Kitabı oku: «Напутствие»
© Олег Александрович Овсянников, 2018
ISBN 978-5-4490-7786-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
– Скажу вам братцы по секрету, нет ничего лучше гусиной охоты! – Георгич сделал паузу и с сожалением посмотрел в окно. Поезд, набирая скорость, медленно выбирался из Москвы. – Гусь, птица хитрая, – подытожил рассказчик, – можно даже сказать организованная. Прежде чем стая на поле сядет, разведчиков высылают. Те покружат над местом, каждую кочку изучат. Плюс ко всему, нюх как у собаки. Человека за версту чуют. Поэтому и выходит, ежели что не так, только вы их и видели. При таком раскладе, большим умельцем надо быть, гуся промышлять, – Георгич хитро прищурился и, почему-то шепотом, добавил, – секрет знать надо.
Сидоров, не прекращая нарезки колбасы, тут же вмешался:
– Знаем мы твои секреты, проходили! Вот так и нас в прошлом году интриговал, мол, высший пилотаж, только профессионалу по зубам. Ну, мы и попались, идиоты! Пришли вечером на поле, выкопали ямы по пояс. Вокурат могилы. После этого Георгич и открыл свой секрет. Надо навозом обложиться и залечь, а сверху тебя им же и прикроют, еще и сеном припорошат. При такой маскировке гусь не за что не догадается. И все мы на гиблую фантазию подписались. Сгоняли в лесничество, закупили телегу навоза. Георгич собственноручно отмерил дерьма на ямку, даже ружья измазали. Ну, зарыли нас под утро, одни носы торчат, лежим, ждем. А он, – Сидоров показал пальцем на притихшего Георгича, – с панталыки ведь не сантехников сбил. Среди нас банкиры, коммерсант, писатель, все в засаде. Тишина, туман над полем клубится, солнце вот-вот взойдет, где-то вдалеке курлыканье журавлиное, а тут пять уважаемых мужиков лежат в дерьме по самые уши, и ждут сраных гусей. А премудрый Георгич с лесником в кустах водку жрут спозаранку. До нас истина дошла именно в момент, когда появились птицы. Кто-то хихикнул, и тут, братцы, началось. До конца дней не забуду! Так что вы особо на инициативы не поддавайтесь.
– Ну, вот тебе благодарность за науку! – Недовольно пробурчал Георгич. – Сколько с тобой, Вовка, возился, пока охотником сделал?! Забыл, каким лопухом начинал?
– Это точно! – Согласился Сидоров, – водку дуть в три горла, вот и вся наука! По началу с охоты мышь дохлую не привозил.
– А чего, дичи не было? – Спросил Николай.
– Ну, какая дичь, подумай! – Возмутился Сидоров. – Обычно, как сейчас, вчетвером собираемся, а пойло запасаем на взвод. И пока Георгич с егерем водку не вылакают, ни какой охоты. Меня с первой попытки переломанного привезли. Если память не изменяет, в январе дело было, морозы лютые стояли. Вот это и сгубило. Сел наш славный Георгич со товарищами в избушку и принялись мы глушить сердешную, а надобность справляли не выходя из дома, прямо с крыльца. За три дня нассали следопыты пригорок, а когда я надумал потревожить природу своим присутствием, при выходе из избушки поскользнулся и упал, получив серьезную травму.
– Мрачную картину рисуешь! – Подытожил Георгич. И, подумав, предложил: – Доставай, родимую, вспрыснем за успех нашего безнадежного дела!
– Ну, вот, видели?! – Развел руками Сидоров, – как тут бороться?
Стол снарядили быстро. На секунду замерли, любуясь делом рук.
– Ну-с, приступим! – Дал команду Георгич и с хрустом свинтил пробку с бутылки.
– Чур, Митьке не наливать! – Отодвигая стакан в сторону, предупредил Сидоров.
– А чего так? – Опешил раздающий.
– А он у нас феномен. На него алкоголь перестал действовать. Он водку как воду переводит, ведрами. Только плюется от горечи.
– Да ну! – Удивился Георгич. – И давно это братан?
– Да с год, как отрубило. – Нехотя отозвался Митька. – Кайфа никакого.
– Погоди, погоди, – ставя бутылку на стол, заинтересовался Георгич. – Ты мне разъясни секрет.
– Да, все равно не поверите. – Замялся Митька. – Сон раз приснился. Мне пить запретили. Проснулся, как завороженный. Сначала думал – иллюзия. Попробовал. Такая гадость, скажу вам, это заливное!
– Ну, кому как. – Возразил Георгич.
– Точно. – Согласился Митька.
– Бедняга! – Посочувствовал Сидоров. – Вот так всего лучшего в жизни лишился. – И, дернув Георгича за рукав, попросил: – Может, все-таки, раздашь?! Нам сны не снились.
– Ну, давай! – опомнился Георгич, – приступим.
Первую осушили быстро, почти не закусывая. Воздействие алкоголя сразу проявилось на лице Георгича, разгладив морщины добродушной улыбкой.
– Вот, тебе, Митька, повезло! Такую красоту увидишь. – Изрек Георгич блаженно щурясь. – Ну и охота, конечно, дело увлекательное. Вон, Сидорова, за уши не оттащишь. Он когда на птицу идет, собаку обгоняет. А все почему? Азарт! Видимо сидит в нас звериное, все царем природы себя утвердить желаем.
– Да я не по этому делу, Георгич. – Возразил Митька. – Мне Колька рыбалку роскошную обещал. Ну и всякие изыски на плезире, за деньги собственно.
– Не приврал нисколько Николай, не сомневайся! – Успокоил Георгич. – Это же Михайловское озеро, рядом река великая – Северная Двина. Места чудные, леса вековые. Там даже на полуострове монастырь был преподобного Антония, Сийского чудотворца. Так в тихую погоду звон колокольный слышится. Тут, испокон, и зверя и рыбу добывали. Сейчас заповедник. А вот по границе его самая охота. Егеря откуда-то дебаркадер уволокли и поставили на прикол недалеко от берега. Привели в божеский вид, и вышла неплохая гостиница. За тридцать зеленых в день, ты получаешь снасти, места прикормленные, с рыбой. Жратвы от пуза, а по вечерам приезжают бедрастые дивчины Гальки. Одним словом, Европа.
– Ты смотри, прямо сервис пятизвездочный! – удивился Митька.
– А ты думал?! Там все солидно поставлено. – Подтвердил Сидоров. – Даже психологию изучали. Жор, рыбалка, охота, все в стоимость входит. А вот кайф, за отдельные деньги покупай. А там пьется как в Сахаре.
– Ну, а если уединиться в тишине захочется, возможно? – Допытывался Митька.
– Да ты что?! – Возмутился Сидоров. – До Архангельска километров 300, от Холмогор 150 озеро огромное, через него протекает река Сия. Протоков не счесть. Там чуть зазевался и гудбай, не найдут. Места дикие. Мы раз с Барановым Серегой на кабана зимой поехали. Вывели нас егеря к тропе, по которой свиньи на кормежку ломятся, подождали, ну нету зверя. Сан Саныч торопится, все мнется, а мужик обстоятельный. Вот увидишь его, мастер. А тут, ну надо куда-то. Серега его уговорил. Ты, мол, иди, а мы еще часик покараулим и вернемся. Не успел он скрыться, выходит из зарослей хряк размером с запорожец, и прет на нас. Мы, не долго думая, с двух рук дуплетом. Кабан, без звука набок. Подходим, лежит туша огромная. А у Баранова дурацкая привычка. Чего не подстрелит, обязательно запечатлеть трофей надо. Для данной цели и фотоаппарат таскает. А тут на наше счастье Сан Саныч возвращается, выстрелы услышал. Вот его Серега и просит момент увековечить. Меня, значит, на свинью усадил, сам встал, ногу на рыло, на ружье облокотился, напыжился, и кричит: «Давай, Саныч, снимай!» Тот только примерился, а свинья как хрюкнет, и давай подыматься. А у него клыки, что сабли. Мы втроем как чесанули, очнулись только в лесу. Стоим с Барановым без ружей, босяком в снегу. От страха с низкого старта из валенок выпрыгнули. Спасибо Сан Санычу, вывел. А свинью, видимо, мы в лоб жиканом оглушили, она и очнулась. Вот такие там дела творятся, Митька. – И, достав вторую бутылку из-под стола, предложил Георгичу: – Ну, приступим?!
Так и попивали до самого места назначения, пока зычный голос проводницы не возвестил: «Поезд прибывает на станцию „Узловая“, стоянка одна минута». Вагон покинули организованно и сразу на пироне были встречены кряжистым мужичком лет пятидесяти.
– Сан Саныч, родной! – Заголосил Сидоров и бросился обниматься.
Георгич продемонстрировал фронтовые объятья, крест на крест. Николай обошелся крепким рукопожатием. Митьку представил Георгич:
– Это новенький, зовут Дмитрий. Решил приобщиться к прекрасному. Правда, прибыл по мокрому делу.
– Чего?! – Не понял Саныч.
– Да рыбак он, – успокоил егеря Георгич, – пацифист. Предпочитает истреблять природу без шума и суеты.
– А, ну тогда, ладно! – Заулыбался Саныч. – Этого добра у нас завались. Ну, что ж, господа хорошие, поехали. – И, показав рукой на стоявший неподалеку УАЗик, предложил: – Прошу грузиться.
Расстояние от станции до озера преодолели за шесть часов, как один из этапов «Кемел-трофи» с буксовками в грязи. То, что в Европе воспринимают экстримальным испытанием, в России является обычной дорогой домой. Озеро чудесной жемчужиной сверкало среди дремучего леса, будто Божьей слезой проявляя свою чистоту и девственность. Митька даже на мгновение замер охваченный величием небесного творения. Противоположный берег, окаймляли невысокие горы. Мрамор, зеленью малахита, светился в лучах заходящего солнца. Голубая вода, преломляя закатные лучи, вспыхивала лазурью.
– Ну, как, прибило впечатление?! – Потревожил Митьку Георгич. – А люди тут живут с рождения, и им эта красота, что тебе Кремль. Ты лучше вот куда гляди. – И показал рукой на покачивающийся недалеко от берега, свежевыкрашенный корабль. – Люкс со всеми удобствами.
На лодке переправились на борт дебаркадера, и, разместившись, собрались все вместе в кают-компании, где за накрытым столом их встретил Сан Саныч. Подождав, когда все усядутся, объявил:
– В честь прибытия дорогих гостей, от лица всего егерского персонала, прошу принять.
Видимо этих слов ждали. Тут же открылась дверь, и две девушки в нарядных сарафанах внесли плетеную бутыль литров на двадцать с зеленоватой жидкостью.
– Рекомендую. – Многозначительно изрек Саныч. – Настояно на золотом корне. После употребления и укрепляет этот самый «корень».
Сидоров, хихикая, полюбопытствовал:
– А кто гарантию дает?
– Вот к изготовителям все претензии. Прошу любить и жаловать, Галя и Валя.
Галя, краснощекая брюнетка с добротно скроенной фигурой, игриво покачивая бедрами, заверила:
– Если что, мы ответим за качество.
– Вот это дело! – Подвигая свободный стул поближе к себе, согласился Сидоров.
В бутыли на вид не убавилось, когда за столом запели. Первым затянул Георгич. Обняв Сан Саныча, проникновенно глядя друг другу в глаза, грянули давно любимую песню: «Артиллеристам Сталин дал приказ». Даже Николай, борясь с желанием съехать под стол, поддерживаемый Валей, изо всех сил надрывался, стараясь попасть в унисон с поющими, но не выдержав напряжения, обмякнув, уронил голову в тарелку. Тут же спешно был эвакуирован в каюту и уложен спать. Убытие бойца отметили, стоя, выпив по полному стакану. Рыжеволосая Валя, переключившись на Митьку, навалилась на него большой грудью и, подпевая очередному шедевру, зашарила под столом, почему-то тиская рукой Митькино колено. Видимо «золотой корень» действовал на представителей обоих полов, или желание доказать качество напитка торопило изготовителя. Митька, без особого энтузиазма принимавший участие в празднике, все чаще стал ловить себя на мысли, что после того злополучного сна, его жизнь явно перекосило. Трезвый взгляд кардинально менял оценки и ощущения. В нем еще боролось желание вернуться к привычному состоянию, но невозможность подобного страшно пугала. За последнее время Митька перепробовал разные способы одурманивания, пил водку ведрами, но затуманить сознание так и не смог. Наверно реагировала химия тела, любые инородные вещества выталкивались с помощью поноса или рвоты. Вот и сюда приехал скорее для осознания произошедшего, а не для банальной рыбалки. И праздник песни больше тяготил, чем радовал. Оставаться сторонним наблюдателем, констатируя деградацию человеческой личности под воздействием алкоголя, было не особо приятно, а выражение неудовольствия, чревато гневной реакцией отдыхающих. И Митька терпел, подпевая очередным музыкальным шлягерам, тиская потную пьяную Валю с надеждой поглядывая на бутыль. Под утро родимая сделала свое губительное дело. После очередного стакана затихла распаленная соседка, пустив слюну и тихонько посапывая. Почувствовав границу возможного, ретировался Сидоров, с натугой потащив вяло шевелящуюся Галю. Георгич с Сан Санычем приняв на посошок, обнявшись, исполнили незабвенный куплет «Шумел камыш, деревья гнулись» и покинули помещение не прощаясь.
Оставшись один, Митя прошел на корму, решив перед сном успокоиться тишиной. Озеро просыпалось, ветерком разгоняя утреннюю дымку. Солнце еще не взошло, но темнота стремительно таяла. Солнечные лучи, бликами пробегая по воде, устремились к темнеющему лесу. Вслед за ними, из камышей, выплыла лодка, и словно в видении растаяла в тумане. Митька потер глаза, улыбнулся и пошел спать.
Разбудила песня. Военная тематика преобладала в репертуаре Георгича. На этот раз он яростно надрывался, старательно выводя: «Когда усталая подлодка из глубины идет домой». Нестройный хор поддерживал солиста. В кают-компании праздник продолжался. На середине стола красовалась виновница торжества, плетеная бутыль, и жидкости в ней не убавилось. А вот бойцы, в борьбе с посудиной, явно проигрывали. Николай, сидящий в обнимку с раскрасневшейся Валей, обреченно взирал на емкость. Сидоров тискал объемистую Галю, показывая всем видом, что добился доступа к телу. И только Георгич с Сан Санычем демонстрировали искреннюю любовь к носительнице чудесной жидкости, изредка поглаживая и нежно похлопывая бутыль. Митьку встретили веселым ревом, но, вспомнив, как выразился Георгич, что он «объект не нашего поля деятельности», позвали повариху Матрену и велели накормить. Подали гречневую кашу с мясом и кувшин кваса. Насыщаясь, Митька с ленцой поглядывал на разворачивающийся праздник. Солировал Сидоров. Скорей всего, его понесло, что иногда случается при попадании алкоголя на старые дрожжи. Результатом брожения, как правило, бывает бахвальство. В этот раз предметом гордости явились охотничьи рассказы. По утверждению Сидорова, кого он только не стрелял. А так как «спич» предназначался восхищенной Гале, размеры добычи приближались к эпохе динозавров. Хихикающий Георгич, в местах повествования, особенно ярко описывающих подвиги Сидорова, пихал локтем Сан Саныча и закатывался трубным хохотом. Однако, решив сделать паузу для наполнения стаканов, Георгич остановил спектакль.
– Сидоров, хорош трепаться! Тебя послушать, нам тут делать нечего. Ты лучше раздай порции. А для одураченной аудитории, поясню. Год назад поехали утку брать, Сидоров тогда еще средненько удар держал. Попили, как водится, дня два и на натуру. А Сан Саныч под водку домашних огурчиков принес кадку. Все один к одному, крепенькие, аккуратненькие и вкусноты необыкновенной. Ну, каждый и прихватил на закуску. Прибыли на номера, расположились. Сан Саныч ушел куда надо и шуганул утку. Стая, аккурат, над нами понеслась, только успевай валить. Сидоров с двух стволов пальнул, и, с дури, одну подранил. Она прямо перед носом у него спланировала. Крыло волочит по траве и семенит в камыш. Сидоров в припрыжку за ней. Ружье перезарядил, припал на колено, бах! осечка, вторым стволом, бах! опять осечка. Гусь нырк, и нету. Сидоров ружье об землю и матом. Мы подоспели, успокаиваем, ну надо такому случиться. Сан Саныч подобрал ружье, переломил и зашелся от смеха. Этот зверобой вместо патронов огурцы в стволы затолкал. Говорит, карманы перепутал.
– Да это я так, пошутил. – Отмахнулся Сидоров, пытаясь подвинуть бутыль. – Лучше помогите, а то уроню, не дай бог.
Николай с Сан Санычем поспешили на призыв.
Митька, воспользовавшись паузой, подсел к Георгичу:
– Мне бы как-нибудь на рыбалку попасть. У вас тут своя свадьба, а мне в тягость, на сухую.
– О чем речь?! —Отреагировал Георгич. – Саныч, экипируй любителя, и проинструктируй где тут окунь пожирней.
Егерь решил моментально исполнить просьбу друга. Митьку обули в сапоги по пояс, одели жилет с множеством карманов, и, подогнав к корме лодку с мотором, приступили к назиданию:
– Значит, поедешь туда, – показал рукой вдоль правого берега Саныч, – там будет заливчик, в него речушка впадает. Чуть подальше, у скалы, помост деревянный, вот там прикормлено. Лови, не хочу! В лодке снасти от спининга до закидушки. Вперед и с песней, студент!
Этими словами Саныч закончил напутствие и, ухватив за талию, пытающуюся втиснутся в плавсредство Валю, потащил всю компанию обратно к столу. Митька сел в лодку и, заведя мотор, направился к месту лова. Пришвартовав посудину к помосту, выгрузил снаряжение. Нацепив наживку, позабрасывал все снасти. Сел на стульчик и, оглядевшись, ахнул от окружающей красоты. Наверное, только городской житель может оценить совершенство природы, непроизвольно сопоставляя грандиозность создания с собственной никчемностью. Именно такая нетронутость поражает не искушенную душу варвара. Он на мгновение пугается греха вторжения в замысел Божий. А здесь Митька почувствовал не просто спонтанную гармонию присущую дикой природе, а идею. Все вокруг, сочетаясь в едином порыве, воздействовало на человека без его воли, растворяя в общей законченности. Не прошло и пяти минут, а уже благостная пустота разливалась внутри, выключая все тревоги и волнения. Звуковой фон медленно угасал, окутывая, словно ватой, и в приглушенной тишине нежно зазвучал колокольчик.
– Извините, у Вас клюет.
Реальный голос вернул из прострации. Митька ошалело замотал головой. Перед помостом буквально в десяти метрах в лодке стоял человек.
– Чего? – переспросил Митька.
– Клюет у Вас, подсекайте. – Повторил незнакомец.
Митька схватил удочку и, почувствовав рывок, потянул на себя. Вытащив приличного карася, принялся отцеплять крючок. Закинув в очередной раз, поблагодарил незнакомца.
– Спасибо за помощь. Может я Ваше место занял?
– Нет, нет! – Успокоил лодочник. – Здесь всем хватит. Просто хочу предупредить, закидушку на руку не наматывайте, там кольцо в помосте есть, вот за него леску и привяжите. Тут сомы килограмм на двести встречаются. – И, оттолкнувшись веслом, поплыл дальше.
Митька глядя в след советчику подумал, что буквально минуту назад собирался намотать толстую леску закидушки на руку. Почему-то послушав незнакомца, сделал, как он велел. Еще не успела скрыться лодка, как сильный толчок тряхнул помост, и леска, натянувшись, струной запела над водой. Митька, чуть не упав, попытался потянуть, но кто-то намного сильнее его, с другой стороны, дернул к себе. Около часа он совершал попытки одолеть рыбину, но могучее противодействие сводило усилия к нулю. Тогда Дмитрий плюнул на все и, прихватив единственного карася, решил вернуться на дебаркадер. Его появление было бурно отмечено компанией. Карася, как первый трофей, водворили на стол. А предприимчивый Георгич, предложил обмыть, на что все ответили дружным согласием. Правда, Сан Саныч поинтересовался:
– А что, вообще не клевало?
– Да нет, – успокоил Митька, – на закидушку так дернуло, чуть помост не снесло.
– Ну, а ты чего?! – включился в разговор Георгич.
– Да как только не тянул, а ничуть не сдвинул.
– Вот дела! На закидушке леска толстенная, поводок из стальной проволоки пол тонны выдерживает. Со всей ответственностью утверждаю. Предлагаю помочь рыболову.
Согласие ехать изъявили Сан Саныч и Георгич. Сидоров, не отрывая рук от тела изрядно распаленной Гали, предпочел остаться. А на просьбу Вали, Георгич мудро изрек:
– Рыбу ловить, не щи варить. Не бабское это дело!
Загрузившись в лодку, быстро домчались к месту предстоящего поединка. Стоило только Георгичу взять в руки вяло лежащую леску и слегка дернуть, как кто-то рывком, натянул снасть до предела.
– Серьезная чушка! – Констатировал Сан Саныч. – Придется повозиться.
Вдвоем принялись, метр за метром, вытаскивать рыбину. Длительное время продолжалось противостояние, и все же, напрягая все силы, рыболовам удалось сломить сопротивление. И когда на поверхности появилась голова, Митька от неожиданности вскрикнул. Размером с бычью, только без рогов, башка на самом деле могла напугать. А когда яростно брыкающуюся тушу подтащили к баркасу, Георгичу пришлось раза четыре со всего размаха огреть обухом топора, чтобы успокоить. Втащить в лодку так и не смогли. Подцепив багром, отбуксировали к дебаркадеру, и только лебедкой доставили на борт. Двух метровым бревном лежала рыба у ног победителей. Сан Саныч, обойдя трофей, со знание дела объявил:
– Сом убийца!
– Как это? – удивился Митька.
– Вот такие рыбины сами на рыбаков охотятся. Прикусит наживку и легонько подергивает. Неопытный рыбак подсекает, сом с нежным упрямством подается. Рыбак по натяжке определяет улов килограмма на два, от счастья леску на руку наматывает и начинает вытягивать. Вот тут и следует, со всей дури, рывок. Жертву сносит в воду, а прожорливая уродина утягивает беднягу на глубину. Ну а потом жуют потихоньку.
– Прямо пираньи какие-то! – Отступив от туши подальше, заметил Сидоров. – Ты, Митька, молодец, что закрепил леску за стальное кольцо. Профессионал!
– Да нет, – почесал голову ошарашенный Митька, – все не так было. Я как раз леску на руку намотать собирался. А тут мужик на лодке посоветовал как правильно.
– Вот за спасителя твоего стоит выпить. – Решил Георгич. – А Матрена пусть займется продуктом.
– Саныч, а кто это был, не знаешь? – Уже вслед уходящим, крикнул Митька.
– А Бог ведает. Тут многие шляются. – Успокоил егерь. – Хотя, пузырь ему поставить обязан. Сейчас лежал бы под корягой, и жевали тебя тепленького.
– Вот им праздник обломился. – Пошутил Георгич и неожиданно запел. – Дельфин и русалка, они, если честно, не пара.
Выпивать принялись азартно, благо появился повод. Приготовленную рыбу Матрена принесла в тазу. Удачливость Митьки вызвала у Георгича желание увлечь добытчика завтрашней охотой. Было обещано необыкновенное зрелище. Митька, не в состоянии противостоять соблазну, согласился. Сидоров притащил двустволку и, объясняя устройство, потребовал пристрелять оружие. Все заинтересованные лица проследовали на правый борт. Закинув пластиковую бутылку в воду, зарядили ружье. Сидоров, подталкиваемый стремлением продемонстрировать меткость перед восхищенной Галей, на вскидку, почти не целясь, саданул дуплетом.
– И, как всегда, не попал! – Констатировал Георгич. – Вот сейчас было показано, как не надо стрелять. В этом деле основное изготовка. – И, перезарядив ружье, передал Митьке. Тот, подержав в руке, приложил к плечу и выстрелом разнес мишень в клочья.
– Знатно! – Похвалил Саныч. – Где научился?
– Да в армии приходилось пользоваться, – отшутился Митька. И, передав оружие Георгичу, попросил: – Завтра разбудите, если все-таки соберетесь на охоту. Пойду посплю, а то что-то утомился.
Ночь прошла беспокойно. Компания куралесила на всю катушку. Пару раз в дверь скреблась обездоленная Валя. Но Митя, противопоставив позыв плоти ожиданию увидеть пьяную бабу с устоявшимся запахом перегара, выбрал одиночество. Утром, как не странно, разбудил на вид трезвый Георгич. Собрались желающие поохотиться на берегу. Лицо Сидорова показывало степень порока приобретенного за последние дни. Николай болезненно переживал свое вертикальное положение, стремясь прислониться к опоре или присесть. Только Сан Саныч с Георгичем по-молодецки хорохорились в ожидании развлечения. Шли долго, под предводительством егеря. Только однажды сделав привал, все же достигли небольшого озера с густо поросшими камышом берегами. Здесь Сан Саныч предупредил вести себя тихо и объяснил, что с Георгичем разведут по номерам.
– Стоять на отведенной тебе позиции следует замертво, чтобы не пересекать секторы огня. А то, перестреляете друг друга, к чертовой матери! – Закончил инструктаж Георгич.
Взяв с собой Митьку отправился по правому берегу озера. Пройдя метров сто, остановился у кряжистого дуба. Топнув ногой, приказал:
– Вот здесь замри как вкопанный. Утку погонят точно на тебя. Вали сколько сможешь. Уразумел?
– Да все будет в норме, Георгич. Только назад пойдете, про меня не забудьте. – Попросил Митька, поправляя ружье на плече.
Оставшись один, зарядил оружие и, прислонившись к дубу, прислушался. Из камыша доносилось кряканье. Птица не догадывалась, что остались минуты. Когда спасая жизнь, придется нестись сквозь тучи смертельной дроби. Это напряженное ожидание потревожил спокойный голос:
– Мужчина, можно Вас попросить, от дерева отойдите.
– Это еще почему? – Удивился Митька обернувшись к незнакомцу. Незваным благодетелем оказался недавний рыбак, так вовремя подсказавший о креплении лески. – А я Вас поблагодарить хотел! – Сразу забыв об охоте, отозвался Митька, и, не дожидаясь ответа, пошел на встречу. Не успел пройти и метра, как раздался хлопок. Вслед за этим десяток уток, отчаянно хлопая крыльями, взмыли вверх. Автоматной очередью прокатились выстрелы, прореживая стаю. Со свистом прилетевшая дробь ударила в ствол дерева, отколов кору. Митька остолбенел. Отметены свинца, расположились как раз на уровне головы, именно в том месте, где только что стоял. Он даже не испугался, просто ясно понял, секунда отделяла его жизнь от смерти, и спасителем был все тот же, неизвестно откуда взявшийся человек. Незамедлительно подошел к мужчине в длинном брезентовом плаще.
– Вы кто? – Поинтересовался Митька.
– Фрол Плиний младший. – Ответил незнакомец и протянул руку.
– Дмитрий Угрюмов. – Пробурчал растерянно Митька, обмениваясь рукопожатием.
– Дмитрий Угрюмов, если захотите меня найти, мой дом у одинокого утеса, прямо во впадине. Ваши товарищи знают место. А теперь разрешите откланяться. – И, сделав поклон головой, незнакомец скрылся в кустах.
Не далеко послышались голоса Георгича и Сидорова:
– Митька, иди помогай трофеи собирать.
К дубу вышли радостные охотники, неся по связке убитых уток.
– Ну, вот, Георгич, говорил тебе, он пустой как барабан! Тут кроме сноровки опыт немаловажную роль играет.
– Ну, ты чего, Мить, стрельнул хоть раз?! – Спросил Георгич.
– Ты сюда посмотри, – показал на дерево Митька, – за секунду до выстрела отошел! – сорвавшись на крик, заорал: – Какой мудак на утку картечью заряжает?! Это, во-первых. И какой осел палит по горизонтали?! Мне бы сейчас башку снесло!
Георгич побледнел и, подбежав к дереву, рукой провел по отметинам.
– И впрямь картечь! О Господи!
Сидоров, бросив уток, ткнул Георгича пальцем в грудь:
– Это Коля, зенитчик. Я еще обратил внимание, прямо передо мной птицу в лоскуты распустило. Вот, урод! Мы у него оружие конфискуем. Ты только, Мить, успокойся, он не со зла, поверь.
– Сам знаю, по пьяни. Только мне от этого не легче. – Почти мирно согласился Митька, и решительно постановил: – Все, больше с вами не ходок. Только рыбалка на удочку!
Вскоре собрались все участники узаконенной бойни. Убитых уток насчитали несколько десятков. Сложив тушки в единую кучу, Георгич произнес обвинительную речь в адрес пристыженного Николая. Преобладала не нормативная лексика. Аргументацией служили следы от выстрела и конфискованные патроны с картечью. Николай пытался оправдаться спешкой при сборах, особенно делая упор на добровольную помощь при упаковке боеприпасов подруги Вали. На что Георгич предложил засунуть все оружие вместе с Валей Николаю в одно место, а, распаляясь по ходу перечисления, отправил туда же всю дичь с дебаркадером и родней. Даже Сидоров побледнел, с испугом поглядывая на объемный зад Николая. Приговор объявил Сан Саныч – до окончания охоты, оружие нарушителю не выдавать. Все согласились с подобным решением и, прихватив трофеи, двинулись домой.
К их встрече готовились. В кают-компании добытчиков ждал накрытый соленьями, овощами, рыбой и хлебом стол. В центре которого, величаво красуясь, наполненная до краев, возвышалась бутыль. Прибавилось и участников. Появился небольшой мужичок с окладистой бородой по имени Трифон, и две расчудесные девушки Люся и Нюра. Матрена, приняв мясные припасы, организовала помощниц, и закипела на кухне работа. Трифон гордо похвалился, что внес свою лепту в праздник в виде оленьей ноги, добытой в утренней охоте на дальнем кордоне. Не дожидаясь основных блюд, решили размяться по маленькой, и закружило. После второй грянули «Артиллеристам», подтянулась молодежь и праздник степенно начал набирать обороты. Митька, не дожидаясь буйного разгула, решил поскорее уладить свои дела. Подсев поближе к Сан Санычу, так, между прочим, поинтересовался:
– А кто такой Фрол Плиний младший?
– О! И ты сподобился чудака узреть! – Засмеялся егерь и, перекрывая песню, закричал: – Трифон, поди сюда! Расскажи ему про чокнутого. – Затем смекнув, удивленно спросил Митьку: – А ты откуда его знаешь?
– Да сегодня встретил. – Решив не вдаваться в подробности, ответил Митька.
Подвинув стул, рядом расположился подоспевший Трифон, и слету принялся объяснять:
– Тут, года два назад, археологическая экспедиция промышляла, наскальными рисунками интересовалась. Вот он вместе с ними и прибыл. Толи орнитолог, толи практолог, но то, что кандидат наук, точно знаю. Они свое дело сделали и уехали, а этот остался. Книгу пишет, явно головой тронулся, по всему видно. По документам Фрол Таиров, а сам каким-то «плинтусом» представляется. Определенно мужчина малость не в себе. А так, безобидный. Рыбкой, грибками балуется, иногда пропадает куда-то, может чего ищет. Мы его не трогаем, блаженный.
– Сан Саныч, а никак к нему съездить нельзя? Охота древности посмотреть. – Попросил Дмитрий.
– А какие проблемы?! Он в медвежьей пади, тут не далеко. Ты все равно без дела маешься. Завтра Трифон и покажет. Хочешь, у него на пару дней оставайся, мы все равно на кабана в затон пойдем.
– Только он тебе ахинеей башку проточит. – Предупредил Трифон.
– Да не понравится, вернется! – Успокоил Сан Саныч.
Тут же выключившись из темы, все с головой окунулись в веселье. Вновь спонтанно возникший хор исполнил «Хасбулат удалой», с надрывом протяжно подвывая. Только появление съестного, поданного в огромном блюде, прервало исполнение. Приступили к трапезе с тостами и прибаутками. На этот раз чудотворная жидкость, принятая в изрядном количестве, подвигла молодежь к танцам. Сан Саныч приволок откуда-то баян и Трифон, с умением свадебного музыканта, исполнил попури из шлягеров семидесятых годов. Почему-то делая основной упор на песню Чебурашки, хрипло подпевая «Пусть бегут неуклюже, пешеходы по лужам». Девчонки, с первых аккордов ринулись в пляс, пытаясь затащить с собой кавалеров. Митьку Валя, схватив за руку рывком борца сумо, вынесла в центр и, притоптывая, закружила вокруг с дурным всхлипыванием. Дмитрий, зная, противиться бесполезно, грузно затоптался на месте, с интересом поглядывая, как захваченные животным порывом мужчины, втягиваются в ритуальный пляс, поддаваясь безудержному влечению плоти. Даже Георгич и Сан Саныч ринулись тискать девок, хихикая и охая. Напрыгавшись до пота, Митька вывалился из клубка тел и, присев в уголочке, опять с раздражением почувствовал себя лишним на празднике жизни. Радость не проникала внутрь, будто водой окатывая кожу, стекала вниз, не принося свежести и веселья. Опять захотелось одиночества, и под шумок вышел из кают-компании. На палубе остаться одному не получилось. Сюда Георгич привел пышную повариху Матрену и, для удобства прислонив к стенке, порывисто принялся мять, пытаясь путем подножки завалить на спину. Дмитрий, стараясь не испортить борьбу нанайских мальчиков, незаметно ретировался к себе в каюту и, плюхнувшись на койку, попытался заснуть. Но, видимо этот день отличался повышенным магнитным фоном или какой другой аномалией, обитателей дебаркадера потянуло на любовь. По крайней мере, так казалось по звукам, доносившимся из-за стены. И как только в дверь заскреблись, и нетрезвый голос Вали позвал, Дмитрий, не раздумывая, затащил к себе девушку.
