Kitabı oku: «Седьмое имя», sayfa 2
Шестая ступень-имя – «Оборотень»
Сказания наделяют его злобным нравом, умением перевоплощаться в зверя и в этом облике нападать на людей. Но достигший ступени оборотня никогда не примет звериный облик, ведь соединение лебединого взлета и медвежьей силы рождает новое качество: чувство изначала. Ощутивший его, избегает крайностей. Тщеславие и сребролюбие не довлеют над оборотнем. Он принимает в себя силу светлой и темной сторон жизни и в их соединении слышит сердечный зов изначала. Оборотень, соединившийся с изначалом, может открывать в себе любое имя. Но редко проявляет эту возможность, ибо прикосновение к изначалу открывает глаза на сокровенный смысл жизни. Зная ее, зачем ходить по лестнице имен? Оборотень становится знающим и обретает готовность к изменению жизни вокруг себя! Но какой ценой? Быть может, он увидит, что тот, кого почитал, любил, считал близким, окажется другим и сквозь покров единомыслия проступит глупость, одетая в тогу мудреца? Быть может! Но, поняв несоответствие, оборотень остается в ровном состоянии Духа, ибо открывается Путь к седьмому имени.
Седьмая ступень-имя Волхв – «Человек»
Все ступени лестницы имен пройдены. В этом и заключен смысл седьмого имени. Идти некуда, да и не нужно, ибо реализовано все, ради чего поднимался так высоко.
Поднявшийся на ступень Волхва, понимает: она и есть Великий предел, что разделяет «жизнь» и «нежить». Весь предыдущий путь прошел в «нежити». Появилась возможность шагнуть в «жизнь». Но так трудно сделать последний шаг? Жизнь казалась оборотню грузом, который виснет на ногах. Но это испытание, ибо важно принять всех людей, как Учителей. Их несовершенства нужно рассматривать с благодарностью, ибо они даны для испытания духовной состоятельности и готовности к следующему шагу. Взошедший к седьмому имени сам оценивает себя и свою готовность к последнему шагу. А она появится, когда придет прозрение любви, а окружающих примешь как малых и неразумных! Сами не ведают, что творят! И тем заслуживают не порицания, но любви!
Можно стоять на пороге и бояться сделать шаг, который вознесет к невиданным вершинам. Страх этот понятен, ибо Волхв обретает возможность, не избавляясь от тела, войти в иную жизнь. Ведь переход в иное качество кажется крушением. Это действительно гибель болотной сущности, что заставляла трепетать при мыслях о смерти тела. Иное качество поможет перевести и Дух, и тело на такой уровень, когда привычные угрозы мира воспринимаются с усмешкой. Ведь тело – это только малая часть вечной сущности, достигшей порога «жизни».
Волхв, постигший мудрость «жизни», стоит перед выбором: уходить или же остаться в мире, чтобы невидимым Учителем помогать ищущим… Это решение Волхв принимает, сознавая ответственность за тех, кто делает первые шаги на Пути Восхождения. Волхв помогает им и обретает новое качество – Человек. И остается возле людей, чтобы быть Проводником Высшей Воли, осенять ею людей и наполнять их сердца радостью сопричастности к вершинам бытия…
Отзвучал голос, и ведун провалился в свет. Благодать, нежность, тишина и счастье… Он растворялся в нем, и чем меньше ощущений тела, тем острее ведун чувствовал, что вынужденное пребывание в Прибрежье завершается, уютный, родной и надежный дом открывается перед ним. Дом, из которого он много времени назад ушел и окунулся в людскую жизнь. А теперь возвращается… Он уже миновал порог и входит в покои…
Зрение возвращалось медленно. Сначала он видел просто серую пелену, а потом она обрела контуры и проявилась унылыми скалами. На их верхушках еще играли отблески заката, но в котловине уже залегла темень, и Ведун привычно отметил, что перед уходом отсюда надо будет слиться с тайной ночи…
Какая тайна ночи! Ведь он был дома! Дома!!! А может, все только показалось? Скорее всего… В молитвенном экстазе он прикоснулся к плащу великого Джянги, вот и помнилось невероятное… Он – Ведун племени и ему нужно возвращаться, чтобы править привычные дела рода. А видения? Видения помогают ему в общении с Богами и духами.
Однако, пора в обратный путь, иначе до рассвета не обернется.
В душе еще щемило недавнее переживание, но он усилием задвинул его в какие-то сокровенные уголки и пошел. В разуме полыхали дальние зарницы пережитого. Но с каждым мгновением они затухали, и поволока житейской памяти скрывала откровение.
Наречение
Это случилось много лет назад: воины вернулись из похода и привели женщин. Так было всегда. Своих женщин в племени не было. И в том был Великий Замысел Джянги. Он хотел, чтобы люди рода сеяли свое семя везде, а потому они всегда приводили женщин. Женщины жили в роде свободно. Одни совсем недолго и при первом же удобном случае убегали. Беглянок не преследовали. Убегая, они разносили семя рода и помогали ему распространяться…
Другие приживались, становились женами. Но всегда женщины рождали только мальчиков. И в этом было древнее правило: рождаются мужчины, приводят избранниц, у которых тоже родятся мальчики…
Очередное возвращение воинов не отличалось от других. Но Оламер запомнил его. Врезалось в память ничем не примечательное событие. Он помнил его, наверное, потому, что через год случилось…
Он знал, что однажды родится девочка. И это будет началом конца. А может, началом новой жизни… Это уж как посмотреть! И вот …
– Оламер! Спустись к нам! – люди кричали ему снизу, с полоски песка возле прибрежных скал. Он посмотрел на них из окна вырубленной в скале комнаты. Внизу мужчины окружали женщину, которая держала на руках ребенка. Они смотрели наверх и ждали его ответа. У него тревожно забилось сердце: «Неужели сбывается предреченное?
Он вышел на площадку перед своей пещеркой, успокоил сердцебиение, а потом начал спускаться по тропинке вниз.
Люди обступили его и заговорили разом. Он поднял руку, и все затихли. Он спросил:
– Что у вас случилось? Что вы хотите от меня?
Вперед вышел рослый мужчина и заговорил:
– Оламер! Ты помнишь, как прошлой весной мы уходили в поход на полночь? Мы были там долго, и много наших осталось среди тех людей. Там много женщин, и им не хватает мужчин. А многие подруги пошли с нами…
– Да, я помню, вы вернулись с женщинами, и ни одна не ушла от нас…
– Моя родила мне, посмотри…
Мужчина взял дитя на руки, а женщина развернула ткань, в которую был завернут младенец. Оламер посмотрел на ребенка и замер. Мужчина держал в руках девочку. Такого раньше не было. Всегда рождались только мальчики, и Оламер вспомнил древнее предсказание: когда в племени родится девочка – это знак грядущих тяжких испытаний для людей рода.
Он смотрел на девочку и пытался проникнуть в ее судьбу. Но наткнулся на стенку. Крохотный ребенок не пускал его в свою судьбу. И он понял, что рождение девочки не случайно. Пришла пора, и Воля Джянги сотворяется на земле. Он снова попытался войти в ее судьбу, и снова наткнулся на стенку. Туда ему ходу не было. Он силой взгляда двигал камни и проникал сквозь время и расстояние. Для людей он был посланцем Джянги на земле… Но тут он ничего не знал и даже на миг вперед не мог ничего увидеть!
– Оламер, ей нужно имя! Такое, чтобы все знали, что она первая в роду девочка! Женщина не со стороны, а наша!
– Я нареку ее! Только дайте мне время. Для нее нужно особое имя!
Он замолчал и сосредоточился. Привычно нашел внутри место тишины и, погрузившись в него, спросил:
– Какое имя ей дается твоей Волей?
– Произноси одно за другим, сам увидишь, – услышал он в ответ.
Он взял ребенка на руки и ощутил теплую тяжесть детского тельца. Потом начал едва слышно называть все, какие знал, женские имена. Но девочка лежала спокойно и только жмурилась от яркого света. Он перебрал все, но так и не понял, какое имя дать ребенку. И неожиданно вспомнил, как три лета назад воины привели странную женщину. Волосы у нее были как крылья ворона, лицо холодное, будто высеченное из белого камня, а в глазах плескалась печаль. Он разговаривал с ней, как и со всеми женщинами, которых приводили из походов. Он сказал ей, что она не пленница и свободна. Ей нужно только выбрать воина и родить от него мальчика. Если ей понравится в племени – она может остаться. Если нет, то после того, как младенец откажется от груди, она может уйти. Никто ее не будет удерживать.
– А ребенок? – спросила она.
– Он останется с нами! Таков закон Джянги!
– А твой Джянга жестокий! Разве можно отнимать дитя у матери?
– Никто не отнимает. Живи с нами, и расти своего сына.
– А если я не хочу?
– Оставь сына и иди, куда тебе хочется!
Они еще поговорили, но ему так и не удалось убедить черноволосую в том, что в их племени нужно жить по их законам. Она не стала выбирать себе воина, не захотела делить ложе ни с кем. Она целыми днями стояла на высоких скалах и смотрела в голубую даль, где Великая вода соединялась с небом.
Ей приносили еду, но она отказывалась от пищи. А когда сильный и ловкий воин решил сам предложить ей себя и коснулся ее плеч, она вздрогнула, повернула к воину искаженное злобой лицо, что-то крикнула на своем языке и, сильно оттолкнувшись от скалы, полетела вниз. Между скалой и водой была полоска песка. Туда и упала черноволосая. Тело ударилось о плотный песок, подскочило, перевернулось в воздухе и вновь упало головой в воду. Мужчины бросились вниз, а следом спустился и Оламер. Женщина еще была жива. Он коснулся ее руки и почувствовал, что смерть уже обняла ее. Он мог бы отогнать смерть, когда бы сама женщина хотела жить. Но она не хотела. Внутри у нее радостно трепетало в ожидании, когда закроется последняя дверца между этой жизнью и той, что ждет каждого за порогом реальности. Она смотрела в глаза Оламеру и молчала. А потом еле слышно произнесла:
– Меня звали Овела! – и умерла.
Вот это имя и вспомнил сейчас ведун. Он осторожно произнес его, словно пробуя на вкус. И ребенок в его руках вдруг замер. Девочка насторожилась, словно услышала что-то очень важное. А потом, когда он еще раз повторил имя, засмеялась. Крохотный, почти невесомый кусочек плоти радостно смеялся. Такого никто еще не видел. А смех оборвался также неожиданно, как и начался. И снова на руках ведуна лежала крохотная девочка, первая девочка их племени!
Со стороны могло показаться, что ведун шептал какие-то заклинания, а потом девочка рассмеялась. Люди так и поняли действия ведуна. А потому, когда он произнес:
– Нарекаю ее Овела! – Никто не сомневался, что имя дано свыше! Да так и было!
Сколько лет прошло после рождения девочки? Но Овела не дождалась подруг. Она провела детство с мальчишками. И среди них была самой отчаянной и решительной. То ли старалась доказать всем, что она ничем не уступает мальчикам, то ли не понимала, что ее отличает… А потом… Природа сделала свое. Начали округляться формы, появилась несвойственная ей раньше стыдливость. Теперь если во время игр кто-то хватал ее за грудь, она резко отбрасывала случайную руку, и могла избить товарища…
А однажды Оламер увидел, как двое мальчишек скрутили ей руки за спиной, а третий непослушными пальцами пытался развязать кожаный пояс на ее штанах. Он оттаскал мальчишек за волосы. Те со страху чуть не обмочились и мгновенно скрылись за большими камнями. Овела поправила одежду, посмотрела на ведуна внимательно и даже будто с вызовом, а потом усмехнулась и пошла за те же камни, куда убежали мальчишки.
Вечером мальцы вернулись избитыми. Овела показала, что никому не прощает обид. С тех пор никто к ней не приставал. Вроде отстояла свою независимость, но юноши уже сторонились ее. Они жили по старым правилам, и когда приходила пора, начинали собираться в поход за женщинами… А куда было ей собираться? Но девочка была не простая, очень непростая. Она сколотила команду таких же, как и сама, бесшабашных удальцов. Они отказывались идти в поход за женщинами, они хотели странного! Вначале они пришли в пещерку к Оламеру. Она вышла вперед и спросила:
– Знающий, расскажи о людях, что ушли на полдень. Я слышала, что это было давно, но ты ведаешь это!
– Да, ведаю! Только вам это зачем? То было еще когда в племени был другой ведун! При нем все и случилось, а я знаю только то, что получил по наследству.
– Скажи нам. Мы знаем, что они ушли на помощь попавшим в беду.
Оламер посмотрел на молодых и понял, что они замышляли. Идея родилась у Овелы, и она собрала вокруг себя сподвижников. Все уходили в поход, и ей тоже надо было идти. Но куда? Подчиниться женской судьбе она не могла: ждать, когда вернется из похода ее мужчина. И неизвестно еще, один или приведет женщину. Да и кого ждать, не было в племени юноши, кто хотел бы сделать ее своей. Может, и были, да вслух это говорить боялись.
Он задумался на миг, но потом заговорил:
– Когда-то наши предки жили далеко на полночи! Там подолгу было светло, а солнце закатывалось один раз надолго! Но там было хорошо! В селениях были свои солнышки, и они светили всем. Люди были большие и сильные и знали столько, что любой Ведун мог им только завидовать. Их жизнь была длинной.
А потом пришла чуждая Сила. Предки не знали ее и не смогли ею управлять. Но нашлись те, кто хотел покорить Силу, но не смогли сделать этого. Они нашли другую Силу. Ту, что сначала подчинилась им, а потом подчинила их себе. Они стали ее заложниками, пленниками. Сила заставила их уйти на полдень и осесть там. Они поклонялись Силе и почитали ее превыше всего остального. Но Сила вышла из-под их власти! Сначала она разрушила дома и селения, а потом пробралась внутрь и начала рассыпать сердца. Тогда вмешались люди полуночи. В сердцах людей основа, и когда они рассыпаются – рушится внутренняя опора. Они вмешались, но Сила в полуденном царстве стала самодовлеющей. Она уже не подчинялась никому. Люди полуночи хотели усмирить Силу, но столкнулись с ее отчаянным сопротивлением! И была битва. А после уже никто не мог соперничать друг с другом. Обе стороны оказались обескровленными и пустыми. Предкам нашим оставалось только убраться восвояси. Тогда на Землю пришел народ Бури. Никто не знал его раньше. А народ этот злобный и хитрый стремился подчинить себе оба наших народа.
– А почему их так назвали?
– Потому, что на землю их приносит буря. На крыльях ветра, за поволокой дождя приходят они незамеченными, чтобы здесь творить свое…
– А что им нужно? Чего хотят люди бури?
– Не ведаю того! Знаю только, что они хотели выпустить усмиренную Силу.
– А потом?
– Опять налетела буря. Она с корнем выдирала целые леса и на Великой воде катила огромные волны. А когда стихла, людей Бури уже не было. Они ушли, но оградили страны полудня непроницаемой завесой. Посмотреть, так и нет ничего, но из нашей земли попасть туда мы не можем.
– Ты же Ведун! Неужели нет пути?
– Путь есть, но долог и далек! Сначала надо идти на полночь, потом на восход и так три весны кряду. Вот тогда откроется иной путь! Но этой дорогой еще никто не хаживал…
Овела упрямо тряхнула головой. Она смотрела на ведуна с гневом и вызовом, будто это он запер людей на полудне.
– Мы найдем путь сквозь стену! Мы не хотим идти в поход за женщинами! Мы хотим объединить народы.
Оламер опустил глаза и промолчал. Он понимал, что стремление помочь людям на полудне искреннее, но для такого похода у них нет ни сил, ни опыта. И он сказал:
– Не гневайтесь, но вам не одолеть стену! Сложите свои головы, но и шагу не сделаете сквозь нее. Она неприступна для вас…
– Но ты же знаешь, как ее преодолеть?
– Увы, это и мне неведомо! Я знаю все, что было на нашей земле. А стена – это тайна людей Бури. Они появились неведомо откуда и также сгинули. Кто они, кому служат, в чем их тайна – того я не ведаю.
– Разве можешь ты чего-то не знать? – удивилась Овела.
– Да, могу! Я человек, которому доверено служение Джянге. Но я человек! А народ Бури –выше моего разумения.
Овела вскинулась и гневно сказала:
– Мы сильнее Бури, мы сможем прорваться к братьям!
Ведун хотел возразить, но не успел. Овела ткнула в него пальцем и сказала с надрывом:
– Вы слабы и трусливы! Нам повезет, потому что мы сильные и смелые!
Она выскочила из комнаты, а следом вышли ее сподвижники. Оламер грустно смотрел им вслед. Молодость бездумна и решительна, но он-то знал, что их затея провалится. Нельзя было штурмовать стену одной решимостью и смелостью. Чтобы сломать ее, нужны знания, а их у ведуна не было. Да даже если б и были! Разве послушались бы его молодые и отчаянные…
Когда они ушли, Оламер остался у окна, и синяя даль явила внутреннему взору, как храбрецы высаживаются на горячий песок далекого берега, и навстречу им бегут чернокожие люди. Они что-то кричат, но не могут приблизиться к приплывшим. Между приплывшими и чернокожими стена. Невидимая, прозрачная, но непреодолимая преграда. И те, и другие пытаются прорваться сквозь нее, но всякий раз натыкаются на упругий воздух, который отбрасывает их назад. По прозрачной поверхности невидимой стены изредка пробегают блики. Два отряда пытаются прорваться сквозь нее, но только зря расходуют силы.
Казалось, что стене надоели бесплодные попытки людей, и в ее основании завихрился песок. Он скручивался в тугие струи и скоро превратился в ревущую тучу. Начиналась песчаная буря, и людям с лодки пришлось отступить. Они уходили от стены, а песчаное облако грозно гудело и наступало на них. Они погрузились в лодку и стали выгребать от берега. Когда лодка отошла подальше, спокойная прежде вода, вдруг забурлила и неожиданной волной ударила в борт. Лодка накренилась, а с берега на нее уже неслась ревущая песчаная туча. Море до последней минуты спокойное, взбунтовалось. Невесть откуда поднялись волны и швыряли лодку, будто щепку. Черная туча закрыла солнце, и мела песчаным ветром, обдирая кожу полуобнаженных тел. Песок забивался в складки одежды, проникал под кожаные доспехи, в мгновение ока натирал тело до кровавых волдырей.
Путешественники боролись со стихией, отчаянно выгребали веслами, пытаясь поставить лодку носом к волнам. Одна из них подняла лодку на своем горбу, резко бросила ее в пропасть между водяными холмами и ударила в борт. Лодка перевернулась, люди посыпались из нее как горох, и, беспомощно барахтались в бушующих волнах… Кожаные доспехи набухали, становились тяжелыми, тянули ко дну. А на поверхности моря бушевал ураган. Откуда он взялся – неизвестно. Ураган налетел внезапно и трепал волны, бросал их друг на друга. И в кипении столкнувшихся водяных гор гибли люди. Вот один последний раз посмотрел в бездонное небо и нырнул навеки, за ним другой… Вода всасывала людей в таинственные глубины, откуда не было возврата. А ураган пролетел в стремительном беге дальше, и море постепенно успокаивалось. Волны становились меньше, сила их угасала, и море затихало…
Такой же!
Ночью он ходил на скалу моления. Долго стоял там, пока сознание не растворилось в окружающей темноте. И он увидел то, что спрашивали молодые. Великий Джянга показал ему: в разных местах и на разной глубине зарыты какие-то багровые кубики. Это они дают силу стене. Но найти их и выкопать невозможно! Они укрыты так, что добраться до них не дает стена, а чтобы прорваться сквозь нее, нужно разрушить хотя бы половину кубиков. Люди Бури надежно защитили свою постройку. И главное, Оламер так и не понял, что нужно сделать, чтобы победить эту стену. Мелькнуло на окраине сознания что-то, но…
Он спустился к кромке океана и пошел к своей пещерке, как и всегда, дальним путем, но вдруг почувствовал внутренний толчок. В нем появилось новое знание. Он остановился и сосредоточенно прислушался к себе. Он ждал, что поймет тайну стены, и был настроен на это. А в воображении возникла голая Овела. Оламер досадливо поморщился. Он зачеркнул в себе все мужское, он служил Джянге и был Знающим. До женщин ли. Да и в походы он не ходил, чтобы приводить себе подруг. Однако видение не пропадало. Он постоял еще немного и пошел по берегу дальше. Но едва сделал несколько шагов, как видение повторилось. Только было оно реальным и живым. Овела искупалась в океане и теперь стояла голой в лунном свете. Он видел точеное тело. Овела была очень красива. Ведун остановился нерешительно. Он хотел подождать, когда девушка снова пойдет в воду и прошмыгнуть по берегу незамеченным. Но она встала в нескольких шагах от него, подняла руки к лунному небу и запела древний гимн. Он знал – эту песнь пели, когда уходили в опасный и трудный путь. На берегу никого не было, и Овела чистым и звонким голосом, без ненужной хрипотцы, пела древние слова.
Оламер замер. Он неожиданно понял, что мужское в нем не зачеркнуто окончательно. Оно пробудилось и начинало туманить голову. Он легко подчинил воле неосознанный порыв. А девушка, видимо, почувствовала чье-то присутствие. Она медленно опустила руки, потом как кошка метнулась за камень и вышла оттуда уже с ножом в руке.
Лунный свет заливал берег. Овела узнала ведуна и удивилась:
– Что ты здесь делаешь, Знающий?
– Я шел со скалы моления и вот наткнулся на тебя…
Облитая лунным светом, девушка словно прозрачная, светилась изнутри. Ведун не мог оторвать от нее глаз, и она заметила это:
– Что, нравлюсь? – ехидно спросила она. Ведун только кивнул. А она подошла к нему, прижалась нагим телом и потерлась щекой об его щеку. И столько в этом прикосновении было нежности тепла и доверия, что Оламер даже задохнулся от подступившего к горлу чувства. А девушка отскочила от него и радостно запрыгала:
– Такой же! Такой же!.. – потом добавила, – И ты такой же, как все, Знающий! Только притворяешься, что не мужчина!
Она, с вызовом рассмеялась и юркнула за камень. Оламер услышал скрип ее шагов по песку. Она уходила… Наверное, он мог бы ей объяснить… Но что и как? Он и сам не ожидал, что мужское в нем вспыхнет так неожиданно. И потом, почему он должен объяснять что-то этой девчонке! Джянга знает, какой он на самом деле, а все остальное для Знающего неважно. Однако путь до своей пещерки он прошел в мыслях о том, что случилось на берегу. Невольно трогал щеку, где ее коснулась щека девушки, вспоминал запах ее мокрых волос. Он был в недоумении: он даже не думал о подруге, а тут случайная встреча на берегу разом разрушила душевный покой. Ночью он молился и сквозь волны молитвенного восторга, внутри прорывался другой восторг, скорее даже телесное счастье от былого прикосновения.
Утром молодые уходили на полдень. Длинная стремительная лодка стояла наготове. Люди на берегу прощались с отрядом. Оламер видел, как мать прижала лицо к плечу Овелы и стоит молча, боясь пошевелиться. Отец девушки погиб недавно. Для племени дело обычное, но у него была дочь, а не сын. Сыновья возвращались из походов с женщинами, а потом матери возились с внуками. А тут девушка уходила, и неизвестно, вернется или нет, а мать оставалась одна, и никто не даст ей внука.
Овела отстранила мать и подошла к ведуну:
– Ты, такой же, как все мужчины. Я хочу от тебя ребенка. Когда мы вернемся, ты станешь отцом моего сына, Оламер!
Она не спрашивала, не просила. Она утверждала, твердо веруя в то, что так и будет. Что он мог ей ответить? Он знал, что видятся они в последний раз. Она погибнет на полудне, утонет в бурю. Он знал это, но против своего обыкновения – молчал. Он понимал, что девушка не послушает его и уйдет. Она верила только себе. Знающий стал для нее мужчиной. Он коснулся пальцами ее щеки. Она вдруг прижалась к его ладони, а потом резко вскинула голову, повернулась и, не оглядываясь, пошла к лодкам.
