Kitabı oku: «Обожженные», sayfa 18
Дораны действительно были созданы магнурами и гармонианцами (что, на самом деле, одно и то же, так что, когда я дальше буду говорить о гармонианцах, знайте, что я имею в виду и магнуров). И мой магнур знал такую особенность. Все дораны были связаны на генетическом уровне. В отличие от человечества, у нашей расы молекулы ДНК связаны. Это, конечно же, не значит, что то, что произойдет с одним, произойдет и с другим, но если нанести непоправимые разрушения в ДНК одного дорана… Это может разрушить ДНК остальных. И с вероятностью в 98% это уничтожит целую расу.
Дораны создавались как сосуды для гармонианцев, которые могли объединяться в одну большую энергию, поэтому такое положение дел для них было естественным. Но магнуры не подумали, что это может предоставлять опасность не только для доранов, но и для них самих.
На самом деле энергетические существа подразделялись не просто на магнуров и миноров. У каждого из этих видов было несколько подвидов. И я, конечно, обладал всеми стандартными способностями, присущими магнурам, но и еще кое-чем, что остальные проделать не могли… Кажется, вы уже столкнулись с таким видом сил на Тиморе, когда ваш друг Крис спас планету.
За время, что Текодор говорил, я перестала видеть перед собой просто мальчика. Казалось, я видела это гигантское существо из тысяч энергий, сплетенных вместе, хоть я и утратила свои способности. До остальных тоже, по-моему, только начало доходить, что с нами говорит именно магнур. Какое-то время они переваривали, что он только что сказал.
– Ты переходник? – спросил, наконец, Локи, по-моему, единственный, кроме меня, кто присутствовал в Тиморском лесу в тот роковой день.
– Да, – кивнул Текодор. – Конечно же, во мне есть и своя энергия, но я в состоянии передавать через себя и чужую. И вот что я могу сделать: я могу вобрать в себя каждого существующего ныне гармонианца. И я могу разорвать их на атомы, лишить сознания, превратить просто в куски энергии. Но гармонический свет настолько мощный, что он просто выжжет меня изнутри. Но не только меня. Непоправимые разрушения будут нанесены в ДНК каждого ныне существующего дорана. Скорее всего, они умрут, но даже если нет, то начнут страшным образом мутировать, или сойдут с ума, и произойдет что-то еще в этом роде. Это будет означать смерть для всей доранской расы.
Я наблюдала за тем, как искажаются от ужаса лица всех остальных. Да, гармонианцы только и делали, что издевались над людьми и разрушали все вокруг. Но ради победы над ними убить всех доранов? Дораны – замечательные создания, наши друзья, они не сделали нам абсолютно ничего плохого, а наоборот, только помогали.
– Это же ужасно, – пробормотал Джейкоб. – Неужели нет какого-то способа обойти эту всеобщую связь ДНК?
– Ну, Кендис придумала один, – пожал плечами Текодор. – Пусть она вам расскажет, а вы сами решайте, приемлемо это для вас или нет.
Теперь все уставились на меня, и я даже на секунду почувствовала отголоски своей социофобии, которая, как мне казалось, у меня прошла. Мне вдруг захотелось выбежать из этой комнаты и бежать со всех ног, пока я не уйду от этих взглядов. Но я должна рассказать свою идею до конца.
– Вы же помните, что произошло на Тиморе? – неуверенно начала я. – Ну, Крис вобрал в себя всю энергию, чтобы спасти планету… Это могло уничтожить его, но я…
– Нет! – вдруг выкрикнул Локи, до которого дошло, что я собиралась сделать. – Нет, нет и нет! Я этого тебе не позволю.
– Локи! – отчаянно воскликнула я. – Я не могу позволить, чтобы целый вид вымер, или сошел с ума, или мутировал. Но и оставить все, как есть, мы тоже не можем, иначе гармонианцы захватят власть над Вселенной, и Бог знает, чем все это кончится, но явно ничем хорошим. А так вред будет причинен только мне. Это же идеальное решение, разве нет?
– Нет, не идеальное! – Локи подошел ко мне и схватил меня за руки. – Почему это должна быть именно ты? Кто тебе эти дораны? У тебя даже друзей среди них нет, почему ты их спасаешь?
– Дело не только в доранах, – возразила я. – Текодор ни за что не пойдет на уничтожение всей своей расы, по-моему, это очевидно. Но если он этого не сделает, то гармонианцы не остановятся ни перед чем. Захватив Гармонию и разрушив Дору, они пойдут захватывать другие планеты, многие существа умрут, а другие будут захвачены и переработаны…
Мой голос дрогнул, и Локи подозрительно на меня уставился. Посмотрев мне прямо в глаза, он усмехнулся:
– Как же я сразу не догадался. Дело опять в Крисе, да? Ты боишься, что если мы их не остановим, то они доберутся до Кристаллиса и убьют его? И снова готова умереть, только бы он остался жив.
Я ничего не ответила, но все ясно и без слов: разумеется, спасение Криса для меня превыше всего. Наверное, это никогда не изменится. Я не могу допустить того, чтобы он умер. Просто не могу.
В глазах Локи стояла боль, и мне было невыносимо причинять ее ему, но какой у меня еще был выбор? Как мне еще всех спасти? Локи неожиданно взял мое лицо в свои ладони и серьезно произнес:
– Послушай, я понимаю, что у тебя большая любовь к Крису, и что два месяца вряд ли могли заставить тебя его забыть. Я понимаю, что он для тебя важнее всего на свете. Я понимаю, что, что бы ты ни чувствовала ко мне, это не настолько сильно, чтобы я был в приоритете. Но, тем не менее, если ты меня хоть немного меня любишь, не делай этого, – его голос исказился, как будто он собирался заплакать. – Я уже потерял маму, друга, брата… Я не могу потерять еще и тебя.
Ох, на долю Локи и так выпало немало испытаний, неужели я нанесу ему еще одну рану? Мне нравился Локи, правда, нравился. Наверное, я даже была влюблена в него. Но любить?.. Это слишком громкие слова, и я не готова их произнести. И, наверное, уже никогда не произнесу.
Однако мне не хотелось делать ему еще больнее. Поэтому я обняла его, крепко прижимая к себе, и произнесла:
– Но ведь, Локи… если я их не остановлю, то тебя я тоже потеряю. Рано или поздно они нас найдут и либо убьют, либо сделают из нас этих чертовых гибридов, что равносильно смерти. Если я этого не сделаю… Мы все умрем.
– Нет! – выдохнул он мне в шею. – Должен быть еще какой-то способ…
– Мы не можем просить Текодора жертвовать своей сестрой и всей их расой, – погладила я его по спине. – Особенно, если мы не готовы сами чем-то пожертвовать. Это просто нечестно с нашей стороны.
Тогда Локи сердито отпустил меня и повернулся к остальным людям в комнате. Они все стояли и смотрели на меня так, как будто я объявила себя Жанной Д’Арк, которой голоса повелели идти воевать. Локи отчаянно спросил:
– А вы все что молчите? Ну, скажите же, что мы не можем позволить ей это сделать!
Но я ясно видела сомнение в лицах своих… друзей ли? На самом деле только Лора – моя подруга. В ее глазах я прочитала безмолвный крик: «Нет!». А вот с Дэнни и Джейкобом мне так и не удалось по-настоящему сблизиться. К тому же, я полагаю, они оба меня вполне понимали: им тоже хотелось защитить своих любимых. Не поставят они мою жизнь в приоритет перед ними. Не поставят.
– А что ты от нас хочешь, Локи? – раздраженно спросил Джейкоб. – Ты ее любишь, я понимаю. А я люблю Нору, которая тоже находится на Кристаллисе. Если гармонианцы продолжат захватывать планеты и доберутся до Кристаллиса, то они и Нору могут убить! Почему я должен выбрать Кендис, а не Нору, вот ты мне скажи?
– Аналогично, стармэйт, – согласился Дэнни. – Лора, конечно, сейчас рядом со мной, а не на какой-то другой планете, но, если мы не остановим гармонианцев, то она тоже окажется в опасности. Я не могу предпочесть жизнь Кендис жизни Лоры. Тем более что в этом случае, похоже, ее все равно ничто не спасет.
Только Джайлс промолчал, с грустным и задумчивым видом глядя на нас всех, но вряд ли Локи спрашивал его мнение. Итак, большинство за мою смерть. Что ж, этого следовало ожидать.
– Она же ваш друг, черт побери! – яростно воскликнул Локи, но это никого не убедило. Тогда он снова повернулся ко мне. – Я не хочу терять тебя. Я не хочу оставаться один.
– Ну, возможно, нам еще удастся спасти Стива, – постаралась я приободрить его.
Но Текодор неуверенно откашлялся:
– К-хм… не хотелось вам говорить, так как у нас тут и так бед хватает… Но Стива сегодня забрали на слияние, и процесс уже начался. Мы не сможем его спасти.
Лицо Локи исказилось, стало равнодушным, и он холодно произнес:
– Я всех потерял. Что ж, значит, от меня тоже ничего не останется. Может, это и к лучшему.
После чего он удалился в угол, опустился на грязный пол и уставился в потолок. Такое резкое изменение меня напугало. Я заметила ужас и потрясение в глазах Лоры, как будто она уже видела нечто подобное. И тогда перед моими глазами пронесся Ансон, который заметно охладел к Лоре после смерти Нелли. Он тоже всех потерял и словно умер сам. Интересно, как он там? Я надеялась, что ему все-таки удалось наладить нормальную жизнь и двинуться дальше, несмотря на всю боль, которую ему пришлось пережить. Я постаралась вообразить себе Локи, который после моей смерти заживет счастливо, но у меня почему-то не получилось.
Я повернулась к Текодору. Чтобы я смогла принять поток гармонической энергии, нужно сделать еще кое-что.
– Ты договоришься с моим магнуром? – спросила я. – Что-то мне подсказывает, что он будет этому всему не рад.
– Да, думаю, я смогу его убедить, – кивнул мальчик. – Но мне нужно подготовиться.
Я устало опустилась на пол и тяжело вздохнула. Итак, решение найдено. Я собиралась умереть.
Глава 23
Он чувствовал себя… необычно. Как будто увеличился в размерах во много раз, хотя при этом он ясно ощущал свои ноги и руки, которые остались точно такими же, как раньше. Он попробовал пошевелить ими… Все конечности слушались превосходно. Тогда он решил открыть глаза и посмотреть, что вокруг. Почему-то это оказалось трудно, однако он все же смог распахнуть веки. И ничего не увидел. Это должно бы его напугать, но не напугало. С детства он полагал, что слепота – это такая чернильная чернота, в которой нет ничего, ни одного самого слабого силуэта объектов. Однако она оказалась наполненной светом и образами, что казалось странным, пока до него не дошло: с ним слился гармонианец. Человеческие глаза ослепли, и теперь он видел немного в другом спектре.
Его сознание медленно поползло вперед, и он наткнулся на яркую световую вспышку, пульсирующую в такт течению мыслей. Распознав в этой вспышке сгусток гармонианцев, в который раньше входил и он сам, он послал им свою мысль:
– Я очнулся. Тело слушается превосходно.
– Это замечательно, – ответили ему его собратья. – Личность сохранена?
Он прислушался к своим ощущениям и обнаружил, что какая-то часть его отчаянно сопротивлялась, пыталась скинуть его, отбросить в сторону, отторгнуть.
– Ослабь хватку в месте, где сосредоточена воля к борьбе и желание победить, – посоветовали ему остальные. – Но надави посильнее там, где у него отвращение к таким, как мы. Это качество нам совершенно не нужно.
Он так и сделал, и вскоре заметил, что больше в нем ничто не воюет друг с другом. Он стал единым организмом – человеком со способностью видеть энергетическую вселенную и целебным светом внутри себя, который излечит любые раны и позволит ему жить вечно. Его звали Стив, и он второй человек-гармонианец в истории.
– Боли нет? – спросила его Маривонн – для удобства он решил присвоить этому существу человеческое имя.
– Нет, – он поднялся со стола, на котором лежал, и попробовал пройтись. Тело слушалось превосходно, никакого дискомфорта не ощущалось.
Он чувствовал, как Маривонн довольно улыбается, радуясь, что эксперимент удался. Он приблизил свое сознание вплотную к ней и вдруг почувствовал, что все ее тело охватывало пламя, и содрогнулся, вспомнив, что и он сам покинул это пламя совсем недавно.
– Стало легче? – поинтересовался Стив.
– Немного, – бросила Маривонн. – Света по-прежнему слишком много, чтобы человеческий организм мог его выдерживать без боли. Нам нужны еще носители.
– Мы их получим, – уверенно произнес Стив. – Мои друзья ни за что меня здесь не оставят. Они вернутся за мной, и тогда мы их захватим.
Весь этот диалог происходил мысленно и вовсе не на человеческом языке, однако образы и сгустки энергии, приходящие в его разум, не нуждались в переводе. Окончательно убедившись, что тело его слушается, а новая личность остается неизменной, он решил выйти в коридоры и понаблюдать за тем, что теперь открыто его разуму.
Несмотря на отсутствие глаз, он безошибочно нашел дверь: прямо около нее струились ручьем мысли охранника, сторожившего вход. Вода в этом ручье казалась сухой и терпкой, словно то, что могло бы дать ему силы, оказалось сильно приправлено земным мусором: он всего лишь мечтал о том, что когда-нибудь и он станет таким же, как и Стив. Гармонианцы презрительно усмехнулись и вдвоем вышли в коридор. В основном он оставался безлюдным, поэтому Маривонн приказала охраннику идти впереди них, чтобы по его мысленному потоку они могли найти путь. Так как атмосфера планеты сейчас лишена энергии, на ней довольно трудно ориентироваться, но мыслительные процессы, протекающие в головах людей, помогали находить путь в этом мире. Потом, когда они все найдут свои тела, они смогут выпустить немного бессознательного света, чтобы он помогал собирать им информацию об окружающем мире, но пока что придется действовать так.
Сейчас Стив мог почувствовать каждого человека в этом здании, и не только. Он с удивлением обнаружил, что его сознание раскинулось так далеко, что он ощущал каждого выжившего человека на планете так, как будто они вместе с ним находились в переполненном автобусе и постоянно касались его своими телами. Кроме его друзей, потому что их сознание блокировал Текодор. Ну, к этому он потом вернется. Стив попробовал найти Формадору и с удивлением понял, что и этого сделать не может. Вряд ли девушка сбежала, пока происходило слияние. Так как в нем теперь сидел гармонианец, ему передалось знание, что световые существа никогда не могли слышать мысли этой девушки. Но ведь внутри нее нет никакого энергетического существа! Неужели ее брат до сих пор защищает ее? Вот ведь он могущественный, получается!
Однако поразмышлять о Текодоре ему не удалось. Он ощутил, как один из мыслительных потоков к нему приближается. Перед ним пульсировал сгусток темно-синей энергии, и какое-то шестое чувство выхватило обрывки мыслей о Локи. Хм, так вот как Кендис на Тиморе все видела! Стиву это определенно нравилось. Он с интересом принялся изучать Эрика и обнаружил, что тот в смятении, что он беспокоился за брата, а еще, что он начинает сомневаться в том, что хочет стать носителем. Все это ясно, как день, и ничего не требовалось озвучивать, однако Эрик произнес вслух:
– О, Стив! Я смотрю, слияние все-таки свершилось. Ну и как ощущения?
Стив задумался над ответом и понял, что испытывает презрение к этому парню. Данное существо хотело возвыситься, хотя совсем этого не заслужило, и единственное, почему он до сих пор жив – это потому, что он мог еще пригодиться. Однако Стив ответил лишь:
– О, знаешь, абсолютно прекрасно!
Он смотрел на Маривонн и не узнавал ее. Конечно, она по-прежнему осталась невысокой фигуристой черноволосой девушкой, которую он привык видеть. Однако выглядела, надо признать, жутко. Что-то случилось с ее глазами. Они сильно светились, а радужка словно куда-то исчезла. Все его тело парализовал ужас.
– Маривонн? – испуганно спросила стоящая рядом с ним Скарлетт. – Что… что произошло? Ты… ты ее убила?
– Конечно, я ее убила, – усмехнулась Маривонн. – И не нужно так осуждающе на меня смотреть. В жизни этой женщины не было ни капли смысла. Ей следовало умереть еще на Земле.
– Как ты могла! – всхлипнула Скарлетт. – Это же была моя мама! Что она тебе сделала?
Но черноволосой светящейся девушке, похоже, абсолютно наплевать на чувства Скарлетт. Происшествие выбило его из колеи, и Михаил неуверенно спросил:
– Маривонн, почему ты так светишься? И что у тебя случилось с глазами?
– А, заметил все-таки? – Маривонн какой-то ленивой походкой подошла к ним ближе. – Со мной случилась самая замечательная вещь на свете. Знаешь, Скарлетт, я ведь должна тебе сказать спасибо за то, что ты привела меня на облучение.
Но девушка не обратила внимания на слова, сказанные Маривонн. Все ее глаза покраснели от слез, и Михаил почувствовал желание ее защитить. Он лихорадочно оглядел комнату, однако ни бластера, ни какого-нибудь захудалого меча обнаружить не удалось, так что он просто обнял ее, с подозрением поглядывая на Маривонн. Скарлетт была так поглощена своим горем, что совсем не обратила на это внимания. Зато заметила Маривонн:
– Оу, я смотрю, на Гармонии появилась любовь? Знаете, это странно, но я совершенно не чувствую никаких эмоций. А ведь всего неделю назад мне было так больно из-за смерти Вина, что я была готова на все, чтобы эту боль прекратить. Похоже, мое желание осуществилось. Интересно, способна ли я еще на любовь? Что-то я сомневаюсь, – покачала головой она.
Михаил наблюдал за всеми ее движениями настороженно. Маривонн больше не походила на себя. Теперь ее интонации, мимика и жесты напомнили манеру себя вести Евы, и пилоту это совсем не понравилось.
– Что с тобой случилось? – спросил он. – Где ты была? Мы все очень переживали.
– Не стоило, – отмахнулась она. – Гармонианцы прекрасно обо мне позаботились. Конечно, это заняло довольно много времени, чтобы они все вселились в меня, но это, наконец, произошло, и я чувствую себя великолепно!
– Что? – Скарлетт вдруг очнулась. – Гармонианцы вселились в тебя?
– Ну да, – спокойно подтвердила Маривонн. – Вы разве не заметили, как в последнее время темно стало? Это потому, что весь свет сейчас сосредоточен во мне.
Михаил ужаснулся. О нет, бедная Маривонн… Но как это вообще возможно, вобрать в себя столько гармонического света и не умереть?
– Раз уж ты об этом спросил, – начала Маривонн, и по коже Михаила пробежала дрожь: она прочитала его мысли. – То вообще-то это немного больно. Но особенность гармонического света в том, что, помимо своих разрушающих свойств, он может еще и исцелять. Все зависит от его концентрации. А во мне его столько, что, сразу после того, как каждая клетка моего тела сгорит, она тут же восстанавливается. Это больно, но не больнее, чем боль от потери любимого.
У Михаила голова шла кругом. Как это вообще можно осознать? Вот в этом человеке сейчас находилась целая раса световых существ… Само собой, это уже больше не Маривонн. Нельзя вместить в себя столько разных сознаний и остаться прежним. Просто нельзя.
Маривонн умерла.
– Ох, какой ты скучный, – устало вздохнула она. – Умерла… Вовсе я не умерла. Теперь я никогда не умру. Теперь я высшее существо в этой Вселенной. И знаете что? – вдруг остановилась она. – Я думаю, что раз так, то я идеальный правитель, верно?
– Чего? – поразился Михаил.
– Ну а что? – пожала плечами Маривонн. – Во мне сидит целая раса, что делает меня самой высокоразвитой. Кто, как не я, может осуществить правление?
– Ты сошла с ума, – покачал головой Михаил. – Я знаю, что потеря Вина тебя сильно подкосила. Но нельзя же позволять этому разрушить твою жизнь! Маривонн, которую я знал, никогда бы не захотела править всем миром.
Все то время, пока они продолжали говорить, Скарлетт всхлипывала и прижималась к Михаилу, как к последнему, что осталось в ее жизни. А мужчина разрывался, не зная, что сейчас важнее: утешить Скарлетт или постараться образумить Маривонн…
– Хм, а у нас гости, – вдруг сказала Маривонн и обернулась на дверь.
Сначала Михаил недоуменно уставился туда же, но через пару секунд дверь отъехала в сторону и на пороге появились счастливые Акайо и Хлои. Едва зайдя, они вскрикнули от яркого света и закрыли глаза, а потом полезли в карманы за очками.
– Ничего себе, – тем временем присвистнула Маривонн. – Хлои и Акайо! Да вы влюблены! Слушайте, это становится интересным, – она задумчиво прикусила губу.
– Что здесь происходит? – недоуменно спросил Акайо, когда, наконец, надел очки. – Маривонн? Почему ты светишься?
Но девушка его проигнорировала. Она лениво подошла к дивану, на котором совсем недавно сидела Мэдисон, и опустилась туда с видом хозяйки дома. Потом произнесла так, как будто говорила с самой собой:
– Не идут у меня из головы искусственные интеллекты… И Александр со своей дочерью президента… Любовь – это нечто для продолжения рода? Или другое? Нужно ли оно мне в моем новом обществе? Как бы узнать наверняка, а? – нахмурилась она.
– О чем она говорит? – не понял Михаил.
– Вы все люди, – грустно произнесла Маривонн. – Я не найду ответа, изучая вас. Есть только один способ узнать. Эх… мне не хотелось вас убивать, но, видимо придется…
Михаил резко сел на кровати. Искусственные интеллекты… Александр… Любовь… Черт побери, он вспомнил! Он вспомнил!
Михаил вскочил так, что уронил какой-то небольшой столик с жутким грохотом, отчего разбудил Акайо.
– Что происходит? – сонно разлепил глаза тот. – На нас напали?
– Я вспомнил, Акайо! – воскликнул Михаил, натянул штаны и бросился в ванную.
– Что ты вспомнил? – недоуменно спросил японец, пока его друг с грохотом перебирал все предметы в ванной.
– Нашел! – Михаил вернулся в спальню с ножницами в руках. Потом включил свет лампы, сел на кровать и нахмурился: – Акайо, то, что ты сейчас увидишь, будет выглядеть жутко, но ты должен отнестись к этому спокойно.
– Стармэйт, ты меня пугаешь, – Акайо настороженно смотрел на ножницы в руках друга, которые зловеще блестели в свете электрической лампы. – Ты же не собираешься…
Но Михаил его уже не слушал. Собрав всю волю в кулак, он резко провел острым концом ножниц по руке, вспарывая кожу. Это было больно, но не так, чтобы очень. Акайо вскрикнул, ожидая, что из раны сейчас польется кровь. Но этого не произошло. Проведя разрез длиною в несколько дюймов, Михаил отложил ножницы и раздвинул пальцами края раны. Металлический блеск. И никакой крови.
– О. Мой. Бог, – отрывисто выдохнул Акайо. – О Господи! Металл, внутри тебя металл!
– Я не человек, Акайо, – покачал головой Михаил. – И как я только раньше этого не понял?
– Но как? – поражался японец. – Как это произошло?
Но Михаил просто передал ему ножницы:
– Попробуй сам.
– Что? Но я…, – сначала растерялся Акайо, но потом решительно сжал инструмент в руках и вонзил его в свою кожу. Он вздрогнул от резкой боли, но кровь не полилась. Внутри него тоже оказался металл.
Это походило на какой-то кошмарный сон, но Михаил знал, что на этот раз это все реально. Как бы жутко это ни было, они больше не люди.
Они роботы.
– Ох, ни хрена ж себе, – пробормотал Акайо. – Неужели мы не люди? А Хлои и Скарлетт? Что с ними?
– Я думаю, что они тоже, – потрясенно сказал Михаил. – Но на всякий случай лучше проверить.
Так что они отправились в комнату сестер и разбудили их. Поначалу те не понимали, что они хотят, а когда пилоты показали им свои внутренности, и вовсе перепугались и долго визжали, не давая подойти к ним. Михаил пытался их убедить в том, что он никакой не монстр, и не хочет ничего плохого. Просто, судя по всему, это тело оказалось телом робота. И, вполне вероятно, что они тоже не люди. Не нужно так пугаться. Давайте просто проверим, чтобы знать наверняка.
Первой пришла в себя Хлои. На ее лице застыла упрямая решимость. Заправив светлые волосы за уши, она взяла из его рук ножницы и быстро, не колеблясь, вонзила себе в руку. Кровь не потекла и у нее. А при более близком рассмотрении внутри обнаружился металл. Скарлетт задохнулась от ужаса:
– О нет, Хлои, и ты тоже! Я так больше не могу. Я хочу проснуться. Кто-нибудь, помогите мне проснуться! – всхлипнула она.
– Скарлетт, успокойся, – постаралась образумить ту сестра, но девушка не переставала причитать и отползать все дальше и дальше от окружающих ее роботов.
Михаил понимал, что это ужасно – осознать, что ты находишься в теле из металла, но истерика не поможет исправить положение. Это не страшный сон, и не наведенная кем-то иллюзия. Они не под гипнозом и не в виртуальной реальности. Все это происходит по-настоящему, и чем скорее Скарлетт это осознает, тем лучше.
– Карли, послушай меня, – Михаил осторожно придвинулся к ней и постарался заглянуть ей в глаза. – Это по-прежнему я, Миша. Я таким был все то время, после того, как мы очнулись от происходившего на Доре. Вот это, – он показал на свою рану. – Ничего не меняет. Успокойся, пожалуйста.
– Ты – робот, – всхлипнула Скарлетт, но уже немного спокойнее.
– Да, это так, – согласился Михаил. – И Акайо тоже, и Хлои, и, скорее всего, ты. Но нам нужно это проверить.
– Нет, нет! – замотала головой Скарлетт и вцепилась руками в простынь, соскребая ее с кровати. – Это уж слишком! Я не могу, не могу этого вынести…
– Карли, посмотри на меня, – твердо сказал Михаил. – Дай мне свою руку. Это все, больше я ничего не прошу, просто дай мне свою руку.
Не переставая плакать и что-то протестующе бормотать, Скарлетт протянула мужчине дрожащую руку. Тот осторожно сжал ее и, не поворачиваясь к Хлои, бросил:
– Ножницы.
Хлои передала ему ножницы, он их принял и тяжело вздохнул. Ему не хотелось причинять боль девушке, которую он любил, но сама она была в слишком большом ужасе, чтобы самостоятельно сделать надрез. А им обязательно нужно убедиться, что она тоже робот. Конечно, вряд ли Маривонн выделила бы из всех Скарлетт, оставив ее человеком… Но а вдруг? В конце концов, при жизни они довольно тепло общались…
Михаил, сильно надавливая, провел по коже руки Скарлетт. Та вскрикнула, но руку не отдернула. Блеснувшая было надежда тут же погасла: у Скарлетт тоже не выступило ни капли крови. Она тоже робот.
– О Господи, о Господи…, – девушка снова начала причитать. – Нет… этого не может быть…
Михаил отбросил ножницы и, больше не колеблясь, прижал к себе девушку. Она продолжила плакать, уткнувшись ему в плечо, и мужчина поразился, как это они все способны на эмоции, если они роботы? И что за жидкость сейчас капала из ее глаз? Он не знал, как Маривонн это сделала, но в этот раз она создала самый совершенный искусственный интеллект, ничем не уступающий русскому роботу Корнилова, а может, и превосходящий тот во много раз.
– Мих, ты говорил, что все вспомнил, – осторожно произнес Акайо, когда рыдания немного утихли. – Может, расскажешь тогда?
Продолжая прижимать к себе Скарлетт, он начал говорить:
– Маривонн по непонятной причине озадачилась проблемой любви. Имеет ли она какой-то смысл в мире вечности, который она собиралась построить? Или это всего лишь побочный эффект необходимости продолжать род? Любовь – это нечто эфемерное и возвышенное, или физическое, присущее только плоти? Она не знала. Сама она, я так понимаю, утратила все свои чувства после слияния с гармонианцами. Да и, грубо говоря, это вообще уже больше не она. Гармонианцы не испытывают любви, потому что им не нужно размножаться. Но так ли это? Может ли быть такое, чтобы существо, которому не нужно продолжать свой род, испытывало чувства к кому-то?
А тут мы четверо, совершенно очевидно, влюбленные друг в друга. Почему бы на нас и не проверить? Сначала Маривонн ушла, оставив нас оплакивать смерть Мэдисон, но потом она вернулась, да не одна, а с приспешниками. Они захватили нас в плен. А потом воспользовались одной технологией, открытой недавно на Кристаллисе некой Офелией Энри-Ребель. Они сняли копии с наших сознаний, а потом загрузили их в тех людей, которыми мы были на Доре. Там мы находились все то время, пока на Гармонии изготавливали роботов, выглядевших в точности, как мы. Дабы мы не паниковали, они придумали нам временные личности, слегка изменив кое-что в наших сознаниях, а настоящие воспоминания заблокировав. Так долгое время мы были Вадимом, Наоки, Грейс и Ребеккой. Не думаю, что в этих личностях был какой-то смысл, хотя меня очень интересует, почему Грейс была мутанткой. Но это неважно. Важно то, что, когда мы нашли Текодора, нас всех вернули на Гармонию. Только ребят в их настоящие тела, а нас в роботов. И потом Маривонн позволила нам самим восстановить ход событий, а сама тем временем проверяла, способны ли мы на любовь. Мне стоило раньше догадаться: свет Маривонн не жег мои глаза, хотя у меня не было никакой защиты, вкус коктейлей был каким-то странным, да и чтобы заснуть, мне нужно было только подумать об этом… Все это время над нами проводили эксперимент. И вот результат, как видите.
– То есть, любовь – это не что-то, что помогает нам продолжать род? – спросил Акайо. – Потому что, может, я и робот, но я люблю Хлои, и этого никто у меня не отнимет.
– Получатся, что так, – согласился Михаил. Он и сам чувствовал, что любит Скарлетт, но признаться в этом пока не решался.
– Это, конечно, хорошо, – вступила Хлои. – Но что с нашими настоящими телами? Они спрятаны где-то здесь и находятся в спящем состоянии? Или теперь существует две версии нас? Может, где-то в этом здании находится еще одна Хлои, только из плоти и крови?
Михаил внутренне содрогнулся, представив, что он может встретить второго себя. К тому же существовал третий вариант, который Хлои не озвучила, но каждый произнес мысленно про себя: а еще может оказаться так, что Маривонн уничтожила их настоящие тела, и они обречены теперь на вечное существование в форме роботов…
– Что же нам теперь делать? – нахмурился Наоки.
– По-моему, ответ тут очевиден, – твердо сказал Михаил. – Мы должны найти наши настоящие тела и вернуться в них. И что-то мне подсказывает, что Маривонн не будет нам в этом помогать.
Теперь Формадора оказалась в полнейшем одиночестве. Не то, чтобы это ее пугало, но все-таки бесконечное ожидание непонятно чего гораздо легче терпеть, когда тебе есть, с кем поговорить. Тогда можно построить догадки, или хотя бы порассуждать о том, кто что чувствует. А что она могла сделать, будучи одна? Очевидно, что Текодора пока что не уговорили воспользоваться своей силой, чтобы победить гармонианцев. Потому что тогда она была бы уже мертва, или смертельно больна, или что-нибудь в этом роде. А она чувствовала себя совершенно нормально.
Девушка переживала о Стиве. Конечно же, бедный парень не заслужил такого. А теперь он превратится в энергетическое существо, у которого совершенно нет никаких чувств. Он сможет даже убить своих друзей и не испытывать потом угрызений совести. И вот в чем прелесть такого существования, может ей хоть кто-нибудь объяснить?
А еще была Эм. Что с ней-то теперь будет? Похоже, эта девушка смогла под конец найти в себе что-то хорошее через чувства к Стиву. И как же ужасно, что именно в этот момент ее поймали. У нее даже не было шанса развить в себе эти свои новые ощущения.
