Kitabı oku: «Гренадская революция. США против карибского социализма», sayfa 2

В то время Гренада была одной из богатейших британских колоний – она руками, потом и кровью рабов-негров производила сахар и ром. Губернатор Гренады Маккартни засыпал Байрона просьбами о помощи, но английский адмирал почему-то считал, что после Сент-Винсента Гренада французов вряд ли заинтересует. Впрочем, он обещал помочь, «если что».

Силы Маккартни состояли из 101 солдата 48-го пешего полка и 24 артиллеристов. Губернатор мог рассчитывать и на примерно 400 добровольцев-ополченцев из числа английских поселенцев. Однако примерно треть этих людей были французского происхождения, и Маккартни не без оснований сомневался в их лояльности. Тем не менее, он не сидел сложа руки и распорядился возвести фортификационные сооружения на Госпитальном холме – высоте, господствовавшей над Сент-Джорджесом. И так крутые склоны холма были укреплены каменной кладкой, а на вершине появился редут-палисад с траншеями для ведения огня.

Д'Эстен появился с о своим флотом на рейде Сент-Джорджеса 2 июля 1779 года и высадил на берег более 2000 солдат. Маккартни отдал приказ отступить на Госпитальный холм и весь следующий день французы занимались разведкой оборонительных позиций противника. Французский адмирал спешил, так как ожидал появления флота Байрона в любую минуту. Он для проформы предложил Маккартни сдаться подобру-поздорову, но британцы также надеялись на Байрона и предложение отвергли.

Д'Эстен решил провести имитацию атаки малыми силами на наиболее угрожаемом участке британских фортификаций (там, где англичане и ожидали штурма), а в это время тремя колоннами атаковать тыловую часть Госпитального холма.

Вечером 3 июля штурмовые колонны французов (в каждой было примерно 300 бойцов) выступили на исходные позиции, в то время как 200 солдат начали имитировать атаку на главном направлении. В 4 часа утра 4 июля демонстрационный отряд открыл огонь, а три ударные колонны бросились в штыковую атаку. Англичан охватила паника, и они обратились в беспорядочное бегство, стараясь укрыться за стенами форта Сент-Джорджес. Отступление было столь поспешным, что британцы не успели даже заклепать брошенные ими пушки, приведя их тем самым в негодность. Французы не преминули этим воспользоваться и начали обстреливать форт Сент-Джорджеса из трофейных орудий. Маккартни счел положение безвыходным и выбросил белый флаг.

Французы захватили более 700 пленных и по собственным данным убили 36 и ранили 71 англичанина. Британцы позднее говорили, что вывели из строя более 300 французов (эти данные выглядят как явное преувеличение). В руки д'Эстена попали примерно 30 торговых судов, находившихся в порту Сент-Джорджеса.

Д'Эстен выдвинул Маккартни 28 условий капитуляции, которые англичане сочли беспрецедентными и унизительными. Главным образом англичан не устроил отказ от рабов, которых французы намеревались объявить собственностью государства.

В знак протеста они сдались без всяких условий, что дало французам моральное право (по законам той эпохи) легально разграбить Сент-Джорджес. Маккартни особенно сокрушался, что французы прихватили его серебряную столовую посуду, гардероб и уничтожили все его личные бумаги. Тем более, что копии этих бумаг, которые британский губернатор предусмотрительно отправил ранее с женой на Сент-Люсии, сгорели в пожаре.

По галантным законам эпохи д'Эстен пригласил Маккартни отужинать с ним, и англичанин не мог не съязвить. Он попросил извинения за свой не очень парадный сюртук – мол, больше одежды у него по милости французов не осталось.

Французы отказались отпустить англичан под честное слово и отправили их во Францию.

Победители опять объявили Гренаду своей колонией, и ее губернатор Жан-Франсуа граф де Дюра разрешил всем новым подданным не платить никаких долгов британским кредиторам. Тем самым губернатор намеревался отплатить англичанам за былые притеснения франкоговорящих гренадцев¹⁴.

Между тем адмирал Байрон со своей эскадрой получил известия о занятии французами Сент-Винсента и направился к острову, чтобы отбить его. Но по пути пришли еще более мрачные вести о падении Гренады. Байрон отдал приказ срочно изменить курс и достиг Гренады утром 6 июля. Под его флагом был 21 линейный корабль и 1 фрегат.

Однако еще днем раньше д'Эстен получил информацию о приближавшейся британской эскадре, погрузил войска на корабли и поднял якоря 6 июля в 4 часа утра. У французов было 25 линейных кораблей и 5 фрегатов и несколько транспортных судов, перевозивших десант.

Байрон ошибался в своей оценке численности французского флота, так как не знал о недавно полученных французами подкреплениях. Д'Эстен выводил свои корабли из гавани Сент-Джорджеса один за другим, чтобы скрыть от англичан свою мощь. Обманутый Байрон еще раз уверился в своем превосходстве и отдал приказ эскадре выстроиться в боевую линию и атаковать. Однако тут французы открыли карты, и Байрону на ходу пришлось перестраивать боевой порядок, что внесло хаос и сумятицу в боевое расписание его эскадры.

Англичане были вынуждены броситься в атаку без всякого плана и флот французов смог отбить нападение. Четыре английских корабля отделились от основных сил и были серьезно повреждены. В целом британские корабли пострадали больше французских, но в основном по части рангоута и такелажа.

Бой у острова Гренада, картина XVIII в

Французы же не лишились ни одного корабля. Британцы потеряли убитыми 183 человека (346 ранеными), французы – 190 (793 раненых). Д'Эстен вернулся на Гренаду, чтобы произвести необходимый ремонт. Он, однако, не решился развить успех и дать генеральное сражение Байрону, отошедшему к острову Сент-Киттс. Английский флот оставался в гавани довольно долго, так как на острове не хватало корабельных материалов, и никакой навык моряков в ремонте не мог этого восполнить. Д'Эстен с эскадрой подходил к Сент-Киттсу, как бы вызывая англичан на бой. Британцы на провокацию не поддались и помимо очевидного унижения «флота Его Величества», привыкшего владеть морем, французы ничего не достигли.

После этого сражения, в котором англичане потерпели, пожалуй, самое сокрушительно поражение на море за предыдущие сто лет, флот д'Эстена отбыл на помощь армии Вашингтона к берегам Северной Америки.

«От потери Гренады я заболел». Пропагандистский эстамп, выпущенный во Франции

Добившись независимости США, Франция по мирному договору с Англией (Версальский мир 3 сентября 1783 года) практически не смогла вернуть ни одной территории, потерянной в годы Семилетней войны. Осталась за англичанами и Гренада. Жизнь в колонии продолжала идти своим чередом, а в 1784 году на острове даже стала выходить своя газета – «Гренада кроникл». Англичане запустили программу дорожного строительства на остове. Каждый рабовладелец должен был отряжать на дорожные работы 10 % своих рабов. В противном случае ему грозил штраф в 6 шиллингов в день за каждого неявившегося раба.

Но внешнее спокойствие на Гренаде было обманчивым. Среди французских поселенцев на острове зрело восстание. Здесь следует остановиться на одной особенности французского колониализма, которая существенно отличала его от колониализма британского. Французы (впрочем, как испанцы и португальцы) без расовых предубеждений смешивались в Америке как с местным населением, так и с завезенными рабами из Африки. Британцы были расистами и не считали негров чем-то большим, чем рабочей скотиной на плантациях. Презирали они и появившихся на Гренаде за время владычества Франции мулатов. Поэтому в определенной мере французский колониализм был более гуманным, и мулаты (да и часть чернокожего населения) считали соотечественников Вольтера меньшим злом, чем спесивых и надменных потомков Шекспира.

При британцах на Гренаде возникло жестко сегрегированное расистское общество, где человек имел права в зависимости от оттенка цвета своей кожи, языка и вероисповедания. «Сливками» общества была небольшая группа британских плантаторов (принадлежавших к англиканской церкви). Затем шли белые франкоговорящие фермеры (католики), лично свободные, но лишенные всех политических прав. Ниже них располагались свободные мулаты и негры (тоже католики), говорившие на местном диалекте французского (патуа). Замыкали социальную лестницу в конце XVIII века примерно 24.6 тысячи рабов-негров, чей язык и вероисповедание никого не интересовали. Всего же на Гренаде проживало около 26 тысяч человек.

В Британской Вест-Индии сложилась целая градация цвета кожи, затмившая собою индийские касты. Мулатами назвали детей белых мужчин и негритянок. Белые мужчины и мулатки производили на свет «квадрунов» (четверть белой крови), белые и «квадрунки» – «окторунов» (⅛ белой крови). Зато потомок белого и «окторунки» (если у него не было внешних негроидных признаков, например, пухлых губ или курчавых волос) уже мог считаться белым¹⁵.

Отпрыск мулата и негритянки в Вест-Индии назывался самбо¹⁶., самбо и негритянки – мустефино, мустефино и негритянки – тоже мустефино или просто негром (если у человека был темный цвет кожи).

В конце XVIII века Гренада была для Великобритании самой прибыльной колонией в Вест-Индии после Ямайки. Например, в 1773 году Англия ввезла из Гренады в стоимостном выражении в два раза больше товаров, чем из всех своих колоний в Северной Америке (будущих США)¹⁷.

После возврата Гренады Англии по Версальскому миру 1783 года британцы начали активно дискриминировать оставшееся на острове свободное франкоговорящее население, которое они не без оснований подозревали в стремлении опять вернуться под крыло Франции.

Протестанты стали насильственно захватывать католические церкви, рушить там всю утварь (которую они не признавали) и проводить собственные богослужения. В 1784 году власти фактически конфисковали у католических церковных учреждений все принадлежавшие им земли. Причем доход с этих земель (жалкие 400 фунтов) планировалось передать англиканской церкви (которая и так была гораздо богаче католической). Наконец, были объявлены вне закона все акты регистрации гражданского состояния, если они не производились в англиканских церквях. Католикам пришлось платить два сбора, например, за отпевание усопших: сначала они платили за услуги своему католическому кюре, затем еще раз за то же самое англиканскому священнику.

В 1792 году новый избирательный закон на Гренаде полностью лишил всех прав франкоговорящих католиков. Была опять введена клятва против пресуществления. Да и то право голоса при условии принятия такой присяги получали лишь те франкоговорящие гренадцы, чьи родители жили на острове по состоянию на 1763 год.

Исключили из списков избирателей и всех «цветных», которые по определению были франкоговорящими. Кандидатом в депутаты мог быть лишь белый мужчина старше 21 года, имевший не менее 50 акров земли, из которых как минимум 25 должны были обрабатываться. Избиратель тоже должен бы быть белым мужчиной, британским подданным и иметь 10 акров земли (5 из которых обрабатывались). В 1771 году на Гренаде проживал 451 свободный «цветной», в 1787 году – 1115. Понятно, что они были недовольны своим положением.

Все эти откровенно издевательские и репрессивные меры привели к эмиграции многих франкоговорящих гренадцев на соседний испанский (а значит, тоже католический) остров Тринидад¹⁸ и на французские острова Малых Антил (Гваделупу и Мартинику). Пассивным избирательным правом стали владеть лишь белые и богатые англичане, фактически несколько десятков плантаторов, которые к тому же и скупали по дешевке земли уезжавших французов.

Не удивительно, что на Гренаде зрело восстание, во главе которого судьба поставила Жюльена Федона. Он родился на Мартинике в семье французского ювелира, прибывшего из Бордо, и освобожденной рабыни-негритянки. В 1750-е годы семья перебралась на Гренаду, которая тогда еще была французской колонией. На Гренаде Жюльен Федон стал владельцем фермы и за мирным сельским трудом его и застала Великая Французская революция.

Взятие Бастилии в 1789 году и установление республики во Франции в 1792 году вызвало воодушевление среди фермерского и рабского населения французской Вест-Индии (Гаити, Мартиника и Гваделупа). Тем более, что в Париже провозгласили в том же 1792 году равенство всех людей независимо от цвета кожи. В эпоху революций совершаются головокружительные карьеры, чему ярчайшим примером корсиканец Наполеон Бонапарт. Вот и Федона назначили командующим французскими республиканскими силами на Гваделупе.

В августе 1790 года Федон направил британским властям Гренады петицию, в которой просил прекратить дискриминация франкоговорящего населения и свободных мулатов¹⁹. Ее проигнорировали.

2 марта 1795 года Федон начал восстание на Гренаде. Он провозгласил всех чернокожих свободными людьми и объявил о присоединении Гренады к революционной Франции. Англичане в это время активно сколачивали против парижских санкюлотов реакционные европейские коалиции от Испании до России, кое-как державшиеся на плаву благодаря щедрым британским субсидиям. Против Федона на Гренаде англичане опирались на англоязычных белых плантаторов, для которых отмена рабства означала экономический крах.

А вот Французская республика торжественно отменила рабство в 1794 году.

Воодушевляющим примером для Федона была успешная революция рабов на Гаити во главе с Туссеном Лувертюром, получившим звание генерала французской революционной армии. Гаити стал не просто первым свободным государством негров в мире, но и первой страной Латинской Америки, завоевавшей независимость. Федон тоже хотел образовать на Гренаде свободную республику чернокожих. Армия восставших рабов шла в бой под великим лозунгом французской революции: «Свобода, равенство, братство».

В 1795 году волнения охватили и другие карибские острова. На британском Сент-Винсенте восстали «черные карибы» (потомки от браков индейцев и рабов) и их вождь Шатойе стал позднее героем негритянского населения США. Партизанская война рабов началась и на Сент-Люсии. В этом же году восстал британский остров Доминика. Полыхали восстанием негров Ямайка и Тринидад. Причем с Ямайки британцы переселили часть непокорных рабов в Канаду, но те и там продолжали борьбу. Англичанам в итоге пришлось вернуть непокорных рабов на их африканскую родину – в Сьерра-Леоне.

В «армии» Федона поначалу было примерно 100 бывших рабов и свободных мулатов. Восставшие под бой барабанов осуществили скоординированные нападения на городки Гренвиль и Гуайяве. Дома белых плантаторов сжигались, их самих таскали по улицам, а затем казнили. После набега отряд Федона вернулся в горы, где к нему присоединились сотни бежавших с плантаций рабов. Не теряя времени, лидер повстанцев начал возводить в горах укрепления, чтобы затруднить наступление британских карателей. Постепенно повстанцы распространили свой контроль на весь остров за исключением Сент-Джорджеса и его окрестностей. К восстанию присоединилось примерно 14 тысяч из 28 тысяч чернокожих рабов на Гренаде. Рабы сражались отчаянно – в ходе восстания их погибло до 7 тысяч.

В рядах восстания оказались и франкоговорящие белые и мулаты. После оккупации острова Англией они как католики были лишены всех политических прав и возможности использовать родной язык. К тому же многие французы в отличие от англичан сами работали на своих фермах и были противниками рабства. Из 5 тысяч белых на острове в 1795 году две трети были франкоговорящими, и половина из этих двух третей была мулатами²⁰. Следует отметить, что большинство рабов-негров на Гренаде говорили на местном диалекте французского языка и исповедовали католицизм.

Англичане не могли не замечать признаков растущего социального гнева. Заместитель губернатора Вест-Индии Хоум (шотландец и протестант, ярый враг католической церкви), назначенный на Гренаду в 1793 году, уже в июле того же года писал брату, что идеи французской революции могут «отравить умы» франкоговорящих гренадцев.

Восстание в тайне готовилось на ферме Федона весь 1794 год. Два представителя заговорщиков отправились на Гваделупу и привезли обратно бумагу о назначении Федона генералом французской революционной армии и главнокомандующим на Гренаде. Его заместителем стал Станислав Бессон. Посланцы привезли с Гваделупы также оружие, трехцветные кокарды и боевое знамя с девизом «Свобода, равенство, братство».

Бойцы армии Федона носили трехцветные пояса в честь французского флага, а на шлемах некоторых из них красовалась надпись «Свобода или смерть!» на французском языке.

4 марта 1795 года парламентеры Федона в новенькой форме передали британским властям Сент-Джорджеса ультиматум с требованием капитулировать в течение двух часов. Бумага была подписана «Жюльен Федон, офицер Республики, назначенный на Гваделупе». Всем, кто не присягнет Французской республике, повстанцы грозили полной конфискацией земельной собственности, а за каждого убитого товарища обещали казнить двух пленных.

В это время гарнизон Сент-Джорджеса насчитывал всего 190 человек, еще несколько десятков англоговорящих жителей составили ополчение. Англичане немедленно послали морем просьбу о помощи. В ответ на ультиматум глава обороны Сент-Джорджеса Маккензи объявил амнистию тем рабам, кто вернется к хозяевам, и назначил за голову лидеров восстания огромный выкуп в 40 фунтов.

17 марта 1795 года, получив с Мартиники подкрепление в 150 солдат (еще 40 прислал напуганный восстанием рабов испанский губернатор соседнего Тринидада), англичане (всего с ополченцами примерно 500 человек) перешли в наступление и взяли ферму Федона Бельведер (центр восстания), которую предали огню. Повстанцы отступили в соседние горы и перешли к партизанской войне. Командующий карательной экспедицией бригадный генерал Линдсей, осознав безнадежность борьбы против партизан, москитов, тропических ливней и лихорадки 22 марта 1795 года застрелился. Деморализованные британцы отошли на исходные рубежи.

С Барбадоса прибыли еще несколько сотен солдат, но они потерпели поражение от армии Федона. Англичане потеряли 27 человек убитыми и 57 ранеными.

8 апреля 1795 года в бою был убит брат Федона и вождь восстания приказал в отместку казнить 48 захваченных пленных англичан (из 53 имевшихся). Среди убитых был и заместитель губернатора Ниньян Хоум²¹. Макензи решил перейти к круговой обороне Сент-Джорджеса в ожидании более мощных подкреплений. Форт гренадской столицы был усилен и стал почти неприступным по меркам того времени. Шлюпы англичан патрулировали берега Гренады, чтобы не дать повстанцам возможности получать оружие с других французских островов Вест-Индии.

В апреле 1795 года с Мартиники прибыла группировка бригадного генерала Оливера Никольса (100 человек), которой удалось отбить у повстанцев горок Гренвиль. В октябре того же года британский военный корабль «Мермайд» перехватил два французских судна, которые везли на Гренаду подкрепление в 250 человек. Однако летом 1795 года две трети солдат экспедиционных войск умерло от лихорадки, и в начале 1796 года в распоряжении англичан было всего 280 бойцов. Правда, им удалось заманить в ополчение 300 несознательных рабов, не будь которых Федону наверное удалось бы полностью освободить Гренаду.

В конце 1795 года, окрепнув в партизанских боях и получив оружие с Гваделупы, армия Федона перешла в наступление и опять выбила англичан из городка Гуайяве. Ополчение белых панически бежало в Сент-Джорджес, бросив много оружия и снаряжения. Федон установил пушки на холме у Гренвиля и потопил в гавани столь досадивший ему «Мермайд». Подплыв на каноэ, бойцы Федона захватили пару британских шлюпов. К началу 1796 года вся Гренада за исключением Сент-Джорджеса была очищена от англичан. В марте 1796 года повстанцы даже взяли господствующую высоту на северных окраинах столицы и попытались с помощью каноэ перерезать снабжение Сент-Джорджеса по морю.

Однако армия рабов и мулатов была слишком плохо вооружена и недостаточно дисциплинирована. Поэтому попытка взять столицу Сент-Джорджес окончилась неудачей. Англичане смогли перегруппировать силы и получить по морю подкрепления. Они захватили в 1794 году французский остров Мартиника и удерживали его до Амьенского мира с Францией в 1802 году.

В марте 1796 года на остров Барбадос прибыла огромная по тем временам британская экспедиционная армия в 17 тысяч человек под командованием генерала Ральфа Аберкромби, участника Семилетней войны и почитателя военного таланта прусского короля Фридриха Второго. Ему поставили задачу «умиротворить» всю британскую Вест-Индию (прежде всего, Ямайку, Сент-Люсию и Гренаду).

Сама Франция ввиду полного господства на море английского флота не могла оказать повстанцам никакой реальной помощи. В армии Федона было примерно 250 человек, вооруженных мушкетами, еще 350 – пиками и мачете. А семь тысяч рабов в лагере восставших были вообще без оружия. Между тем, к маю 1796 года на Гренаду было уже более 5 тысяч солдат и офицеров из армии Аберкромби²² и они превосходили ослабленную в предыдущих боях армию Федона примерно в 10 раз.

19 июня 1796 года армия Федона была разгромлена у подножия горы Ква-Ква. Повстанцы отказались сдаваться в плен и бросились живыми с отвесной скалы. Черных рабов англичане вешали без суда, свободных мулатов и белых, правда, судили, но лишь для того, чтобы подвергнуть публичной казни с целью устрашения населения.

Сам Федон исчез, и его тело так и не было обнаружено. Говорят, что он смог отплыть с Гренады на каноэ. А дальше следы этого смелого человека затерялись в океане²³. По крайней мере, какое-то время он скрывался с друзьями в лесах Гренады. Англичане шли по следу и даже как-то обнаружили хижину вождя восстания, где явно мастерили каноэ.

Но борцам за счастье других людей всегда суждено бессмертие в памяти человечества. Уже в годы независимости Гренады в честь Федона была названа гора, неподалеку от которой размещался лагерь восставших.

Если Федон и не смог разбить цепи рабства на Гренаде, то вскоре это сделал куда как более мощный и неумолимый враг – капитализм. Первый звонок для системы рабства и связанной с ней интегральной торговой монополией британской кроны прозвучал в ходе войны за независимость США. Как известно война эта началась с «бостонского чаепития», являвшегося особой формой протеста американских колонистов против монополии англичан на торговлю чаем. С сахаром было то же самое: разжиревшие на контрабандной торговле этим товаром капиталисты (среди которых был и первый президент США Вашингтон) требовали одного – свободы торговли «колониальными товарами».

После разгрома наполеоновской Франции рабство стало мешать и самой Англии. Английские капиталисты хотели наживаться на экспорте, но его объемы ограничивались импортом сырья, необходимого для производства экспортных товаров. Ведь монополия запрещала импорт сырья их всех стран, кроме английских колоний. Таким образом, приходилось закупать более дорогой сахар с относительно малых по площади плантаций Гренады и Ямайки вместе гораздо более дешевого сахара с испанской Кубы или Бразилии. В Бразилии с ее огромной площадью и благоприятным климатом, рабство было куда как прибыльнее, чем на маленькой гористой Гренаде.

К тому же по мере варварского истребления коренных народов Африки росла цена каждого нового раба. В 1446 году пионеры работорговли – португальцы – получали в дельте реки Сенегал за одну старую лошадь 25–30 рабов, в 1460 году одна лошадь стоила уже 12 рабов. Правда, за одну собаку в дельте Конго можно было приобрести 22 негра. Цена начала резко расти после 1670 года, когда англичане и французы начали массовую перевозку рабов в Америку. В это время англичане платили за одного раба на Невольничьем берегу в Африке примерно 17.8 фунта стерлингов. В 1736–1740 гг средняя цена раба составляла 34.4 фунта, в 1786–1790 гг – 67.5 фунтов. Война против революционной Франции взвинтила цены на «живой товар» до исторического максимума – 85.2 фунта в 1806–1810 гг.

Цена определялась за средний «товар» – здорового мужчину-африканца 30–35 лет, примерно 180 см роста, без внешних «дефектов». За подростков можно было получить скидку. Испанцы и португальцы вообще первоначально торговали рабами на вес.

Тем не менее, раб становился все дороже, а значит, дорожал и сахар. Приходилось даже «заботиться» о рабах во время их перевозки через Атлантику. Смертность «живого товара» на британских кораблях в 1770–1807 гг снизилась, но все равно составляла примерно 5 % в годовом исчислении²⁴.

Не удивительно, что капиталисты стали финансировать в Великобритании шумную либеральную компанию в пользу отмены рабства и за свободу торговли (фритредерство). Гуманизма в этом всем было мало, торговый расчет превалировал.

Результат не замедлил сказаться. Еще в марте 1807 года британский парламент запретил торговлю рабами. В 1823 году поставили вне закона перевозку рабов из одной колонии в другую. Работорговлю приравняли к пиратству, и военные корабли получили право преследовать и брать на абордаж суда нелегальных работорговцев. Наконец, в 1833 году все рабы в британских колониях были освобождены (в США это произошло лишь через 30 лет в ходе гражданской войны между Севером и Югом).

Все эти меры не замедлили сказаться и на Гренаде.

В 1808 году, когда был запрещен ввоз новых рабов в британские колонии, на острове жили 29 тысяч человек, в том числе 2 тысячи белых, 1.6 тысячи свободных «цветных» и 25 тысяч рабов-негров²⁵. Большинство африканцев были ввезены в территории современной Нигерии и принадлежали к народностям йоруба и игбо (37 тысяч человек или 34 % всех ввезенных рабов). 19 % происходили с территории современной Ганы (18 тысяч), 5 % – из Сенегала и Гамбии. Завозили рабов и из Гвинеи и Сьерра-Леоне. 11 % рабов происходили из Центральной Африки.

Все эти люди говорили на самых разных языках, исповедовали различные культы, пели разные песни – все это затрудняло единство негритянского населения в борьбе за свободу.

Освобождение рабов на Гренаде в 1834 году было отнюдь не одномоментным. Бывшие невольники обязаны были бесплатно отработать на бывших хозяев еще четыре года (иногда и 6 лет), чтобы сделать для плантаторов переход к новым экономическим условиям как можно более безболезненным. Но в 1838 году британский парламент под давлением возмущенной таким произволом и лицемерием общественности отменил это правило и все рабы, наконец, получили долгожданную личную свободу.

В 1846 году Лондон нанес окончательный удар по плантациям сахарного тростника на Гренаде, отменив защитные пошлины на сахар из колоний. После этого начался быстрый процесс свертывания производства сахара в британской Вест-Индии из-за конкуренции более дешевого сахара из Бразилии, с Маврикия, Кубы и прочих мест.

Однако плантаторы на Гренаде стремились все же заставить бывших рабов остаться на плантациях уже в качестве наемных рабочих. Например, были приняты законы против бродяжничества и воровства, на основании которых можно было привлекать к принудительному труду «бездельников». Однако бывшие рабы в основном уходили во внутренние гористые районы острова, занимали там свободные земли и выращивали уже не тростник, а все, что им было нужно для пропитания. Для рынка бывшие рабы выращивали в основном какао.

Лишенные привычной дармовой рабочей силы плантаторы стали распродавать свои земли (приносившие теперь одни убытки). Этим воспользовались бывшие рабы, скупавшие или арендовавшие участки за бесценок.

В отчаянной попытке сохранить былые прибыли плантаторы стали вербовать дешевую рабочую силу вне Гренады. В 1839 году на остров завезли 162 мальтийца²⁶. В 1846–1847 гг с острова Мадейра прибыли 438 португальцев, в 1857–1863 гг – более 2500 рабочих из Индии. Всего в 1835–1885 годах на Гренаду было завезено 6.2 тысячи «гастарбайтеров»²⁷. Но это был не тот масштаб, чтобы заменить десятки тысяч рабов. Тем более, что большинство наемных рабочих, отработав срок по контракту, покидали плантации. К тому же в середине XIX века благодаря свободе торговли сильно упали мировые цены на сахар. Например, в 1870 году фунт сахара в США стоил 7 центов, рис – 5 центов. Ничего не изменилось в 1900 году: несмотря на инфляцию за фунт сахара платили всего 6 центов.

Гренадским плантаторам и фермерам пришлось отказываться от сахарного тростника и подыскивать ему более прибыльную замену. В середине XIX века с острова Явы (тогда принадлежал Голландии) на Гренаду завезли мускатный орех, а в 80-х годах того же столетия он наряду с какао стал основным экспортным товаром острова.

И какао и мускатный орех были нерентабельными на крупных плантациях. Так на Гренаде возник новый класс темнокожих фермеров и арендаторов. С 1860 по 1900 год количество самостоятельных земельных владений на Гренаде выросло с 3.6 до 8 тысяч. Однако в отличие от соседнего относительно равнинного Барбадоса, на гористой Гренаде свободных сельскохозяйственных земель было мало, и многие фермеры арендовали участки у бывших плантаторов. Некоторые плантаторы уехали с острова и новыми хозяевами земель становились или их бывшие управляющие, или разбогатевшие фермеры.

Тем не менее, к концу XIX века 2 % белых контролировали лучшие земли Гренады²⁸. Они же и управляли островом, так как избирательное право по-прежнему имели лишь очень богатые люди. В 1837–1877 годах избирательным правом пользовался лишь один процент взрослого населения Гренады. Например, на выборах 1850 года 99 избирателей (из которых 26 сами были кандидатами) выдвинули 26 кандидатов в совет по управлению колонией и выбрали их. В целом исход выборов предрешали 28 семей (200 человек). Однако разбогатевшие торговцы и фермеры требовали своего места под солнцем, которое они и получили после 1850 года. Однако мелкие фермеры, сельскохозяйственные рабочие и арендаторы по-прежнему были исключены из политической жизни.

В 1833 году Гренада опять стала частью более обширной британской колонии, в которую помимо нее вошли Сент-Винсент, Тобаго и Барбадос. Генерал-губернатор объединенной колонии имел резиденцию на Барбадосе, на Гренаде его представлял заместитель. Исполнительную власть на Гренаде по поручению вице-губернатора осуществлял Исполнительный Совет²⁹. (9 человек), 26 депутатов входили в Ассамблею (законодательный орган). Только ассамблея имела право вводить и отменять налоги, однако определенные таможенные пошлины и сборы были зарезервированы за британской короной.

Депутатом ассамблеи мог быть взрослый мужчина, владевший плантацией или поместьем (не менее 50 акров), а также те, кто имел доход от своей профессии не менее 200 фунтов в год. Избирательное право предоставлялось мужчинам старше 21 года, владевшим не менее 10 акров земли, а также кредиторам, получавшим со ссуд доход не менее 20 фунтов год.