Kitabı oku: «Язвительный», sayfa 2
3
Село Рахманы находится в соседстве с Гостомельскими хуторами, где я увидел свет и где жила моя мать. Между хуторами и селом всего расстояния считают верст девять, не более, и они всегда на слуху друг у друга. Заезжая по делам службы в К—ой уезд, я обыкновенно всегда заворачивал на хутора, чтобы повидаться с матушкой и взглянуть на ее утлое хозяйство. Мать моя познакомилась с Стюартом Яковлевичем Деном и с его женою и при всяком свидании со мной все никак не могла нахвалиться своими новыми соседями. Особенно она до небес превозносила самого Дена.
– Вот, – говорила она, – настоящий человек; умный, рассудительный, аккуратный. Во всем у него порядок, знает он, сколько можно ему издержать, сколько нужно оставить; одним словом, видно, что это человек не нашего русского, дурацкого воспитания!
Другие соседи тоже были без ума от Дена. Просто в пословицу у них Ден вошел: «Ден говорит, так-то надо делать; Ден так-то не советует», и только слов, что Ден да Ден. Рассказам же и анекдотам про Дена и конца нет. Повествуют, как все отменилось в княжеских имениях с приезда Стюарта Яковлевича, все, говорят, на ноги поднял; даже отъявленных воров, которых в нашем крае урожай, и тех определил в свое дело. Да еще так: самых известных лентяев поделал надсмотрщиками по работам; а воров, по нескольку раз бывших в остроге, назначил в экономы, в ключники да в ларечники, и все идет так, что целый округ завидует. «Вот, – думаю себе, – дока-то на наших мужиков явился!»
Хотелось мне самому посмотреть на рахманские диковины, да все как-то не приходилось. А тем временем минул год, и опять наступила зима.
4
Вечером 4 декабря жандарм принес мне записку, которою дежурный чиновник звал меня позже, в одиннадцать часов, к губернатору.
– Вы, кажется, здешний уроженец? – спросил меня губернатор, когда я вошел к нему по этому зову.
Я отвечал утвердительно.
– Вы живали в К—ом уезде?
– Я там, – говорю, – провел мое детство. К—ой уезд мое родное гнездо.
– И у вас там много знакомых? – продолжал спрашивать губернатор.
«Что за лихо!» – подумал я, выдерживая этот допрос, и отвечал, что я хорошо знаю почти весь уезд.
– У меня к вам есть просьба, – начал губернатор. – Пишет мне из Парижа князь Кулагин, что послал он в свои здешние имения англичанина Дена, человека сведущего и давно известного князю с отличной стороны, а между тем никак не огребется от жалоб на него. Сделайте милость, – не в службу, а в дружбу: съездите вы в К—ой уезд, разузнайте вы это дело по совести и дайте мне случай поступить по совести же.
Поехал я в город К. в эту же ночь, а к утреннему чаю был у моей матери. Там о жалобах к—ских крестьян на Дена и слуху нет. Спрашиваю матушку: «Не слыхали ли, как живут рахманские мужики?»
– Нет, мой друг, не слыхала, – говорит. – А впрочем, что им при Стюарте Яковлевиче!
– Может быть, – говорю, – он очень строг или горяч?
– В порядке, разумеется, спрашивает.
– Сечет, может, много?
– Что ты! что ты! Да у него и розог в помине нет! Кого если и секут, так на сходке, по мирской воле.
– Может быть, он какие-нибудь другие свои делишки неаккуратно ведет?
– Что ты начать-то хочешь?
– Как, говорю, – он к красненьким повязочкам равнодушен ли?
– О, полно, сделай милость, – проговорила мать и плюнула.
– Да вы чего, матушка, сердитесь-то?
– Да что ж ты глупости говоришь!
– Отчего же глупости? Ведь это бывает.
– Подумай сам: ведь он женатый!
– Да ведь, родная, – говорю, – иной раз и женатому невесть что хуже холостого снится.
– Эй! поди ты! – опять крикнула мать, плохо скрывая свою улыбку.
– Ну чем же нибудь он да не угодил на крестьян?
– Что, мой друг, чем угождать-то! Они галманы были, галманы и есть. Баловство да воровство – вот что им нужно.
