Kitabı oku: «Возвращение в неизвестное», sayfa 3
– И деньги на покупку квартиры в нашем доме из банка увёл? – ухмыльнулся Паша.
– Не… ну ты уж меня совсем за грабителя держишь! Нет. Просто продал один из своих драгоценных многокаратных камешков. Я же только тут притворяюсь пенсионером, а на самом деле я состоятельный маг. У меня хороший дом в столице остался.
– Со слугами?
– Да. Если доберёмся, и не передумаете по дороге остаться, сами увидите.
– А у тебя и жена есть? – эта мысль как-то раньше не приходила Эле в голову, а теперь она представила себе богатый дом и сразу подумала о хозяйке.
– Нет, – засмеялся Глеб, – семья есть, а хозяйки нет.
– Что, тебя бросила жена и оставила с детьми?
– Ох, Эля, вечно вас женщин на эмоции сносит, и вы домысливаете то, чего нет! Нет у меня ни жены, ни детей, зато есть младшая сестра, мама с тётушкой и старший брат. Но сама понимаешь, их ещё нет в природе, до них еще почти четыре тысячи лет.
К вечеру Глеб вышел из гостиницы и буквально через двадцать минут спокойно вернулся обратно и показал друзьям большой ключ от боковой двери.
– Ключ есть. Выходим сразу, как полностью стемнеет, в одиннадцать.
А потом оглядел притихших друзей:
– Если будете делать точно то, что я скажу, всё будет хорошо, не волнуйтесь.
Глава 3
Их небольшая компания со своими большими рюкзаками протиснулась в алтарную комнату.
Было темно, и только луна светила в узкие высокие окна, давая хоть какое-то освещение. В этот момент Эля поняла, почему Глеб выбрал уходить в полнолуние.
Он аккуратно положил на метр перед престолом квадратный светлой расцветки коврик, который нёс в руках. Коврик был размером метр на метр, точно со столешницу престола.
– Портал откроется тут, – сказал он. – Храмы строились как раз вокруг таких порталов, чтобы уберечь место, но оставить его свободным. То есть выбирал место для планирования и строительства храма тот, кто знал про магов-странников и их пути. Ну и одновременно решали вопросы помещения для проведения религиозных обрядов.
Сначала вообще место портала отмечали престолом, то есть самое святое и неизменное место храма одновременно было местом временного прокола. То есть престол стоял именно там, где можно было перейти. Потом престол отодвинули немного вглубь алтаря, потому что вставать на престол в момент перехода как-то сильно оскорбляло религиозные чувства хранителей храма и портала.
Сейчас престол всё также отмечает место прокола, но через метр после. Я положил там коврик, чтобы вы знали, где переходить. Он светлый, его будет хорошо видно под лунным светом. Можно было бы нарисовать мелом, но вы не увидите нарисованное в темноте. Мне-то просто будет виден сам портал.
Эля приняла объяснения, но чувство, что они оскверняют алтарную комнату осталось. Она поймала себя на том, что тянется чувствами к Богу, чтобы открыть свои чистые намерения. Чтобы кому-то… Богу? Небу? Судьбе? Чтобы чему-то великому и трансцендентному, какой-то разумной вечности, управляющей миром, которая находилась сейчас с ними и глядела на них в этом тёмном храме со всех сторон, было ясно, что в их помыслах нет ничего злого и грязного, что они просто странники, только путешествуют не в пространстве, а во времени, и только поэтому они здесь.
Павел молча стоял рядом.
– Теперь будем ждать, – сказал Глеб Петрович, подхватывая свой немаленький рюкзак. Он сделал несколько шагов и сел на скамью, прислонившись к стене спиной, не снимая лямок рюкзака. – Портал появляется на очень короткое время. Его почти не видно, а точнее, увижу его только я, вы не увидите. Он достаточно большой и высокий, чтобы прошел человек с рюкзаком, но по ширине он ограничен столешницей жертвенника, в высоту метра два.
– Паша,– обратился он к другу, – будь осторожен. Коврик точно размером с портал. Следи за локтями. Помните, всё, что выйдет за границы портала – остается тут. Будь то выставленный локоть или рука, которой вы можете случайно махнуть. Не машите ничем, я вас прошу.
И второе, что важно помнить. Портал может открыться ночью в любое время только на очень короткое время. По моими прикидкам это всего лишь двадцать секунд. Поэтому мы должны быть в полной готовности каждую секунду. Мне хватит двух-трёх секунд, чтобы увидеть, осознать и сказать вам. Я сразу, не медля, включаю фонарь, вскакиваю и иду. Три шага и вход в портал— четыре секунды. Так что у вас семь секунд на сборы. У Паши одиннадцать. Вы идёте сразу за мной, не раздумывая, не задерживаясь, точно и быстро повторяя мои движения. У нас даже пять секунд в запасе. Мы успеем.
Паш, думаю, я пойду первым, Эля второй, ты замыкаешь. Если она замешкается – поможешь. Что скажешь?
– Нормально, успеем, – Павел присел рядом с другом и устроился поудобнее, тоже не снимая лямок рюкзака.
Эля села рядом, пытаясь снизить возбуждение.
– Четыре секунды на проход! – мысленно заволновалась она. – Нет, этого вполне достаточно, если ты молодой и прыткий, а мы старые и медлительные! Да ещё и с тяжёлыми рюкзаками, с которыми нужно быстро встать! Глебу Петровичу вообще за восемьдесят. Ну, понятно, Паша, у него остались армейские навыки, а я могу промедлить, вовремя не среагировать, прокопаться не только отведённые мне пять секунд, но и Пашины, и что в результате? Если закрытие портала застанет Пашу в процессе перехода, что тогда?
– Глеб Пе.., Глеб, а если я промедлю и Паша не успеет пройти полностью, что тогда?
Мужчина помолчал, но всё-таки ответил. В лунном свете, падающем сквозь окна, было видно, что он смотрит на неё искоса.
– Или останется здесь, или… уйдет частью. Эля, не паникуй, не нагнетай, ты быстро пройдёшь, да и Паша из чувства сохранения тебе поможет.
– Пройдем нормально, – пробасил Павел. – Если кто-то будет копаться – подтолкну и пропихну. Будет тормозить – возьму на плечо и пропихну. А если при этом будет торчать какая-то часть тела в сторону – значит, этот кто-то останется без руки. Так что, Элечка, если я тебя хватаю на плечо – сгруппируйся и просто повисни и всё пройдет на ура. Быть располовиненным мне не улыбается, поэтому проскочим на рефлексах. Меня больше беспокоит, чтобы мы вовремя среагировали и не проспали. Ближе к утру можно так расслабиться, что за двадцать секунд даже сообразить не успеем, что портал был. Тем более в темноте.
– Это точно, -улыбнулся Глеб. – Если так произойдет, остаёмся до следующего цикла, куда деваться. Хотя и очень не хочется, ожидание выматывает. Что будем делать, чтобы внимание не терялось? Разговаривать? Молчать? Дежурить по одному?
– Глеб, давай мы с тобой дежурим, а Эля пусть сидит, старается не спать, но как получится. Если что – я помогу ей вскочить с рюкзаком, пропихну. Ты сам, главное, внимания не теряй. И действительно, если ты проскочишь, а мы замешкаемся, то останемся тут, во избежание. А расскажи нам поподробнее, что нас ждёт-то? Что не очень ласковое будущее – это уже понятно.
– Ну, смотря в каком смысле неласковое, – вздохнул Глеб Петрович. – В смысле натуральности климата и чистоты воздуха – очень даже ласковое. В смысле, устройства человеческого общества – да, дикие времена, выживай кто может. Мы же не зря оружие берём. Вы очень сильно недооцениваете мир и спокойствие своего времени. Проскочим через портал, получите возможность сравнить как это жить без государства и цивилизации. У вас человечество добилось того, что можно жить одному и спокойно ходить по улицам. Женщины могут ходить по улицам без боязни быть изнасилованной каким-то забавником, могут учиться вне дома, надевать короткие платья. У вас можно работать без того, чтобы вынужденно содержать кучу воинов, чтобы защитить заработанное. Мы сейчас переместимся во времена, когда ещё нет четко очерченных стран и границ, где главенствует право сильного, где женщина является добычей, если она не имеет защитника просто потому что она слабее физически, где нет всеобщей грамотности и высокая смертность. Люди живут общинами, города небольшие, фактически большие деревни, окружены по крайней мере частоколом, или устроены так, чтобы была естественная природная защита. Тяжелые времена, время становления и захвата, время выживания, из оружия мечи, стрелы, в лучшем случае арбалеты.
– Но ведь у нас есть оружие, мы ведь сможем защититься, – с надеждой в голосе произнесла Эля. Она уже отвлеклась и не смотрела на пространство над разложенным ковриком, но мужчины не сводили с него глаз.
– Есть. Надеюсь, это оружие поможет нам добраться до следующего портала, который перенесёт нас ещё дальше, ближе к моему времени на тысячу лет. Но добираться до этого следующего перехода далеко и сложно и частью по воде. Достаточно будет один раз перевернуться в воде, и мы останемся с голыми руками и без нашего ценного оружия. И тогда всё в разы усложнится.
Очень надеюсь, что у развалин этого храма в будущем никого не будет. Неизвестно, как нас могут встретить. Два года назад, правда, никого не было.
Он помолчал.
– Храм здесь такой красивый, чистый и ухоженный. Через тысячу лет от него одна коробка осталась, да и там я поверхность престола очистил от обломков и место портала перед ним.
– Там могут быть люди?
– Почему бы и нет, вероятность, хоть и маленькая есть. Этот храм в будущем стоит на острове. Если я нашёл этот остров, другие тоже могут его найти. Да, место для прыжка из перехода приготовлено, но в тот ли год мы попадём – не знаю. Я провёл у вас пару лет, да и у портала в тысячу лет, вероятно, есть какие-то погрешности. Попадём туда через два года плюс минус какие-то месяцы после того как я там побывал и сюда отправился.
Другими словами, что нас там ждёт – неясно, но есть большая надежда, что ничего особенно плохого и остров пуст как и прежде.
– А что это за портал такой и откуда ты про него узнал? – спросил Павел.
– Мы слишком мало о таких порталах знаем. Почти совсем ничего. Магов-странников очень мало, да и они часто платят жизнями, унося с собой в могилу результаты проведённых исследований. Представь, можно, исследуя переход, прыгнуть и оказаться в замкнутом пространстве. Или застрять при переходе. И уже никому о своей ошибке не скажешь.
Я узнал об этом портале из старых записей, которые откопал в библиотеке. С большим трудом, но смог найти найти этот остров, а на нём храм. Это значит, что маг-странник, который передо мной прошел путь туда и обратно, смог передать информацию в моё время. Но куда он делся потом и где он сейчас? Не знаю.
Так что за эти два-три года моего отсутствия там и люди могут появиться у храма, даже основать поселение рядом.
– Или перетащить престол в другое место.
– Да, или перетащить престол. Хотя это вряд ли, зачем? Слишком массивный. Но люди такие затейники.
– А мы выпрыгнем именно ночью или в любое время суток?
– Если я правильно понимаю, то ночью. Похоже, это как-то связано с ходом Солнца и тем, что ночью портал закрыт от солнечного влияния всей толщей Земли.
Эля слушала их спокойный разговор и чувствовала, что её волнение потихоньку спадает.
Тёплая темнота церкви успокаивала. Фонарь они выключили, звуки негромко, но гулко разлетались в тишине и отражались от купола и стен. Золотое убранство поблёскивало в лунном свете.
– Не отключайтесь, держите внимание, – Паша почувствовал общую накатывающую расслабленность и не терял бдительности. – Не забывайте, зачем мы тут. Разговоры разговорами, но норматив в двадцать секунд нам не отменят.
Эля улыбнулась и посмотрела на часы с подсветкой: полвторого. Ночи сейчас короткие, после заката прошло два часа. За оставшиеся до рассвета три часа должно всё определиться. Надо взять себя в руки: предрассветные часы самые тяжёлые, захочется спать.
Она не успела поднять взгляд от часов, как Глеб Петрович воскликнул:
– Пора!
Это звучало как приказ: резко и повелительно. Мужчина сразу слегка наклонился вперёд перенося вес рюкзака так, чтобы было легче встать и поднялся.
Павел почти одновременно включил фонарь.
Эля вскинула взгляд. Для неё это « Пора!» было словно выстрел из стартового пистолета, после которого надо оттолкнуться и начать бежать что есть сил, чтобы выиграть.
Глеб Петрович в два прыжка достиг престола, ступил на коврик у его подножия, шагнул и исчез.
Наверное, если бы Эля была одна, она бы растерялась, начала раздумывать, суетиться.
Но буквально в ту же секунду она почувствовала, что Павел быстро поднимает её рюкзак да так, что одновременно лямками поднимает её, ставит на ноги и слегка толкает вперёд, немного придерживая, чтобы она не споткнулась от сильного толчка.
– Эля, иди, не волнуйся, но и не тормози.
Женщина шагнула к престолу, наступила на край коврика и промедлила, потому что никакого портала или ещё чего-то особенного она не увидела. Впереди в свете фонаря виднелся престол с разложенными на нём священными предметами. Ей надо было всего лишь сделать шаг с одной стороны коврика на другой. Это было странно. Возникло чувство, что это всего лишь игра, затеянная Глебом Петровичем, и сейчас он выйдет из тени и скажет:
– Розыгрыш! А вы и правда поверили?
– Иди! – Павел почувствовал её сомнение. – Иди и ничего не думай!
И она шагнула.
Свет фонаря исчез, на мгновение её окутала серая мгла и потом Эля опять оказалась в темноте.
Буквально мгновения ей хватило понять, что она прошла портал, потому что темнота эта была совсем другая, очень тёплая, влажная, с запахом соли и шумом моря и намного светлее, чем предыдущая, потому что на этот раз луна светила не только в узкие окна, но и в пролом в крыше.
Глеб схватил её за руку и заставил сделать несколько шагов в сторону.
– С прибытием, Элечка! Отойди, дай перейти Павлу.
И сразу массивная фигура Павла шагнула по направлению к ним.
– Успели, – выдохнул он и включил фонарь.
Они огляделись.
Богатое убранство храма, где они провели несколько часов ожидания, исчезло. Ему на смену из темноты освещаемые фонарём осторожно проявились облупленные стены, покосившиеся проёмы дверей, крыша с прогнившими балками, провалившаяся на одном из углов от старости, обломки камней и дерева. Только это и осталось от былой красоты и величия.
Неизменным остался лишь мраморный престол, почти не изъеденный временем и стоящий точно там же где и прежде.
Павел хотел осмотреться прямо сразу и поставить дежурного.
Но Глеб настоял на том, что надо выспаться всем, просто натянув верёвку на входе, если кто попытается зайти, зашумит и они, хорошо вооружённые, смогут дать отпор.
– Паша, поверь мне, сейчас тела начнут привыкать к новому состоянию. Лучше спать и отдыхать, всё пройдёт легче. Я не говорил вам, чтобы не пугать, но перестройка организма в молодое состояние не совсем легко даётся. Предлагаю расстелить наши туристические коврики, палатка не нужна, я натяну верёвку сам, а вы ложитесь и отдыхайте.
Эля действительно почувствовала, что голова стала кружиться, и тело как-то ослабло. Она с трудом отвязала пенку от рюкзака, расстелила рядом и буквально рухнула на неё.
Она закрыла глаза, голова кружилась. Сквозь нарастающий шум в ушах она услышала несколько коротких фраз, брошенных Павлом, но смысла уже не поняла, уловила только звук его голоса.
– Мы прошли, – смогла подумать она. На этом все мысли закончились, её скрутило в какой-то тугой узел, однако не настолько удушающий, чтобы потерять сознание. Мышцы сводило дрожью, тошнило, во рту ныли зубы, низ живота тянуло давно забытым спазмом. Это кошмарное состояние всё длилось и длилось, не давая вздохнуть.
– Господи, как долго ещё это терпеть, я больше не могу! – сквозь дурноту прорвалась отчаянная мысль, и Эля, сжав зубы, протяжно застонала.
– Терпите, – услышала она какой-то напряжённый голос Глеба сбоку от себя. Видимо, перестройка и ему давалась несладко. – пока… ничем… не помочь.
Паша просто не ответил.
Сколько они так промучились, Эля не знала. Ей казалось, что эта нескончаемая пытка тянется уже целую вечность. Но в какой-то момент она поняла, что дышать чуточку легче, и надежда, путаясь в бессвязности мыслей вспыхнула в ней, приводя в чувство.
Тошнота спала, когда рассвет окрасил в серо-голубой цвет окна и дыру под потолком, но на смену тошноте пришла слабость. Усталое тело жаждало отдыха, и сознание, не спрашивая хозяйку, скользнуло в забытьё сна.
Элю разбудил громкий голос, гулко разлетавшийся под высокими сводами.
Слова казались знакомыми, но смысл сначала ускользал: то ли интонации были незнакомыми, то ли произносимые звуки, то ли всё вместе. Только через некоторое время она поняла, что это голос Глеба, и он говорит на том самом языке, которой передал им магическим обучением.
– Ну что, друзья мои, теперь будем говорить на другом языке. Вам пора привыкать и нужно бы потренироваться выражать на нём мысли. Русский останется нам для тайных приватных разговоров и что-то мне подсказывает, что вы его не забудете, потому что общаться на нём придётся часто. Хотя не забывайте, современный язык в этой местности произошёл от смеси русского и ещё ряда восточных языков. Это смесь языков тех народностей, которые из-за катаклизма оказались вместе и перемешались.
– Ну ты гад, – с пола ответил Паша на чистом русском, – предупредить о таком состоянии не мог?
– А зачем? Не хотелось вас пугать, особенно Элю. Ничего бы это не изменило, а дрожания нервам прибавило бы.
– А если бы на нас кто-то напал в таком состоянии?
– Ну не напал же. Сразу по приходу было понятно, что храм пуст и как был заброшенным, так и остался. Это значило, что к нему нет внимания и, если даже здесь недалеко есть люди, они здесь редко появляются. И уж точно не придут ночью. А до утра мы бы восстановились слегка. Эля, ты как? Тебе-то, наверное, хуже всего. – повернулся к ней Глеб.
– Почему? – хрипло сказала женщина, голос слушался её с трудом.
– Потому что в мужской природе стареть постепенно, а у вас скачком. Значит, и обратно должен быть скачок, удар по пожилому организму. Как себя чувствуешь? На вид вроде ничего, такая как прежде.
– Как «такая как прежде»?! – охнула Эля. Она села, и, превозмогая лёгкое головокружение, стала шарить в рюкзаке в поисках зеркала.
Глеб засмеялся.
– Ох, Эля, как легко заставить вас, женщин, шевелиться! Скажи что-нибудь о внешности, и вы сразу подпрыгиваете и начинаете брать себя в руки. Да и эгоистически думаешь только о себе. Вот посмотри на нас с Пашей, мы же не изменились, но тебя это не тронуло. Ты вообще об этом не вспомнила.
Однако, краснея под насмешливыми взглядами мужчин, Эля всё-таки упорно искала в рюкзаке свою косметичку, а когда, наконец, нашла, то вытащила маленькое зеркальце и стала себя разглядывать. Да, вроде ничего не изменилось. Те же морщины, та же обвисшая кожа на веках. Настроение ухнуло в пропасть.
– Господи, лучше бы я не строила планов на молодость, не было бы тогда так мерзко на душе сейчас, – подумала она и отвернула расстроенное лицо от спутников, пряча взгляд.
– Э-э-э-э-эля, – насмешливо пропел Глеб, – ты торопыга, которая любит домысливать. Изменения ты почувствуешь постепенно. У тебя изменился гормональный уровень, это твои внутренние железы, фабрики гормонов, получили приток молодой энергии и ночью устраивались в твоём организме в новую более молодую конструкцию на долгое проживание. Но это не значит, что с тебя должна сразу чулком, как у змеи, слезть старая кожа, а под ней оказаться новая и молодая. Клетки кожи просто будут постепенно отмирать, а вот следующие будут образовываться по новым правилам. Постепенно ненавистные тобой морщины расправятся. Нет, я понимаю, что наша с Пашей внешность тебя интересует во вторую очередь – съехидничал он, – но хочу уверить, что и у нас с Пашей тоже вид будет помоложе, и суставы скрипеть будут меньше. Хотя и не мгновенно, но всё наладится.
Паша, сидевший и стены на раскатанной туристической пенке, иронично хмыкнул.
– Ну, теперь ты понял, – обратился к нему Глеб, – почему нельзя прыгать туда-сюда, как ты мне когда-то предлагал? Организм взбрыкнуть может, так валяться у портала и останешься, помолодевший, но неживой. Ну что, друзья мои, давайте начинать новую жизнь? И всё-таки предлагаю потренироваться в новом для вас языке и начать на нём говорить. Вставайте, пойдём осматриваться. Эля, ты как, в норме?
Она кивнула и медленно поднялась, прислушиваясь к своему состоянию. Почти хорошо, а по сравнению с ночным самочувствием просто великолепно.
Павел опасливо подошёл к узкому окну и осторожно выглянул. Людей было не видно. Из окна, у которого он стоял, было видна лишь часть каменистого берега и море, уходящее вдаль. Где-то далеко на горизонте виднелась тёмная неровная полоска. Похоже на холмы или горы.
Ветер приносил с собой запах южного моря, соли, водорослей и ещё чего-то неуловимого, какой-то незнакомый запах другого мира.
Глеб направился к противоположному окну и внимательно оглядел небольшой перелесок, выросший почти на камнях. Даже утром и в тени уже было жарко. Людей не было видно, да и следов недавнего людского присутствия было незаметно.
Это хорошо. Остров был невелик, жить на нём долгое время не представлялось возможным, поэтому и людей не было, нечего им тут делать. Только таким как он, заинтересованным магам-странникам, есть дело до этого полуразрушенного храма.
– Паш, сейчас перекусим, потом возьмём оружие, да пойдём остров осмотрим. Похоже, нет никого, но во избежание неожиданностей оглядим. Остров небольшой, за пару часов проверим от и до. Да и ялик нужно посмотреть.
– Какой ялик?
– Лодка такая, с квадратным парусом. Я же сюда два года назад не пешком пришёл, а на лодке приплыл. Постарался её спрятать да смолой полил, чтоб не сгнила. Вот и посмотрим, осталось ли что от неё, или нет
Эля, пойдешь с нами или тебе ещё тяжело?
– Пойду.
– Хорошо. Думаю, нам всем надо переодеться. Мы теперь практически на южном курорте – море, солнце, свежий воздух, крыша над головой и отсутствие злобно настроенных личностей – что ещё человеку для отдыха нужно? Хотя последний пункт нужно проверить.
Они перекусили бутербродами и водой, запасливо захваченной Глебом. Он помахал перед носом у спутников пустой пластиковой бутылкой и сказал:
– Надеюсь, понятно, что она теперь для нас дорога, словно сделанная из золота. С исключительными свойствами: легкая, герметичная, долговечная, не бьётся! Таких тут нет. Каждая вещь, какую мы взяли с собой – потрясающая и волшебная для этого времени. Просто магическая. Один Пашин налобный фонарик чего стоит. Какой ужас он сам может навести в темноте на не привыкших к такому свету людей! Маг света, да и только. Взамен за этот фонарик могут шикарную лошадь дать, особенно, если он скажет, что этот артефакт будет светить вечно, если включать ненадолго и по крайней надобности.
И не смотрите на меня так снисходительно, я не преувеличиваю. Сами потом поймёте.
– А как же материки пластикового мусора, плавающего в океане?
– Й-эх, где они, эти сокровища? За тысячу лет исчезли, переработанные природой. Да и по океану теперь на больших океанских лайнерах не шастают в таких количествах. Население сократилось, площадь океанов увеличилась, а возможности у человечества только на маленькие утлые судёнышки.
По совету Глеба Эля взяла несколько скромных, но удобных платьев. Она распаковала рюкзак и переоделась в свободное балахонистое тёмно-зелёное платье из тонкого льна с короткими рукавами длиной по щиколотку. Оно оказалось самой подходящей одеждой: не сковывало движений, но продувалось насквозь.
Рюкзаки они брать не стали, сложили их в углу и замаскировали обломками.
Мужчины взяли оружие и медленно вышли из полуразрушеного остова храма.
Новый мир встретил их ярким утренним солнцем и жарким влажным ветром.
Ничто не напоминало о том, что было прежде. Изменился пейзаж, сменившись с лесных просторов на водную гладь, исчез посёлок, который находился на холме ниже храма. Холм стал островом с уютной бухтой, которая со всех сторон защищала стоящий на её берегу храм от ветра и штормов. Если бы не бухта, его древние стены давно смыло бы, и вряд ли Глеб нашёл этот портал по оставшемуся без стен среди камней мраморному престолу. За долгие годы он превратился бы в большой валун, один из многих, лежащих на берегу.
Они поднялись на каменистую вершину острова, со склоном, заросшим какой-то южной растительностью.
Остров с другой стороны от бухты был немного вытянутой формы. С вершины весь он был виден как на ладони: небольшой, скалистый, кое-где полностью заросший, окружённый со всех сторон водой и только на горизонте какая-то земля.
– Да, – махнул в ту сторону Глеб, – туда нам и предстоит добираться. Хотя это тоже остров, только намного больше.
– А что здесь с питьевой водой? – спросил практичный Павел.
– Не знаю, не разбирался. В прошлый раз я приплыл, спрятал лодку и сразу ушёл к вам.
– Где спрятал?
– В бухте. Сейчас пойдём её поищем.
Эля поймала себя на том, что она рада, что решилась на переход. Её немного потряхивало физически, иногда накатывала слабость и жар, потом они отступали, но настроения это не портило. Она глядела на этих двух мужчин, в обществе которых оказалась, и радовалась, что они позвали её с собой. Эля ощутила основательно забытое с юности чувство защищенности и заботы, а внутри разгоралось желание заботиться самой. Хотелось обеспечить им тылы, чтобы они не тратили время на досадные бытовые мелочи, а делали то, что наметили, не задерживаясь по пустякам, хотелось лечить им раны и выпускать в бой, хотелось увидеть их победителями и гордиться ими.
Да она и сейчас уже немножко гордилась своей приобщённостью к чему-то важному и достойному. Передать знания, накопленные человечеством следующим поколениям, которые оказались в тяжёлых условиях, цель куда уж благороднее?
– Если здесь нет воды, то надо сразу опреснитель ставить, – практичный, далёкий от романтики, Павел, возвышающийся рядом в свободной серой футболке, спустил её с небес на землю.
Он молча сунул Глебу в руки бинокль.
– Там справа на два часа в море посмотри.
Глеб поднял бинокль к глазам. В направлении, указанном Павлом, почти на горизонте, виднелся совсем маленький скалистый клочок суши.
– Это остров какой-то.
– А гребёт к нему кто?
– Где?
– Да чуть левее, точка какая-то, на лодку похожа.
И действительно, в этот момент Глеб увидел маленькую движущуюся точку, выходящую из-за острова, очень похожую на лодку.
– Ну вот и люди. Хотя кто они и что там делают вокруг? Далеко, не видно. Даже если соберутся к нам, долго плыть будут.
– Что будем делать, Глеб? – спросил Павел, – Воды мало, надо ставить опреснитель прямо сейчас.
– Эля, – обратился Глеб к женщине, – оставайся, будешь наблюдателем, вот бинокль. Мы пойдём за лодкой и воду поищем.
Моторных лодок здесь нет, если кто пожалует, издалека увидишь, спустишься, скажешь.
Тем более и нас будет прекрасно в бинокль видно, где мы и чем будем заниматься.
– Тем более и платье у тебя как раз удачное для маскировки, – покосился на её тёмно-зелёное платье Павел и улыбнулся. – Как раз в цвет местной зелени. Только белый платочек не одевай.
Так как-то буднично и начался и первый день их день в другой эпохе.
В бухте, недалеко от храма Павел нашёл очень маленький родничок и организовал всё так, чтобы драгоценная пресная влага не пропадала. За час набирался литр, значит, пресной воды им должно было хватить.
Спрятанную им лодку Глеб нашёл в практически исправном состоянии.
– Хорошо, что я тогда смолы не пожалел, – похвалил он себя. Лодка, а точнее, ялик, была небольшая, на четыре человека.
Эля все эти полдня просидела наверху в тенёчке, периодически оглядывая окрестности в бинокль. Один раз к ней поднялся Павел, принёс воды и остатки от бутербродов, посидел с ней минут пятнадцать, а потом опять ушёл.
Ничего угрожающего им с моря она не видела, с того далёкого островка никто к ним не плыл да и вообще подозревала, что Глеб специально оставил её тут отдыхать и набираться сил, чтобы не мешалась со своим любопытством и вопросами.
Они не брали много еды, только много соли и спичек. Видимо, Глеб, зная местные условия, рассчитывал на рыбалку. Действительно, сколько еды не взять, вся кончится, надо рассчитывать на добычу. Вот поэтому они дальновидно взяли с собой разнообразные крючки и леску.
Мужчины занялись рыбалкой, а потом развели небольшой костёрчик в защищённом от ветра и солнца месте бухты и сами занялись готовкой.
– К рыбалке приготовились ещё вчера, тысячу лет назад, – хмыкнула Эля, ещё раз вспомнив об этой странной коллизии, которая превратилась в реальность.
Запечённая рыба пахла умопомрачительно. Этот потрясающе вкусный запах Эля унюхала уже на подходе к костру и поняла, что есть она хочет не просто как волк, а как стая волков. Видимо, организм требовал энергии для перестройки.
Судя по тому, что Павел в одиночку приговорил рыбину с метр длиной, у всех была такая же потребность.
– Итак, друзья мои, – сказал Глеб, когда голод был утолён, и они блаженно развалились в тенёчке за валуном. – Мы благополучно прибыли в первый пункт нашего путешествия. Теперь будем добираться до второго.
Нам надо плыть до вон тех гор на горизонте. Ялик я посмотрел – он в порядке. Чуть подправить. Даже парус почти в порядке! Мне в прошлый раз удалось запаковать глиной и смолой так, чтобы уберечь его от насекомых да плесени. Так что отправляться можем хоть завтра. Что скажете?
– Куда отправляться?
– В местный город рыбаков. Для вас он будет как большая деревня. Я тогда этот ялик там и купил. Город как раз у тех гор и находится, народ рыболовством промышляет, да торговлей с соседями в глубине материка, этим и живёт.
– А нам обязательно прямиком туда, в тот город? Мы не можем его обойти? – подала голос Эля.
– Оттуда ходят торговые караваны в следующий город. Мы можем или идти с ними, или в одиночку. Дорога одна, местные, конечно, знают больше, но всё равно, далеко от своих селений не уходят. Поэтому дорогу показывать особо некому.
– Караваны? С верблюдами? – удивилась Эля.
– Нет, караваны – это охраняемая колонна повозок. Купим повозку и поедем. И лучше не тянуть, пока ты, Элечка, ещё не совсем молодая. Скоро начнёшь хорошеть с каждым днём, придётся нам тебя отбивать от поклонников.
– Да ладно, – засмущалась Эля, – прямо из-за моей подступающей сорокалетней красоты и начнём торопиться, как же.
– Не совсем, конечно, так, но лучше не тянуть. Предлагаю ещё пару дней здесь сил набраться, с лодкой разобраться, парус натянуть, походить, привыкнуть. Мы потренируемся под парусом с Павлом ходить и на третий день с утра двинемся, если погода позволит. А ты, Эля, всё также на наблюдательном пункте будешь сидеть. Надо систему сигналов продумать. Позы, раз флажков нет.
– Принято, – пробасил Павел. – Договоримся о сигналах с Элей.
Он принял лидерство Глеба и явно не собирался спорить по мелочам.
