Kitabı oku: «Потерявший»
Глава 1. Неожиданное исчезновение
Это случилось много лет назад. Когда мне исполнилось одиннадцать лет, мои родители обзавелись новыми друзьями. Их объединяло много вещей: дети, работа, мечта построить свой бизнес. Нельзя, конечно, такие интересы назвать уникальными, по такому принципу большая часть населения планеты тоже могла бы стать друзьями моих родителей, но конкретно у этой парочки имелось какое-то необычное отношение ко всему миру, слишком доброе. Наверное, именно этим они понравились моим родителям, а общие интересы и темы для разговоров не имеют значения. Но для меня имело значение лишь то, что их дочь, которая пошла в третий класс, когда я – в четвертый, была вовсе не такой доброй как они, потому что она вечно смеялась и издевалась надо мной, как мне казалось. Но, конечно, ничего подобного не происходило. Если она надо мной и смеялась, то это случалось, например, когда мне на футболку или шорты падала капля мороженого, которое я увлеченно поедал. И вовсе не злорадный у нее был смех, а добродушный.
Родители с друзьями часто любили выезжать на природу. Перед отъездом моя мать на настенном календаре отмечала дни отдыха простым кружочком, а если отец первый до него добирался, то в маленьком квадратике толстым маркером он рисовал мясо на шампурах. Конечно, выходило у него не особо удачно, но мама считала его рисунки очень милыми. Домик, речка, сады, отсутствие мыслей о работе и жареное мясо. Конечно, меня они брали с собой, хоть я и не всегда хотел этого, а поэтому мне и там доставалось от этой вредной девчонки. Как и дома, так и на природе мы всегда соревновались друг с другом по любому поводу. В большинстве случаев я выигрывал, но иногда и она побеждала. Но так как я все-таки мальчик, да еще и на год взрослее ее, то считал своим долгом побеждать всегда, отчего сильно расстраивался при поражении. Она все это понимала. Будь это бег, прыжки или еще что, после одного выигрыша девочка всегда предлагала еще раз посоревноваться. Задирала меня. Говорила, что на этот раз опередит меня с еще большим отрывом. Кривлялась. Меня это злило, поэтому я соглашался на еще одну попытку. В такие моменты мне всегда удавалось побеждать, после чего я радовался возрождению моего внутреннего маленького мужчины. Сейчас-то я прекрасно понимаю, что при повторном соревновании у меня сил больше не становилось, просто она, эта голубоглазая девчонка, позволяла мне выиграть, чтобы на мое детское личико не набегала грусть. В одну из таких поездок мы напрыгались, наелись, потом опять напрыгались и, устав, решили сесть возле берега, на небольшом склоне. Речка Рима была не широкой – можно увидеть противоположный берег во всех деталях. Несмотря на громкие и веселые разговоры родителей позади нас, я слышал, как под действием ветра шелестит листва склонившихся по ту сторону от реки ив. Так мы и сидели, иногда переглядывались и снова смотрели на другой берег. У моей подружки, сидевшей рядом, развевались по ветру волосы. Тогда она имела неухоженную прическу, будто только что проснулась. На всю жизнь запомнил ее губы, всегда покусанные. Когда мы так сидели, моя спутница о чем-то мечтала или просто думала, всегда в такие моменты покусывая губы, сложив их при этом таким образом, что образовывались ямочки на ее щечках. Наверное, она думала о своем будущем. У нее была мечта, но она просила никому не рассказывать о ней. Ей хотелось внести вклад в будущее, сделать что-то хорошее для людей, когда другие девочки хотели стать моделями или актрисами. Рассказывая мне о своей мечте, ее счастливое лицо излучало теплую улыбку.
Вдруг что-то начало ярко светить на противоположном берегу. Протягивая девочке руку и открывая рот, чтобы обратить ее внимание на светящийся предмет, я повернулся к ней, но она неожиданно исчезла. Испугавшись, я резко встал, а свет с противоположного берега все усиливался. Невольно сделал шаг вперед…
– Эй, стойте!
Я почувствовал прикосновение чей-то массивной руки на своем плече, как вдруг исчезла река, домик, берег, пропала вредная, но милая девочка, осталось только свечение светофора передо мной.
– Даже тот, кто далеко, стоит возле тебя, если он в твоем сердце, а тот, кто стоит рядом, далек, если твои мысли далеки от него, – сказал низкий неопрятный мужчина с неухоженной длинной бородой, убирая свою тяжелую руку с моего плеча.
Я посмотрел на него презрительным взглядом, он в ответ мне улыбнулся, игнорируя мое удивленное выражение лица, и через пару секунд пошел по переходу. И что это значит? Отрастил бороду и считает теперь себя философом-отшельником? Просто очередной зазнавшийся мужик возомнил себя самым умным. Он, наверное, считает, что всем вокруг нужны его советы. Но все же, что этот длиннобородый хотел сказать? Хватит, перестань, нельзя составлять отрицательный образ каждого прохожего, нарушившего твое личное пространство. Пока я стоял, полностью погруженный в свои мысли, свет становился все ярче. Точно! Мне нужно идти. Спешно перебежав дорогу, возле штанины моих черных брюк я почувствовал ветерок, образованный вблизи меня проезжающим автомобилем. Замечательно. Меня чуть не сбили. Утро только началось, а мне уже испортили настроение. И кем он себя вообще считает? Хватит, да что я к нему привязался, он, возможно, мне жизнь спас, остановив мое бездумное движение. Не будь его рядом, я бы уже валялся на дороге с исцарапанным лицом и переломанной спиной в лужи крови. Тогда уж точно больше никто не нарушил бы моего личного пространства. Все же мне жаль, я ведь ему даже «спасибо» не сказал. Мне стало немного стыдно.
Отвлечься от навязчивых мыслей мне помогли стоявшие чуть ли не каждые десять метров вдоль дороги билборды. На первом были изображены деревья, трава и весьма незамысловатый слоган «Нужно беречь». Удивительно, люди строят бесконечные ввысь дома, устраивают свалки отходов за городом, рубят лес, тем самым отдаляясь от природы, да и вообще разрушая ее, а потом ставят тысячи рекламных щитов, напоминая жителям нашего славного городка, что природа – это лучшее, что у нас есть. Да, конечно, инициаторы таких плакатов не устраивают свалки и леса не рубят, но живут они тоже не в берлоге какой-нибудь, да и мусор у них тоже скапливается. Ой, да ладно, чего я опять начал нудить. Следующий билборд, на который упал мой взор, демонстрировал новое открытие «МИРа». Горстка фанатиков, которые вдруг подумали, что обуздали все вокруг, все существующие науки и материю. Как по мне, их группа больше похожа на кружок юного мастера, что-то делают, технику какую-то изобретают, но стоит отдать должное, популярность их изобретений огромная, значит, что-то все-таки в этом есть. Так-то это они изобрели светофор для пешеходов с меняющейся яркостью. Да, я понимаю, все это задумано для слабовидящих людей, мол им проще реагировать не на разные цвета, а на яркость. Когда яркость светофора минимальная и идет на возрастание, идти можно, а после трех вспышек света яркость становится максимальной – идти нельзя. Не знаю, как смена светофоров повлияла на слабовидящих, но меня они раздражают. Стоишь, ждешь, когда яркость станет минимальной, глаза уже все с слезах, банально перед собой из-за этого смотреть сложно. При наличии солнца так вообще стоять у дороги – настоящее самоубийство. Хотя кто его знает, может, поэтому и сделали такой яркий свет, чтобы никто не перебегал дорогу. С закрытыми-то глазами вряд ли кто-то будет бежать сломя голову.
Сегодня я опять опоздаю. Только подхожу к своему отделу, а уже больше девяти часов утра. Наверное, опять буду выслушивать выговор своего начальника по поводу моей пунктуальности. Даже если не брать в расчет натянутые с ним отношения, работа следователя отдела по расследованию убийств мне не особо нравится. Просто иногда все становится слишком рутинным. Мне ведь тридцать лет, пока еще хочется больше активности, больше разнообразия, вот лет так в пятьдесят уже можно заняться бумажками, да изредка бегать по вызовам. Видимо, в детстве боевиков и детективов насмотрелся, поэтому всю свою юность мечтал здесь оказаться. Но я тогда не мог знать, что в кино не показывают всю рутину, всю однотипность убийств. Конечно, бывали случаи и погонь за преступниками, и интересных расследований, но их было настолько мало, что в памяти они затухают, и хочется подпитывать свою голову мыслями лишь о скучных моментах моей работы. Правда, совсем рядом, через один квартал от моего отдела находится отдел по расследованию особо важных дел. Недавно они раскрыли дело о пропаже советника министра внутренних дел страны. Весь процесс у них занял всего лишь два дня; за это время они успели от небольшой зацепки дойти до местонахождения советника. Жаль, что не утекла информация о процессе расследования, было бы занимательно изучить такое дело. Вот у них уж точно есть интересные задачи без различного рода рутины. А сейчас, говорят, они расследуют дело о пропаже нескольких человек. Но это лишь слухи, никто не может знать наверняка подробности их расследований, включая и меня. Мой индекс допуска к государственной тайне слишком мал, чтобы быть в курсе таких событий.
– Видимо, ты встал не с той ноги, Марк? – сказал мужчина у входа в отдел.
Погрузившись в свои мысли, я чуть не прошел мимо своего напарника, Хавьера. Усатый мексиканец, который до сих пор укладывает назад остатки своих волос, делая вид, что он все еще в расцвете сил. Сейчас, впрочем, как и всегда, на нем был надет потрепанный плащ и старый костюм, а на шее виднелась серебряная цепочка. Даже совсем недавно, зимой, на нем висел этот же плащ. Каждый день тогда удивлялся, как он себе еще ничего не отморозил. Когда Хави надевает шляпу и закуривает сигарету, формируется образ истинного детектива нуарного фильма. Несмотря на то, что ему уже под пятьдесят лет, у него все еще есть желание бегать по бесполезным вызовам. По его словам, попал он в нашу страну нелегально, даже имелись какие-то связи с наркотиками. Но я считаю, что на самом деле такого не происходило, иначе вряд ли ему открыли бы дверь в наш отдел. Кто его знает, может, он все это выдумал, чтобы оставить о себе яркое впечатление и добавить своему образу нотку таинственности. Даже если так, играть роль следователя у него получается действительно хорошо, складывается впечатление, будто этот человек всего себя отдает работе. Может поэтому, у него нет семьи? Кто знает. Как коллега и человек, Хави меня устраивает. Может быть, друг? Не знаю, ведем-то мы себя как друзья, но чего-то истинно дружеского между нами я не замечал.
– Рад тебя видеть, Хави, – на моем лице натянулась улыбка. Так происходило всегда, когда я не хотел показывать свое внутреннее состояние. А таких моментов было множество. Только один человек знает меня настоящего.
– Это хорошо. Загляни к Диггинсу, а я тебя подожду в машине.
Вот кого я точно не был рад видеть, так это нашего комиссара. Он и есть наш отдел, живет работой, мне кажется, и дома работает, нет, даже вместо сна работает. Ну, или ему снится работа. В общем, на уме у него только одно. Представим образ идеального работника. В этот образ должны быть включены ответственность, пунктуальность, ум, стрессоустойчивость, в общем, все характеристики, которые присутствуют в любом резюме, только являющиеся правдой. Нет, все это не про комиссара, а про его требования к своим подчиненным. Конечно, он человек серьезный, правильный, но его управленческая методика под названием «два кнута и полпряника» мне не особо нравится. А также у него есть множество незамысловатых кличек, например, козел, черт и идиот.
– Доброе утро, вызывали? – сказал я, войдя в кабинет Диггинса.
– Да, присаживайся.
Мог бы и поздороваться. Такой противный. Низкий, с зализанными набок волосами, с грубыми чертами лица и низко посаженными скулами. Если бы я увидел такого на улице темной ночью, сразу бы подумал, что передо мной какой-то маньяк. Наверное, у нас очередной труп, надо выезжать. Зачем же еще он мог меня вызвать?
– У нас труп, Хави уже в курсе, он ведь не опаздывает на работу. Выезжайте.
Сделаю вид, будто этого не слышал. Просто кивну и выйду. Диггинс меня вызвал только для этого? Вот чудик. Хави ведь тоже мог рассказать о возможном убийстве. Не успел я закрыть за собой дверь, как комиссар грозно и громко сказал:
– Еще одно опоздание, Марк, и в этом году премии у тебя не будет.
Теперь понятно, почему он попросил меня к нему зайти. Как только эти слова дошли до моих ушей, я машинально хлопнул дверью и покинул этот проклятый кабинет. Интересно, что я потерял, опоздав сегодня на работу? Вон кто-то кофе попивает и общается, кто-то бумажки перекладывает с одного места на другое, кто-то старается скрыть свою сонливость, смотря в пустой монитор. В общем, в офисе у нас все как всегда – стабильно.
Выйти на улицу мне удалось не сразу. Трижды выругавшись про себя, я несколько раз подергал уже около года заклинивающую дверь, которая все никак не поддавалась. Почувствовав пинок моей ноги, она сдалась. Увидев меня, Хави сделал пару быстрых затягов сигаретой, выбросил ее и сел в машину.
– Твое испорченное настроение после разговора с Диггинсом уже становится нормой, – сказал Хави, как только я сел в его автомобиль.
– Не говори, вечно этот козел цепляется. – Сложив ладони вместе, я поднес их ко рту и сделал пару выдохов теплого воздуха. Несмотря на то, что идет уже середина весны, за окном было еще прохладно.
– Не он же виноват, что ты опаздываешь, друг.
– Разумеется, но выдавать различные колкости по этому поводу не очень профессионально, тем более для руководителя.
Отвечать на мою реплику Хави не стал. Надавив своими старенькими ботинками на педаль газа, он заставил машину тронуться с места, и мы молча поехали. Сначала я ни о чем не думал, потом решил погрузить свои мысли в рабочий процесс, но Хави меня опередил, решив сообщить подробности нового дела:
– Тело на Баркин-стрит, 154, Эмма Фоснер, замужняя женщина, тридцать два года. Ее обнаружил полицейский, которого вызвала соседка погибшей. Сейчас он ждет нас на месте.
У меня не было желания разговаривать, поэтому оставил его слова проигнорированными. Но Хави снова решил прервать молчание. Видимо, считал атмосферу неловкой, а я, наоборот, наслаждался тишиной, пытаясь остыть после утренних приключений. Хави рассказал мне очередную историю про его ночные похождения по барам. Впрочем, это дело привычки. Каждые выходные он пьет, затем каждый понедельник я просвещаюсь в его приключения. Действительно, совсем забыл, что образ классического детектива дополняется стаканом виски в баре. У нас вышел небольшой диалог, я задал ему пару вопросов скорее из вежливости нежели из любопытства его пьянками, после чего мы опять замолчали. Когда мы приехали, нас встретил тот самый полицейский, обнаруживший тело.
– Добрый день, давно нас ждете? – спросил Хави.
– Да нет, не очень, но все равно успел замерзнуть, погодка сегодня скверная, – ответил дрожащий полицейский. Он сложил губы в трубочку и начал выдыхать воздух, наблюдая за выходящим изо рта паром.
– А патрульная машина ваша где?
– Да мой напарник поехал за завтраком, а то только на ноги, так сразу вызов, а тут вас ждать, ну и…
– Понятно, – вклинился я в разговор. – При каких обстоятельствах вы обнаружили тело?
– Да три часа назад диспетчер сообщил, что нужно выехать по данному адресу, успокоить пожилую женщину. Ей показалось, что случилось что-то неладное с ее соседями. – Молодой полицейский почесал затылок. – Говорит, третий день уже не может до них дозвониться, а на дверной звонок никто не реагирует. Ну, приехал, пообщался с ней, она мне абсолютно тоже самое сообщила, ну и решил заглянуть к соседям. Подхожу, а там труп прямо у входной двери.
– Три часа назад? В семь утра старушке пришла мысль о том, что с ее соседями что-то случилось?
– Получается так. – Молодой человек в классической полицейской фуражке опять вздрогнул то ли от холода, то ли от нервов. Уверен, что сегодня он впервые увидел труп. У него плохо удавалось скрывать волнение.
– А как вы проникли в дом? – Спросил я.
– Так я походил вокруг дома и через одно окно увидел, что кто-то лежит на полу. Мало ли вдруг человеку плохо, вот и выбил дверь. А там женщина лежит вся в крови.
– Вы в доме ничего не трогали? – Поинтересовался Хави.
– Нет, не трогал. Как только увидел, так сразу доложил.
– В доме сейчас кто-то есть?
– Да. Как я понял, ваши коллеги.
– Руфус и Энди, наверное, – вставил я.
– Скверно, конечно, все это. Ну да ладно, отдыхайте. Если возникнут еще вопросы, мы с вами свяжемся, – сказал Хави, после чего полицейский слегка кивнул и побежал к машине уже вернувшегося напарника.
– Что думаешь? – Спросил Хави.
– Да чего тут думать, пойдем выяснять, что там случилось.
Действительно, не о чем тут размышлять. С виду обычное убийство. Соперницы, муж из ревности, коллега по работе, все это уже проходили. Классический дворик с ухоженным газоном, цивильный по внешнему виду дом и труп в нем – тоже проходили.
Зайдя в дом, мы сразу же обратили взгляд вниз, на бледное тело погибшей. Оно находилось посреди зала, рядом с входной дверью. Ее шею «украшали» бордово-фиолетовые трупные пятна, либо синяки, как результат побоев. При поверхностном осмотре их можно спутать друг с другом. Но судя по сладковатому и тошнотворному трупному запаху, витающему в этом доме, тело пролежало здесь не меньше двенадцати часов, а значит, это все-таки трупные пятна. Тело лежало на спине, ноги немного согнуты в коленях, голова повернута на бок. На погибшей было надето легкое пальто, укороченные брюки, сапоги и перчатки. Кольца, сережки, колье на шее, все на месте. Рядом лежал пистолет.
Вокруг трупа аккуратно кружился Руфус, наш судмедэксперт, не заметивший, как мы пришли. У него было стройное телосложение и конский неопрятный хвост на голове. Он больше походил на гитариста какой-нибудь рок-группы, чем на сотрудника убийственного отдела. Несмотря на его грубую внешность, у него был довольно мягкий голос. Да и сам Руфус – человек весьма добродушный. А возле противоположной от нас стены на корточках сидел криминалист Энди, держа в руках компактный ультрафиолетовый осветитель и что-то рассматривая возле дивана. Энди мне не нравился своим высокомерием. Похоже, что металлический чемоданчик, который он всегда таскал с собой на каждое место преступления, давал ему плюс десять очков к важности. Чемодан с линейками, грипперами, лупами и прочими принадлежностями, которые могут понадобиться при осмотре местности, и сегодня был с ним.
– Энди, нам можно уже входить? – Спросил Хави, глядя на пол.
– Да, проходите, – Энди засуетился, – пол я уже изучил. Только ничего не трогайте, все как обычно.
– Поделишься с нами, что известно? – Я переключил свое внимание с трупа на домашний интерьер.
– Пока ничего особенного. Мужские и женские следы подошвы, видимо, погибшей и ее мужа, а также «зеленого» полицейского, обнаружившего труп. Нет ни грязи, ни глины, ни песка, ничего, что может натолкнуть на какие-то мысли. Следов моющих средств тоже нет. К изучению тела я еще не приступал.
– Руфус?
– Да. – судмедэксперт встал. Он хотел сложить руки в перчатках на груди, но моментально вспомнил, что трогал тело, поэтому не стал ими пачкать свою одежду. – В общем, это точно убийство или самоубийство. В шее сквозное отверстие от выстрела. – Снова взглянув на тело, я увидел сквозь застывшую бурую кровь небольшую дыру. – Момент смерти точно определю после вскрытия, но пока, судя по цвету кожи и трупным пятнам на шее и затылке, он здесь красуется больше двух дней…
– Возле трупа лежит Рюгер, – прервав монолог Руфуса, Энди кивнул головой в сторону пистолета, – между прочим, самое популярное оружие для самообороны.
– Следов насилия на видимых частях тела нет, – продолжил Руфус, – кости черепа на ощупь целы, зубы целы, полость рта свободна.
– Жаль, психологическое насилие видимых следов не оставляет. – Снова вставил Энди, доставая маленькую лупу из чемоданчика.
Руфус не обратил внимание на очередную вставку Энди.
– Через пару часов мы с телом закончим, сопровожу его до морга, потом предоставлю полный отчет.
Я подошел к Хави поближе:
– Схожу поговорю с соседкой.
Выйдя на крыльцо, я увидел в соседнем доме пожилую женщину, которая испуганно выглядывала из-за приоткрытой входной двери. Да, сразу понятно, кто вызвал полицию.
– Доброе утро, как вас зовут? Это вы обратились в полицию? – Спросил я, подходя к женщине.
– Здравствуйте, инспектор. Можете звать меня Ванесса Корнэ, да, это я вызвала. – Ответила она мне старческим голосом.
– Почему вы решили, что что-то случилось? – Достав блокнот из внутреннего кармана пиджака, я начал записывать слова женщины.
– Знаете, – Ванесса получше закуталась в свою шерстяную кофту, – я состояла в хороших отношениях с Эммой. Мы виделись почти каждый день, иногда просто пересекались возле дома, иногда разговаривали, бывало, вечера вместе проводили, приятной она была женщиной…
– Была? С чего вы взяли, что Эмма Фоснер мертва? – Спросил я.
– Сынок, да тут и так все видно, полиция, много людей, да и холодно сегодня как-то…
Ох уж эти старушки, которые, на удивление, всегда все знают.
– Так почему вы вызвали полицию?
– Ах да, – вспомнила Ванесса про вопрос, – мы виделись почти каждый день, но три дня назад она как будто исчезла. Я пыталась дозвониться до нее, но она не отвечала, пыталась достучаться, но никто не открывал дверь, вот и забеспокоилась. Понимаете, ничего странного в тишине нет, но такого раньше не случалось. Вот я и подумала, что вызов полиции лишним не будет.
– Диспетчеру вы сказали, что она замужем. Вы знакомы с ее мужем? Не знаете, где его можно найти?
– А, Майкл, он постоянно в разъездах. Наверное, уехал на очередную конференцию. Я и до него пыталась дозвониться, но у него был выключен телефон. – Когда акцент в разговоре сместился с погибшей на ее мужа, Ванесса изменилась в настроении.
– Откуда вы знаете, что телефон был именно выключен?
– Так мне Эмма говорила, что он так делает. На работе телефон свой выключает. Правда, она меня просила об этом никому не говорить. Ой, надеюсь моя любимая Эмма там, – старушка указала пальцем вверх, – не будет на меня обижаться.
– В каких они были отношениях? Как я понимаю, детей у них нет?
– Мне Эмма рассказывала, что в последнее время они не ладят, но причин она не говорила. Детей нет, но Эмма всегда хотела ребенка – они обсуждали эту тему, но Майкл имел другое мнение на этот счет. Ее муж не хотел, чтобы его жена одна воспитывала ребенка, пока он вечно занят работой. Наверное, из-за этого они и ссорились.
Убийства между супругами не редкость, но разногласия из-за детей, наверное, вряд ли могут стать причинами таких исходов. Хотя в нашем мире всякое может быть.
– А как вы к нему относитесь? К Майклу. – От холода, пронизывающего мое тело, я начал слегка покачиваться.
– Майкл очень серьезный человек, наверное, потому что у него тяжелая работа. Мы с ним никогда не ругались, как сосед он порядочный. Но что можно говорить о порядочности, если я его очень редко видела… Но мне кажется, душа у него чистая.
– Понятно. – Мне было абсолютно безразлично, какая у него душа. – А вы не видели кого-нибудь, кто часто заглядывал бы к ним? Может, в последнее время происходило что-то странное?
– Да нет, не было такого, заходил кто-то иногда, но имен я, конечно, не знаю. И друзья к ним, бывало, заходили по вечерам. Я это поняла, потому что они приходили с бутылкой алкоголя. Понимаете, мое окно выходит как раз на крыльцо их дома. Поэтому и вижу иногда, что там происходит, когда телевизор смотрю или вяжу внукам одежду, – с простым добродушием ответила женщина.
– Может, она вам рассказывала о проблемах на работе? Кто-нибудь хотел нанести ей вред? Завидовал?
– Бог ты мой, да Эмма просто чудо, не верю, что у нее могли быть враги. Как я уже говорила, мы виделись каждый день, потому что она была безработной. Эмма целыми днями занималась домашним хозяйством, ходила за продуктами и, конечно же, со мной общалась. – Женщина улыбнулась. – Она раньше работала, около года назад уволилась. Или два… – Ванесса задумалась. – Видимо, решила пойти на этот шаг, чтобы муж согласился завести ребенка. Понимаете, уж очень сильно Эмма его хотела, и все свое время ему отдавать, и заботиться.
– Вы не знаете, где она раньше работала?
– Ой дружок, этого уже не помню.
– Хорошо, спасибо вам за информацию. Если у нас будут вопросы, мы вам позвоним.
– Конечно, родной, береги себя, – Ванесса дала мне наставление на прощание. В дом она предпочла не заходить – решила продолжить наблюдение за происходящим у дома Фоснеров.
Закончив разговор с соседкой, я вновь зашел в дом, в котором было совершено убийство. Энди продолжал изучать мебель, кухню, а Руфус – тело. Мой напарник оглядывался по сторонам.
– Ну, что говорит? – Спросил у меня Хави.
– Ничего особенного. Безработная, детей нет, муж постоянно в разъездах, последнее время ссорились, старушка описывает ее как добрую и милую женщину. А у вас что? Нашли что-нибудь?
– Глянь, позади тебя, – выкрикнул Энди. Я оглянулся и увидел небольшое отверстие на стене возле входной двери. Из-за засыпанной штукатурки в отверстии ничего не было видно. Дунув в нее, я заметил сплющенную от удара об стену пулю.
– Скорее всего, она зашла в дом, а ее кто-то поджидал, – сказал Хави.
– Да, похоже на то.
Наш диалог прервал дорогой автомобиль, резко остановившийся у дома Фоснеров. Из него выбежал какой-то мужчина и мигом направился ко входу, топча под ногами ухоженный газон. Видимо, это муж убитой, Майкл Фоснер. Бессмысленно встречать его на улице – я хотел увидеть его реакцию после того, как его взгляд упадет на тело своей жены, которое лежит посреди зала в луже крови. Он вбежал в дом и на секунду замер, направив свой взгляд на тело, двумя руками закрыв нос и рот. Сквозь пальцы слышалось его тяжелое дыхание. На мое удивление, реакция была не наигранной. Глаза выражали полнейший ужас, все тело немного дрожало, а указательный палец на левой руке дергался. Но я прочитал в нем больше удивление и шок, нежели печаль. Спустя пару секунд он, будто очнувшись, резко сделал шаг вперед и начал падать в направлении тела своей жены, протяжно выкрикивая при этом слово «нет». В этот момент я был вынужден принять меры, чтобы он не оставил следов на лежащем трупе.
– Успокойтесь, вы ей уже ничем не поможете, – промычал я, с трудом обхватив его тело обеими руками.
Он несколько секунд пытался вырваться из моих пут, но вскоре, немного остыв, ослабил сопротивление, тем самым позволив мне его отпустить. Майкл так и остался сидеть в метре от тела своей жены, я на всякий случай стоял рядом, если вдруг он опять попытается приблизиться к нему. Руфус ненадолго прервал изучение трупа, чтобы не провоцировать Майкла на необдуманные действия и эмоции. Энди тоже хватило ума не маячить перед его лицом.
После того, как Майкл издал странный звук, похожий на кашель, его ладони снова прижались к лицу. Взяв себя в руки, спустя несколько секунд он встал и пошел в другой конец комнаты. Как мне кажется, для того чтобы избавиться от тошнотворного запаха. Принялся ходить из стороны в сторону, наконец, успокоился, нервно закурил сигарету и сел на кресло, облокотив голову на ладонь так, что его густые волосы скрыли едва заметное лицо. На первый взгляд этот человек казался влиятельным и серьезным. Красивый костюм, дорогие часы на левой руке, ухоженное лицо. Неудивительно, что у него есть свой водитель, который подвозит его до дома. Он судорожно покачивался в кресле, периодически затягиваясь сигаретой.
– Вы Майкл Фоснер, муж убитой Эммы Фоснер? – Решил я начать допрос. Человек в таком неуравновешенном состоянии может сказать больше правды. Но также может и ничего не сообщить, кидая только агрессивные выпады во все стороны.
– О господи, что за… что за вопросы?! – Он поднял свое лицо. Его взгляд был агрессивным и удивленным одновременно. Но я опять не увидел в нем печали. Майкл затянулся коричневой сигаретой с белым фильтром, выдохнул дым из легких и через несколько секунд продолжил. – Да, хорошо, да, это я, все верно.
– Где вы были?
– У меня было собеседование с представителями компании ЯМОТО. Последние три дня я находился в Японии, прилетел несколько часов назад.
– А когда вы улетели в Японию? – Спросил Хави.
– Три дня назад, днем, вот билет, – из кармана своего пальто он достал билет на самолет на время 11:30.
– Вы всегда носите с собой билеты трехдневной давности? – Подметил Хави. Мой напарник всегда мастерски проводил допросы, он вообще с людьми умело разговаривал. Причем важно не то, что он говорил, а то, как он говорил. Например, сейчас этот вопрос был произнесен с шутливой интонацией, видимо, чтобы муж убитой не думал, что его могут подозревать.
– Да забыл выкинуть, вот и вспомнил про него.
– Когда вы последний раз видели вашу жену? – Сменил я тему, чтобы не акцентировать внимание на его странном поведении.
– Когда я уезжал в аэропорт.
– Что она в этот момент делала?
– Эмма одевалась, собиралась пройтись по магазинам.
– Ваша жена была в этой одежде? – Я кивнул головой в сторону тела Эммы Фоснер.
Майкл нехотя взглянул на тело своей жены. Сжал губы, отвернулся, закрыл глаза и тяжело ответил:
– Да, в этой.
– А в каких вы были отношениях с вашей женой? Вы часто конфликтовали?
Майкл резко поднял на меня голову и агрессивно выкрикнул:
– Вы клоните к тому, что это я убил ее?! Может, хватит этой болтовни?! Займитесь делом и найдите преступника!
Я ничего не ответил, лишь продолжил на него смотреть ничего не выражающими глазами.
– Наши отношения… Да, все было нормально, мы изредка ссорились по пустякам, но… знаете, это у всех бывает, но всегда мирились, все было… хорошо.
– Вы сомневаетесь в этом? – Вставил Хави.
– Нет, у нас, правда, все было хорошо.
– Тогда почему вы выключаете телефон?
– У меня два телефона, один рабочий, один повседневный. Как раз по рабочему мне и сообщили о смерти моей жены, – произнес он, отводя взгляд.
– Вы не ответили на вопрос, Майкл.
Он слегка вздохнул и вновь схватился руками за лицо.
– Мы поссорились.
– Вы можете рассказать, какова была причина ссоры?
– Нет, все, я понимаю, к чему вы клоните, нет бы преступников ловить, вам лишь бы дело поскорее закрыть! Ничего я вам больше не скажу без своего адвоката.
Вот сволочь, очевидно, он что-то скрывает. Но ему не уйти от лучшего следователя, Марка Лингарда. Ладно, ладно, позволил себе похвастаться, иногда это необходимо.
Остаток рабочего дня мы провели на месте преступления, опрашивая других соседей. Энди все это время был вместе с нами, развлекая Хави своими несмешными шуточками. Помимо следов крови на полу, стене, ковре и милой фарфоровой вазе ничего не было обнаружено. Тело Руфус давно увез в морг, а буквально час назад он позвонил Хави и сообщил результаты вскрытия. Смерть наступила в пятницу с 9:00 до 11:00. Следов насилия и изнасилования на скрытых под одеждой частях тела тоже не было найдено. Затем Хави добавил: «Он потом начал бубнить про свои твердые мозговые оболочки, толщину какой-то клетчатки и прочее, в общем, нам это уже не интересно».
