Kitabı oku: ««Вернусь только с Победой…» Фронтовые письма 1941—1945 гг.», sayfa 2

О роли переписки в годы войны есть немалое количество публикаций, особенно много их появляется в преддверии круглых дат Великой Отечественной войны. Но сколько бы публикаций ни появилось, они не в состоянии полностью передать чувства тех, кто писал с фронта. Пока часть стояла «на месте», бойцы, офицеры и рядовые пользовались временным затишьем и возможностью писать часто, понимая, что в ходе наступления осуществлять это будет трудно. Авторы писем предупреждали: «Если долго не будет от меня писем, чтобы ты напрасно не волновалось, так как может создаться такое положение, что писать никак невозможно. Конечно, на войне все может случиться, но отсутствие связи ничего еще не говорит»²⁴.

Головченко Матрене Львовне было 46 лет, когда она получила извещение о гибели своего сына Меркурия в ноябре 1943 г. И, несмотря на годы, отсылая в 1980 г. письма сына на хранение в архив, мать Головченко из Днепропетровска в сопроводительном письме написала: «… Я своего сына до сих пор жду. С уважением к вам Матрена Львовна 1897 г. р.»²⁵. Жду… И таких были миллионы.

В войну не всегда родные знали, где похоронен их родной человек. Иногда проходили годы и только тогда приходило сообщение с уточнением. Так случилось и с И.Т. Чугуй. Он был политруком, погиб 2 июля 1942 г. на мысе Херсонес. Останки его были найдены в землянке в 1955 г. и перенесены на кладбище в г. Севастополь²⁶.

Спустя 75 лет после окончания войны все еще продолжается поиск тех, кто ушел в бессмертие, унося с собой и место смерти.

Фронтовые письма – это сама история. Это память. А человек живет памятью. Вся полнота его духовной жизни зависит от умения помнить то, что не подлежит забвению годы, десятилетия, вечность…Их много, этих небольших, своеобразно неповторимых фронтовых солдатских писем. Прохудившиеся на местах сгиба, письма эти – сама история. Они призывали на борьбу с фашизмом одним своим видом. В углу многих конвертов призывом к мести застыли слова: «Смерть фашистским оккупантам». Нередки и стихотворные строки, полные любви к Родине.

 
За честь жены,
За жизнь детей,
За счастье Родины своей,
За наши нивы и луга —
Убей захватчика-врага!
Какое дело благородней
Борьбы с захватчиком-врагом!
А что вы сделали сегодня,
Чтоб завершить его разгром?
 

Но еще богаче духовная сущность писем. Их авторы – люди разных возрастов. Многие из них навсегда остались молодыми. Один из них – Фельдшеров Борис Иванович, который, не закончив десятого класса, в декабре 1941 г. ушел добровольцем. А в неполные 20 лет он уже командовал батальоном в звании капитана. На Сталинградский фронт попал сразу после шестимесячной учебы во Фрунзенском пехотном училище в звании лейтенанта. Затем Курская дуга и последняя битва за Псков. 19 января 1944 г. он был смертельно ранен. Он погиб, но в памяти боевых друзей, родных и близких навсегда остался молодым. Он был и остался человеком, который ни на минуту не сомневался в нашей скорой победе. Этим оптимизмом, уверенностью в своих силах, силах боевых друзей и дышали неровные строчки каждого письма от Бориса, посланного с передовой. По соображениям цензуры жестокие схватки с врагом он буднично называл работой. Он любил справедливость, всегда стоял на стороне правого дела. И эти черты были воспитаны в нем прежде всего его родителями, горячо любимой семьей. В одном из писем он, обращаясь к родителям, так и пишет: «От меня Вам большое-пребольшое спасибо. Я очень благодарен и очень доволен таким воспитанием, каким Вы воспитали меня. Я – первый сын, пускай и остальные двое будут так же воспитаны. Вот победим, тогда все упущенное за время борьбы с этими кровопийцами возьмем…»²⁷

В тех случаях, когда в семье не сохранились или в очень плохом состоянии письма с фронта, то родственники прислали фотографии своих близких и их товарищей, как это было с Середой Василием Трофимовичем и его минометным расчетом, командиром которого он был. При этом родственники надеялись, что, может быть, кто-нибудь из тех, кто на снимке, откликнется и расскажет родственникам о последних днях Василия Середы²⁸.

И писем такого характера немало. Но что интересно. Есть удивительно выразительные фотографии, которые емко отражают как обстановку, в которой делался снимок, так и характер тех, кто зафиксирован на фотографии. Но время не жалеет и фотографии: они нуждаются в оцифровке, потому что снимки, как и тексты, со временем угасают. Ушел в вечность и 17-летний доброволец Мамаев Харитон Дагкоевич из осетинского села Куян. Он был единственным сыном в семье. О нем сохранилась только одна фотография и 2 письма. Одно из них написано на немецкой карте, и второе на газете с просьбой к родителям: «Вы не беспокойтесь… не было время писать вам письма… Если бог даст остаться живым, то вернемся и все узнаете…»²⁹

Не пришлось! Погиб при форсировании Днепра в августе 1943 г.

Изучение, просто чтение фронтовых писем еще раз свидетельствует о том, что Отечественную войну смог выиграть только советский народ, народ-патриот, доказавший всему миру свою волю и способность к борьбе с врагом. Подвиг народов нашей Родины в годы Великой Отечественной войны – это своеобразный исторический памятник силе человеческого духа. Напомню слова известного русского философа Ивана Ильина: «Россия есть величина, которую никто не осилит, на которой все перессорятся…»³⁰ Эти слова были сказаны давно, но они и сейчас актуальны как никогда.

* * *

Выше мы говорили о том, что письма поступили в результате акции «Память», организованной по инициативе ЦК ВЛКСМ и поддержанной широкой общественностью страны в 1981–1985 гг. Одной из главных ее задач являлся сбор и обеспечение сохранности доверительных реликвий, писем, дневников, фотографий участников Великой Отечественной войны. Ставилась задача не только выявления и сбора документов периода Великой Отечественной войны, но и их широкое использование в героико-патриотической работе среди молодежи.

Работа освещалась широко в печати с указанием адреса, куда можно отправлять фронтовые письма. И по указанному адресу начали поступать фронтовые письма, которые хранились в семьях. Людей привлекла идея создания Общесоюзного хранилища фронтовых писем, а также обещание, что они будут опубликованы.

Поступления были не одинаковые по объему. От одних поступало одно-два письма, от других – десятки, сотни. Ценность от этого их не уменьшается. Фронтовые письма отразили всю географию Советского Союза, с одной стороны. С другой стороны, во фронтовых письмах, вместе взятых, отразилась общая судьба народа. Для них характерна исключительная искренность и душевная обнаженность. Читая их, мы снова ведем доверительный разговор с друзьями, которых уже нет…

Этот сборник имеет ряд особенностей.

Во-первых, в нем представлены не только фронтовые письма 1941–1945 гг. и воспоминания участников войн, а также ряд военных фотографий. Вы можете сказать: что в этом особенного?! Ведь опубликовано немало книг в центральных и региональных издательствах, в которых собраны письма участников Великой Отечественной войны. Да, и вы, уважаемый читатель, будете правы.

Но представленный сборник отличается от них тем, что в него включены последние, обращаю ваше внимание, последние письма, которые хранились в семьях фронтовиков или их близких. Те, кому принадлежали эти письма – это их отцы, матери, жены, невесты, другие родственники или очень близкие друзья. К началу 1980-х многие из них скончались или были уже далеко не молодыми, и некому было передать письма-реликвии на хранение. В этом случае и принималось решение: отправить дорогие их сердцу и памяти письма, фотографии в Центр хранения фронтовых писем, который планировалось создать.

Одни отсылали письма сами, сопровождая их краткой информацией о тех, кем они были написаны.

Но также поступали письма, которые случайные люди находили выброшенными возле мусорных ящиков, когда владельцы писем умирали, а вещи их, в том числе и письма, новые жильцы выбрасывали. В сельской местности пачки писем находили на чердаках домов, в которые въезжали новые владельцы. И жизнь продолжалась…

Вторая особенность представленного сборника в том, что кому бы ни были адресованы включенные письма, это письма, наполненные словами уверенности в Победе, любви, заботы и надежды на будущее счастье после войны.

У сборника две цели. Первая – научная, связанная с введением в научный оборот неопубликованных документов РГАСПИ. Вторая – общечеловеческое признание писем, обнародовать и сохранить для потомков имена непосредственных участников Великой Отечественной войны, а также показать происходившие события 1941–1945 гг. глазами их участников. Участники эти мечтали жить, но не ценой жизней других, найдя тихое местечко в тылу. И все авторы писем мечтали любить большой нежной любовью. Может быть, и поэтому, найдя в поле василек или другой уцелевший в огне войны цветок, отсылали своим любимым с просьбой сохранить до возвращения домой. Такие цветочки, которые не дождались своих отправителей, присланы с письмами в фонд «Память».

Просмотрено около половины писем в фонде. Очень многие из них требуют реставрации, многие вообще нельзя прочесть, стерся карандаш, слова размыты слезами или последними каплями крови автора письма. Отсканировано около 300 писем, что позволило подготовить две книги писем фронтовиков к 75-летию Победы. Первая из них под названием: «Любимые, ждите! Я вернусь… Фронтовые письма 1941–1945 гг.» вышла весной 2019 г. тиражом 700 экз. в серии «Память Великой Победы».

Письма все адресованы любимым людям, но строки писем наполнены и любовью к Родине, обещанием вернуться только с Победой. В огне войны складывались новые судьбы, и не всегда удачно. Но авторы писем благодарны были, если им отвечали взаимностью, любили.

Если в прошлом, формируя сборники по военной тематике, составители в первую очередь включали письма о героизме, самоотверженности, о трудностях военного быта, то в нашем случае ставилась задача показать воина независимо от его возраста, национальности, социального происхождения, показать как человека, которому присущи ревность и любовь, радость и горе. Этот сборник – о любви в годы войны.

Публикуемые в сборнике письма хранятся в РГАСПИ в фонде М-33 «Коллекция “Письма с фронта и на фронт” (1941–1945 гг.)».

Внутри сборника документы расположены в алфавитном порядке авторов писем, а внутри алфавита – в хронологической последовательности. Справа от фамилии автора письма дана краткая информация об авторе, почерпнутая из сопроводительного письма. Ниже слева – дата. Ряд писем датируется по косвенным источникам. В конце каждого письма указаны фонд, опись и номер дела.

Сохранена административно-территориальная принадлежность упомянутых пунктов.

Сборник рассчитан на массового читателя, на всех интересующихся Отечественной войной.

Сборник состоит из предисловия, пролога, писем 1941–1945 гг., эпилога, списка сокращений, указателя имен. Обширное предисловие ставит задачей объяснить читателю сложности сбора и публикации фронтовых писем.

Археографическая подготовка документов проведена в соответствии с общепринятыми правилами издания исторических документов. Большинство писем даны в извлечениях. Передача текста осуществлена с сохранением стилистических и языковых особенностей. Общепринятые сокращения внесены в список сокращений.

Основная часть писем публикуется впервые.

Вид документа не указывается, так как все публикуемые документы – письма, адресат один. Отдельные пояснения к тексту оговариваются в подстрочных примечаниях.

Все письма представляют рукописный текст (на бумаге, на бересте, на ткане). В редких случаях (ок. 5 %) имеется машинопись, сделанная родственниками по их просьбе. В этих случаях подлинность фактического материала заверена.

К сборнику составлен научно-справочный аппарат, состоящий из предисловия (историческая и археографическая части), примечаний по тексту, списка сокращений и оглавления.

Выявление, отбор, археографическое оформление документов по сборнику, предисловие и примечания осуществлены д.и.н. Н.К. Петровой (ответственный составитель).

На различных этапах подготовки сборника техническую помощь в работе оказали главные специалисты РГАСПИ – Д.А. Александров, О.Н. Головач, Д.Я. Дубравин и специалист 1-й категории М.Д. Моллот. Компьютерная версия части документов, а также сканирование фотографий для сборника сделаны специалистом 1-й категории М.Д. Моллот.

Сканирование документов было проведено в отделе репрографии, консервации и реставрации документов под руководством В.О. Уразова.

Электронную версию данного сборника, как и всех предыдущих книг серии «Память Великой Победы», сделал научный сотрудник ИВИ РАН Б.Т. Кабанов.

Создание сборника было бы невозможно без организационной и научной поддержки в ходе работы директора РГАСПИ А.К. Сорокина, академика АПСН [С.А. Котова] и к.и.н. В.Н. Шепелева.

За консультации и конструктивные советы, высказанные в ходе подготовки рукописи сборника к изданию, составитель признателен ВСЕМ, кто принимал в этом участие. Мы благодарим за эту помощь научных сотрудников РГАСПИ и известных общественных деятелей Российской Федерации: кандидата педагогических наук Л.К. Балясную и бывшего первого секретаря, Чрезвычайного и Полномочного посла Е.М. Тяжельникова.

Не могу не сказать слов благодарности за спонсорскую поддержку в издании сборников документов, посвященных 75-летию Великой Победы, своему сыну Борису, отец которого был солдатом Великой Отечественной войны.

Нина Петрова

доктор исторических наук

г. Москва, октябрь 2019 г.

Пролог

 
Увижу день в дыму, в огне —
И снова в смертный бой.
Но помнится и в битвах мне
Родимый образ твой.
Жена моя, мой друг, не трусь,
Счастливой верь судьбе, —
Настанет день, и я вернусь
С победою к тебе!
Да, я вернусь! Пускай кругом
Поет свинец и медь,
Но тот, кто смел в бою с врагом,
Того обходит смерть…
Гремит пальба, идет война
И длится грозный бой,
Но не тоскуй, моя жена, —
Я встречусь вновь с тобой!
 

1942 г.

Сержант Трофимов (И.О. неизвестно)

Фронтовые письма 1941–1945 гг

Абаев Дмитрий Алексеевич – 1903 г.р. Ростов н/Д. Работал в РК ОК ВКП(б) г. Ростова Н/Д. Один из первых комсомольцев Владикавказа. На фронте – политработник. Был в окружении под Харьковом. Сражался на Курской дуге. Дошел до Вены. Сохранилось 117 писем. Поступили летом 1988 г.

18.01.1942 г. Здравствуй дорогая Нинусенька!

Наконец, я действительно узнал, где вы находитесь. Вздохнулось как-то свободнее. Теперь мало кто имеет какое-то пристанище. Когда стояли в станице Соленой, на протяжении двух месяцев ждал от вас письма, но ни от тебя, ни от Мани тоже не получил. 11 января снова удалось побывать в Ростове. Будучи у Ани Роговцевой прочитал твое письмо, написанное 19 декабря 1941 года.

Обо мне, Нинуся, не беспокойся, одет я тепло. Имею длинный белый полушубок с воротником, шинель, шапку, два ватника, двое ватных брюк, две гимнастерки, двое летних брюк, три пары летнего белья, пару теплого, две пары валенок, две пары теплых носков, две пары теплых портянок, одним словом одет так тепло, как не мечталось ни одному гитлеровскому командиру. Одна беда, этого барахла собралось столько, что становится большой обузой, в особенности во время передвижений. Думал как от чего избавиться, оставить в Ростове, но практика жизни того не допускает, т. к. промочишь одни валенки имеешь возможность одеть другие, а мокрые изыскать способ просушить, так и с остальным.

…О Ростове после немцев писать не буду. Скажу только одно, что помимо вреда немцы сделали и полезное для нас, а именно, практикой своих действий они развеяли миф, распространявшийся их же агентурой о том, что немцы население трогать не будут. Теперь уже трудно найти человека среди ростовчан, которые собирались бы остаться в Ростове на случай вторичного вторжения немцев, конечно, исключая прямых врагов…

Ну, как будто все. Я в армии политрук роты. Целую крепко, крепко. До свидания.

Жду от вас писем, пусть пишут все.

06.03.1942 г. Дорогая Нинуся! Эна и Кира!

Совершенно напрасно обижаетесь на меня, что я мало пишу, надо понять, что не всегда представляется эта возможность. Вот за одно письмо взялся еще 10 дней назад, принимался за него четыре раза и в конечном итоге его порвал, т. к. сегодня пишешь одно, завтра находят новые мысли и получается, что нет никакой последовательности в письме. Об мне не беспокойтесь. Я здоров. 26–27 были серьезные дела. Щипали стервецов крепко, есть хорошие результаты, но хотелось бы больше, хотелось бы таких результатов, при которых легко вздохнули не только ростовчане, но и вы, мои дорогие. Со мной все в порядке. Цел на все 100. В течение этих 2-х —3-х недель ожидал переброску для серьезных дел – оказалось забраковали по возрасту, мало этого, неожиданно для меня перебросили в штаб бригады, где условия, конечно, хорошие, сплю на кровати, даже на простыне, раздеваемся и спокойно, но эта переброска для моих настроений не гармонирует. Непосредственно в части с бойцами, к которым привык и которые тебя признали, чувствуешь себя гораздо лучше. Ты я знаю будешь довольна.

Нинусь, от 20 апреля до 5 мая обязательно заходи в Чирчикский горвоенкомат, к этому времени подойдет аттестат, который высылаю. В отношении твоего закрепления в Чирчике особо не беспокойся, все зависит в конечном итоге от меня, лишь бы быть здоровым. В итоге победоносной войны будешь там, где буду и я. Это должно быть для тебя ясно. В отношении твоего переезда в колхоз, дело вообще не плохое, но надо его сочетать с фактом не нарушения учебы Киры, да и Эны тоже, которая наверное учебу забросила совсем. Я бы посоветовал ей дать программы 9 и 10 классов, попробовать их сдать. О приезде в Ростов пока не думай, категорически не советую, когда появится такая возможность, приму участие в исходатайстве для тебя пропуска на въезд в Ростов.

Целую всех крепко. Ваш.

13.03.1942 г. …Сегодня у меня исключительный праздник – получил два письма и открытку. Вы только представь мою радость, когда я за шесть месяцев самостоятельно от Вас, моих родненьких, получил первые письма! Рад очень, хоть тем, что вы здоровы, имеете угол, работу, что дает хоть мизерные средства к существованию.

Дорогие! На меня не обижайтесь, что мало пишу ибо не всегда это представляется возможным, но и то к Вам в Чирчик послал шесть писем за время с 10 января 1942 г. – когда я узнал о Вашем выезде из Махачкалы…

…Исключительно крепко прошу Вас пишите мне почаще – пишите все.

Об мне не беспокойтесь. Я имею чувство уверенности, что останусь жив и буду здравствовать.

Значительно больше беспокоюсь о Вас дорогие. В армии я нахожусь в качестве политрука роты, ношу три кубаря.

Взялся за оформление аттестата с тем, чтоб выслать его Вам, считаю это 250–300 руб. ежемесячно, никак не будут для вас лишними в этих условиях жизни, в которых вы находитесь.

…Наши дела не плохие. Ждите радостных вестей от Совинформбюро задушим гадину в Таганроге хоть и долго им похозяйничать пришлось… Я уверен что останусь живым. Эта уверенность базируется на нашу правду, на мощь и той огромной зарядке, которую за 21 год пребывания в партии, она мне дала.

Нина, если хочешь, чтоб я жил, чтоб мы были вместе, в свою очередь воюй с врагом. Там у себя, далеко от фронта делай все возможное для нас, находящихся на фронте, а мы как-нибудь задачу свою выполним.

Нинка, черт! Верь, что снова будем вместе. В день Красной Армии нас порадовали подарки трудящихся. Посмотрела бы ты картины раздачи и настроение бойцов, когда со слезами на глазах, слезами радости перечитывали письма.

Учти, что я не собираюсь вообще умирать в этой войне, только для того, чтоб умереть! В этом и незаинтересованна наша страна, наоборот, она заинтересована в том, чтоб как можно больше сохранилось жизней для того, чтоб уничтожить этими сохраненными жизнями как можно больше фашистских людоедов и обеспечить победу, а с ней и человеческую жизнь. Конечно, умирает немало патриотов нашей страны, но они умирают не ради смерти, а для того, чтобы жить.

Нина, ты знаешь, что я не верю ни в бога, ни в черта, ни в какие-либо чудеса и тем не менее я уверен, что останусь живым, эта уверенность у меня базируется на вере в нашей правоте, мощи и той огромной зарядке, которую за 21 год пребывания в партии мне дала. Нина, если хочешь, чтобы я жил, чтоб мы были вместе, в свою очередь воюй с врагом, там у себя далеко от фронта все возможное для нас, находящихся на фронте, а мы как-нибудь задачу свою выполним. Нинка, черт! Верь, что снова будем вместе.

В день Красной армии нас порадовали подарки трудящихся. Посмотрела ты картину раздачи и настроение бойцов, когда со слезами на глазах, слезами радости перечитывали письма совершенно незнакомых мне людей, – женщин и детей. Почти трое суток мне спать не пришлось совершено, т. к. бойцы меня буквально осаждали, чтоб им помочь написать ответ.

Получил подарок и я, в нем оказались: с ½ кило сала, пачка табаку, кисет, печенье, конфеты, бутылка вина ашхабадского белого, апельсин, лимон, головка чесноку, тетрадь, зубная щетка и порошок.

Ну пока, до свидания, мои любимые. Целую вас крепко, крепко. Пусть Эна пишет самостоятельно, а то она загрузла в книгах, а про папку забыла совершенно. Будьте здоровы.

14.03.1942 г. 23 ч. 55 м. Нинуська дорогая!

Сегодня мне принесли еще одно письмо от тебя. По содержанию вижу, что оно первое, т. к. ты удивляешься, что я служу в армии, не знаешь должности, просишь сфотографироваться, если обмундирован и т. д. Нина, о костюмах бойцов Красной Армии не беспокойся, я уже тебе писал, что мы командиры и политработники РККА одеты так, как ни один командир армий капиталистических стран. Что я имею, я уже тебе писал, повторять не буду.

Скажу тебе, что мы заканчиваем исключительно суровую зиму в наших местах и тем не менее, поверь мне, мы – бойцы и командиры – пережили ее на отлично, в нашей части не было ни одного случая замерзания и обмораживания конечностей. Конечно, не без того, что нам было холодно. За два месяца морозных восточных ветров имели случаи обморожения носа, щеки, подбородка, но в такой степени, что никто не выбывал из строя, да и эти случаи случались главным образом ночью, конечно эти пустяки. Зато, Нина, посмотрела бы ты на воинов Грабьармии. Честное слово, становится страшно смотреть на это «Христово воинство». Я бы никогда эту нечисть, закутанную в грязные тряпки, никогда их не оставил бы в живых. Сволочи, дырявят одеяла, награбленные и одевают их на себя, одним словом вид их соответствует их диким звериным действиям.

Нина, а сколько их подыхало от наших разных морозов и ветров и представить не можешь… Согревают их только наши войска, от которых они «драпают». Сегодня мы имели хороший успех. Я бы тебя порадовал, но нельзя заскакивать вперед. Считаю, что об этом скажет наше Совинформбюро, но, как обычно, исключительно скромно.

Нинусь, с фотографией рассчитываю твою просьбу выполнить, как только удастся побывать в Ростове, а возможно и в Таганроге.

С аттестатом дело немного затягивается, нужно все оформить по командованию. Одновременно я боюсь его так просто выслать, как бы не пропал. Имей в виду вышлю только по адресу: г. Чирчик. Горвоенкомат для тебя. Наведывайся. Нина! Целую тебя как хочу. Поцелуй родненьких наших – детвору. До свидания, будьте здоровы, целую.

07.04.1942 г. Нинуся! Днями вероятно с этого направления фронта будем переброшены. Ожидаем приказаний. Чувствуется вероятность побывать в твоих родных местах. Конечно, ничего похожего на 29 год, когда я видел эти места не будет, проклятый враг, оставляет сплошные пепелища. Ну, ничего лишь бы все было закончено нашей победой. На протяжении истории русские и украинцы не раз на разоренных родных местах создавали еще лучшие условия жизни.

До свидания. Целую всех.

08.04.1942 г. Получил письмо от 6 марта. Нина, не понравилось оно мне, даже не могу объяснить, как можно дойти до такой постановки вопроса, вредительского прямо и т. д. Я тебе никогда не ставил вопросов в подобной постановке, даже при таких твоих описаниях. Как твое письмо получил, оно со мной вчера. Я тут не разберусь. Если это тебе необходимо для того, чтоб расчистить путь для объединения в корпорацию двух лиц противоположных полов одинаково сетующих на одиночество и заброшенность от родных мест, то этому я воспрепятствовать не могу и мне не нужно писать никаких подробностей. Я нуждаюсь в таких письмах, которые содержали бы стимулы в этой жесткой борьбе в плоскости успешного решения не только общих задач и составляли бы перспективу народу, но прожить те годы жизни, которые рассчитываю останутся на мою долю. Какие бы факты не случились, мне новой семьи строить не придется, да и годы не те. Целуй детей.

09.04.1942 г. …При штабе бригады долго, наверное, не буду, чувствую себя морально не по себе, пойду, наверное, опять в свою часть. Там несмотря на все невзгоды, среди бойцов, к которым привык и которых знаю не только в лицо, но и по фамилиям буду чувствовать себя куда лучше. Но это в конечном итоге все зависит от командования.

Аттестат на 400 руб. сегодня выслал по адресу: г. Чирчик Райвоенкомат. Рассчитываю, что прибудет в Чирчик не позднее 5 мая. По этому аттестату деньги будешь получать с 1 мая. Числа 20 апреля рассчитываю получить еще пособие в размере месячного оклада. Полностью потом вышлю вам, которое так же, как и деньги получите числа 20 апреля. Нина, обращаю только твое внимание на необходимость [отложить деньги. – Н.П.] как-нибудь… для того, чтоб образовался какой-либо неприкосновенный запас на случай переезда или другого случая. Я знаю, Вам очень трудно, да и с барахлом обносились, но это нужно сделать обязательно.

Нинуся, извини, что вчера немного излишне в письме побесился. Целую крепко. Ваш папка.

13.04.1942 г. Получил твое письмо от 17 апреля 1942 г. «Благодарю». Что отвечать не знаю. Ясно одно, что как только ты взвинтишься, так теряешь рассудок, хотелось бы одного, чтоб меньше доверия было мазне Дмитриевской. Но слишком у нее много зависти в особенности тогда, когда тепло отзывается о вас. Каждое слово преисполнено яду в неимоверном количестве. Ведь он ей ни слова не пишет, в то время когда пишет Крючковой. Находится на одном из московских направлений. Это случилось месяца два тому назад, до этого был кажется в Куйбышеве. Понятно, что при аттестации личных достоинств ее акции слишком низки, да она со всем своим содержимым выпирает наружу слишком быстро…

…В отношении пьянства твои напоминания превращаются во что-то нехорошее и оскорбительное. Если будешь повторяться в будущих письмах, не напишу ни слова. Надо понять, что здесь не пьющих нет, но нет и пьянчуг, а если попадаются такие, то их разжалуют, сажают, судят и расстреливают беспощадно. Меня интересует такой вопрос – отказалась бы ты если бы тебе представилась возможность купить кило два масла в Ташкентском торге? Думаю нет и я, когда удавалось бывать в Ростове, всегда увозил с собой 2–3 литра вина. Вот все.

Об аттестате писал. Выслал 9 апреля с. г. Вот все. Поцелуй за меня Эну и Киру. Жалею, что твоими настроениями воспитываются и они.

07.05.1942 г. Здравствуй, Нинусь!

Для меня непонятно, почему ты не получаешь моих писем. Начиная с 2-й половины марта я писал очень аккуратно, иногда даже каждый день. А ты в каждом письме жалуешься беспричинно на отсутствие писем от меня. Когда долго идут письма, то это я уже объяснял тем, что ты все пишешь по старому адресу, т. е. на полевую почту (какого-то) фронта, а оттуда идет через соответствующие обменные пункты, а тут еще мы переехали на новое место на Украину, значит снова письма должны следовать за нами, а когда уже прибывают в наше соединение, то и здесь письмо блуждает, т. к. твои письма все писаны на войсковую часть 1562, куда наша полевая почта их отправляет, оттуда возвращается обратно с точным моим адресом и снова в нашу полевую почту. В результате этого круга твои письма идут ко мне больше месяца.

Сейчас это дело наладилось, почтальон 1562 просто сразу начал отбрасывать мои письма, но об этом договорился всего 2 дня назад, а сегодня уже устно получил новости, что я на этих днях получаю назначение в минно-подрывной батальон, снова начнется кругосветное путешествие твоих писем.

Что касается моих писем, я объясняю единственно тем, что в Ташкент идет много писем, т. к. много в Среднюю Азию эвакуировалось нашего народу, в результате цензурный пункт наверное закопался и не управляется как надо, быстро с просмотром писем. Моих писем задержать не могли, потому что я ни разу даже не назвал в своих письмах пунктов нашего нахождения.

Я знаю для тебя важно здоров ли я или нет. Жив или нет? К этому собственно и сводятся мои письма.

Правда иногда только философствую с тем, чтоб ты меня не хоронила заживо и вас, да раз или два ругался с тобой в письмах, чтоб не писала глупостей…

В отношении твоего отъезда в Ростов реши летом. Сейчас не поднимайся с места. Этот негодяй Гитлер, хоть значительно выдохся, но на авантюрные шаги, когда на карту им будет поставлено все, он еще способен и не исключены для нас неприятные сюрпризы эпизодического характера. Нужно к таким быть готовыми во всеоружии.

Целую крепко. Киру поздравляю с днем рождения.

27.05.1942 г. Дорогая моя Нинуська!

Наконец выбрал время написать письмо и тебе. Было слишком некогда. Занимались горячей работой по закреплению рубежей обеспечивающих наше небезопасное наступление. Авантюрист Гитлер как видишь из вырезки нашей фронтовой газеты «Во славу Родины» преподнесли нам сюрприз, но у него дело так как он хочет не выходит. Сюрпризы неприятные и впереди еще не исключены, но они останутся последними судорогами авантюриста. Исход войны – он будет в нашу пользу, это ясно каждому нашему бойцу. Посылаю тебе две вырезки из газет, из которых ты познакомишься с характером нашей работы.

Нина! Не пиши ты мне писем с марками.

…Целую крепко всех вас мои любимые. До свидания!

01.06.1942 г. Нинуся дорогая! Ты меня извини, что май оказался хуже чем апрель в отношении писания тебе писем, но ничего не могу сделать. Такое время. Я здоров. Здравствую по-прежнему. На неделе послать письмо не рассчитывай. Буду стараться писать при малейшей возможности. В отношении поездки твоей, я писал уже не однократно, не поднимайтесь раньше июля. В случае истечения срока литера переменишь через военкомат. Целуй детей. До свидания.

02.06.1942 г. Дорогая Нинуся!

Вот наступил и июнь. Я не знаю как у тебя, а я буквально не замечаю времени. Течет очень быстро. Прочитал сегодня подвал в «Правде» под заглавием «Нина» и крепко расстроился, даже брызги из глаз сыпались. Конечно, подумал, кое о чем и в частности, о том, что не исключена возможность оказаться в положении Курочкина еще многим и в частности собственной персоне. Досадно, осадок не хороший.