Kitabı oku: «Пушковое царствие»
Глава 1
Жара стояла такая, что её можно намазывать было на хлеб. Густая и душная. О том, что скоро будет гроза, никто почти не сомневался. Тучи уже собирались на горизонте в один огромный фиолетовый шар, и потихоньку плыли в сторону моей остановки. Я ждал межрайонный автобус, и конечно, как и всем бедолагам, которые тоже ждали транспорт, духота не давала покоя. Всеобщее раздражение «заполыхало» в аккурат к подъехавшему автобусу, и давала свои плоды весьма охотно.
– Женщина, вы отдавили мне все ноги. Держите дистанцию, вы не одна в автобус хотите зайти! – кричала тучная мадам в белом платке.
– Да что вы говорите, я прям боюсь вся. Порасторопней нужно быть, если хотите сегодня уехать. А ноги не раскидывайте где попало, иначе действительно без них останетесь – отвечала шустрая старушенция с фиолетовыми кудряшками на голове. Автобус ещё не открыл свои дверцы, а толпа уже собралась возле них, как на баррикаду. Я невольно залюбовался картиной. Честно. Житель мегаполиса, который крайне редко посещает подобные мероприятия, просто обязан не испугаться ситуации, а как будто бы проникнуться ей. Где ещё в современном мире можно увидеть гуся в корзине, маленьких цыплят в коробке, из которой уже воняло кошмарно, и послушать вечный скандал недовольных граждан, которые решились жить в сельской местности. Любопытного много, вот я и «впитывал» так сказать атмосферу.
Когда водитель вдоволь насладился властью над нами, двери наконец – то открылись, и народ начал залазить в духоту салона. Я последовал их примеру, хотя на улице уже начал гулять прохладный ветерок, и в духоту идти совершенно не хотелось, но надо. Поэтому зайдя последним, я занял крайне неудобное место в автобусе. На колесе. Рядом со мной сидела женщина, на коленях которой стояла перевозка для животных. И оттуда были слышны слабые попискивания. Мне очень любопытно было посмотреть, кто там так тихонько пищит, но не имел право засунуть нос в чужую сумку. Поэтому, какое – то время ехали молча, и я умирал от любопытства. Наконец, женщина заговорила:
– Молодой человек, не подержите перевозку? Термос хочу достать, а сумка в ногах.
– Конечно, о чём речь. Я уже десять минут хочу у вас спросить, кто там так пищит, но не решаюсь – сказал я и забрал себе перевозку, положил на колени.
– Это мохнатые и усатые у меня там пищат. Им по двадцать дней всего. Я их к себе везу, домой. Кошка у тётки моей родила, она меня и попросила забрать. Она в квартире живёт, а я в селе. Мне их легко по нашим раскидать, в городе с этим беда настоящая. Совершенно животными не интересуются, поэтому не пристроишь их никуда – сказала она, и вытащила термос. Налила две кружки чая, и одну мне отдала. Я с благодарностью принял, так как пить хотелось неимоверно. Потом соседка по автобусу мою руку взяла в свою, молнию сумки открыла, и руку засунула. Я сразу почувствовал тепло и мягкость. Они на ощупь были маленькими совсем, хрупкими. Я очень аккуратно их трогал, и даже пытался погладить, но они жались к стенкам сумки, и не давались в руки. Когда руку вынул, даже как-то стало одиноко. Как будто друга потерял. Странное чувство, которое мне вроде не было знакомо.
– Ты, когда руку туда протянул, на губах «блаженная» улыбка была, – застёгивая сумку сказала соседка, – расскажи про себя, дорога у нас длинная предстоит. Тот, кто «мохнатого» любит, достоин уважения, и я послушаю твою историю. Я вздохнул, почесал затылок, и решился рассказать о себе. Дорога действительно длинная, дождь уже начал стучать по крыше автобуса, и в ближайшие четыре часа сидеть мы будем бок о бок. А чего в самом деле не поговорить?
– Да скучная у меня биография, как у многих, – начал я рассказывать свою историю, – родился в Челябинске, своих родителей не знаю. Прям грудничком в детский дом малютки попал. Там и вырос. Когда восемнадцать лет исполнилось, получил паспорт и однокомнатную квартиру в этом же Челябинске. Так и живу в этом городе всю свою жизнь. Выучился на электрика, работаю в строительной фирме, эту самую электроэнергию всем и провожу или чиню. Розетки и провода, вот и вся моя жизнь.
– Да, не густо, однако, – сказала женщина и протянула мне руку для знакомства. Я пожал её, и мы улыбнулись друг другу, – а семьёй не обзавёлся значит? Своей, собственной?
– Нет, не сложилось. Мужская особь без машины и денег не нужна никому. А тем девушкам, которым только мужчина нужен, а не его богатства, мне на пути не встречались. Романы были, а серьёзных отношений не довелось испытать. Да я и привык один, в детдоме своего угла не имел, теперь наслаждаюсь одиночеством в квартире. Никто не мешает, я никому не нужен. Так и живу.
– Плохо живёшь, неправильно. Вон, до седых волос уже дожил, а обида на родителей, которые тебя бросили, так и не прошла. Таких я видела, как ты. Плохо заканчивали, но я вижу у тебя «стержень» есть. Поэтому и не «провалился» ты в грязное. Молодец. Одежда чистая, «перегаром» не тащит, как от многих могучих и вонючих мужиков. Значит, с тобой всё хорошо будет. Ну а едешь то куда, расскажи.
– К бабе Нюре еду. Написала мне, что захворала. Она у нас в детдоме работала поваром. Меня, и ещё троих моих друганов из детдома привечала. Подкармливала котлетами, и даже подарки на новый год дарила. Одинокая она. Всю жизнь поварихой проработала, не одну сотню голодранцев выкормила, а вот сама не родила. Пишет, что худо ей. Еду помочь, потому что в отпуск меня отправили. Две недели законно отдыхать буду на свежем воздухе. И её на ноги ставить, а то лежит совсем. Помочь надо. И за добро расплатиться. Если откровенным до конца быть, то меня в деревню тянет. Я животных люблю очень. Но в городе с ними действительно трудно. Поэтому и не завёл никого. Ни кошку, ни собаку. Я на объектах неделями пропадаю. Кто их кормить то будет? Сдохнут от голода, пока я очередной дом обхаживаю, да розетки ставлю.
– Это верно. Чтобы хозяина или хозяйку пушистую домой привести, нужно, чтобы за ними уход был. Иначе никак. Это ты правильно подметил. А то, что едешь за чужой тебе бабулей ухаживать, это прям уважение вызывает. На своём пути таких ребят я ещё не встречала. Как бы помоложе была, в оборот бы тебя взяла, да и женила на себе. Но я уже в возрасте, тебе покрепче нужна женщина. Чтобы хозяйство взвалила на себя, да детишек нарожала косой десяток.
Так и проговорили мы с ней всю дорогу. Не заметили, как четыре часа пролетели. Дождь уже прошёл и воздух после него был чист и прохладен. Оказалось, что мы на одной остановке выходим. Посёлок «Черемшанка» гласила табличка возле остановки. Взяв свой рюкзак, я помог Ольге с её сумками, и взял переноску с котятами в свои руки. Ей было тяжеловато с ней. Она благодарила и хвалила меня. А я ей не мешал. Женщина всю дорогу разговаривала, и мне было не скучно. Потихоньку начало садиться солнце. И шли уже вдоль леса, практически на ощупь. Фонарей не было, и только дальние огоньки от домов в посёлке, давали уверенность, что мы скоро придём. Когда настало время прощаться, потому что она жила по левую сторону от дороги, а мне нужно было по правую, мы обнялись, и обменялись телефонами. Она местная, поэтому если вдруг что понадобиться, я всегда могу рассчитывать на её совет.
Когда подошёл к дому бабы Нюры, обратил внимание на свою руку. «Етить -колотить, котят забыл Ольге отдать. Эх, растяпа. Слава богу, что телефонами обменялись, позвоню ей завтра. Сейчас уже не хорошо, поздно» – подумал я. С этими мыслями в дом и вошёл.
В доме пахло ванилью и яблоками. Вкус просто незабываемый, и мне он «щекотал» ноздри. Бабуля моя лежала на кровати в халате поверх одеяла. Увидев меня, обрадовалась. Села на кровать, заплакала.
– Чего это мы тут мокроту разводим, баба Нюра, а? – пропел я и сняв ботинки, поспешил с ней обняться. Она тут же успокоилась, и начала суетиться по хозяйству. По ходу рассказывая, как ждала меня, кровиночку детдомовскую, а я всё не ехал. Когда она полотенца открыла на кухонном столе, я увидел, чем пахло в доме. Яблочные пироги. Вкусные, румяные, сладкие. Это был её фирменный рецепт, и я в детстве всегда считал за праздник, когда она ими нас кормила. Райское угощение, не иначе. Сели пить чай, и тут я вскочил, как ошпаренный.
– Баба Нюра, я же котят принёс нечаянно. С женщиной познакомился в автобусе, и забыл ей переноску отдать перед прощанием. Так всю дорогу их и нёс. Слава богу, что телефон её взял, завтра звякну, а пока, их, наверное, покормить надо. Молоко есть?
– Как женщину то зовут? – спросила баба Нюра и открыв холодильник вытащила пакет молока.
– Ольгой зовут, она так мне представилась – сказал я и рванул открывать переноску. Боялся за маленьких, дорога то не близкая была. Когда открыл молнию сумки, аккуратно засунул туда руку и начал вытаскивать маленькие тельца полу спящих пушистиков. Они пытались зацепиться своими малюсенькими коготками за сумку, но им этого не удавалось сделать. Куда там их сила, против моего желания их рассмотреть. Когда вытащил их из сумки, начал считать. Оказалось, ровно семь котят. Абсолютно все они были белые, без единого постороннего тёмного пятна. И с голубыми глазами. Они щурились на свет и пищали. Я заплакал. Как маленький мальчик, который впервые столкнулся с нежностью. Настолько я счастлив был, что не одинок сейчас, что плакал долго, не стесняясь. Баба Нюра платком вытирала мне глаза, и сама навзрыд рыдала. А потом, когда немного успокоились, начали собирать котят, которые воспользовались паузой, и без присмотра весьма нехило освоили территорию. Один из них, сильно смелый, намочил половик возле порога, второй наделал лужу прямо на полу возле меня. Третий уже забрался к бабе Нюре на подушку и преспокойно разлёгся на спине, вытянув ноги. Остальные испуганно жались к друг другу. Мы начали их собирать по всей комнате, и воспитывать. Поставили миску молока на кухне, и по очереди давали им попить. Они лакали с большим удовольствием, и тут же делали лужи. Я с тряпкой половой только и успевал за ними подтирать. Потом, когда они сыто начали закрывать глаза, мы положили их на старое одеяльце, и они все семеро начали свою колыбельную песню. Урчащий звук, исходивший из них – убаюкивал. От такой песни у меня самого слипались глаза. Баба Нюра дала мне подушку с одеялом, и я лёг прямо на пол на матрас, поближе к ним. Один беленький комочек приблизился ко мне, и потыкав в меня мокрым носом, лёг рядом, на подушку. Я мгновенно уснул, рукой обняв маленькое тельце.
Глава 2
Утро выдалось солнечным. Встав с первыми петухами, я счастливо потянулся и прибрав спальное место, рванул ухаживать за белой братвой, которая уже вовсю хозяйничала на кухне. Откусанный цветок герани на подоконнике, перевёрнутая миска с молоком, и лужи, которые были повсюду, это ещё пол беды. Но вот где действительно была проблема, так это шарики коричневого цвета в моей сумке. По всей видимости, братаны и сёстры решили, что это их туалет. Писали они везде, а вот какали исключительно в мой походный рюкзак. Поздравив себя с бестолковостью и безалаберностью к своим собственным вещам, я быстро навёл порядок, и покормил пушистых и хвостатых новых друзей. Потом взял полотенце, и вышел в сени. Умылся и побрился я быстро, и мне нестерпимо захотелось искупаться. Когда я прошлый раз к ней приезжал, то купался на озере, которое находилось недалеко от дома. Пять минут пешком. Я рванул туда, предвкушая наслаждение от прохлады воды. Лёгкой трусцой пробежал эти метры, увидел прозрачное, как стекло воду. Скинул с себя всю одежду, и оставшись «в чём мать родила», нырнул в воду. Какое счастье. Купался долго, с наслаждением. Нырял, плавал и повернувшись на спину, ловил солнечные лучи, которые так и норовили поймать меня и опалить глаза. Когда вышел на берег, словил себя на том, что замёрз. Долго плавал. В предвкушение горячего чая и пирогов с яблоками, быстро натянул на мокрое тело одежду, пошёл к дому. Посёлок уже вовсю жил своей сельской жизнью. Повсюду были слышны кудахтанье кур и мычание не доенных коров. Окрики хозяев животных и мерное постукивание топора об дерево. Люди приступили к своим обязанностям.
Подойдя к дому, я обернулся. Глотая чистый воздух деревни впрок, чтобы прочистить себя и запастись им на подольше, я решил тоже нарубить дров. У бабы Нюры была старенькая банька, и я решил истопить её, помыться. Пройдя в сарай, обнаружил топор и чурбачок, с помощью которого рубят дрова. Нарубив целую кучу, оттащил её ближе к бане, чтобы к вечеру истопить её, да пожарче.
Зайдя в дом, улыбнулся. Маленькие пушистые проказники такое натворили, что бедная Нюра не знала за что браться. И смеялась, и ворчала одновременно.
– Дима, ты посмотри, что натворили они. Кошмар какой – то. Бестии белые. И ведь не сделаешь ничего, маленькие они, бестолковые. С одним бы справилась, ну с двумя, а тут семеро. И ведь все одинаковые. Одного скинешь с подоконника, два других таких же тут же запрыгивают. У меня в глазах двоится, или уже троится. Давай, помоги мне их усмирить.
– Да как их усмиришь, баба Нюра? Они же котята. Им бесполезно внушать, что так нехорошо делать. Мне в рюкзак все семеро покакали. Я с утра стирал сегодня.
Она засмеялась, пожурила очередного котёнка, который тёрся возле её ног с требованием добавки молока, и одев платок на голову, ушла готовить завтрак. Я же, пересчитав их всех, нащупал свой телефон, и набрал номер Ольги. Нужно было успокоить хозяйку, что я их не украл, а просто взял нечаянно. Трубку она взяла с первого гудка.
– Доброе утречко! Простите сердечно, – начал говорить я, – вчера умыкнул вашу переноску с семерыми котятами. Готов искупить вину и принести вам ваших красавцев. Не велите казнить!
– Да что вы, Дмитрий. Это вы простите великодушно. Отдала вам переноску, и забыла совсем про неё. Домой пришла, хвать, а котят нет. Вот думаю дура, сейчас очень плохо всем будет. Ведь животных у вас никогда не было, небось поимели проблем – скороговоркой сказала она.
– Ну было немного, не без этого. Но они клёвые такие, белые. И конечно наглые совсем. Покакали в рюкзак, пописали везде и сожрали все цветы на подоконнике. Зато какие песни мне на ночь пели. Один осмелевший, меня даже лизнул. Ну и одна, сеструха его, два раза куснула. Ничего, вытерпели. Готов принести вам их, куда скажете.
– Давайте Дима, очень вам буду благодарна. Адрес сейчас смс пришлю – сказала она и нажала на отбой. Получив её адрес, я позавтракал, расспросил бабу Нюру, как пройти к этой улице, и пошёл собирать пушистую братию в путь – дорогу. Они сопротивлялись, залезать в переносной домик не хотели, и мне пришлось использовать все способы, чтобы хоть как-то их пропихнуть в переноску. Когда дело было сделано, я пошёл их отдавать. Мне было очень некомфортно по дороге. Как будто я иду на базар, продавать своего друга. Котята не мои, а я за сутки умудрился к ним «прикипеть». Так бывает.
Улицу нашёл легко, и к дому подходил совсем с мрачным настроением. Калитка уже была открыта, и я аккуратно зашёл в дом к Ольге, предварительно постучав костяшками пальцев об дверной косяк. Она вышла мне навстречу, вытирая руки об полотенце. Улыбнулась, и пригласила в дом. Я закрыл дверь, выпустил котят на воздух, и прошёл за ней на кухню. Она налила мне чайку, придвинула вазочку с конфетами, и сказала:
– Дима, вы очень хороший человек. Возьмите на воспитание двух котят. Они будут для вас проводниками – сказала она.
– Какими проводниками, Ольга? Куда? – испуганно спросил я.
– А вот вы возьмите, и узнаете. Не бойтесь, это не больно – улыбаясь сказала она.
– Я не боюсь, волнуюсь просто – ответил я.
– Не волнуйтесь, это то, что для вас предначертано. Мы не первые, мы не последние. Следуйте за ними, и всё будет хорошо. Да, вот ещё что. Она встала и вышла из комнаты. Вернулась она уже с большим чемоданом в руках. Положив его на пол, она открыла его и достала оттуда белоснежный пакет, в котором плотно была набита ткань.
– Что это? – спросил я.
– Это исподнее, для бабы Нюры. Она умрёт завтра. Не пугайся ничего, и не спрашивай меня ни о чём. Это неприлично будет, и не нужно ни тебе, ни мне. Похорони как положено, одень именно в то, что тебе сейчас даю. После смерти и похорон бабушки, девочку, которую тебе даю на воспитание, пусти в дом первой. На всех поминальных службах бери её с собой. Она будет смирно сидеть, обещаю. Мальчика оставь в доме, охранять. Так ты закольцуешь пространство, которое тебе понадобиться потом. А сейчас беги домой, плохо ей. Нужно вызывать врачей. С этими словами, она молниеносно схватила котят, и всучив мне их, развернула меня к двери. Я бегом побежал к дому.
Успел вовремя. Баба Нюра лежала на полу. Рядом с ней валялись котлеты. Меня порадовать хотела, испекла, пока я ходил котят отдавать. Я схватил телефон, опустился к ней на колени, и вызванивал скорую помощь. Ей под голову положил подушку, и собрал котлеты в миску. Мои подопечные беленькие котятки, правда, одну тут же «схомячили». Не стал мешать. Сел на пол, отметив про себя, что у бабы Нюры синие губы. Она была в сознании, глаза были открыты. Взяв меня за руку, она потихоньку начала говорить:
– У Ольги был? Исподнюю взял?
– Взял, только не надо торопиться. И ведь ты знала всё? И не расстраивай меня, не торопись «туда». Ты единственный мне родной человек. Не уходи – попросил я.
– Мне пора, Димочка. Я всё давно знала. У нотариуса была, в завещании тебе всё оставила. Дом твой, участок. И ты справку имеешь право взять о смерти, чтобы похоронить меня. Ольга там, в пакет положила сверху. Она давно тебя знает, я рассказывала ей о тебе. Она ждала встречи, вот и дождалась. То, что она тебе про котят рассказывала, выполни. Неукоснительно. Иди, скорой калитку открой – сказала она и закрыла глаза. Через секунду я услышал вой сирены.
Позже всё было как во сне. Её подняли с пола, положили на носилки, делали какие-то уколы прямо по дороге. Старый, усталый врач сказал мне, что у бабы Нюры «инфаркт». И уже оказывается не первый за этот год. От операции она отказывалась, и врач её уже хорошо знал. Взяв у меня номер телефона, он велел ждать его звонка.
Когда уехала машина скорой помощи, я устало присел на табурет в кухне. Откусил котлету, заплакал. Маленькая девочка запрыгнула ко мне на колени, а потом нагло залезла на стол. Села аккуратно на попку, и посмотрела мне в глаза. Я погладил её, и скормил ей остатки своей котлеты. «По-моему, маленьким котятам нельзя жареных котлет» – подумал я. Но моя подружка так не думала, и кушала с великим аппетитом. Её брат присоединился к ней, также проделав все манипуляции. Так мы и сидели втроём. Я горько плакал, а они ели котлеты.
Зайдя в комнату, я прибрал бардак, и открыл белый пакет, который мне дала Ольга. Там лежали вещи необычайной красоты, если можно в такой ситуации – это назвать красотой. Красивая женская сорочка, белоснежно – белая, с рюшами внизу. Платье расписное вручную серебряными нитями. Иконка, полотенце, свечка и бумаги от нотариуса. Я всё это перекладывал из сумки, и плакал. Не стеснялся себя, мне было так легче. Почему-то я сразу поверил Ольге, что баба Нюра умрёт. И уже готовился к этому. Прочитав официальные бумаги, я позвонил друзьям из детдома. Пообещав, что завтра они все приедут, я успокоился. Всё-таки с ними будет полегче всё это пережить. Потом забрал со стола котят, которые свернувшись калачиком преспокойно спали, пошёл определять их. Кто там девочка, а кто мальчик. Понял это путём нехитрых манипуляций. Девочку я пометил шёлковой розовой лентой, которую привязал ей на шею. Иначе в суматохе завтрашних событий, я могу перепутать, и взять мальчика. А Ольга велела девочку.
Весь день ждал звонка, но никто не позвонил. Поздно вечером, приехали друзья. Я был очень благодарен им, что они смогли выбраться сюда. Серёжа вообще из Крыма приехал, он там отдыхал с семьёй. Они все у меня были женаты. Один я бобылём остался, не смог найти себе подругу. Олег и Павел привезли гостинцы и водку. Сели, как в старые добрые времена на кухню у бабы Нюры. Когда нас выпустили из детдома, мы месяц у неё жили. Бюрократию по жилью перекантовывали. Заодно крышу ей подлатали, и крыльцо новое поставили. Когда ключи от квартир получили, периодически к ней всё равно «ныряли». Она всегда была рада.
– Ну что мужики, жахнем что ли? – спросил Павел.
– А чего не выпить за здоровье то? Бабули нашей. Да под её любимые котлетки – сказал Серёга и разлил по рюмкам водку. Посидели минуту, чокнулись хрусталём и выпили. Каждый из нас невесёлые думы думал, да сказать не решался. Наконец, Павел решился молчание прервать:
– Дима, а ты как своих мохнатых зверьков звать – величать прикажешь? Одинаковые, как будто в зеркало смотрят друг на друга. Симпатяги голубоглазые. Если бы под хвост не заглянул я из любопытства, никогда бы не понял, кто из них девочка, а кто мальчик.
– Не знаю, как назвать, не думал совсем, – начал я оправдываться, – событий хватало, вот и времени не нашёл. Может подсобите с именами?
– Чего тут думать, – подхватил беседу Олег, – Маруська да Васька, вот и все имена. По-моему, они чисто русской породы, «кряжского разлива», так сказать. Вот и назовём их по-русски.
На том и порешили. Выпив по ещё одной рюмке, начали укладываться на боковую. Мне тяжело было на душе, тревожно. Поэтому уложив друзей, вышел на крыльцо, в небо глянуть. На телефоне отражалось время: 00:15. Я удивился, что так поздно уже, и собрался идти в дом, но тут зазвучала мелодия. Посмотрев на дисплей, увидел незнакомый номер. Я ждал этого звонка, и боялся его, но брать трубку нужно:
– Алло, – сказал я осипшим от тревоги голосом, – кто это?
– Здравствуйте, это вас беспокоит из кардиологического отделения районной больницы № 7. Анна Владимировна Хмельницкая кем вам приходится? – строго спросил молодой женский голос.
– Я наследник не родственных связей, так она решила – ответил я.
– Поверенный значит? – снова спросила женщина.
– Можно и, так сказать. Что – то случилось?
– Да, умерла Анна Владимировна. Тридцать минут назад, не приходя в сознание. Обширный инфаркт, и операция не привела к выздоровлению. Мои соболезнования. За телом завтра приезжайте, после обеда. Центральный морг – сказал голос и нажал отбой. Я стоял как вкопанный, не зная, куда себя деть. Ведь догадывался, что так будет, но верить не хотел. На крыльцо вышел Олег. Прикурил сигарету, и внимательно на меня посмотрев, сказал:
– Дима, ты давай, не раскисай. Мы тебя хорошо знаем, ты мужик сердобольный. Услышали, что по телефону говоришь, так и поняли, что баба Нюра умерла. Когда забирать?
– Сегодня уже, после обеда. Как это всё делается то? – спросил я у друга.
– Сообразим завтра, не дрейфь. Идём ещё накатим, за упокой души её. И спать. Тяжёлый день предстоит нам всем.
Когда вошли в дом, я поискал глазами котят. Они стояли оба в сенях и смотрели своими огромными глазами прямо на меня. Я взял одного и другого и прижав их к своему лицу, тихо заскулил. Маруся слизывала мои слёзы со щёк, а Васька изо всех сил кусал мне нос, чтобы я не расстраивался, и обратил на него внимание. Они успокаивали меня своим писком и подвижной вознёй на моих ладонях. Друзья повставали со своих лежанок, и пошли разогревать ужин. Спать уже невозможно было, нужно готовиться к похоронам. Никто в упор не знал, как это делается, но на то мы и мужики, что знаем телефоны проверенных жизнью женщин. Поэтому друзья пошли звонить своим жёнам, а я решился на поздний звонок Ольге. Она взяла трубку с первого гудка:
– Дима, отмучилась баба Нюра? – спросила она.
– Как ты и предположила, случилось – ответил я.
– Я не предполагала, я знала. Усвой наконец и прими во мне правду эту. Про мой завет помнишь?
– Да, девочку возьму с собой везде. Помню. Только всего остального не знаю. Поминки там, похороны.
– За это не бойся. Соседка у бабы Нюры есть, через забор, иди сейчас туда. У неё крыльцо синим цветом выкрашено, не ошибёшься. Они подругами всю жизнь были, поэтому поможет тебе. Она женщина добрая, всему научит и участие примет в похоронах. Ей баба Нюра очень доверяла. И Маруську сейчас молоком не пои. Она котлет объелась, плохо будет. Маленьких неправильно кормишь, они начнут дорогу к «истокам» забывать, а этого делать им нельзя. Давай, держись, я приду завтра – сказала она и нажала отбой.
Второй раз за вечер я стоял «столбом». «Откуда она узнала, как я кошку назвал?» – думал я и продолжал пялиться в забор. Потом мысленно пнул себя под зад, и пошёл к соседке с синим крыльцом.
