Наследие Древних

Затаив дыхание, словно при прыжке в холодную воду, я шагнул внутрь и огляделся. Нет. Это был уже не магазин. Небольшой и, надо признать, уютный ресторанчик, оформленный в восточном стиле, с, бесшумно передвигающимися, дроидами, стилизованными под каких-то старинных воинов. По случаю утреннего времени в ресторанчике было пусто. Только парочка посетителей с небритыми опухшими физиономиями хмуро хлебали что-то из чашек. Похоже, они тут провели всю ночь.

Я прошёл к дальнему столику и уселся. Дроид тут же материализовался рядом, уставившись на меня единственным глазом-камерой. Ну, почему у обслуги всегда делают один глаз? Неужели непонятно, что смотреть на два глаза гораздо приятнее? Или считают, что так проще относиться к ним, как к неодушевлённым предметам? Так все, за исключением меня, и так не одушевляют этих дроидов.

– Значит, так, железяка, – намеренно грубо проговорил я, изучив развёрнутое передо мной голографическое меню. – Кофе. Только настоящий. И булочки. Понял?

– Будет исполнено, – дроид развернулся и укатил.

Кофе действительно оказался хорошим, как, впрочем, и булочки. Даже настроение поднялось. Странно, но никакого дискомфорта я не ощущал. Словно и не бегал по этому помещению в детстве, дёргая подвески из миккля и прислушиваясь к их загадочному звону. Как раз на этом месте, где я сижу, стояла витрина с редкими минералами с планеты Дилея, ещё долго играющими солнечными зайчиками после того, как на них посветишь фонариком. Лёгкая грусть не мешала нахлынувшему, вдруг, очарованию этого утра.

– Всё в порядке? – неожиданно раздался надо мной мягкий голос.

– Что? – я поднял голову и увидел перед собой невысокого мужчину субтильного телосложения с раскосыми глазами, одетого в невероятный балахон с широкими, расшитыми золотом, рукавами.

– Извините. Вы, просто, о чём-то глубоко задумались, и я взял на себя смелость подумать, что у вас не всё в порядке.

– Нет. Вам показалось. У меня всё хорошо. А вы…

– Я – хозяин этого заведения.

– А давно здесь этот ресторан? Меня не было в этом городе пятнадцать лет. Раньше тут был магазин.

– Был, – мужчина с интересом посмотрел на меня. – Только прежний хозяин продал его как раз пятнадцать лет назад. Там была такая запутанная история!

– А вы его купили?

– Нет. За эти годы чего только здесь не было. Господин Филимонов тут пытался и казино организовать, и ресторан, и элитный клуб, и ювелирный магазин. Надо признать, что фантазия у него работала на всю катушку. Только, вот, счастья ему это место не принесло. Все его затеи оканчивались не просто фиаско. Они оканчивались грандиозными скандалами и огромными убытками. Филимонов лет десять пытался. Упёртый был мужик.

– Был?

– Да. Умер. Инсульт. И такой обширный, что никакой медицинский модуль не спас. Просто не успели поместить. Он здесь же, у себя в кабинете умер. Пока дошло, что он слишком долго из кабинета не выходит, пока достучаться пытались, пока дверь взломали. Тут уж никакая медицина не спасёт.

– Инсульт? В наше время? При нашей диагностике? Да ему уже утром искусственный интеллект сообщил бы об изменениях в состоянии здоровья и сразу бы отправил бы данные его лечащему врачу! Я вообще не слышал, чтобы от инсульта умирали.

– Но, тем не менее, факт остаётся фактом. После того, как малиновые изумруды с планеты Орея оказались простыми стекляшками с встроенными чипами, он так орал, что тряслись, даже окна на двадцать третьем этаже. Потом зашёл в кабинет, и всё. Больше его никто живым не видел. И, скажу я вам, умирал он страшно. Когда кабинет вскрыли, он сидел в кресле с выпученными глазами и искажённым от ужаса лицом. Вы удовлетворены?

– Почему я должен быть удовлетворён?

– Это же вы. Вы, сын хозяина магазина, который погиб из-за Филимонова. Я вас узнал.

– Допустим. А почему вы всё рассказываете так, словно сами при этом присутствовали? У вас такое богатое воображение?

– Нет. Просто я всё это время был около Филимонова.

– Вы были его правой рукой?

– Нет. Я был всего маленьким винтиком в его машине. Слишком маленьким, чтобы влиять на что-то, но достаточным, чтобы быть в курсе всего.

– Ну, а что было после Филимонова?

– Были другие хозяева, но всё опять оканчивалось ничем. Таких убытков, конечно, не было, но и прибыли тоже. Наконец, это место посчитали проклятым, стоимость его упала катастрофически, и я получил возможность выкупить его за копейки.

– И как?

– А вы приходите сюда сегодня вечером, сами увидите. Приходите, не пожалеете. Я вас приглашаю.

– Интересно. Пожалуй, приду.

– Я буду вас ждать.

Я вышел из ресторана. Странно, но известие о смерти Филимонова не принесло мне удовлетворения. Ну, помер и помер. Даже пожалел его немного. Мучился, всё-таки, человек перед смертью. И сильно мучился. Но, надо признать, мне стало легче. Может, от того, что я сделал то, чего боялся все пятнадцать лет? Я пришёл сюда. На секунду, даже, показалось, что мама с отцом появились там, за витринами, и махнули мне рукой, ободряюще улыбнувшись.

Весь день я бездумно ходил по городу, наслаждаясь нахлынувшей ностальгией. Пообедал в первой попавшейся кафешке и опять просто гулял. Уже ближе к вечеру зашёл в отель, принял душ, переоделся и, уже целенаправленно, направился в ресторанчик. Мужчина встретил меня почти на пороге и широким жестом пригласил внутрь. Зал был полон. Тихая камерная музыка, мягкий приглушённый свет, бесшумно снующие между столиков дроиды. Уютно. Вот, только мест свободных в обозримом пространстве не наблюдалось. Нерешительно остановившись посередине зала, я оглянулся на хозяина и развёл руками.

– Ничего страшного, – ободряюще улыбнулся он. – Идите за мной.

Мы пересекли зал, прошли в небольшой арочный проход и оказались в небольшом коридорчике с четырьмя дверями по сторонам.

– Кабинки, – пояснил мужчина и открыл одну из дверей. – Проходите сюда.

Столик был уже накрыт. Я присел на стул с причудливо изогнутой спинкой и огляделся. Оформление в явно восточном стиле. Полотнища по стенам, исписанные иероглифами, картины с ветками сакуры и цаплями, причудливый фонарик под потолком. Явно что-то восточное.

– Мы так и не познакомились, – присел напротив меня хозяин. – Меня зовут Чен.

– Я – Володя.

– Мне очень приятно.

– Скажите, а с чего мне такая честь?

– Какая честь?

– Ну, вы подошли ко мне утром, заговорили, а потом пригласили меня на вечер. Я бы понял, если бы вы страдали от нехватки клиентов. Но у вас яблоку некуда упасть. Значит, дело не в клиентуре. Дело в вашей личной заинтересованности.

– А вы умный человек, – дробно рассмеялся хозяин.

– И всё-таки?

– Давайте сначала поужинаем. Угощайтесь. Вот, рекомендую, фунчоза с говядиной. А потом курицу с ананасами в кисло-сладком соусе. Вы китайскую кухню любите?

– Признаться, никогда не пробовал.

– Значит, сам Бог велел попробовать.

Вкус оказался необычным. Вроде, ингредиенты привычные, а вкус другой. Что-то подобное я пробовал на Банзее в портовом ресторане. Не совсем то, но, похоже. Мне понравилось, по крайней мере. А в конце был чай. Не обычный чай, который мы привыкли заваривать, бросив щепотку заварки и заливая кипятком, а особенный. Я с удивлением наблюдал, как Ченнаполнил чайник кипятком, прогрел его пять секунд и разлил воду из чайника по пиалам и в небольшой сосуд с вытянутым с одной стороны краем на манер носика. Я про себя назвал его молочником, так как из похожего сосуда мама добавляла всегда в кофе молоко. После этого в пустой горячий чайник он положил нужное количество заварки.

– Это старинная китайская процедура приготовления чая, – проговорил он, видя моё удивление, и указал на молочник. – Это чахай, или, более понятно, сливник.

Далее, он налил в чайник с чаем воду и тут же слил её через сито в этот чахай.

– Необходимо помыть чай от пыли, ведь хороший чай собирается вручную и не проходит технологическую очистку, – продолжил он свои пояснения. – Поэтому мы это не пьём и очищаем всю посуду от воды. А, вот, теперь настало время приготовить напиток непосредственно для употребления.

Чен налил опять в чайник воду, затем слил в сливник и разлил её по миниатюрным пиалам.

– Попробуйте.

Я осторожно сделал небольшой глоток и вынужден был признать, что очень вкусно.

– Может, вернёмся к моему вопросу? – попытался я напомнить о себе.

– Подождите. Наслаждайтесь чаем. Почувствуйте тон, аромат и оттенки.

Пришлось мне опять делать глубокомысленное выражение лица и опять прихлёбывать этот напиток. Хорошо, что пиалы были крошечные, всего на несколько глотков. Мне пришлось выпить пиал десять, прежде, чем Чен хлопнул в ладоши, и появившаяся (настоящая!) девушка убрала чайный прибор, поставив вместо неё пузатую бутыль из настоящей керамики. Судя по всему глубокая древность.

– А, вот, теперь, поговорим, – разлил он прозрачную жидкость по пиалам. – Что вы хотите узнать?

– Судя по всему, я здесь не случайно, – в нос ударил запах спиртного.

– Не только здесь, а вообще на этой планете, – Чен поднял пиалу и кивнул мне.

– Вы к этому причастны? – Я поднял свою и сделал глоток.

– И да, и нет, – хозяин ресторана тоже пригубил и поставил пиалу на стол.

– Простите? – водка была такой крепкой, что на глазах выступили слёзы.

– Вызвал вас на Землю не я, хоть и являюсь одним из инициаторов этого. И мы сделали так, чтобы вы пришли сюда. В этот ресторан.

– Тогда у меня два вопроса. Первый: кто меня вызвал на Землю? И второй: как это возможно?

– По первому вопросу – это отдельный разговор. А, вот, по второму… Скажите, что вы постоянно носите на своей груди?

– Это? – я расстегнул воротник и достал из-за пазухи пластины на титановой цепочке. – Просто память об отце. Пластины, найденные в пустыне Гоби.

– Это не просто пластины, – Чен достал из-за воротника точно такую же. – Это средство связи.

– Это? – сказать, что я удивлён, это ничего не сказать. – Но кого и с кем?

– А, вот это касается вашего первого вопроса.

В кабинку вошла девушка, и прощебетал что-то на незнакомом мне языке, мельком глянув на меня. Похоже, этот вечер собирается меня добить сюрпризами. Я сидел и с удивлением смотрел на гостью. Это была она. Девушка с парусника. Та, что махала мне рукой во сне.

– А сейчас, – поднялся со своего стула Чен. – Нам предстоит пройти в одно место. Нас ждут.

– Эта девушка… – я пытался, но никак не смог подобрать слова.

– Вам приснилась? – опять дробно рассмеялся мой собеседник.

– Да. Откуда вы знаете?

– Линь часто так развлекается. Не обращайте внимания.

Ничего себе заявочки! Типа, ничего особенного. Подумаешь, девчонке скучно и она ради развлечения снится, кому попало. И всё это произнесено на голубом глазу. Так, словно присниться кому-нибудь ради развлечения – плёвое дело. Чен встал в проёме двери и вопросительно посмотрел на меня. Ах, да, мы же должны идти куда-то. Честное слово, в последнее время я чувствую себя этакой щепочкой, которую несёт по течению и от которой ничего не зависит.

Мы прошли по коридорчику, спустились по лестнице и подошли к лифту. Дверцы кабинки бесшумно раскрылись, впуская нас внутрь, и я с изумлением наблюдал, как Чен нажимает кнопку минус третьего этажа. Технологический уровень. Туда люди не опускаются. Это мир механизмов и ботов. И что нам там делать? Видимо, всё это я проговорил вслух.

– Вы неправы. Технологический мир населён.

– Кем? Кому интересно жить в грязи, без всяких условий, не видя ни солнца, ни, даже, просто неба?

–Ну, вы слишком хорошего мнения о человечестве. Помимо нашего мира, который живёт на планете, расселяясь в зависимости от своего кошелька, есть иной мир, маргинальный, подчиняющийся совершенно другому правительству и другим законам. И, поверьте, им живётся вполне нормально и без условий, и без неба с солнцем. Главное, без полиции, налогов и обязательств перед обществом и государством.

– А полиция не знает о них?

– Почему не знает? Знает, конечно. Просто ей нет смысла туда соваться. Кто же позволит казённые дроны терять? А про людей я вообще молчу. Дураков нет, сюда лезть.

– Странно. На опасные планеты спускаются, а на технологический этаж – страшно?

– Не путайте. Космос осваивают люди другого сорта. А жизнь на Земле слишком развратила землян. Уже никто из них не хочет рисковать ни, своей жизнью, ни, своим благосостоянием, каким бы оно ни было. Приехали.

Действительно, лифт остановился, и мы вышли в небольшую комнату, в которой нас ожидало шестеро крепких ребят. И, могу поклясться, у них под полами курток явно угадывались очертания лучемётов. Именно таких, какие разрабатывались для спецслужб. Помнится, лет пять назад довелось попользоваться. Хорошая вещь. Ухватистая, небольшая и мощная. Луч более широкий, по сравнению с армейскими образцами, поэтому целиться особо было не надо. И так зацепит. Серьёзные ребятки. И спонсор у них серьёзный, раз такими машинками обеспечивает.

– Что там? – деловито спросил Чен.

– Спокойно, – ответил один из парней.

– Тогда пошли.

Сразу за дверями оказалась улица, если её можно так назвать. Загаженный, когда-то асфальтированный тротуар, ныне зияющий огромными дырами, тяжёлые основания высоток и переплетения коммуникаций вместо неба над головой. И мрачные типы, то и дело встречающиеся на пути. Кто-то стоял в тени мощных фундаментов, кто-то валялся на переплетениях труб, а кто-то шёл куда-то, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Под самым фонарём грязные оборванные дети играли трупом кошки, а одетый в лохмотья истощённый мужик танцевал посреди тротуара под, одному ему слышимую, музыку.

Мрачное место. Над головой с воем пролетел поезд грузовой подземки. Аж в зубах от звука заныло. Или это нервы? Никогда не думал, что такое существует. Всегда, как-то, воспринимал всё, что меня окружает, как что-то само собой разумеющееся. И не задумывался о том, что же обеспечивает всю повседневную жизнь города? А тут такое! И как тут живут люди?

Мимо промчался, дребезжа всеми частями корпуса и рыча мотором, древний аппарат, ещё на жидком топливе, коптя чем-то вонючим. И на колёсах, что для города выглядит нелепо. Хотя, для здешней клоаки в самый раз, наверное. В окно высунулось помятое лицо и что-то проорало, пытаясь перекричать шум двигателя. Старший нашей охраны махнул рукой в ответ и повернулся к нам.

– Чен, здесь появились чужаки.

– Где?

– Со стороны реактора спустились.

– Распорядись, чтобы разведчики их прощупали.

– Будет сделано, – парень активировал браслет коммуникатора, развернул экран и что-то забубнил появившемуся на нём силуэту.

Мы подошли к одному из зданий, вернее, основанию здания, на сто пятьдесят этажей возвышающегося в моём мире. А здесь – монстроподобное сооружение с неимоверной толщиной стен. У дверей нас встречала та самая девушка из моего сна.

– Чен, а что, Линь без охраны пришла? – удивился я.

– Она выросла здесь. Так сказать, плоть от плоти этого мира. Кто же её тронет? Да и, к тому же, она далеко не так беззащитна, как может показаться. А об этом тут все знают.

В здании пришлось попетлять по технологическим коридорам, пригибаясь под переплетениями труб многометрового диаметра. Где-то труба явно подтекала, и канализационная вонь стояла вполне себе стойкая. В небольшой комнатке, явно когда-то выполнявшей роль конторы диспетчера по контролю за коммуникациями, нас ждали. За столом сидели двое мужчин среднего возраста неприметной наружности, довольно привлекательная женщина и старик.

– Чен, – возмущённо заговорила женщина. – Объясни, что за причина выдёргивать нас так внезапно?

– Да, – откашлялся старик. – Для этого должны быть веские причины.

– Так, они есть! – расплылся в улыбке Чен.

– И?

– Разрешите представить, Володя. Сын антиквара Сергея.

– Сергея?! – вскочил со своего места один из неприметных.

– Того самого?! – подскочил второй.

– Да.

– Стоп, стоп! – поднял я руки. – Мне кто-нибудь объяснит, что вообще происходит?

За стеной грохнуло, раздалось шипение лучемётов, потом грохнуло ещё раз. Перегородка бытовки зарделась малиновым цветом от попадания луча, но выдержала. Только куски скудного убогого декора посыпались. Все всполошились и повскакивали со своих мест. В комнату влетел один из парней охраны.

– Чен! Чужаки пошли на штурм.

– Какие чужаки?

– Те, что со стороны реактора зашли. Они уничтожили нашу разведку и целенаправленно шли именно сюда.

– Их много?

– Много! Часть с людьми дона Сержа схлестнулась, а остальные все здесь.

– Понял. Возвращайся к своим. И свяжись с другими донами. По договору они обязаны нас поддержать. А мы, господа, присоединимся к обороне.

– Мы? – удивилась женщина.

– Да, мы. И будем удерживать врага, пока Линь не уведёт Володю в безопасное место.

– Ты возлагаешь на него такие большие надежды? – удивился старик, доставая из-под полы гражданский лучемёт, не такой мощный, как военный, но в ближнем бою вполне себе боеспособный.

– Он – сын Сергея!

– Да, что происходит? – опять не выдержал я.

– Потом! Линь!

– Что? – появилась в дверном проёме девушка.

– Выведешь Володю и доставишь его наверх.

– А вы?

– А мы немного задержимся.

– Ясно, – девушка улыбнулась, на мгновение показав свои белоснежные зубки, и взяла меня за руку. – Пошли. И голову береги.

Это получилось как-то ненавязчиво, но, одновременно так властно, что мне и в голову не пришло попытаться остаться, хоть воевать мне и не впервой. Да и, не моя это война. Кто с кем и почему воюет – понятия не имею. Мы помчались по каким-то грязным коридорам, ходам, переходам, лестницам и трубам. Я задыхался от пыли, замотался в паутину, словно мумия в саван, набил не менее двадцати шишек на голове и окончательно выдохся. Наконец, взрывы за спиной стихли и, вскоре, вообще перестали быть слышны. Линь остановилась, покрутила головой и увлекла меня к незаметной маленькой двери.

– Где это мы? – бешено чихая, оглядывал я небольшую каморку, в которой мы оказались.

Убогое помещение с метровым слоем пыли, пластиковыми лежанкой, столом, шкафом, убитым кухонным синтезатором и старинной панелью освещения на потолке.

– Это подсобка водопроводчика была. До того, как обслуживание коммуникаций не перешло к ботам. Здесь пересидим.

Я плюхнулся на кушетку прямо в пыль и попытался собрать мысли в кучу. События, и без того не сильно интересующиеся моим мнением, вообще неуправляемо понеслись вскачь. Интересно, что на это скажет Линь?

– Понимаешь, всё это уходит корнями в глубокую древность, – не обращая внимания на грязь, жевала сэндвич девушка.

– Московское княжество, Средневековая Европа, Древний Рим? – блеснул я своими скудными историческими познаниями.

– Глубже. Настолько глубокая древность, что упоминания о событиях в виде преданий остались в самых древних легендах. Сохранившиеся с древних времён мифы, покоящиеся ныне в архивах истории, описывают деяния богов, обладающих ошеломляющей силой. Египет, Греция, Рим – центры культуры, величайшие цивилизации древних. Там процветали наука и искусство, развивалась медицина, била ключом политическая деятельность. Древние свято верили, что их жизнью и судьбой, даже смертью управляют множество богов. Жрецы хранили знания об «изначальных временах», когда эти могущественные существа действительно жили на планете. Их посланники совершали чудеса, мчались по небу на «огненных колесницах», обладали невиданным мощным оружием, применяемым для борьбы с врагами.

– И что?

– А то, что та теория зарождения человеческой цивилизации, которая была принята наукой и уже триста лет является неоспоримой, в корне неверна.

– Ого! Я такого ещё не слышал! И у тебя есть альтернативная теория, которая доказывает, что человек был создан Богом? Или что-то совершенно новое?

– Почти библейский вариант. Ты прав.

– И есть доказательства?

– Есть.

– И где они?

– В архиве расы.

– Какой расы?

– Нашей! Нашей с тобой расы!

– Тебе с утра искусственный интеллект ничего не говорил?

– Нет.

– А доктор не звонил? На психиатрическое обследование запись не присылал?

– Да ну тебя! Я тебе серьёзно рассказываю!

– Пока это всё похоже на шизофренический бред.

– И тем не менее.

– Ладно, продолжай. И так, Бог создал Адама и Еву, потом они поели яблок и он выгнал их из Эдема. А дальше?

– Опять смеёшься!

– Извини, не буду.

– Ну, так вот. Человека действительно создали. Но не Бог, а Древние. Раса разумных существ, возраст которой неизвестен.

– Что-то я в стольких галактиках за пятнадцать лет побывал, а никаких Древних не встречал.

– И не встретишь. Они ушли.

– Куда?

– Этого никто не знает. Просто ушли, оставив после себя кучу артефактов вроде сферы Дайсона в созвездии Скорпиона, или полые блуждающие планеты в созвездии Южного креста. Мы, кстати, тоже в какой-то степени, артефакт, оставшийся после них.

– Ого!

– Да. Древние наткнулись на планетную систему с уникальными условиями для жизни. Да-да. Это именно наша Солнечная система. А как иначе, когда целых три планеты идеально подходили для заселения! Это Венера, Земля и Марс.

– Погоди, но пригодной для жизни была только Земля! Ты знаешь, сколько усилий и средств понадобилось, чтобы терраформировать остальные две планеты?! Не говоря уже про время. Двести лет непрерывной работы! Вам, что, в школе об этом не говорили?

– Говорили. Только это всё последствия катастрофы, которая случилась очень и очень давно.

– Пока всё ещё похоже на детскую сказку.

– Ты же перебиваешь всё время.

– Хорошо. Не буду.

– Так вот. Целых три планеты, пригодные для жизни. Древние не могли упустить эту возможность и заселили их. Они вообще, по своей природе, созидатели. Но они прекрасно понимали, что вновь созданное человечество нуждается в поводырях. Особенно на первых порах. Вот и создали, в первую очередь, нас. Мы – кураторы. В принципе, от остальных людей мы мало чем отличаемся, за исключением тех знаний, которые изначально были нам даны, определённых свойств и некоторых возможностей, которыми нас наделили.

– И это твоё появление в моём сне, одно из них?

– Да. Дело не сложное, но требует специфических навыков. Но вернёмся к теме разговора. До катастрофы мы курировали человечество на всех трёх планетах несколько тысяч лет. Люди развивались интенсивно. Да и как могло быть иначе, если с самого начала цивилизация базировалась на высоком уровне развития, а не начинала с ноля. Практически, библейский Эдем.

– Погоди. А как же пещерный человек, питекантропы с неандертальцами, викинги с Наполеоном? Изобретение колеса, паровоз, атомные станции, наконец?

– Это случилось позже.

Я слушал и не знал: верить мне или нет. Больше всего это походило на выдумку какого-то полусумасшедшего ненаучного писателя фантаста. Короче, раса кураторов раскололась на две непримиримые партии. Одни считали, что человечество паразитирует на том, что досталось ему от Древних и ничего хорошего от него ждать не приходится. Тем более, что получило все блага на халяву, хотя и не достойно таких подарков. Поэтому необходимо очистить от него Солнечную систему, оставив небольшую часть в качестве рабов. Другие оставались верны своему долгу. Началась война. Основные боевые действия развернулись на Марсе, которую обстреливали термоядерными боеприпасами обосновавшиеся на Венере отступники, или ренегаты, по-другому. Хорошо досталось обеим планетам. В результате ударов термоядерными боеприпасами на Венере возник парниковый эффект, в результате которого температура на ней возросла до пятисот градусов, а с Марса вообще сорвало всю атмосферу. Ну, это вкратце. С Венерой вообще всё было намного сложнее.

Земле досталось меньше. Во многом, потому, что штабы обеих партий базировались именно на ней. Да и заселена она была не так густо. Но в результате массированной ядерной бомбардировки наклон оси изменился, и климат стал гораздо суровей. Все достижения цивилизации оказалось уничтожено, человечество на ней выжило, но, скатившись на самую низшую ступень, одичало. Во многом ещё и потому, что уцелевшим в конфликте кураторам было временно не до подопечных. Победа над ренегатами далась большой кровью и была не безоговорочной. Ренегаты ушли в глухое подполье. Цивилизация стала возрождаться с самого ноля. Верные своему долгу кураторы ненавязчиво помогали возрождению человечества. Отсюда и древняя демократия, и прорывы в науке, совершённые древними людьми, и много другое.

Вот и думай, верить этому, или нет? Во главе защитников человечества выступала занимающая высокий пост в иерархии кураторов Фаина. Она и стала не только легендой, но и своеобразным тотемом тех, кто не отступил от своего долга. Они стали называть себя Файнами. Линь рассказывала, что отступники выкрали её на Венеру, где убивали долго и мучительно. Однако, во время смерти она сумела сформировать свой мыслеобраз, которым до сих пор пользуются кураторы. Например, меня он привёл назад, на Землю. Тогда удалось отстоять хотя бы один из миров. Пусть и высокой ценой, но отстоять и не дать уничтожить человечество.

Как уже было сказано, ренегаты рассеялись и ушли в подполье. На всём протяжении развития земной цивилизации они вредили человеку, как могли, а, вот, недавно, опять обрели силу. Аналитики Файнов утверждают, что отступники колонизировали какую-то планету в космосе и там основали свою империю. А сейчас они хотят уничтожить Землю. Зачем, почему? Наверное, потому, что Земля была колыбелью человечества и его символом? Линь не вдавалась в такие подробности. Она была Проводник по классификации Файнов. В её обязанности входило вести. Например, она вывела меня сюда из опасного места. А ещё, это она вела меня из дальней галактики Персея сюда, на землю, маня, или подбешивая, образом Фаины.

– А как в это всё вписываюсь я?

– Ты – Скальпель.

– Как понять?

– Скальпель – это инструмент для проведения хирургических операций. Вот ты и есть этот самый инструмент. Ты предназначен для того, чтобы проникнуть куда-либо и с хирургической точностью выполнить поставленную задачу. Твой отец был таким. По крови и ты такой.

– Опять ненаучная фантастика? Да ты знаешь, какая подготовка у подразделений глубокого поиска в том же экспедиционном корпусе? Да я им и в подмётки не гожусь! Тоже мне, скальпель! Так все спецподразделения можно в Файны записать и скальпелями обозвать!

– Ты не прав. То, чего они достигают изнурительными тренировками, у тебя в крови. И это нужно только разбудить. Конечно, это не значит, что тебе не нужно развиваться. Существует определённая методика подготовки, выработанная за многие тысячелетия. Но если человек по крови не скальпель, от неё не будет толку. Вспомни. Неужели за всю свою жизнь тебе ни разу не удавалось совершить такое, чему бы ты и сам удивлялся?

– Наверное, было.

Двойной закат на Фурии был, наверное, прекрасным. Но только не для него. Десятилетний мальчишка крался по узкому карнизу скалы, и ему было совсем не до красот этой планеты. И угораздило ему во время пикника пойти посмотреть, как пасётся пятнистый хум. А хум плавно перемещался на своих ложноножках по замысловатой траектории от одного кустика чумаха к другому, демонстративно игнорируя остальные растения. И глодал он эти кустики так забавно, что мальчишка буквально покатывался со смеху.

Когда, наконец, удалось оторваться от забавного зрелища, местность вокруг изменилась. Вместо поросшей мягким травяным ковром долины с палаткой и костром, перед ним была гористая местность, с редкими кустиками чумаха, основательно обглоданного хумом. А долины в обозримом пространстве не было. Как не было ни палатки, ни костра, ни родителей возле него.

Стирая грязными ладошками слёзы с чумазых щёк, мальчик покрутился на месте и пошёл туда, откуда, по его мнению, он пришёл сюда. Однако, сколько бы он не шёл, долины нигде не было. Местность, вначале понижающаяся, опять стала повышаться, постепенно превращаясь в скалы. Он шёл, оглядываясь по сторонам и не зная, что делать. И ничего другого не мог придумать, как просто идти вперёд, надеясь на то, что когда-нибудь, он выйдет к людям. О том, что на этой планете плотность населения составляет один человек на четыре квадратных километра, в его маленькую голову как-то не приходило, хотя, рекламный проспект он проштудировал ещё в орбитальном лифте. Стало темнеть. Двойные тени удлинились, и небо окрасилось в багровый цвет.

Сверху посыпались мелкие камушки. Мальчишка поднял голову и увидел припавшего к камням дурла. Мелкие чешуйки на его загривке стояли дыбом, а игольчатые зубы угрожающе лязгали друг об друга. Стало не по себе. Да нет. Стало страшно. Ужасно страшно. Рискуя сорваться вниз, он рванул по карнизу и выскочил на относительно ровную площадку, после которой начинался спуск.

Дурл исчез, и мальчик сейчас даже не мог сказать, показалось ему это, или нет. Попытавшись успокоиться, мальчик пошёл вниз по склону, стараясь выбирать места, где меньше гравия. На одном из участков нога, всё-таки поехала, мальчишка потерял равновесие и, упав на спину, поехал вниз. Камни больно вонзались в тело, царапая кожу. Наконец, падение удалось затормозить, вцепившись в колючие стебли ползяники, которой тут было много.

Уняв бешено стучащее сердце, мальчик осторожно сел и лизнул кровоточащую ладонь. Оба солнца уже скрылись за горизонтом, но взошедшая над горизонтом луна, заняв половину небосклона, прекрасно освещала окрестности, контрастно очерчивая каждый выступ. И, в свете этой луны, из-за ближайшего скального выступа, посвистывая и припадая к камням, вышли четыре дурла.

Мальчишка испуганно съёжился, понимая, что уж от четырёх хищников точно никуда не деться. Внезапно, паника, ослепившая и лишившая способности двигаться, прошла, разум очистился и стал холодным и острым, словно клинок кинжала. Он подобрался, каким-то чудом умудряясь отслеживать движения каждого из дурлов. Один из них, внезапно, распрямился, словно пружина и бросился на жертву. Моментально всё замедлилось и стало восприниматься, словно в замедленной съёмке. Мальчик безо всякого труда отскочил от тягуче медленно приземляющегося на передние лапы дурла и, подобрав камень, обрушил его на голову еле двигающегося монстра.

Следующего хищника он подсёк сразу за четыре лапы, и тот медленно покатился по склону, увлекая за собой такие же неторопливые потоки гравия. В третьего он просто запустил камень, наблюдая, как феерично медленно разлетаются брызги крови. Последнего он добивал булыжником по хребту, и время опять вернулось к своей прежней скорости. Камень с противным хрустом опускался на чешуйчатую спину, дурл истошно свистел от боли и пытался отползти, волоча перебитые и не двигающиеся задние лапы.

А потом он сидел в луче света поискового флаера, дрожа от сумасшедшего отходняка. И были отец с матерью, радостно обнимающие его, был медицинский бот, сканирующий тут же все его органы и руководитель спасательной команды, с удивлением рассматривающий трупы дурлов на склоне.