Kitabı oku: «Полиаспектная антропология»
Предисловие
Гетерогенные интеллектуалы и мыслители, относящиеся как к западному социуму, так и к другим уникальным и автономным цивилизациям, а также самые разнообразные метафизические учения, философские школы и сциентистские дисциплины обладают определенными концептуальными взглядами и доктринальными представлениями, касающимися полиаспектной и многомерной сферы антропологии. При этом между первыми и вторыми существует определенный консенсус относительно таксономии интериорного ареала антропологической структуры. Так и одни, и другие не отрицают, что последняя (структура) инкорпорирует в себя три основополагающих уровня и компонента: соматический, психический и ментальный. Безусловно, предельно маргинальные и экстравагантные рассудочные акторы и теоретические системы антигуманистического толка рассматривают и интерпретируют ее (структуру) в качестве эфемерного, галлюцинаторного и фантазматического конструкта, не имеющего никакого экзистенциального и эпистемологического семантического содержания. И даже если последнии обнаруживают и фиксируют те или иные признаки, предикаты и атрибуты, указывающие на ее (структуры) непосредственное наличие, то они пытаются посредством различных интеллектуальных и иных методов инициировать их немедленную полновесную и необратимую аннигиляцию. Соответственно, полностью игнорируя абсолютно эксцентричную и радикальную мизантропическую позицию вышеуказанных мыслителей и ментальных направлений и принимая во внимание теоретические взгляды философов и трансцендентальных течений, постулирующих многоуровневую (и/или полифункциональную) интегральную антропологическую матрицу, можно констатировать, что последняя является конвенциональной, общепринятой и нормативной полнообъемной онтологической и гносеологической неотчуждаемой парадигмой.
Вполне понятно, что наиболее острые и напряженные полиаспектные дискуссионные процессы и полемические практики касаются совершенно конкретной проблематики, непосредственно связанной с верификацией или фальсификацией как наличия пневматического измерения, так и свойственности его многомерной антропологической матрице. Конечно, представители не только ультрасовременного естественно-научного метанарратива, но и номиналистских и материалистических интеллектуальных взглядов предельно скептически и критически рассматривают всевозможные концептуальные сентенции и аффирмации, декларирующие о бесспорной и неопровержимой манифестации апофатической сферы как таковой. При этом, первые утверждают, что само существование последней (сферы) представляет собой сложнообъяснимый и пока еще, на данном технологическом и эпистемологическом этапе цивилизационно-хронологического развертывания, теоретически не доказуемый и экспериментально не подтверждаемый феномен. Тогда как предельно абстрактные и имагинативные догматические представления вторых не позволяют им – в той или иной степени – признать даже самые беспристрастные, нейтральные и неангажированные фундаментальные аргументации и позиции, корректно, системно, последовательно, непротиворечиво и непреложно фундирующие и конституирующие исключительно лишь потенциальную вероятность, а не релевантную реальность ее (сферы) непосредственной эманации. Вместе с тем, кристально ясно, что исповедующие идеалистические взгляды мыслители не способны негативировать манифестацию метафизического начала присущего, по их мнению, полифункциональной антропологической матрице. Естественно, наряду с вышеперечисленными ментальными позициями, также существуют как промежуточные трансцендентальные точки зрения, располагающиеся между естествознанием и материализмом, с одной стороны, и неоплатонизмом и идеализмом – с другой, так и всевозможные иные ноэтические представления. Соответственно, из вышеизложенного можно постулировать, что те или иные вопросы, касающиеся не только неопровержимого и верифицируемого экзистирования пневматического измерения, но и свойственности его многоплановой интегральной антропологической структуре, являются поливариантной и полисемантической проблематикой. В свою очередь, настоящее произведение, помимо экспозиции различных концептуальных областей и сегментов, рассматривает, интерпретирует и дескриптирует – в том или ином виде, а также с определенными поправками и допущениями – разнородные смысловые аспекты последней (проблематики).
Часть I. Гносеологическая методология
I. Интеллектуальные взгляды западной философии
Западная (и, шире, средеземноморская) философия, безусловно, является целостной и унитарной гносеологической и экзистенциальной матрицей, репрезентирующей собой в различные хронологические эпохи гомологичные и однотипные концептуальные конструкты и ментальные представления. И если последние на тех или иных темпоральных этапах ретранслируют себя посредством гетерогенных экстериорных модусов, то их интериорное семантическое содержание не претерпевает каких-либо существенных модификаций. Так данные мировоззренческие взгляды и идеи дифференцируются на такие базовые философские направления, как идеализм (платонизм и неоплатонизм), реализм (аристотелизм и томизм), трансцендентализм (концептуализм стоицизма и П. Абеляра, картезианский рационализм, кантианство и т.д.) и материализм (левкиппо-демокритовский атомизм, номинализм, бэконовский эмпиризм, позитивизм и т.д.). При этом последняя триада данных основополагающих и центральных интеллектуальных течений, в отличие от первого теоретического представления, может носить как субъективный, так и интерсубъективный характер. Тогда как платонический взгляд репрезентирует собой абсолютно бесспорную и неотчуждаемую объективную метафизическую позицию. Хотя, конечно, кристально ясно, что ее (триады) представители предельно критически и скептически, а также весьма негативно будут апперцепировать подобного рода аффирмации. Тем не менее, вполне понятно, что само осуществление абсолютно неопровержимой и неопреложной как фальсификации, так и верификации каких-либо ментальных воззрений при помощи гетерогенных дискурсивных практик и физических экспериментов носит максимально иллюзорный и химерический характер. Безусловно, важно понимать, что данное утверждение не обладает никакой легитимностью и релевантностью по отношению к объективности идеалистического взгляда. Поскольку если последняя (объективность) будет поставленна под сомнение, то данное положение вещей спродуцирует все аподиктические предпосылки для всеохватывающей и полновесной элиминации самой возможности объективности как таковой. Соответственно, необходимо подчеркнуть, что всестороннее отчуждение таких теоретических дефиниций, как объективность, безусловность, инвариантность и т.д. от семантического ареала полноценной метафизики автоматически инициирует их тотальную и полнообъемную релятивизацию и даже аннигиляцию. Таким образом, после данных немаловажных замечаний следует вернуться к рассмотрению вышеуказанной четырехчастной структуры западной философии.
Итак, в Античности идеалистическое мировоззрение полнообъемно и всесторонне репрезентировало себя при помощи италийской традиции (Ферекид, Пифагор, Платон и т.д.); в Средневековье – учения Скота Эриугены; в эпоху Ренессанса – неоплатонизма Г.Г. Плифона и М. Фичино; в Новое время – интеллектуальных концепций Ф. Шеллинга и Г. Гегеля; а в двадцатом столетии – школы традиционализма (Р. Генон, Ю. Эвола и т.д.). Естественно, ранее уже подчеркивалось, что все вышеперечисленные ментальные направления, принадлежащие к вертикальному апофатическому и платоническому интеллектуальному дискурсу и развертывающиеся – в том или ином виде – в разнородные культурно-исторические периоды, ретранслируют исключительно объективные эпистемологические метанаррации. Кроме того, важно понимать, что такое феноменальное гносеологическое течение, как "субъективный идеализм" окончательно конституируется в западной философской матрице в эпоху Модерна и представляет собой теоретические взгляды эксплицитного и полнообъемного трансцендентализма, а не аутентичного и полновесного платонизма (и/или неоплатонизма). Соответственно, совершенно очевидно, что лишь рассудочное мышление и генерируемые им гетерогенные представления и концепты являются для него (течения) бесспорной и верифицируемой наличествующей данностью. Тогда как платоническое мировоззрение наделяет непреложной и подлинной полновесной онтологией лишь абсолютный и безусловный эссенциальный ареал метафизических идей и парадигм, а не гилетическую реальность и/или антропологическую структуру. Более того, кристально ясно, что рафинированный солипсизм репрезентирует собой предельно экстремальную и радикальную версию трансцендентализма.
Вместе с тем реалистские и/или томистские философские взгляды, также как и все остальные гетерогенные теоретические представления, прослеживаются – в том или ином виде – на различных социокультурно-темпоральныных этапах средиземноморской цивилизации. В Элладе главными ретранстляторами данных интеллектуальных идей являлись, согласно неоплатонику Проклу, представители аттической традиции. Однако самой крупнейшей и выдающейся фигурой, принадлежащей к ареалу последней (традиции), был древнегреческий мыслитель Аристотель, окончательно сформулировавший ее (традиции) основополагающие и универсальные эпистемологические принципы, трансцендентальные дискурсы и аксиоматические постулаты. Так, реализм/томизм аффирмирует, что эйдосы ("είδος" и/или "μορφη") не способны экзистировать сами по себе и независимо от материи ("ύλη"), предающей им определенные феноменальные предикаты, свойства и очертания. Следовательно в отличие от идеализма, декларирующего о существовании двух качественно различных автономных и суверенных друг от друга измерений (идей и вещей, экземпляров и копий), а также атомизма, негативирующего ареал эйдосов и провозглашающего одноуровневую и одномерную структуру мироздания гилетического и имманентного типа, учение Аристотеля в частности и всей аттической традиции в целом выступает в роли условной "золотой середины", интегрирующей между собой данные противоположные друг другу и взаимоисключающие друг друга философские метадискурсы. Таким образом, томистская эпистемологическая метанаррация, с одной стороны, не элиминирует пространство "платоновских идей ("ίδεί")", как это происходит в номинализме и материализме, а с другой – не культивирует феноменальную реальность, пытаясь конституировать ее в качестве одного-единственного манифестирующего субстрата. Данные ментальные процедуры позволяют реалистскому направлению сконструировать собственную трансцендентальную позицию, сопоставляющую и объединяющую между собой две абсолютно полярные друг другу теоретические модели. С точки зрения диалектической методологии, эпистемологические взгляды Аристотеля и томистской школы в целом, представляют собой синтез определенных оппозиций друг с другом, являющийся одной из нескольких ее (методологии) базовых процедур. Соответственно, если идеалистический и материалистический интеллектуальные метанарративы выступают в качестве двух противоположных друг другу полюсов, то реалистское мировоззрение, согласно законам и алгоритмам диалектического подхода, не только интегрирует их между собой, но и релятивизирует (или снимает (по Г. Гегелю)) все существующие между ними контрадикторности. Кроме того, данное объединение не фиксирует и не конституирует одну из вышеуказанных эпистемологических антитез в виде доминантного, а другую – второстепенного семантического модуса, репрезентирующего собой лишь отрицательное измерение последнего. Так как, возникшая после осуществления полнообъемного синтеза между платонизмом и номинализмом оригинальная ментальная матрица, автоматически наделяется универсальными и абсолютными семантическими характеристиками, позволяющими ей занимать специфическую по отношению к данным противоположным друг другу интеллектуальным взглядам позицию.
Между тем, также как и все остальные философские воззрения и школы, трансцендентализм на различных культурно-хронологических этапах, развертывавшихся и развертывающихся в ареале западной и, шире, средиземноморской цивилизации, выступал и выступает в качестве гетерогенных экзогенных эпистемологических модусов, однако его эндогенное семантическое содержание не претерпевало и не претерпевает никаких существенных трансформаций. Конечно, данное ментальное представление отличается от других теоретических направлений именно своей весьма радикальной позицией, экстремистским и терминальным образом – как уже отмечалось ранее – проявляющейся в стерилизованном солипсизме. Кроме того, совершенно очевидно, что мыслители Нового времени и "Гипер-постмодерна" (или Постмодерна) пытались и пытаются конституциализировать трансценденталистский метадискурс в качестве полнообъемного и всеобщего мировоззрения. И поэтому в отличие от философской среды, где те или иные теоретические представления, направления и школы могут равноправным и эквиполентным образом, а также без строгих и однозначных непреодолимых иерархических и субординационных установок одновременно сосуществовать друг с другом (если, конечно, разнородные структуры и/или силы не будут пытаться трансформировать данное положение вещей), академическое сообщество, принадлежащее в основном к естественно-научному сегменту, было вынуждено сконструировать и легитимизировать такой общеобязательный доктринальный норматив, как "конвенциальный контракт", позволяющий постулировать различные гипотезы и теории в виде универсальных и безальтернативных эпистемологических матриц. Безусловно, кристально ясно, что "гносеологический анархизм" (т.е. постоянная и необратимая ускоренная пролиферация всевозможных ментальных идей и взглядов), детально и корректно дескриптированный крупнейшим американским мыслителем П. Фейерабендом, также наличествует в научном пространстве, приобретая в контексте социокультурно-темпорального ареала "Гипер-постмодерна" все большую релевантность. Однако данные интеллектуальные процессы только усиливают ответную реакцию со стороны пассионарного конгломерата ученых (естественно, с точки зрения современных коннотаций этой лексемы), заставляя их еще более агрессивней и фанатичней отстаивать всеобщие положения и абсолютные догматы, существующего в их академическом ареале директивного и безапелляционного консенсуса, касающегося включения тех или иных концепций и воззрений в семантическое поле общепризнанного и нормативного позитивистского метанарратива. Более того, следует подчеркнуть, что проблематика энантиодромической и поливалентной полемики между сторонниками неконтролируемой генерации и свободной циркуляции в научном пространстве бесчисленного множества самых разнообразных гипотетических и теоретических моделей и отдельными позитивистами, отстаивающими доктринальные принципы и положения "конвенциального контракта", постепенно будет утрачивать свою актуальность и в будущем окончательно эвапоризируется и диссипационализируется под тотальным и бескомпромиссным воздействием ризоматической и шизофренической (по Ж. Делёзу и Ф. Гваттари) парадигмы "Ультра-постмодерна".
В то же время, если трансцендентализм, используемый древнегреческими софистами и родственными их риторическому дискурсу иными гносеологическими течениями, ретранслировал абсолютно неверифицируемые субъективные, – а в некоторых случаях и откровенно солипсистские взгляды, – то атомистический метанарратив (от Левкиппа, Демокрита, Эпикура и Лукреция Кара до П. Гассенди и его коллег и последователей) всегда претендовал на роль одного-единственного аутентичного безальтернативного и универсального миропредставления. Конечно, кристально ясно, что в отличие от других эпистемологических метаматриц концепции материализма и производные от них теоретические воззрения тотально культивируются и апологетизируются ультрасовременным естествознанием, продуцирующем свои постулаты, законы, дефиниции и доказательства при помощи не только отвлеченных рассудочных размышлений, но и разнородных физических экспериментов. Однако в XX и XXI столетиях такие отдельные позитивистские области и направления, как "теория суперструн", "м-теория" и квантовая физика в целом серьезным образом релятивизировали безальтернативные и всеобъемлющие доктрины безапелляционного атомизма, продекларировав о его одномерных и односторонних спекулятивных положениях, противоречащих фундаментальным принципам и глубинным смысловым аспектам присущим гетерогенным сциентистским методологическим подходам и практикам. Соответственно, хотя атомистическая концепция все еще наличествует и даже доминирует в пространстве ультрамодернистского естествознания, тем не менее, с точки зрения отдельных сфер и дисциплин последнего (естествознания), все ее претензии на универсальность и единственность носят предельно безосновательный характер. Кроме того, совершенно очевидно, что максимально корректное и адекватное решение, спродуцированное академическими кругами, непосредственно было связанно с переходом от термина "атом" к понятию "квант". То есть последние (круги) начали декларировать не о недифференцируемых и неделимых, а о дифференцируемых и делимых субстанциальных элементах.
Вполне понятно, что между естественно-научными теоретическими взглядами, декларирующими о материалистической природе феноменальной реальности и философскими доктринами номинализма существует основополагающая гносеологическая и семантическая дистинкция. Так первое мировоззрение отстаивает субстанциальные свойства и имманентные характеристики гилетической действительности, считая их незыблимыми, неотъемлемыми и аподиктическими всеобщими законами и принципами. При этом все попытки, связанные с вытеснением всех традиционных религиозных учений и философских школ на периферию планетарного цивилизационно-хронологического процесса и установлением позитивистских взглядов в качестве универсальных и безальтернативных догматических представлений и воззрений, предпринимаемые академическим сообществом по различным онтологическим, космологическим, эпистемологическим, этическим, эстетическим и т.д. причинам, оказывались далеко небезрезультатными и небесплодными. Поскольку представители естествознания всегда подходили к этой проблематике весьма ответственно и максимально последовательным, системным и прагматичным образом осуществляли деконструкцию и диссолюцию всех иных отрицаемых ими ментальных позиций, интерпретирующих при помощи своих оригинальных и специфических концептуальных установок гилетический объект ("res extensa"), рационального субъекта ("res cogitans") и трансцендентную инстанцию ("prima causa"). Так, не только в западноевропейском социуме, но и в модернизируемых и вестернизируемых (посредством либо прямой колонизации и военной экспансии, либо условного "добровольного информационного просвещения", либо каких-то иных гетерогенных инстументов и процессов) им культурах в определенный темпоральный период (а именно – в эпоху Нового времени) позитивистский нарратив релятивизировал все остальные мировоззренческие идеи, доктрины и взгляды, конституировав самого себя в качестве универсальной концептуальной гиперэпистемы. Однако данное обстоятельство возможно являлось одним-единственным случаем в истории, когда естественно-научному метадискурсу удалось аффирмировать собственные трансцендентальные установки и положения в качестве безальтернативных, всеобщих и доминантных планетарных гносеологических представлений. Кроме того, важно понимать, что в других хронологических фазах и в иных не-западных цивилизационных ойкуменах подобного рода прецеденты не имели никаких существенных и основополагающих социокультурных предпосылок и условий для какой-либо реализации.
Между тем второе ментальное направление (т.е. номинализм), отстаивает фундаментальные тезисы и постулаты тотального и радикального материализма, базируясь не на сциентистском стремлении к познанию и пониманию эссенциальной природы многомерной структуры мироздания, а на исключительно лишь идеологических доктринах и эпистемологических догматах, составляющих его глубинное семантическое ядро. Фактически мировоззренческие идеи рафинированного номинализма наличествуют в качестве субъективных представлений, исповедуемых как отдельными индивидуумами, так и разнородными социальными группами и движениями, состоящими из бесчисленного множества гетерогенных рациональных и/или иррациональных субъектов. При этом само корректное, последовательное, системное, непротиворечивое, аргументированное и исчерпывающее фундирование их (идей) претензий на универсальность, бесспорность и непреложность при помощи научных экспериментов и теорий, конституированных и легитимизированных академическим сообществом посредством "конвенциального контракта", либо не продуцируется вообще, либо принимает совершенно абсурдные, фантазматические и алогичные формы. Получается, что субъективные ментальные конструкции, выдвинутые отдельными персонами или сообществами, без каких-либо на то существенных и фундаментальных онтологических, космологических, гносеологических, аксиологических и эстетических оснований инсталируются в качестве абсолютных, безальтернативных и неопровержимых аксиоматических и аутентичных доктрин. То есть абстрактные заключения некоторых рациональных акторов, представляющие собой их субъективные идеологемы и не обладающие никакими универсальными, самоочевидными и неоспоримыми семантическими свойствами, автоматически отождествляются с интерсубъективным и релевантным спекулятивным дискурсом. Соответственно, атомистические и материалистические философские школы и направления, также как и мировоззренческие концепции разнородных транценденталистов, солипсистов и иных представителей аналогичных интеллектуальных взглядов, напрямую вытекают из субъективных представлений, обретающих собственную безусловную интерсубъективность лишь посредством консенсуса между исповедующими их отдельными индивидуумами или социокультурными стратами и сегментами. Кроме того, подобное положение дел также существует не только в естественно-научном, но и в каком-либо другом пространстве, где действуют – как уже отмечалось ранее – канонические и неопровержимые постулаты и принципы так называемого "конвенционального контракта". Таким образом, совершенно очевидно, что именно доктринальные установки последнего продуцируют всевозможные аподиктические предпосылки для возникновения базовых смысловых аспектов, генерирующих интерсубъективное эпистемологическое развертывание.
Наряду с этим диалектическое представление, иллюстрирующее многозначный, полифункциональный, многоуровневый, парадоксальный и поливалентный концептуальный инструментарий, используемый рассудочным субъектом в качестве основополагающей гносеологической методологии, декларирует о том, что абсолютно любое интеллектуальное или какое-либо иное заключение, автоматически конституирует противоположную ему точку зрения. Соответственно диалектическая когерентность самих оппозиций, являющихся теми или иными гетерогенными теоретическими высказываниями и положениями, позволяет рациональному исследователю свободно и непринужденно рассматривать каждую из них как абсолютно самодостаточную и полноценную семантическую матрицу и вместе с тем беспрепятственно утверждать доминацию последней над ее антитезой. При этом, с точки зрения диалектической методологии, все самые разнообразные аффирмации, имеющие лишь темпорально и акцидентально статус второстепенных и периферийных ментальных взглядов, не подвергаются тотальной и необратимой аннигиляции, а продолжают функционировать в качестве оппозиционного доминантному и центральному воззрению трансцендентального конструкта. Безусловно, сами гетерогенные иерархические статусы присущие каждой из противоположных друг другу концептуальных позиций будут обладать не абсолютной и перманентной, а лишь релятивной и волатильной семантикой, поскольку последние (позиции) не только взаимообусловливают друг друга, но и экзистируют в контексте постоянного динамического и диалектического развертывания. Конечно, данное обстоятельство хотя и является весьма важным и фундаментальным смысловым аспектом для реализации всевозможных метафизических, пневматических, трансцендентальных и иных манифестаций, процессов, актов, практик, процедур, методов и т.д., тем не менее, оно абсолютно не препятствует их осуществлению. Таким образом, диалектический подход позволяет рациональному актору симультанно (естественно данную лексему следует осмыслять не в хронологическом, а в концептуальном смысловым ключе) конституировать каждую из отдельно фиксируемых им антитез и как центральную и первостепенную, и как периферийную и второстепенную точку зрения. Кроме того, совершенно очевидно, что в данной поливалентной, полимодальной и парадоксальной кинетической и диалектической корреляционной конфигурации ни одна из оппозиций не способна необратимо и перманетно обладать моновариантными и монофункциональными неизменными семантическими характеристиками и предикатами. Подобно тому как это происходит в аристотелевской формальной логике, где каждый из полярных друг другу или иных субстратов является носителем совершенно конкретных и постоянных однозначных и односторонних смысловых атрибутов и параметров. Более того последняя (логика), в отличие от диалектического дискурса, абсолютно отрицает саму возможность осуществления между теми или иными контрполюсами гетерогенных интеграционных и синтетических операций, категорично и бескомпромиссно исключая из своей эпистемологической системы координат подобного рода интеллектуальные процедуры.
Важно отметить, что тот или иной рассудочный субъект способен интерпретировать какие-либо взаимоотношения между противоположными друг другу концептуальными структурами как в многозначном, многостороннем и многомерном, так и в однозначном, одностороннем и одномерном смысловом аспекте. Хотя, безусловно, последние интеллектуальные представления (т.е. одномерные и т.д.) абсолютно противоречат законам и положениям диалектического метода, а их принадлежность к тем или иным гносеологическим подходам является весьма транспарентной и эвидентной. Так как любой рациональный актор может придерживаться совершенно разнородных концептуальных воззрений и осуществлять герменевтику всевозможных процессов и дискурсивных практик посредством самых разнообразных теоретических методологий. При этом данная субъективная экзегетика, инициированная рассудочным исследователем не способна трансформироваться в абсолютную и безусловную концептуальную конструкцию, поскольку, – как уже подчеркивалось выше, – с точки зрения диалектического подхода, она всегда обусловливается противоположным ей полюсом, релятивизирующим все ее гетерогенные семантические значения. Поэтому все самые разнообразные интеллектуальные идеи, теории, гипотезы и воззрения конечно могут конституироваться не только тем или иным отдельным индивидуумом, но и группой разнородных персон в качестве единственных и безальтернативных аутентичных концепций и взглядов. Однако их универсальность, сингулярность, моновариантность и абсолютность перманентным образом делигитимизируется и элиминируется посредством диалектического метода. Таким образом, последний формирует определенные эпистемологические парадигмальные предпосылки для табуирования и аннигиляции всех однозначных, одномерных и одностронних аналитических суждений, выводов и заключений, продуцируя, одновременно с этим, полифункциональную теоретическую матрицу, позволяющую кому бы то ни было осуществлять в ее имманентном пространстве абсолютно любые интеллектуальные операции и практики, базирующиеся на парадоксальных, поливариантных, многозначных и поливалентных полисемантических принципах и аспектах.
Вполне понятно, что весьма схематично и лаконично сигнифицированные выше основополагающие и магистральные теоретические взгляды (идеализм/платонизм, реализм/томизм, трансцендентализм и номинализм/материализм), в свою очередь, принадлежат не только к западной (и, шире, средиземноморской) философии, но и к гетерогенным концептуальным школам и ноэтическим течениям присущим другим автономным оригинальным социумам и уникальным цивилизациям. Тем не менее, в силу целого комплекса самых разнообразных трансцендентных и имманентных причин, именно она (философия) всегда репрезентирует себя в качестве одного-единственного и исключительного носителя последних (взглядов). Кроме того, необходимо подчеркнуть, что данные эпистемологические направления и воззрения не являются сингулярными семантическими ментальными предпосылками для построения тех или иных дискурсивных и теоретических конструкций. Однако, при этом, именно данные интеллектуальные матрицы и взгляды представляют собой абсолютно фундаментальные, универсальные, примордиальные и аутентичные смысловые узлы, лежащие в основании самых разнообразных рациональных и/или иррациональных метанарраций. Наряду с этим, если данные эссенциальные мировоззренческие конструкты (платонизм, реализм, трансцендентализм и материализм) можно считать неопровержимыми и безусловными конвенциональными аксиоматическими структурами, то их репрезентация посредством разнородных специфических теоретических позиций и взглядов остается многогранной, многоуровневой, многозначной и многомерной открытой герменевтикой. То есть, непреложный и аподиктический всеобщий консенсунс, касающийся признания этих основополагающих эпистемологических дефиниций в качестве бесспорных семантических матриц, существующий в самых различных интеллектуальных кругах, функционирующих в интериорном пространстве гетерогенных цивилизационных моделей, в принципе, является абсолютно релевантной и легитимной аксиоматической позицией. Тогда как, само осмысление и интерпретирование последних (матриц) с точки зрения самых разнообразных спекулятивных представлений носит абсолютно поливалентный и поливариантный характер.
II. Деконструкция концептуального метода-дискурса
Кристально ясно, что сами процедуры диалектической методологии не позволяют рациональному актору сформулировать односторонние и однозначные трансцендентальные представления. Если, конечно, не рассматривать в качестве последних (представлений), сами продуцируемые им (актором) посредством их (процедур) те или иные полисемантические и парадоксальные аффирмации. То есть, если не идентифицировать сам ментальный взгляд, декларирующий о симультанном коэкзистировании друг с другом самых разнообразных трансцендентных и имманентных взаимно и исключающих, и дополняющих, и утверждающих, и отрицающих, и обосновывающих, и обусловливающих друг друга антитез, а также аналогичные ему (взгляду) полиаспектные констатации, как моновариантные и односмысловые теоретические заключения. Соответственно, любой диалектический дискурс, с одной стороны, является изощренным и экстраординарным уникальным ментальным инструментом, предназначенным для осмысления и герменевтики тех или иных интеллектуальных и эпистемологических проблематик, а с другой – иллюстрирует разносторонний и многогранный перманентно мимикрирующий взгляд на гетерогенные вещи, процессы, события, предметы, концепты, теории, знаки, симулякры и т.д., и с третьей, – наряду с другими методологическими подходами, эксплицирует подлинную и аутентичную эссенциальную природу не только рационального мышления (по крайней мере в его западноевропейском и, шире, в средиземноморском издании), но и многоуровневой структуры мироздания.
