«Серфинг. Свобода быть собой» kitabından alıntılar
Страшно, когда о себе нечего сказать. Нечего сказать делом, нечего сказать словом. Страшно, потому что тебя нет. Ни для себя, ни для других. Какое-то одиночное заключение во внутренней темнице – с собой говорить не о чем, другим о тебе слушать неохота. У них своя зияющая пустота, и твоя им не нужна, потому как известно, что ноль, помноженный на ноль, выдаст ноль.
Ведь иметь внутри тишину сложно – мы постоянно обгоняем свою жизнь, вырываемся из своего сегодня и живем в завтра. А от этого в нашем сегодня образовывается пустота, и мы заполняем ее музыкой и диалогом с собой или с кем-то другим – бесконечным спором, замысловатым, но часто бессмысленным.
Воды, воды всегда шевелятся, бегут, стремятся. Движутся. Всегда. Не текут они, как известно, лишь под лежачий камень. Когда нагрузишь сосуд своей души булыжниками «претензий», самой душе внутри словно и места нет – она, по закону Архимеда, вытесняется. Хотя не до конца, конечно. Оконным потом покрывает изнутри. И ходишь запотелый, мутный и полный камней. А с ними ни лететь, ни плыть нельзя. Ими только швыряться удобно. Чтобы разбить. Сосуд. Чужой.
Ощущение комфорта – важнейшая в сёрфинге вещь. Он не силовой спорт, не скоростной спорт, вообще не спорт – он искусство уметь приложить усилие своевременно
Сёрфинг – он как жизнь. В нём процесс интересен, результат – так себе, а на рифовой волне вообще малопредсказуем. В жизни так же – смешно подчинять её будущим результатам, не находя радости в процессе их достижения, притом что итог, несмотря на все откровения священных текстов, неизвестен.
Море любит уверенных в себе, но самоуверенных не прощает. А уверенность в себе – это, безусловно, не только вера в свои силы, но и знание предмета, к которому мы силы собираемся приложить
Каждый, кто хоть раз оказывался на берегу океана, чувствовал первозданную мощь водной стихии. Сколько её ни приручай – домашним котенком не станет. Но тем, кто находит с ней общий язык, многое дается. Открытия, как и волны, у каждого в сёрфинге свои. Один посмотрит в глаза страху, другой избавится от обид и злости, третий найдет среди волн себя. У автора, прошедшего когда-то давно все этапы, теперь роль демиурга – он наблюдает, замечает, и тем, что увидел, – делится.
