«Самопознание» kitabından alıntılar, sayfa 12
Я никогда не мог примириться ни с чем преходящим, временным, тленным, существующим лишь на короткий миг.
<...>
Я, очевидно, принадлежу к религиозному типу, который определяется жаждой вечности.
<...>
Если нет вечности, то ничего нет. Мгновение полноценно, лишь если оно приобщено к вечности, если оно есть выход из времени, если оно, по выражению Кирхегардта, атом вечности, а не времени.
<...>
Совершенство достижимо лишь в бесконечном. Стремление к бесконечному и вечному не должно быть пресечено иллюзией конечного совершенства. Всякое достижение формы лишь относительно, форма не может претендовать на окончательность. Всякая реализация здесь есть лишь символ иного, устремленности к вечности и бесконечности.
Человек сознает свое значение и играет роль то от того, что он причастен к центру революционной деятельности, к революционному комитету, определяющему движение, то от того, что причастен к самому подлинному, наиправославнейшему православию, то от того, что причастен к оккультному ордену, посвящен в оккультную традицию. Во всех случаях действуют одни и те же психологические пружины. Во всех случаях человек надеется возвысить себя не через личные качества и достижения, а через причастность к играющим роль группировкам.
Демократический век - век мещанства, и он неблагоприятен появлению сильных личностей.
Личности нет без изменения, но личности нет и без неизменности, верного себе субъекта изменения.
Великая задача, к которой нужно стремиться, это достичь общности, общения, понимания в наиболее индивидуальном, оригинальном, единственном. Это и есть трудная задача так называемой экзистенциальной философии.
Во всяком моральном акте, акте любви, милосердия, жертвы наступает конец этого мира, в котором царят ненависть, жестокость, корысть. Во всяком творческом акте наступает конец этого мира, в котором царят необходимость, инерция, скованность, и возникает мир новый, мир "иной".
Я не мог примириться ни с чем тленным и преходящим, всегда жаждал вечного и только вечное казалось мне ценным. Я мучительно переживал расставание во времени, расстояние в пространстве. Вопрос о бессмертии и вечной жизни был для меня основным религиозным вопросом. И я никогда не понимал людей, которые осмысливают свою перспективу жизни вне решений этого вопроса. Нет ничего более жалкого, чем утешение, связанное с прогрессом человечества и блаженством грядущих поколений. Ничто "общее" не может утешить "индивидуальное" в его несчастной судьбе.
Познание жизни, самое глубокое и самое истинное познание, имеет невыразимо эмоциональную природу. Лишь глубоко эмоциональная мысль познаёт тайну жизни. И эта эмоциональность мысли совсем не есть её психологическое искажение.
Трансформация людей - одно из самых мучительных впечатлений моей жизни.
Продукты творчества не могут удовлетворять творца. Но пережитый творческий подъём, экстаз, преодолевающий различие субъекта и объекта, переходит в вечность.
