Kitabı oku: «Последний человек на Земле», sayfa 5
Темная дорожка переходит в лабиринт переплетающихся одинаково серых панельных домов. Я иду по тихой безлюдной улице, стиснув зубы и сжимая в руках винтовку, боясь каждого шороха, скрипа и стука. Впереди показывается очень высокий худой человек. Он идет в мою сторону. Что-то замирает внутри, сердце начинает очень быстро биться, я останавливаюсь и начинаю разворачиваться, судорожно снимая с предохранителя винтовку. Через мгновение мужчина пропадает, только разбитый оранжевый фонарь выглядывает из-за дерева, смотря на меня с легкой издевкой. С облегчением опускаю винтовку, но через мгновение снова поднимаю ее, направляя в темноту. Уже не хочется идти по этой дорожке, поэтому я сворачиваю в ближайший двор, чтобы обогнуть здание с другой стороны.
На улице нет ни души – лишь я иду быстрым шагом по тихим безлюдным улицам, озираясь, полный уверенности, а может быть и надежды, что за углом или где-то в кустах скрывается нечто.
Я не встретил никого, даже шороха малейшего не услышал, но с гордой готовностью к любым неприятностям иду длинными шагами великана по пустым разрушенным кварталам.
***
Я зашел в небольшой глухой дворик. Над головой чистое звездное небо. Окинув взглядом темные окна, слегка успокоившись, я вешаю винтовку на плечо и решаю остаться здесь на ночь. Показания дозиметра в пределах нормы, да и идти отсюда остаётся часа полтора.
Подъездная дверь валялась рядом с черным дверным проемом. Включив фонарик, я увидел тысячи крупных, светящихся, левитирующих пылинок, занимающих все пространство. На лестничном развороте между первым и вторым этажом валялся совершенно плоский, иссушенный труп кота.
Я поднялся на пятый этаж. Не хотелось вскрывать квартиру, поэтому я прошелся по этажу, пока с третьей попытки ни нашел открытую дверь. В одной из комнат окна почти полностью сохранились. Тут и останусь. Не хочу сильно копаться в чужой, старой квартире – кто его знает что тут происходило…
Звезды, такие далекие, такие безразличные… Мне всегда хотелось оставить все дела, переживания, мысли на Земле и взлететь к ним, просто наблюдать за ними, за летящими через бесконечную тьму кометами, за медленно эволюционирующими планетами… Все неодушевленное так прекрасно, так бессмертно. Наверное, в этом и есть его недостаток: мы часто ценим то, что имеет срок годности, или вовсе начинаем действительно ценить что-то, когда оно заканчивается.
Я снова выпил таблетку, даже две… или три, не помню. Так спокойно и хорошо, будто больше никогда не проснусь, хотя, честно, и засыпать не хочется.
Глава 5. Дома.
Холодный воздух давно проник в помещение. Я просыпаюсь, смотрю на часы: шесть утра… Рановато, но пора.
Давно я не курил, но почему-то очень сильно хочется: чувствую какое-то волнение, мандраж, какой раньше возникал при малейшей стрессовой ситуации.
Нащупал в кармане завернутую в полиэтилен давно припасенную сигарету, аккуратно развернул ее и закурил.
Погода сегодня прекрасная, но все же чего-то не хватает. Солнце не палит, то и дело скрываясь за облаками. Еле дующий ветер кажется зябким, пол в комнате – скользким. Наверное, дело не в погоде… в чем-то другом. Дым быстро рассеивается в воздухе, растворяется в легких. Не сказать, что становится легче, скорее наоборот.
Не научился я наслаждаться моментом, хотя сейчас кажется, что любым моментом нужно наслаждаться, даже самым серым и обычным. Ненавидя все, что делаем, мы превращаем жизнь в самоистязание, которое закончится только тогда, когда осознаем, что ко всему нужно относится просто и спокойно.
Выхожу из подъезда, меня до сих пор удивляет тишина на улицах… Странная вещь – суета, но все еще такая привычная. Ее присутствие обнадеживает, даже мотивирует делать что-то.
Я вышел из-за угла и замер. Давно ничто не производило такого сильного впечатления. На торце дома огромное граффити: на грязном рваном американском флаге, кажется, что дырок больше чем звезд, стоит по пояс голый солдат, держащий в руках автомат. Он стоит в пол-оборота так, что полностью видно спину, на которой вытатуирован огромный ястреб, только не золотой, скорее какой-то скелет… Две черепушки смотрят в противоположные стороны, клочья перьев торчат из коричневых, гнилых кусков мяса, еле покрывающих кости. Крылья наполовину состоят из металлических, поцарапанных насечек, вторая половина вовсе отсутствует. Вместо скипетра и державы ястреб судорожно сжимает ракету и маленького человечка. Пустые глазницы будто с ужасом смотрят на то, что осталось от города, от Родины.
