Kitabı oku: «Обратная чешуя», sayfa 3

Шаг. Удар. Звон. Треск. Меч, попавший в плен дерева. Ферлиг пинает Верайра под колено и выскакивает из дома первым. Ругательства летят ему вслед, растворяются под быстрыми копытами коня. Ферлиг не знает, куда бежать, поэтому отпускает поводья, позволяя коню вести. Поля сменяются предгорными пустырями, выжженной травой, разбитыми скалами и горными тропами. Ферлиг молчит, бездумно глядя вперед. Убивать или быть убитым. Такова теперь его жизнь?

Конь останавливается и отказывается сделать хоть шаг вперед. Он яростно машет гривой, топчется на месте и дрожит.

– Лэрд? Что случилось? – голос слушается все хуже, рычит и гремит, заставляя коня встать на дыбы.

Ферлиг скатывается на землю, смягчает удар кувырком. Лэрд отступает, трясется и оглядывается. Рыцарь болезненно улыбается и наконец понимает. Лэрд боялся только одного. Драконов. Теперь этим драконом стал тот, кого конь любил больше всего. Горькая усмешка трогает губы Ферлига.

– Возвращайся домой.

Конь непонимающе смотрит на хозяина, продолжая одновременно тянуться к нему и дрожать.

– Возвращайся и найди себе нового рыцаря!

Конь ржет, топчется на месте, глухо бьет копытом по камню, но не уходит. Горло Ферлига сжимается, вздрагивает, когда он сглатывает.

– Уходи! – Тихий рык срывается с губ, но вопреки словам Ферлиг поднимается, чтобы уйти сам. Глаза от чего-то печет, в носу становится кисло, и по горлу прокатывается надрывный вой. Вой, каким обычно сопровождается последний вздох дракона.

Ферлиг бредет один. Он не замечает разницы между днем и вечером, ночь в его глазах слишком яркая, чтобы быть ночью. Камни, травинки, мелкие грызуны, встречающиеся на его долгом пути, кажутся светящимися, сияющими, как маленькие костерки.

Он идет, не обращая внимание на треск ткани, потерянные сапоги, скрежет когтей и даже то, что, шагая на четырех конечностях, он все равно выше, чем раньше на двух ногах. Ферлиг поднимается к пику горы, принимая все изменения как неизбежное. Ему все равно. Все равно. Все равно! Ферлиг пытается в это верить, но выходит плохо. Шаг за шагом, вздох за вздохом. Все ближе к вершине. Рыцарю… А считается ли он еще рыцарем?

Ферлиг болезненно кривит губы в оскале, ослепленный первыми лучами солнца. На вершине ветер пахнет свежестью, пылью, горькой как мед и теплой как одуванчик мать-и-мачехой с чем-то опьяняющим, как свобода. Розовые лучи солнца переливаются, сияют всеми оттенками крови в серебристых глазах.

Душа замирает где-то в районе медленно бьющегося сердца. Шаг. Шаг. Шаг. Все ближе к краю. Шаг. Шаг. Шаг. Тихий шорох камней, срывающихся вниз, и громогласный рев, поднимающийся из живота. Рев, сообщающий миру о человеческой смерти и новой драконьей жизни.

Серебристой стрелой Ферлиг летит вниз с широко раскрытыми глазами. Весь мир наполнен светом, искрами и оглушающим буйством красок. Дракон забывает обо всем, впитывая каждую крупицу жизни. Серебристые крылья раскрываются у самой земли. Взмах. Взмах. Взмах. Громкие удары чешуи о воздух похожи на аплодисменты. Ферлиг взмывает выше и выше, торопливо оглядываясь по сторонам. Он летит неумело, криво, сбивается с ритма, нелепо кувыркается в воздухе и смеется, но изо рта выходит лишь прерывистый рык.

Восторг, недоверие, восхищение переплетаются вместе, раздирают душу на части, заставляют подниматься все выше в небо и камнем лететь до самой земли. Повторять снова и снова, пока по серебристым бокам не скользнет первая стрела. Тихое фырканье и легкий дымок вырываются из носа, когда Ферлиг одним взмахом крыла сметает смертельный выстрел. Дракон смотрит на трех закованных в металл людей с недоумением и легкой грустью.

Разве они не понимают? Не понимают, каково это – парить в небесах, гладить взглядом сияющую со всех сторон жизнь, согревать каждый миллиметр непробиваемой чешуи в лучах солнца? Сохранять, а не уничтожать. Беречь и брать ровно столько, сколько необходимо. Всегда возвращать и благодарить жизнь. Как смеют они не знать?!

Ферлиг яростно ревет, желая прекратить бессмысленную и бесполезную борьбу. Объяснить, показать и завершить эту глупую кровавую битву. Вместо слов, только громогласный рык, эхом скользящий по горам. Стрелы поднимаются вновь, но им уже не догнать вольное существо.

Облака стелятся под крыльями, оседают на чешуе мелкими капельками, соскальзывают вниз, как осколки дождя. Навстречу скользит другой, но одновременно такой же, как он. Рычащий гром заставляет восторженное сердце биться чаще, сильнее. Серебро кружит вокруг неба, трется чешуей о чешую, тыкается прохладным носом в горячий голубой бок, приветствуя, а не убивая. Второй дракон лишь легонько оглаживает серебро безопасным огнем, проходится шипами хвоста по шее Ферлига и задает направление.

Бывший рыцарь устремляется за драконом, усердно машет крыльями, преследует, как добычу. Добыча. Это слово заставляет Ферлига вздрогнуть, взмахнуть крылом и перевернуться в воздухе на мгновение. Внутри растет напряжение, горечь, какой он еще не испытывал. Она прокатывается по сердцу, оседает на языке, тонет в огне. Кажется, люди называют это виной. Слова извинения раньше никогда не касались его губ, не достигали чужой души. Драконы не умеют говорить и просить прощения. Ферлиг готов умереть, лишь бы сказать свое первое «прости».

Голубой дракон впереди изредка оглядывается, манит хвостом, убеждает лететь за собой. Даже если в конце пути его ждет казнь – Ферлиг это примет. За этот полет, за красоту жизни, за шанс хотя бы на миг понять, каково это – парить в небесах, Ферлиг примет все. Горы стремятся к ним, хотят прикоснуться к блестящей чешуе, пока два дракона поднимаются все выше и выше, стремясь дотянуться до солнца. Ферлигу даже кажется, что еще пара взмахов и он сможет оставить след клыков на ярко сияющем шаре, как на куске сыра.

Ферлиг щелкает пастью, клацает зубами, но солнце всегда ускользает. Дракон фыркает, выпуская дым. Бывший рыцарь еще немного парит, прежде чем сложить крылья и нырнуть в ущелье вслед за проводником. Многоголосый рев и рычание встречают их двоих, напоминая гром аплодисментов в тот день, когда он получил свой первый меч из рук короля. Хлопки ладоней в памяти смешиваются с хлопаньем крыльев, воем, криками и десятками голосов, шепчущих в голове.

Новый. Сильный. Могущественный. Свой. Голоса приветствуют его не как убийцу и преступника, приведенного на казнь, а как новую жизнь, нового члена семьи. Ферлиг отвечает тихо, сдавленно. Неуверенно рычит, сверкая серебром крыльев и желтизной клыков. Неловко. Странно. Стыдно. Разве он достоин такого приема? Разве стоит он, Ферлиг, хотя бы одного приветствия?