвинула его и достала все. Одним махом! А сколько я пахала!!!

– 

Так, хватит сырость разводить, слышишь, прекрати! Это хорошо, что ты выплакалась, – сказала Катя. – Нечего в себе носить. Спи! Все решится как-то. А скотину сдай ментам! Окстись уже. Я понимаю, молодой-симпатичный… Поигралась и хватит! Выбрось его из головы!

– 

Легко сказать, Катя! Если бы я могла… Спокойной ночи, спасибо за звонок! – и отключилась.

– 

Что она говорила? – тут же поинтересовался Тельман.

– 

Спи. Завтра к девяти быть в милиции.

Наутро были в отделении. Сначала вызвали его. Лера осталась в коридоре. Затем, уже знакомый Лере следователь, выпуская Тельмана из двери, пригласил в кабинет ее.

– 

Что надумали? Отдаете его нам?

Она покачала головой.

– 

Сама справлюсь.

– 

Ну, как знаете. Если что – мой телефон у Вас есть. Время уходит…

– 

Спасибо за все, – ответила Лера, ставя подпись на бумагах и выходя из кабинета.

Тельман ходил чернее тучи и, кто знает, – быть может в нем пропадал дар великого актера, – даже отказывался от еды. Буквально на следующий день у него вдруг стала прорезаться память.

– 

Лера, мне надо уехать домой, – сказал он вечером. – Я знаю, кто это сделал. Я все проанализировал, позвонил кому надо, проверил. Все сходится!

И неохотно, под воздействием вопросов, стал рассказывать: ночевал как-то у друзей, там были новые лица – он впервые их видел. Выпили, как водится. Разговаривали.

– 

Барсетку я оставил в прихожей… Тогда, вероятно, оттиск ключа и сделали – это минутное дело.

– 

Как они узнали о месте? – этот вопрос ее тревожил больше всего. У нее не укладывалось в голове, что ее гордый Тельман ходил и, как ищейка, вынюхивал все углы.

– 

Я не знаю…,

– процедил он сквозь зубы.

– 

Что ты вообще мог сказать, после чего у них возникла необходимость сделать слепки с ключей?

– 

Да что говорить, все мои друзья ведь знают, как ты стоишь…

– 

Что теперь?

– 

Я созвонился с ребятами в Махачкале. Подозреваю двоих… Сказали, что да, видели их. При деньгах. Ты же знаешь, когда у наших есть бабки, они не жадничают.

Да уж, Лера успела узнать… Эти скоты забрали честно заработанное и сейчас поят всю Махачкалу за ее кровные. Ей стало нехорошо. Ведь денег никогда не бывает много, тем более у этих зверей. Особенно не ими заработанных, шальных, которые и уходят так же быстро, как и пришли…

– 

Я завтра вылетаю. Пока они все не просрали… – коротко сказал Тельман. – Хоть что-то может удастся вернуть…

На следующий день Лера отвезла его в аэропорт. Он позвонил через пару дней. Встревоженным голосом сообщил, что оказался прав.

– 

И что? – поинтересовалась Лера.

– 

Лучше не спрашивай, – ответил он. – Приеду, все расскажу. Их было несколько, гастролеры. Это те, которые объединяются только для дела, наворованное делят и разбегаются. Они даже не знают адрес друг друга, а им и не надо. Больше они никогда могут не пересечься в жизни. Один был из Украины, его след простыл. Двое местных.. Ты даже не представляешь, – возбужденно продолжал он, – какую войну я здесь устроил. Ой, лучше бы тебе и не знать. Одного уже закопали…

– 

Что?

– 

Остальное при встрече, родная. Я скучаю! – сказал он и отключился.

Лера не знала, верить ему или нет. Мысленно она уже попрощалась с зелеными бумажками – сама во всем виновата. Надо продолжать жить и зарабатывать, а небеса помогут.

Какой-то червячок на сей раз шелохнулся внутри: «Ведь это знак! Расстаться. Выкинуть этого человека из своей жизни. Слишком дорога цена подсказки, однако… Но если для тебя аборт и возможность подцепить венерическое заболевание было слишком малой ценой, что же – получай! Что будет следующим?»

– 

Леди Диана умерла, – сообщил Тельман в следующем телефонном разговоре. -

Моя любовь.

Он очень часто говорил о ней, как о самой достойной женщине в мире. Женщине, которую он боготворит…

– 

Да, жалко, – отозвалась Лера. – Молодая совсем. Как наши дела?

– 

Лучше, чем я ожидал, – воодушевленным голосом произнес он. – Часть денег вернется.

– 

Да что ты? – обрадовалась Лера. – И какая же?

– 

Я тебе пока ничего говорить не буду. Побуду дома и приеду в начале сентября.

Тельман приехал после Дня города, празднуемого в первые выходные сентября. Она опять встречала его в Домодедово… Улыбающееся лицо его здорово отличалось от того, которое принадлежало этому же человеку пару недель назад. При отъезде. Обнял, поцеловал:

– 

Вот, сказал найду и нашел, – гордо вручил он Лере пухлый конверт, садясь в машину.

По прикидам, здесь было что-то около десяти тысяч… Чуть меньше. Лера работала с наличкой постоянно и хорошо была знакома с пачкой в десять тысяч долларов. На вес.

– 

Сколько здесь? – не то, чтобы Лера расстроилась: лучше что-то, чем ничего, но она рассчитывала на большее. Ну, одного мерзавца упустил, двое местных. Не могли ведь они за считанные дни потратить около десятки. Хотя…

– 

Восемь с копейками, – сказал он так гордо, как будто выиграл звание чемпиона, а не привез часть куша, украденного по его же вине.

– 

Ты плохо представляешь, наверное, чего мне стоили эти восемь тысяч…, – добавил он, не видя радости в Лериный глазах. – Я расскажу тебе дома.

Она слушала его рассказ, а сама думала совсем о другом. Да какая сейчас уже разница, кто кого замочил, сделал инвалидом… И вообще, что из всего этого правда, а что ложь. Лера была человеком настоящего и будущего, но не прошлого – отнюдь. Оно уже прошло, не воротишь назад. И еще она была женщиной реальности, не витала в облаках. Жизнь научила.

Что можно проверить? Ничего! Быть может Тельман, рассказывая сейчас всю эту сказку с горящими глазами, все очень хорошо продумал. Больше двадцатки где-то ходит сейчас… А где вероятность, что не в его кармане? Часть, не все конечно. Трое в деле, включая его. Брали двое, хотели по десять, осталось по семь штук на нос. Этого более чем достаточно для того, чтобы приобрести приличную квартиру в Дагестане. Ничего не проверить, ничего не доказать. Может, так и договорился со своими: бросим ей кость, пусть заткнется и забудет. А нам и этого достаточно. А что сделала бы милиция? Вероятно, и это не вернулось бы…

Ее тревожило совсем другое сейчас. Она смотрела на мужчину, с кем делила дом, постель, душу, сердце, всю себя и думала. « Да что это за проклятье такое – ЛЮБОВЬ. Или как иначе можно определить то чувство, которое я испытываю к нему, к этому человеку? Ведь прекрасно понимаю, что будущего у нас нет и быть не может, у него жена, двое детей. Еще один внебрачный мальчик воспитывается молодой женщиной». Лера знала ее, она встречалась с Тельманом раньше, совсем еще девчонка, родила, чтобы он остался с ней, и всю жизнь себе искалечила. Еще одна жертва любви…

«У него даже нет средств к существованию» – вот об этом она думала меньше всего. «Ведь столько страданий за последнее время и хоть бы хны… Сидит где-то занозой эта так называемая любовь и никак ее не вытащить. А хочешь ли ты вытащить ее? Ответ отрицательный. Что же тогда? Секс? Но его можно заменить на другого партнера – да хотя бы Игорю свистни, сразу прибежит. Нет, не секс… Правильно говорят: самый лучший секс – с любимым человеком. И даже не важно, кто он и что в постели. Ты сама настолько жаждешь его, готовая отдать всю свою энергию, всю себя, что даже не замечаешь и не помнишь: хорош он или нет. Ты сама сделаешь все. Сам факт того, что он владеет тобой – уже счастье, в котором ты купаешься, окутываешься которым. А больше ничего не нужно».

И это было абсолютной правдой.

И еще он был для нее своего рода наркотиком. Она, такая сильная, независимая, справедливая, просто наступила на глотку всем своим положительным качествам, не давая им даже пикнуть. Она просто не могла представить, что Тельман не придет домой, не позвонит в дверь, они не сядут вместе ужинать, он не будет обнимать ее… И это его «родная», сказанное бархатным голосом, от которого она сходила с ума. И не сможет потрогать его жесткие волосы, увидеть свое отражение в этих страстных, полных огня, глазах.. Нет, нет и нет! У нее просто нет сил расстаться с ним. Она поставила точку. Пусть это будет просто грабежом, а он, как принц из сказки, поехал и расправился со злодеями.

И она продолжала жить в сказке. Своей сказке, придуманной собой для себя же. Сказке о принце, которого она ждала так долго… И всем естеством желала одного: чтобы конец оказался счастливым.

Глава 4

Жизнь продолжалась. С ним. Мишка пошел в школу и опять потекли счастливые пятницы и грустные воскресенья. Несмотря на всю свою любовь к этому человеку, Лера понимала: он разрушил ее планы, мечты. Сердце разрывалось на части. С одной стороны весов был ребенок, которого необходимо во что бы то ни стало вырвать из ненавистного семейства. На второй – ее слепая любовь к этому человеку. Быть может, она уже не была так слепа. Несколько «целительных» капель сделали свое дело…

Вероятней всего, Лера просто боялась признаться самой себе в том, что конец близок, но сделать первый шаг было не в ее силах. Уж слишком долгим было одиночество. Не стерлись из памяти ее мытарства в поисках мужчины и необузданное желание иметь постоянного. Любимого мужчину. Хоть и не совсем своего, а взятого в рент, на время. И тут, за просто так, отказаться от личного счастья? Пусть уже и не полного, с червоточинкой. Но у кого же оно бывает полным?

И она начинала вспоминать своих знакомых и приятельниц: Катька вот, молодая, совсем одна. Ни души рядом. А ведь в самом соку – когда, если не сейчас? Света мучается со своим молдаванином – бегает аборты делать и преданно в рот ему заглядывает. Девчонки на работе – кто разведен, кто вообще забыл, что мужчины существуют как пол. Это в таком огромном городе, в Москве! И девки-то молодые, ни разу замуж не сходившие. Что творится, куда мы катимся?

Будь как будет, – в очередной раз решила Лера.

Неожиданно потекли деньги. Большие. Лера поняла, что, быть может, не все потеряно. Еще пара месяцев таких барышей и можно будет купить приличную квартиру. И ведь правильно говорят: Бог дает только после того, как испытает на прочность.

Лера видела, что с Тельманом что-то происходит. И, как в подтверждение ее наблюдений, он все чаще стал поговаривать о длительном отъезде домой.

– 

Нечего здесь делать, – начинал он. – Денег заработать нельзя… От ментов покоя нет – останавливают постоянно, как преступника. Надоело! Что мне здесь делать?

– 

А я? – спрашивала Лера.

– 

Вот только ты и держишь, наверн

ое… Но я ведь не навсегда. Приеду назад – быть может с другими мыслями, планами. Мне и пере

д тобой стыдно, что букет не на что купить.

Стычки с милицией были постоянны. Несколько раз их останавливали и забирали Тельмана прямо из машины. Как они вынюхивали, выслеживали, – остается непонятным. Но сценарий развивался каждый раз один и тот же. Из рядом движущейся машины высовывалась рука с милицейским жезлом и резким взмахом приказывала остановиться. Открывалась дверь со стороны Тельмана и его приглашали показать документы.

– 

Проедемте с нами для выяснения личности, – следовал приказ.

Когда это случилось впервые, Лера последовала за милицейской машиной, пошла в участок и стала просить отпустить любимого. Улыбалась, шутила, призывала – безрезультатно. «Держиморда» не дрогнула.

– 

Выясним – отпустим, – был ответ.

Потом Лера уже и не утруждала себя – сам доберется, не маленький.

– 

Мне нужна регистрация, – как-то заявил Тельман. Именно так, в ультимативной форме. Не терпящей возражений. Не вопрос, просьба, а именно: «мне нужна». Лера проглотила то, что сказала бы в данной ситуации любому другому человеку, но не ему. Пошла и сделала.

И вот теперь он собирается уезжать. Надолго. А может еще передумает? У него уже были поползновения уехать, но он до сих пор здесь.

Лера чувствовала, что любовь ее уже совсем не та, что была в самом начале. Сейчас это просто эгоизм. Ей было наплевать, как у него дела, какие у него планы, что он чувствует. Он ей нужен был как новая квартира, как машина, как игрушка. Которая ей очень нравится, наличие которой тешит ее самолюбие. Не более того… Для комплекта.

Она себя чувствовала крутой, престижной: начальница на работе, лихач за рулем, бандит рядом – и не просто бандит, а любимый. И в любовниках тоже бандит – другого ранга. И эти страшные люди, которые убивают, избивают кого-то – любят ее. Нежно и искренне. Так, как только могут любить бандиты…У них нет середины, они все делают по максимуму – как в последний раз. Так и живут. И учитывая сильный и властный характер молодой женщины, не смотря на ее тонкую ранимую душу, ей такие мужчины и были нужны.