Kitabı oku: «Через поле. Стихи»

Yazı tipi:

ISBN 978-5-0051-4981-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Каждый стих в этой книге – откровение взрослого, ироничного мужчины. То, с чем он ежедневно сталкивается, обдумывает, пропускает через душу… но очень редко говорит об этом вслух. Стихи написаны простым, почти разговорным, языком. Каждое, не смотря на лёгкость восприятия, имеет глубокий смысл, и логический (зачастую, неожиданный) финал.

НАБЛЮДЕНИЯ

По утренней прохладе

С утра одно и то же – кофе чашка,
Чтоб дымом не травиться натощак,
И снова на работу, как в упряжку,
В чужую суету, в чужой бардак…
Я в этот плен, по утренней прохладе,
Шагаю, заспан и простоволос.
Бросаются в глаза седые пряди
На шевелюрах клёнов и берёз…
Деревья не умеют притворяться.
Стоят они, свободны и честны —
Короткое своё познали счастье,
Теперь умрут спокойно до весны.
Умрут они красиво, без тревоги,
Наряженные в золото и медь…
У них в запасе жизней очень много,
Не страшно им чего-то не успеть.

Вечер

Остаток угасающей зари
Я отстранённым провожаю взглядом…
Душа моя, постой со мною рядом,
Взгляни, как тускло светят фонари!

Бессмысленно блестят они окрест,
Как на полу потерянные бусы —
Определённо, минусы и плюсы
В такой вот неприкаянности есть.

На город опустился небосвод
Немытою сиреневою чашей…
Куда-то не спеша, по нисходящей,
Вдали ползёт усталый самолёт…

Недавно пухом белым замело
Газоны, тротуары, и дороги —
От этого на улице немного
Светлее, чем казаться бы могло.

Всё больше загорается огней —
Они, как будто зеркала осколки…
Видения загадочней настолько,
Насколько тьма за окнами черней.

Мне самому, пожалуй, неясна
Идея мною созданной картины.
В ней нет концептуальной сердцевины…
Душа моя, не выпить ли вина?

Парад планет

На бульваре светло и весьма оживлённо,
Даже места в кафешке свободного нет.
Эти люди, по мнению грека Платона,
И не люди совсем, а скопленье планет…

Созерцая вселенную, пью капучино —
Мне для полного счастья не нужен Вай-фай.
Вон, за столиком справа, планета-мужчина
Проклинает нечаянно пролитый чай.
Со своей адидасовской белой футболки
Он пытается пятна бесследно стереть…
Редко встретишь людей, необычных настолько.
И лицо у него – хоть сейчас на портрет!…

Привлекает вниманье движение сзади —
Это столиков между, и стульев среди,
Пролетает планета по имени Надя
(В соответствии с биркой на левой груди)…
И, хотя аппетита особого нету,
Закажу-ка я сыр, и фруктовый салат!
Это ж чудо какое-то, а не планета,
Так и тянет по ней босиком погулять!…

Живописной гурьбой на аллеи бульвара
Этим бархатным вечером выбрался люд.
Не спеша дефилируют чудные пары,
Старички отдыхают, и дети снуют…
Но раскрыть их сугубо интимную тайну
Восприятия мира на запах и цвет
Мне пытаться не стоит. Я зритель случайный
На трибуне большого парада планет…

Вот и солнце садится за крыши строений,
Как за гребень причудливой горной гряды…
Что-то зябко мне стало, сказать откровенно.
Полечу до своей путеводной звезды!

За рекой

Влагой тянет с реки…
И халеи кричат
По-особому как-то печально…
Я здесь не был давно, и по правде сказать —
Нынче тоже заехал случайно.

Тут с утра заливаются псы во дворах,
Веет запахом прелой полыни,
И лениво гоняют худые ветра
По обочинам пух тополиный…

Всё как прежде.
Теряются в летней пыли
Узких улиц невзрачные дали…
Лишь дома по наличники в землю вросли,
Да булыжник в асфальт закатали.

По дороге, читая домов номера,
Прохожу неуверенным шагом…
И сижу на бревне, посреди пустыря,
Как на кладбище пьяный бродяга…

А залётного бриза приветный порыв
Холодит мои впалые щёки,
И звучит над руинами странный мотив,
Прилетевший ко мне издалёка…

Уезжаю.
Багровое солнце в глаза…
Над рекой опускается вечер.
Никого я не встретил… по правде сказать —
И не ждал, что кого-нибудь встречу.

Кто заказывал Гаити?

Кто заказывал Гаити?
Кто хотел «как на Бали»?
Распишитесь, получите —
Ваши чаянья учли…

Чтобы нам нескучно было,
От макушки до штиблет
Погружает нас Ярило
В жёсткий ультрафиолет.
Загорают руки, ноги,
Печень, тонкая кишка,
Мозга доли головного
Размягчаются слегка…
Каждый звук предельно ярок,
Струи света горячи,
Время тает, как огарок
Стеариновой свечи.
Оплывают еле-еле
В груду капельки минут,
По расплавленной аллее
Люди медленно бредут.
За дорогой, в чистом поле
Жухнет клевер не спеша,
Не желает ласки боле
Разомлевшая душа…

Вам известно, почему я
Улыбаюсь невзначай,
За здоровье не горюя,
Да пропащий урожай?…
Ну а где же вы читали,
Или слышали в миру,
Чтоб славяне проклинали
Солнце, лето, и жару?
Знают взрослые и дети —
Все, кого ты ни спроси,
Что такие дни, вообще-то,
В дефиците на Руси.
А к финалу этой сказки,
В атмосфере холодка —
Будут игры, будут пляски,
И любовь до потолка.

Еля

Еля ходит по квартире,
Полон маленьких забот —
Окружающего мира
Тайны детка познаёт…

Без волнения и страха,
Он стакан из хрусталя
Шибанул о пол с размаху —
Получился «дзинь-ля-ля».

Со второй своей попытки
Он доподлинно узнал,
Как о каменную плитку
Разбивается бокал.

В этот раз, к восторгу Ели,
Был короткий, смачный «хрясь»,
И по комнате летели
Брызги, весело искрясь…

В радиатор отопленья,
Ощущений новых для,
Было послано творенье
Из богемского стекла.

Что-то с тонкой позолотой —
По кускам не разглядишь…
Елисей свою работу
Обозначил как «дыдыщ».

Он бы, эту вот, науку —
Познавал, и познавал…
Но какой-то взрослый бука
Шкаф штанами завязал.

Как теперь добить посуду?
И при чём, вообще, штаны?…
До чего же эти люди
Несуразны и скучны!

Под шелест осеннего бриза

Под шелест осеннего бриза
Деревья, с редеющих крон,
В прощальном танцуя стриптизе,
Роняют листву на газон…

Невнятные рифмы слагая,
Встречаю рассвет у окна.
Берёзы макушка нагая
Мне с этого места видна.
И капля иссякшего лета —
Зелёного цвета листок
Дрожит на макушке на этой…
Хорош, но потрёпан чуток.

Наверное, тоже доселе
Одно не усвоил малой —
Весёлые дни пролетели,
Как стая гусей над землёй…
Не может поверить, что лето
Закончилось, чёрт побери —
Он ждёт продолженья банкета,
Он чувствует силу внутри!…
Босяцкой своею душою
Он верит, что прямо сейчас
Поднимется солнце большое,
Как это бывало не раз.
Прогонит метлой золочёной
Из парка дремотную тень,
И звонко пробудятся клёны,
И сладко запахнет сирень,
И птички весёлой ватагой
Слетятся сюда потрещать…

Он этого ждёт, бедолага,
И будет всё так же дрожать,
Держась до последнего вздоха
Подальше от бренной земли…

А листику – в принципе, похуй
На все эти сопли мои.

Шагает Люба

Взойдут ли пальмовые рощи
В местах, где долгий летний день
Из-под сугробов ягель тощий
Копытит северный олень?…
Снесёт ко всем чертям с орбиты ль
Своею квантовой дугой
Большой адронный ускоритель
Иных миров пяток-другой?…
Решит ли сопка прогуляться
Вблизи поселка Чекунда?…
Всё это, должен вам признаться,
На самом деле, ерунда.

Глядите: вон шагает Люба,
В глазах – безоблачная синь…
Она уже сменила шубу
На куртку цвета «апельсин».
Берет оранжевый надела,
И в март, нарядная, ушла,
К его палитре чёрно-белой
Добавив толику тепла.
Шагает Люба торопливо
И ей представить не дано,
Какой улыбкою счастливой
Лицо её озарено.
Она легко, и без оглядки
Улыбку эту дарит всем…
В её вселенной – всё в порядке.
И не предвидится проблем.

Вздыхала птица

Вчера был закат не такой, как обычно.
Неяркий. Как будто, усталый…
А после, всю ночь, безутешно и зычно,
Какая-то птица вздыхала.
Наверно, ей было так дьявольски плохо,
Той птице… Так тяжко и больно,
Что даже гортанные, грустные вздохи
Она испускала невольно.
Она ощущала себя одинокой,
Ей было до жути тоскливо…
А я удаляюсь. Я еду к востоку
Над Керченским узким проливом.

Всё путём

В мутной воде
отраженья нет.
И на вопрос невинный
точно такой же простой ответ
знает любой мужчина.
Скажем, тебе привалил джек-пот,
куш от слепого Фарта —
Всё включено.
Никаких хлопот.
Женщины.
Бренди.
Карты…
И в это время,
забавы для,
в виде пустой проформы,
кто-то спросил:
Как твои дела?
Ты отвечаешь:
В норме…
И помешав, на какой-то ляд,
кубики льда в бокале,
исподволь делаешь пас назад:
В принципе – всё достало…

Ты отвечаешь, как дважды два:
коротко, и по сути.
Не напуская в свои слова
сентиментальной мути…
Кто-то спросил:
Как дела, старик?
Походя, шутки ради.
А у тебя позади – тупик.
И впереди засада.
Кажется, выхода нет.
Совсем.
Демоны одолели.
И никому до твоих проблем
нет никакого дела…

Дяденька лет сорока пяти,
«свой человек» с бульвара,
мимо которого не пройти,
не покурив на пару…
Ты говоришь:
Всё путём, браток!
Пряча в карман бездумно
жжёную спичку.
А коробок
ловко швыряешь в урну.

Я гляжу с высоты

Я гляжу с высоты далеко-далеко…
Подо мной, безмятежно и просто
Полусонная речка одною рукой
Обнимает заснеженный остров…
Вижу голый тальник на другом берегу,
Чуть подальше – лужок сенокосный…
А за ним, на буграх, по колено в снегу
Корабельные гордые сосны,
Поголовно, в чулках ярко-рыжих, под медь,
Исполняют весенние танцы,
Трансформируя кронами солнечный свет
В ослепительных солнечных зайцев…

А у самой опушки, под сенью древес
(Абсолютно, причём, непонятно —
Для какой такой цели), стоит Мерседес,
Безупречно тупой и квадратный.
Из немецкой машины, во всю её блажь,
Громыхают английские песни…

Испохабили, всё-таки, русский пейзаж!
А ведь как начиналось чудесно…

Как тревожно гудят поезда

Как тревожно гудят поезда…
Как пронзителен запах печали
В закоулках ночного вокзала,
Где шпалерами люди сидят,
Утомлённо зевают, и ждут…
А со стен, неизменно в миноре,
Громогласно звучат приговоры
Через каждую пару минут…
Нужно следовать прямо в вагон
Через длинный тоннель, под землёю,
Чтобы тихо смотреть, как в былое
Уплывает пустынный перрон…

Заботушка

Там, где клены с подружками-липами
Досыпают положенный срок,
Запахнувшись пальтишком задрипанным
По сугробам шагал мужичок.
Бабалыха-метель хороводилась,
Игнорируя логику дат.
Башмаки «до свидания молодость»
Штамповали отверстия в ряд
На, возникшей свободным падением,
Простыне белоснежных снегов…
Получал тот мужик наслаждение
От своих пеликаньих шагов.

Было утро. Промозглое, серое.
То ли вторник, а то ли среда…
Шёл мужчина, шажочки вымеривал,
Умудряясь попасть не туда,
Где цепочкою синей, глубокою
На целинном ковре снеговом
Проступали следы одинокого
Индивида, навроде него…

Проявляя заботушку русскую,
А не в силу дурацких причуд,
Он натаптывал тропочку узкую
Для людей, тех что после пойдут.