Kitabı oku: «Остров луны»

Yazı tipi:

ISBN 978-5-0050-1521-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

В иллюминатор ярко светило жаркое летнее солнце. Я недовольно сморщил нос и открыл глаза. Легкий дневной сон тут же сбежал, как клочок осеннего тумана, прогоняемого теплым солнечным лучом, пробивающимся сквозь сумрачный голый лес. Мое недовольство прерванным блаженством было вполне обосновано: я не спал уже более тридцати часов. Склоки со сводной сестрой по поводу оставленного отцом немалого наследства вымотали меня полностью. Ей, привыкшей к роскоши и безделью, было просто делом всей ее никчемной жизни отобрать у младшего братца все. Неважно, каким путем это будет сделано – законно, или не совсем.

Смерть отца была первым ударом для меня, самым сильным в моей жизни. Так мне казалось тогда, полгода назад. Но когда в коттедж, в котором мы с отцом жили больше пятнадцати лет, ворвалась высокая тощая дама в манто из белой норки и черном чепчике, видимо, играющем роль траурной шляпки, я понял, что все мои беды только начались. Тоскливым прокуренным голосом она снизошла до объяснений своего внезапного приезда.

– Добрый день. Я так понимаю, что ты и есть мой сводный брат. Панов, конечно, обо мне ничего не рассказывал, боялся ранить наивную детскую душу. – Послышался сдавленный смешок. – Но ты, я вижу, уже большой мальчик, поэтому, скажу все как есть. До твоей матери, Панов встречался с моей. Когда она сказала, что ждет ребенка, папаша сбежал, оставив небольшую сумму на решение проблемы. – Ее и без того узкие розовые губы превратились в бледного изогнутого червяка. – Но я родилась, как видишь, и Панову пришлось обеспечивать мне достойное существование. Чем он, в прочем, и занимался, пока не появился ты. Тогда ежемесячные суммы значительно поредели. Но не будем так далеко уходить от основного вопроса. Панова больше нет, зато есть его наследство и единокровные брат и сестра, которым предстоит все поделить. Ты же не против?

Я в остолбенении стоял, пытаясь переварить все сказанное и не задохнуться от излишне терпкого облака ее духов. Новоиспеченная сестрица смотрела мне в глаза, даже не пытаясь скрыть злорадного ликования. Я не понимал, почему отец не сказал мне об этой стороне своей жизни. У нас не было слишком уж доверительных отношений, как бывает в некоторых счастливых семьях. Но и сказать, что каждый из нас жил своей жизнью, не посвящая в нее самого родного человека, я не мог. После смерти мамы мы стали реже видеться, меньше общаться, но не утратили радости от совместного времяпровождения, вечерних бесед за чашкой кофе, редких ночных вылазок на местную речушку за мелкими карасями. На мой единственный вопрос незадолго до ухода о его жизни до встречи с мамой, он просто ответил, что она проходила мимо, эта самая жизнь, не затрагивая души. Этот ответ меня вполне удовлетворил, так как я знал, что родители любили друг друга без памяти. Я всегда смотрел на них и мечтал, что в моей жизни обязательно будет именно такая любовь.

Деловитое сухое покашливание вернуло меня к реальности. Я повернул голову и встретился глазами с надменным холодным взглядом Мариэтты. Тут же отвернувшись, я не смог сдержать улыбки, вспомнив, как увидел ее паспортные данные в кабинете у нотариуса. Там уж я хохотал, как сумасшедший. Представившаяся мне Мариэттой, практически царственная особа с длинными наманикюренными узловатыми пальцами протягивала нотариусу открытый паспорт, в котором черным по белому было написано: Гнидка Марфа Сергеевна. Фамилия полностью соответствовала натуре сестренки. Да и имечко не подкачало. С той минуты, я назло ей, с мальчишеским задором называл ее только Марфушенькой-душенькой. Ее это страшно злило, но она с явным трудом сдерживалась, выдавливая из себя снисходительно-ядовитое подобие улыбки. Там, у нотариуса, к моему великому сожалению, она была признана дочерью Панова Сергея Петровича, то есть моего отца, так как, подсуетившийся адвокат Марфы предоставил счета отца, какие-то документы, выписки и справки, доказывающие мое родство с этой отвратительной женщиной. И вот теперь я вместе с новоиспеченной родственницей перелетал Атлантический океан, чтобы увидеть недвижимость в Аргентине, оставшуюся еще от деда. Как уж Марфа про нее разнюхала, если даже я услышал от отца только раз про большую виллу с видом на океан. Мама сразу загорелась желанием посетить ее, но отец перевел разговор на другую тему, а вскоре и мамы не стало.

– Не желаете ли чего-нибудь выпить? – вывел меня из воспоминаний тихий приятный голос темноглазой стюардессы. Она, улыбаясь голливудской улыбкой, наклонялась ко мне, предлагая не только напитки, но и приятный обзор выреза ее белой блузки.

Я улыбнулся в ответ и взял освежающий махито. Если бы не сидящая по соседству Марфа-Мариэтта, все сильнее поджимающая губы, я бы с удовольствием пофлиртовал с симпатичной девушкой. Но, боясь, что сестрица просто съест свои губы вместе с жирной темно-розовой помадой, я обошелся только кивком. Стюардесса окинула неприветливым взглядом мою спутницу, кутающуюся в теплый кашемировый плед, и медленно пошла по проходу, покачивая бедрами.

– Совсем распустились! – зло плюнула вслед девушке Марфа. – Как таких профурсеток берут в приличные авиакомпании? Да у нее же юбка короче моего белья… – тут она осеклась и бросила на меня быстрый взгляд, надеясь, что я не услышал ее последнего изречения.

Но надежда оказалась напрасной. Пол стакана махито были просто взрывом неудержимого смеха расплесканы из моего рта на мою одежду и на спинку кресла соседа спереди. Извинившись перед необъятным мужчиной, я вытер салфеткой кресло, продолжая смеяться. Живо представ перед моими глазами в бабушкиных панталонах, развевающихся на ветру, как парашют, Марфа не хотела покидать мою голову, вновь и вновь вышагивая взад и вперед, как на модном показе. Хотя, конечно, пытался я успокоить рвущийся наружу хохот, она не носила таких вещей, будучи молодой женщиной тридцати двух лет от роду.

Успокоившись, я достал из своего чемодана чистую футболку и направился в туалет переодеться. Самолет немного потряхивало, поэтому приходилось держаться за чужие кресла вдоль прохода. Пока не дошел до нужного места, я ощущал прожигающий взгляд серых злых глаз. Открыв дверь, я махнул сестрице рукой, послав воздушный поцелуй и насмешливую улыбку. Она покраснела, словно ее застали за чтением чужого письма, и демонстративно отвернулась к иллюминатору, задрав острый нос.

Липкий, сладкий махито надежно въелся в нежно-зеленую ткань. Стирать в туалете испорченную вещь, конечно, я не собирался, но вот оттереть липкое пятно с груди пришлось. Делать это было крайне неудобно. В маленькой кабинке с трудом помещался восьмидесятикилограммовый высокий мускулистый мужчина, пытающийся натянуть чистую футболку и при этом не выломать локтем дверь.

Когда мне удалось переодеться, самолет сильно тряхнуло. Я от неожиданности не удержался на ногах и упал на пол, стукнувшись по пути головой о раковину. Последнее, что я услышал прежде, чем потерять сознание, был оглушительный рев мотора и женский крик.

Глава 2

Я плыл по грязно-желтой реке, а вокруг плескались, выныривая время от времени темно-зеленые скользкие крокодилы. С ужасом я ждал, когда они всем скопом набросятся на безоружную жертву, но они почему-то медлили, изредка показывая острые желтые зубы в подобие улыбки. Вдруг один решился. Он подобрался ко мне так близко, что я почти ощущал на своем теле его железную смертельную хватку. Он провел розовым шершавым языком по моему голому плечу и облизнулся. Я заорал так, что не ожидавший такого всплеска эмоций от своей тихо плывущей жертвы крокодил нырнул под воду, обдав мое лицо брызгами холодной воды с частичками песка и ила.

Я открыл глаза и понял, что это был всего лишь сон. Вокруг меня творилось такое, что встреча с крокодилами показалась мне отличным концом моей жизни. Часть сна все же оказалась реальностью. Только я не плыл, а тонул в кабинке, бывшей когда-то туалетом. Вода быстро поднималась, прибывая неизвестно откуда. Поднявшаяся было брезгливость тут же уступила место ужасу, холодной змеей заползающему в сердце. Но пары секунд было достаточно, чтобы задушить в себе все страхи и начать действовать.

Первым делом я, набрав полные легкие последнего оставшегося здесь воздуха, все же выломал дверь. Сама она открываться не желала, так как снаружи была забаррикадирована несколькими телами пассажиров. Стараясь не смотреть на проплывающие мимо трупы с искаженными страхом лицами, я пулей бросился, как только это было возможно под водой, к двери запасного выхода. Около нее никого не было, что уже сулило хоть какой-то шанс на спасение. С большим трудом повернув ручку, я открыл дверь и нырнул в темноту. Все картинки складывались, словно пазлы в моем мозгу, пока я поднимался наверх. Что-то случилось с двигателем самолета, пока я переодевался. Именно его рев я слышал прежде, чем попасть в странный сон с нерешительными рептилиями. Океан немного смягчил падение самолета, но, разломав его пополам, конечно, не позволил спастись пассажирам, оставшимся в живых после падения, и захлебнувшихся в его соленых водах, в избытке хлынувших внутрь лайнера. Поднимаясь на поверхность воды, я все же оглядывался по сторонам, надеясь увидеть хоть одного выжившего и так же, как я, стремящегося к жизни человека. Но, увы, я был единственным спасшимся чудесным образом пассажиром невезучего авиалайнера.

Воздух в легких заканчивался, а поверхность воды, через которую попадали редкие блеклые лучи заходящего солнца, была еще в нескольких метрах. Как я преодолел это расстояние, откуда взялись силы, я не знал. Но не переставал благодарить отца, который казался большим занудой, повторяющим мне, мокрому и уставшему мальчишке, о важности в жизни умения плавать. Теперь, терпение отца и мое послушание спасли мне жизнь, на дав уйти на дно вместе с самолетом.

Отдышавшись, и еще раз поблагодарив отца вслух, я осмотрелся. Вокруг не было ни души, только изредка попадались небольшие чемоданы и сумки из ручной клади. Решив, что хозяева не будут возражать, я подплыл к одному из них и попытался на него взобраться, чтобы хоть немного отдохнуть. Мне это не удалось, но держаться на воде, не делая практически ни каких усилий, позволило. Теперь нужно было решить, что же делать дальше. Мысли, обычно четко и ясно гуляющие по моей голове, отсутствовали, будто их смыло водой, пока я поднимался из глубин. Солнце садилось и отбрасывало на водную рябь яркие полосы всевозможных теплых оттенков. Но естественная природная красота меня мало интересовала в эту минуту. Я понимал, что с наступлением ночи мои шансы выжить значительно уменьшаться. Я продрог, устал, есть хотелось просто жутко и, вспомнив некстати о предлагаемой пару часов назад в самолете курице с гарниром, впервые пожалел, что не ем мясо, приученный мамой к вегетарианству.

Если бы я хоть знал, в какой стороне находится суша. Я стал размышлять, хотя это с трудом удавалось. Самолет летел достаточно долго, и, возможно, оставалось не так далеко до конечной точки. Но вот только где эта точка? Мои невеселые мысли прервал еле слышный хлопок. Я повернул голову на звук и увидел с трудом различимый свет сигнальной ракеты. Если бы под моими ногами была земля, то я, наверняка, подпрыгнул бы от бурной радости. Значит, там суша! Осознание этого вдохнуло в мое тело новые силы, и я, не отпуская мой кожаный «плот», поплыл навстречу быстро исчезающему в темнеющем небе огненному всполоху.

Стараясь не отклоняться от намеченного мысленно курса, я немного ускорился. Время было не на моей стороне. Вода становилась все холоднее, мышцы отказывались слушаться, все медленнее работали ноги. Но я не мог так просто сдаться и продолжал грести ногами.

Сколько прошло времени, я не знал. Только опустившаяся ночь подсказывала, что я пробыл в воде около двух часов. Когда мои силы окончательно иссякли, правая нога коснулась чего-то твердого. Я встал во весь рост и, не скрывая слез счастья, выступивших на глазах, на ватных ногах сделал пару шагов, упал в воду и, отплевываясь от прибрежной пены, на четвереньках выполз на песчаный берег.

Несколько минут я просто лежал, не шевелясь и восстанавливая дыхание. Вскоре мокрая, прилипшая к телу одежда стала настолько холодной, что я, с трудом поднявшись, стянул ее и вновь, раскинув свои уставшие конечности, развалился на горячем песке. Теплый легкий ветерок обдувал мокрую кожу, температура мелкого песка располагала к себе, и я, слегка зарывшись в него, словно в теплое одеяло, заснул, стараясь не думать о завтрашнем дне.

Проснулся я от внезапной острой боли в груди. Резко открыв глаза, я попытался вспомнить, где нахожусь. Над головой на ярко-голубом небе плыли причудливые перистые облака, с криками носились горластые чайки и еще какие-то мелкие птицы. Значит, это был не сон, с сожалением констатировал я. Осторожно приподнявшись на локтях, я посмотрел на свою грудь, которая до сих пор болела, как от удара. Так и есть. Сползший с меня сухой песок открыл мне красное пятно на груди величиной с кулак. Я в недоумении осмотрелся. Кто мог ударить меня? Неужели, здесь есть люди? Но вокруг был лишь океан с одной стороны и заросшие джунгли – с другой. Джунгли? Я немедленно вскочил и стал более внимательно осматривать место, на которое волей судьбы был заброшен.

Вдоль всего побережья, на сколько хватало глаз, была буйная тропическая растительность, местами близко подползающая своими зелеными лианами к воде. Возле меня валялось несколько целых и разбитых кокосов.

– Так вот, что меня ударило! – озарило меня.

Впервые я пожалел, что это был не человек. Даже, если он воинственно настроен, с ним все равно можно было договориться. А вот с кокосом – вряд ли. Я горестно вздохнул и со злостью пнул кокос. Он откатился к деревьям и тут я обратил внимание, что кокосовые пальмы находятся довольно далеко от моей ночной лежанки. Как кокосы в таком количестве оказались около меня, да еще и разбудили, ударив? Я замер, впервые за время пребывания здесь немного испугавшись. Вопросы роились в моей голове, как испуганные пчелы. Что это за место? Кто швырял в меня орехи-переростки? Есть ли здесь люди? И еще куча подобных.

Немного успокоившись, я отряхнул свою одежду от песка и присохших водорослей, и, на всякий случай, прихватив с собой парочку увесистых кокосов, спокойным уверенным шагом направился вдоль побережья. Первым делом, нужно было как-то определить мое местоположение. В памяти сразу возникла картинка, как мы всей семьей отправляемся в поход. Мне тогда было лет десять, не больше. Мама всю дорогу подшучивала над моей неуклюжестью и страхами. Я же боялся каждого шороха, тени, птичьего крика. А когда на мое лицо случайно опустился маленький паучок, вопль ужаса огласил весь лес. Я несся, сломя голову, через сухие ветки, какие-то ямки, пни, не видя перед собой ничего, кроме огромных волосатых паучьих лап. Меня искали больше часа. Сам я не соображал ничего от страха и сидел на дереве, взобравшись туда непостижимым образом. Поэтому, когда меня все же нашел отец, то не стал ругать или смеяться. Он просто крепко обнял. С того дня меня покинули детские страхи, а отец научил всему, что знал сам: ориентироваться на местности, добывать огонь, строить из подручных природных материалов убежище на дереве, распознавать ядовитые грибы и ягоды. Но самым любимым моим занятием было наблюдение за звездным небом. Я очень быстро выучил все созвездия, и отец гордился мной. Я видел это в его глазах. Тогда для меня все это было просто развлечением, интересным занятием. Но сейчас, подходя к зеленой чаще перепутанных цветущих лиан, я вновь благодарил отца за его жизненные уроки.

Все же я решил сначала исследовать берег. Через несколько часов я убедился, что нахожусь на острове. Когда вновь показалось место, где я спал, я от злости заорал, чем поднял в небо небольшую стайку птиц. Выместив ярость на ни в чем не повинном песке, я схватил поудобнее кокос и швырнул его в самую чащу. От туда взвилась еще стайка и послышался странный гортанный возглас. Я замер, боясь спугнуть свою галлюцинацию. Отсутствие людей слишком быстро повлияло на мой разум. Но проверить все же стоило.

Я порылся в чемодане, служившим мне верой и правдой во время плавания плотом, и нашел несколько довольно нужных вещей. К счастью он когда-то принадлежал мужчине, поэтому содержал в относительном беспорядке опасную бритву, почти новую зубную щетку, какие-то лекарства в непромокаемом пакете, мешковатого вида шорты и такую же рубашку с коротким рукавом, а так же просто необходимые на острове вещи – маленькое розовое зеркальце и намокший, потерявший всякую форму, парик.

Вооружившись бритвой, я медленно направился в сторону более редкой растительности, откуда, как мне показалось, донесся звук, похожий на человеческий голос. В качестве топора бритва не подходила совсем, поэтому приходилось разрывать тонкие растения, преграждающие путь, свободной рукой, от чего на ней быстро образовались ссадины. Но я не обращал внимания на такие мелочи. Вглядываясь вперед, я старался различить на фоне деревьев и кустарников, в изобилии произрастающих на этом острове, хоть какое-то подобие человеческой фигуры.

– Эй! Есть здесь кто-нибудь? – с надеждой крикнул я.

Но в ответ была только тишина. Птицы смолкли, приглядываясь сквозь ветви к моим осторожным движениям. Но я не собирался так легко сдаться. Ведь послал же кто-то сигнальную ракету отсюда, да и брошенные в меня кокосы не давали покоя.

– Не бойтесь меня! Я пришел с миром! – почему-то именно эта глупая фраза пришла на ум. – Я увидел ракету и приплыл. Меня зовут Костя, а как вас?

Неожиданно я понял, что разговор с деревьями до добра не доведет. Махнув рукой, я отправился обратно на пляж. Хотелось есть, и я решил в первую очередь подкрепиться, а затем продолжить обход своих новых владений. Вспомнилась книга Даниеля Дефо «Робинзон Крузо», которая показалась мне в тринадцать лет слишком скучной, чтобы дочитывать ее до конца. Сейчас я бы с удовольствием ее прочитал. Может там нашел бы что-нибудь полезное для облегчения своего нынешнего положения. У Робинзона, насколько я помнил, были какие-то животные, которых он приручил, а самое главное, он встретил Пятницу, смешного темнокожего дикаря, который не дал съехать крыше главного героя от одиночества. Может и мне в чем-то повезет, прежде, чем какое-нибудь судно или спасательный вертолет найдут меня. Ведь не могу же я надолго здесь обосноваться.

С такими оптимистическими мыслями я раздобыл небольшую связку довольно спелых бананов, собрал штук десять кокосов и уселся завтракать. Ползающие взад и вперед довольно упитанные крабы расшатывали мои твердые убеждения вегетарианства, но я держался.

Заморив червячка, я опять направился вглубь джунглей острова. Следовало все же найти того, кто, сам того не зная, спас мне жизнь, указав хвостом сигнальной ракеты на этот клочок суши. Отдаляясь от океана, я все сильнее ощущал присутствие в этом зеленом живом мире кого-то, кто пока не хочет выдавать себя, но неотступно следует за мной по пятам. Осторожно, чтобы его не спугнуть, я шел, не переставая внимательно смотреть по сторонам. Незнакомец явно был очень робким, так как только еле ощутимые колыхания густой листвы на деревьях указывали на его осторожные передвижения.

Не зная, как его подманить к себе, я спрятал в карман бритву, сел на поваленное засохшее дерево на небольшой открытой полянке и достал зеркальце. Солнечный зайчик, запрыгавший тут же по листве, вызвал у моего спрятавшегося приятеля восхищенный и удивленный вздох. Я медленно повернулся на звук и поднял голову. В листве надо мной кто-то сидел, скрючившись в позе кота, готового к прыжку. Его фигура была настолько щуплой и маленькой, что сначала я подумал, что передо мной большая обезьяна, но тут мы встретились взглядом. Таких огромных, искрящихся синих глаз, обрамленных длинными пушистыми ресницами, я никогда в своей жизни не видел. Я резко встал. Мой преследователь пискнул и исчез в листве. Только качающиеся ветки говорили о том, что мне не приснилась моя первая встреча с таинственным жителем острова.

Я быстро, как позволяли лианы, шел следом, надеясь на то, что это существо, кем бы оно ни было, живет где-то недалеко, и, желательно, одно. Рассмотреть лицо мне не удалось, так как широкие листья и тени от них скрыли почти все. Но эти глаза… Что-то невероятное было в их глубине, таинственное, удивительное, но в то же время тихая грусть плескалась там, страх и отчаяние. Я дал себе клятву, проговорив ее громко вслух:

– Во что бы то ни стало, я отыщу тебя, где бы ты ни был, и постараюсь помочь!

Никто не слышал ее, но мне, почему-то, стало так хорошо, уверенность в себе была восстановлена полностью и, решительно отогнув мешающую ветку, я походкой первооткрывателя направился дальше.

Довольно скоро я наткнулся на явные признаки пребывания человека. На большой вытоптанной поляне валялся всякий хлам. Тут и там лежали осколки керамической посуды, какие-то тряпки. Около них, практически в зарослях лежала варварски разломанная ракетница. Так значит, мне не показалось, что с острова был запущен сигнальный огонь. Вот только вряд ли это было сделано специально, судя по остаткам ракетницы и ящика, в котором она когда-то лежала. В углу, частично заросшая травой и мхом, виднелась перевернутая полуистлевшая деревянная лодка. Возле нее я насчитал восемь аккуратно расставленных на круглых плоских камнях человеческих черепов. Эта находка заставила меня вздрогнуть. Кто знает, не коллекционирует ли местный обитатель человеческие головы, тщательно обгладывая их перед тем, как установить на каменный пьедестал. Я тихонько достал бритву и зажал ее в кулаке, намереваясь открыть, как только возникнет опасность быть съеденным. Но тишина, нарушаемая изредка птичьим щебетом, продолжала наступать со всех сторон, не пугая, но и не предвещая ничего хорошего. Я продолжил осмотр поляны. С правой стороны от меня на краю истоптанного кем-то места росло гигантское дерево. Его крона уходила высоко в небо, а обхватить не смогли бы и трое мужчин. Некое подобие лестницы, уходящей вверх, привлекло мое внимание. Подойдя ближе, я различил несколько частично сломанных или просто сгнивших ступенек, сделанных из обрубленных толстых веток. Но самое интересное было то, что ступеньки держались на проржавевших и позеленевших от времени гвоздях. Я просто не мог нарадоваться своей потрясающей находке. Осторожно, чтобы не упасть, я стал подниматься по ступенькам, но удобные повсеместно кожаные туфли предательски скользили по гладкому стволу, разрушая остатки лестницы. Я быстро скинул последнее напоминание об удобствах цивилизации на землю и продолжил свой подъем в носках. Что я собирался найти на этом древесном гиганте, я не представлял. Но то, что здесь была скрыта загадка моего боязливого товарища по несчастью, я не сомневался.