Kitabı oku: «Вокруг того света. История и география загробного мира», sayfa 3
Сегодня основной свод «Книги мертвых» содержит и описание похоронной процессии, и гимны богам, и тексты, предназначенные для чтения во время заупокойных служб. Но главной целью «Книги» было проинструктировать умершего на его первых шагах в загробном мире: рассказать, как договориться со стражами, охраняющими врата Дуата, как избежать встречи с чудовищами, живущими на берегах «огненного озера», как войти в пристанище «ариту», где можно отдохнуть и набраться сил… Прикладывался и текст приветствия, которое следовало произнести, переступив порог судилища, и шпаргалки ответов, которые должен был давать покойный на вопросы судей.
«Слава тебе, великий бог, Владыка Двух Истин! Я пришел к тебе, о господин мой! Меня привели, дабы я мог узреть твое совершенство. Я знаю тебя, знаю имя твое, знаю имена сорока двух богов, которые находятся с тобой в Чертоге Двух Истин, которые живут как стражи грешников, которые пьют кровь в этот день испытания…» – так должен был обратиться покойный к председателю суда. Потом перед лицом суда – «Великой Эннеады» – ему дóлжно было произнести «Исповедь отрицания»:
Я не совершал несправедливости против людей.
Я не притеснял ближних. ‹…›
Я не грабил бедных.
Я не делал того, что не угодно богам.
Я не подстрекал слугу против его хозяина.
Я не отравлял…21
Затем подсудимый представал перед «Малой Эннеадой» и вновь перечислял все преступления, которых он не совершал, при этом к каждому из сорока двух членов суда следовало обратиться по имени. Тут поневоле требовалась шпаргалка, особенно если учесть, что покойный видел их впервые. Тем временем сердце подсудимого лежало на «Весах Истины», другая чаша которых уравновешивалась пером богини Маат. Сердцу и перу надлежало пребывать в равновесии, причем весы одновременно исполняли роль детектора лжи, и стрелка их отклонялась, стоило подсудимому солгать.
Судебный процесс мог длиться очень долго, в одном из текстов «Книги мертвых» есть упоминание о многих месяцах, в течение которых продолжались испытания. Если покойный был признан достойным загробного существования, он объявлялся «правогласным» – «маа херу». Присвоение этого титула не только позволяло ему в полном здравии пребывать в Царстве мертвых, но и давало немалые привилегии. Теперь по его зову любой из богов обязан был прийти ему на помощь, любые двери Дуата распахивались по его приказу, а богини, ответственные за пропитание умерших, должны были снабжать его небесной пищей.
Ну а в случае обвинительного приговора грешника отдавали на съедение богине Амт – «Пожирательнице» – с телом гиппопотама, лапами и гривой льва и пастью крокодила. Интересно отметить, что никаких изысканных наказаний для грешников (или для тех, кто не сумел правильно произнести нужные формулы и грамотно ответить на вопросы) суд Осириса очень долгое время не предусматривал: их попросту съедали. Лишь во времена Нового царства на берегах подземного Нила появилась какая-никакая пенитенциарная система: грешников лишают тепла, света и возможности общаться с богами. В «Книге Пещер» описывается, как виновных варят в котлах (туда кидают их головы, сердца, души и тени). А в «Книге Врат» бог Гор объявляет приговоренным: «Вы связаны сзади, злодеи, чтобы быть обезглавленными и перестать существовать»22.
Однако, обезглавливание само по себе не обязательно означало, что «злодеи» сразу же «переставали существовать». Египтологи предполагают, что после отсечения головы грешники лишались возможности видеть, слышать и говорить, но мучения их продолжались. В частности, головы могли гореть в огненном озере, а тела и души (по отдельности) – подвергаться разнообразным пыткам. Их расчленяли, варили и пожирали разнообразные боги и демоны, некоторые из которых, вероятно, вербовались из самих же грешников. Жестокой пыткой считалось нахождение в «перевернутом состоянии» или «хождение на голове». Современному человеку такое наказание, пожалуй, представляется значительно более гуманным, чем расчленение и сожжение, но у египтян была на это своя точка зрения. «Перевернутость» ассоциировалась у них с нарушением мирового порядка, нарушением пищеварения и поеданием нечистот и могла вести к абсолютному уничтожению человека.
Впрочем, не вполне понятно, завершались ли пытки полным уничтожением казнимых. С точки зрения египтян, расчленение тела и невозможность его воссоединения с душой (точнее, с душами, ибо их было несколько) сами по себе уже были равнозначны уничтожению личности. Но не исключено, что при этом как тело, так и души продолжали претерпевать мучения. В «Книге Амдуат» («О том, что в Дуат»), созданной в период Нового царства (но восходящей к Среднему), говорится, что наказания грешников повторяются ежедневно, но нет указаний на то, что в конце концов страдальцы примут окончательную смерть и перестанут существовать.
Еще одним законодательным новшеством, введенным ко времени Нового царства, было изменение статуса фараонов: теперь они представали перед судом Осириса так же, как простые смертные. Более того, процессы демократизации в загробном мире привели к тому, что право обрести вечную жизнь появилось даже у самого последнего бедняка, лишь бы он мог заказать простой гроб, на стенках которого написаны имена богов, а на крышке – обращение к Осирису: «О Уннефер, дай этому человеку в твоем Царстве тысячу хлебов, тысячу быков, тысячу сосудов пива»23. А если денег не хватало и на это, то изготавливали маленький гробик, в который вкладывали деревянную фигурку умершего и закапывали поблизости от богатого погребения.
Жизнь в загробном мире Египта была, судя по всему, весьма изобильна. Обеспечивалось изобилие легко: в гробницу не требовалось укладывать материальные ценности (хотя и это имело место), достаточно было нарисовать их на стенах. Египтяне снабжали покойных едой и питьем, но эти скромные продукты должны были, вероятно, выручить их в первые дни, когда они еще не успели толком обустроиться в загробном мире. Предполагалось, что позднее усопший заведет там свое хозяйство, в основу которого лягут многочисленные стада, обильные поля и виноградники, нарисованные на стенах гробницы. Вообще говоря, представления египтян о загробном мире за три с лишним тысячи лет существования Древнего Египта претерпевали немалые изменения, но какие бы революции ни потрясали долину подземного Нила, доставка туда продовольствия осуществлялась очень просто: путем настенных изображений. Так передавали саму еду (хлеб, фрукты, жареных гусей), таким же образом создавали инфраструктуру, необходимую для производства этой еды (сады, виноградники, стада, птичники, пасеки, рабов). Что не помещалось на картинках, то дописывали словами.
Например, вельможа Птаххотеп, живший примерно в середине III тысячелетия, изображен в рельефе на стене собственной гробницы в Саккара. Он восседает за столом, а перед ним лежат птицы, ритуальные хлебцы различной формы и длинные ломти хлеба. Но, поскольку на одном столе много не поместишь, то под столом записана сакральная формула: «1000 хлебов, 1000 сосудов пива, 1000 алебастровых сосудов с умащениями, 1000 одежд»24.
В гробнице Аменемхета, начальника нома («области») Белой Антилопы, жившего в конце Среднего царства, изображен и сам номарх за столом, и загробные работники, которые обеспечивают трапезы своего господина и его слуг: собирают виноград, делают вино, рыбачат и ловят птиц в западню. Но видимо, полного доверия к этим нарисованным труженикам у номарха не было, потому что здесь же начертана формула, которую предлагалось произносить посетителям гробницы. Они должны были перечислять разнообразные продуктовые подношения, в том числе «1000 жертвенных подношений в хлебе и пиве, 1000 быками и птицами»25: предполагалось, что, после того как формулы эти будут озвучены, названные продукты материализуются в загробном хозяйстве покойного номарха.
Несмотря на все преимущества и радости загробной жизни, в долине подземного Нила, как и в долине Нила земного, любого из подданных могли в любой момент оторвать от его личных дел и привлечь к общественным работам. В правомочности такой системы египтяне настолько не сомневались, что даже на Полях Иалу не рискнули ее ликвидировать. Но обходить ее они научились, и уклонение от трудовых повинностей во времена Нового царства приняло массовый характер. Для этого использовали специальную разновидность слуг – так называемых ушебти. Собственно, слуг – иногда в виде статуэток, но чаще всего нарисованных на стенах гробницы – египтяне захватывали в загробный мир и раньше. Есть основания думать, что обычно это были реально существовавшие люди. Причем тот факт, что они еще живы, нимало не мешал им выполнять свои обязанности в загробном мире, если хозяин умирал первым; впоследствии слугам было гарантировано посмертное существование. Но с середины II тысячелетия до н. э. загробный мир заполняется буквально толпами маленьких фигурок ушебти, назначенных не столько обслуживать своего хозяина, сколько заменять его, если боги призовут его на общественные работы. Они должны были откликаться на имя покойного словами: «Я здесь». В «Книге мертвых» приводится наставление для ушебти:
«О этот ушебти! Если Осирис-(имярек) будет призван выполнять любую работу, какую выполняют там, в Херет-Нечер, и будут тяготы ему там, как человеку, несущему свои обязанности, ты должен взять на себя все эти работы, которые делаются там: возделывать поля, обустраивать берега, перевозить через реку песок с запада на восток. „Я сделаю это. Я здесь!“ – скажешь ты»26.
Впрочем, судьба ушебти в загробном мире оказывалась не слишком тягостной. Они были дешевы, покойные египтяне десятками, а то и сотнями укладывали их в свои гробницы, возможно чтобы распределить по дням года; известна, в частности, фигурка ушебти с надписью: «1-й день 3-го месяца зимы». В остальные 364 дня года ушебти мог отдыхать и наслаждаться всеми (или по крайней мере многими) радостями Полей Иалу.
Все вышесказанное наводит на мысль, что к концу Среднего царства и тем более в эпоху Нового царства в Дуате произошел мощнейший демографический взрыв. Сюда толпами ринулись бедняки, которым раньше загробная жизнь, по крайней мере долгая, не полагалась. Кроме того, Дуат был наводнен тысячами, если не миллионами ушебти. Ситуация осложнялась тем, что каждый покойник (к ушебти это, по-видимому, не относилось) приводил в загробный мир сразу несколько своих сущностей, ведших достаточно самостоятельную жизнь. Сколько именно их приходилось на одного человека, сегодня сказать трудно: египтологи называют цифры до шести и даже до восьми. И о сути каждой из них информация тоже имеется самая противоречивая.
Во-первых, у египтянина было имя – «рен», и оно являло собой вполне полноценную и почти самостоятельную сущность, наподобие души (некоторые египтологи называют его одной из душ). Достаточно было стесать высеченное на статуе имя и написать новое, как статуя начинала являть собой уже другого человека. Достаточно было в тексте, воспевающем свершения прежнего фараона, заменить его имя на другое, как все его деяния переходили к новому владельцу: это было не обманом читателя, а сакральным актом. Мы уже писали о том, что именно «рен», написанный возле изображения в гробнице, давал возможность его носителю попасть в Царство мертвых.
Кроме того, у человека имелась тень – «шуит». Какое отношение она имела к человеку, кроме того что он ее отбрасывал в солнечную погоду, сегодня сказать невозможно. Тем не менее эта тень шла, в числе прочих душ, в загробный мир. Известно, что тени грешников, осужденных судом Осириса, варились в котлах вместе с прочими их органами.
О том, что такое душа «ах», почти ничего не известно; возможно, она возникала лишь после смерти человека, после проведения жрецами соответствующего ритуала.
Главные компоненты комплекса душ египтянина – «ба» и «ка» – чаще всего упоминаются в древних текстах, посвященных загробной жизни. Причем «ба» при жизни настолько тесно был связан с телом, что говорить о «ба» живого человека бессмысленно. Покинув тело после смерти, он возвращается в мумию и, хотя может ее покидать (например, известны изображения «ба», сидящего на дереве или пьющего из садового пруда), обитает в основном в гробнице и никогда не оставляет мумию или, на худой конец, статую надолго. Но при этом есть данные о том, что именно «ба» может подниматься в небеса и там наслаждаться вечным и безбедным существованием.
Из всех душ наиболее независим «ка», «двойник», который тем не менее больше всех прочих связан с самим египтянином, с его личностью. Родившись вместе с человеком, он идет с ним по жизни, но может существовать и отдельно, особенно если хозяин позаботится заранее сделать свою заупокойную статую.
Назначение статуи – служить вместилищем «ка» после смерти владельца. Но иногда предусмотрительные египтяне заранее договаривались о том, чтобы жрецы провели со статуей необходимый для ее загробного существования обряд «отверзания уст и очей». После этого «ка» вселялся в статую и начинал еще при жизни «хозяина» исправно исполнять свои грядущие загробные обязанности. Часто будущий покойник сам осуществлял свой «посмертный» культ, навещая уже готовую гробницу и ублаготворяя поселившегося в его статуе «ка». Например, номарх Джехутихотеп, живший при Двенадцатой династии (начало II тысячелетия до н. э.), соорудил изваяние в 13 локтей (примерно 6,5 метра), лично проследил за его установкой при гробнице и сам отправлял обряды культа собственного «ка».
После смерти египтянина ублаготворение продолжали наследники покойного; впрочем, часто покойный еще при жизни выделял средства на поддержание культа своего «ка». По-видимому, именно «ка» в большей степени, чем другие души, пребывал в Дуате, хотя при этом и не терял связи с гробницей. Именно его снабжали пищей, питьем, благовониями и прочими «телесными» радостями родственники покойного.
О том, что такое «ка», египтологи ведут долгие и бесплодные споры. Как и о том, что же такое «ба» и какая между ними разница. И зачастую они не вдаются в подробности, о которой из душ умершего идет речь, а пишут «покойный имярек». Точно так же нередко поступали и сами египтяне, составляя для усопшего путеводитель по загробному миру. Авторы данной книги предлагают последовать этому мудрому примеру, потому что если сами египтяне и могли разобраться в различиях между своими многочисленными душами (что не факт, поскольку египетские тексты, особенно поздние, на этот счет весьма противоречивы), то современному европейцу это абсолютно не под силу.
Но, кроме сложного комплекса душ, египтянин обладал еще и телом, которое, в отличие от тел представителей многих других наций и конфессий, тоже отправлялось в загробный мир, причем не в далеком будущем, не после конца света или Страшного суда, а сразу после мумификации и похорон. В «Книге Амдуат» рассказывается, как бог Ра плывет по подземному Нилу в своей ладье и посылает мумиям животворящий свет, а умершие (вполне телесно) выходят из своих гробниц, приветствуя солнце. При этом они поют:
Слава тебе, Ра! ‹…›
Поклоняются тебе обитатели Дуата.
Восхваляют они тебя, грядущего в мире ‹…›
Ликуют сердца подземных,
Когда ты приносишь свет обитающим на Западе.
Их очи открываются, ибо они видят тебя.
Полны радости их сердца,
Когда они смотрят на тебя,
Ибо ты слышишь молитвы лежащих в гробах,
Ты уничтожаешь их печали
И отгоняешь зло от них прочь.
Все спящие поклоняются твоей красоте,
Когда твой свет озаряет их лица.
Проходишь ты, и вновь покрывает их тьма,
И каждый вновь ложится в свой гроб27.
Тело обитало в загробном мире наряду с душами. Но при этом от его сохранности зависела посмертная судьба всех душ покойного. Известно, что грабители, промышлявшие в гробницах, старались уничтожить (например, сжечь) ограбленную мумию и саркофаг, имевший форму тела, – иначе им грозила месть со стороны умершего. Сохранился протокол допроса некого Амонпанефера – главаря шайки, промышлявшей во времена Девятнадцатой династии (вторая половина II тысячелетия до н. э.).
«Четыре года назад, в тринадцатом году царствования фараона – да живет он, да здравствует и да благоденствует! – я по своему обыкновению отправился грабить могилы вместе с моими сообщниками. Это: каменотес Хапиур, земледелец Амонемхеб, плотник Сетинахт, плотник начальника охотников Иеренамон, камнерез Хапио и водонос Каэмуас – всего семь человек. Мы проломали гробницы на Западе и вынесли гробы. Мы сорвали золото и серебро с гробов и поделили его между собой. Затем мы проникли в гробницу Чанефера, третьего жреца Амона. Мы открыли ее, и вынесли наружу гробы, и вытащили мумию, и положили ее в один из углов усыпальницы. Гробы и мумию мы перевезли на остров и под покровом ночи сожгли…»28
Грабители опасались мести покойных значительно больше, чем преследования со стороны земных правоохранительных органов. Они не побоялись путешествовать с прямыми (причем весьма тяжеловесными) уликами только для того, чтобы уничтожить «потерпевших». И это несмотря на то, что в случае задержания им грозили пытки, смертная казнь и уничтожение тела.
Уничтожение тела – самое страшное, что могло случиться с египтянином, особенно если сопровождалось уничтожением и его изображений. Это давало фараонам возможность преследовать своих врагов после их смерти, и крамольный сановник, даже умерев и благополучно пройдя через суд Осириса, не мог чувствовать себя в полной безопасности.
Топография загробного мира египтян весьма сложна и неоднозначна. Мы уже говорили, что не только под землей, но и на небе существовали загробные обители, причем тело и разные души одного и того же египтянина могли находиться в разных местах. Ситуация крайне осложнялась тем, что сами гробницы, располагаясь на земле, одновременно являлись частью территории загробного мира. Кроме того, каждая гробница, где бы она ни находилась, имела отдельный выход непосредственно в долину подземного Нила. Для этого на стенах гробниц рисовались двери, их старались ориентировать в сторону запада. Через эти двери души выходили в Дуат и возвращались обратно в гробницу. Душа – будь то «ка», «ба» или любая другая – может, как сущность нематериальная, пройти через нарисованную дверь, это сомнений не вызывает. Но известно, что в Дуат, навстречу ладье Ра, выходили прежде всего мумии во плоти, – как они умудрялись проделывать это через нарисованные двери, не вполне ясно. Кроме того, своего рода «дверью» являлось и изображение человека на стене гробницы. Именно через свои изображения туда попадали слуги или жрецы, предназначенные для различных работ в загробном царстве, порой еще при жизни.
В одной из гробниц в Саккаре сохранилось изображение «заупокойного жреца», который должен был осуществлять культ хозяина гробницы. Известный египтолог А. О. Большаков трактует его как «дверь», о которой идет речь в находящемся тут же тексте, и считает, что через это изображение живой жрец, получивший обозначенную в той же надписи плату за свои услуги, навещал царство мертвых для выполнения там своих обязанностей. Таким же образом покойного могли посещать и его родственники, сначала при жизни (видимо, это, минуя тело, делала какая-то из их душ), а потом и после смерти, когда они обретали собственные гробницы. Вероятно, такой способ сообщения был предпочтительнее, чем долгий путь друг к другу через Поля Иалу. Кроме того, покойный мог иметь переписку с живыми родственниками, по крайней мере получать их письма. Письма, адресованные умершим, сохранились. Например, известно письмо времен конца Древнего царства, в котором вдова и сын покойного обращаются к нему с просьбой защитить их от обидчиков, которые захватили их имущество, в том числе трех прислужниц (вероятно, рабынь). Случалось, что живые были недовольны загробным поведением покойного, возлагали на него ответственность за свои земные неприятности и грозились пожаловаться богам загробного мира.
Кроме гробниц, имелись и другие проходы в загробный мир, в частности в скалах на западном берегу Нила, в районе Абидоса. И конечно же, существовали «парадные» вход и выход, через которые попадал в долину подземного Нила сам бог Ра. Вход для него открывался на западе, там существовали тщательно охраняемые врата. А на востоке флотилия бога покидала подземный мир, проплывая сквозь тело гигантского змея и выходя из его пасти прямо на небо.
Подземный Нил протекает, в отличие от Нила надземного, в широтном направлении – с запада на восток; он проходит двенадцать долин, разделенных вратами. В «Книге Амдуат» приведена протяженность трех первых долин: 120, 309 и 309 итеру, что равно 180, 463,5 и 463,5 километра соответственно. Таким образом, суммарная протяженность первых трех долин примерно равна 1107 километрам, и можно условно принять порядок длины всего подземного Нила за четыре-пять тысяч километров. Это примерно соответствует ширине Африки от юга Атласских гор до Красного моря или до Синайского полуострова. Что касается ширины самих долин, то она известна для двух из них – второй и третьей – и равна в обоих случаях 120 итеру, или 180 километрам. Интересно отметить, что это во много раз больше ширины долины наземного Нила, которая составляет в среднем от пяти до десяти километров.
Известно, что три Нила – наземный, небесный и подземный – образуют единую гидрологическую систему. Наземный Нил впадает в море, а начало свое берет в Дуате, очевидно являясь продолжением Нила подземного. А тот, в свою очередь, питается водами Нила небесного, протекающего через все небо с востока на запад. Об истоках небесного Нила однозначной информации нет, можно предположить, что он протекает через обители богов на востоке неба. Место перехода небесного Нила в подземный несудоходно, поскольку известно, что Ра, закончив свой дневной путь, пересаживается с дневной ладьи на ночную в районе гор (предположительно, Атласских) на западе Африки.
Знаменитый Огненный остров, где в Чертоге Двух Истин вершилось правосудие Осириса, находился у пятых врат подземного Нила, видимо на границе четвертой и пятой долин (см. рис.). В связи с этим можно назвать и еще одно основное членение подземного мира: кишащее чудовищами пространство, которое покойный должен был преодолеть по дороге к Огненному острову, и собственно Поля Иалу, хотя их взаимное расположение неизвестно.
Поля Иалу были территориями, тщательно возделанными. Росписи на стенах гробниц знакомят нас с проводимыми здесь земледельческими работами и сбором урожая. Именно здесь, по-видимому, покойные или их слуги (а позднее – ушебти) должны были, как сказано в уже упомянутом обращении к ушебти, «возделывать поля, обустраивать берега, перевозить через реку песок…». В «Книге мертвых» говорится: «Я знаю Поля Иалу, принадлежащие Ра. Стены их из металла. Высота ячменя там 5 локтей: колосья его в два локтя, а стебель – в три. Их пшеница в 7 локтей: колосья ее в три локтя, а стебель – в четыре»29.
Кому достались эти плодородные, оснащенные прекрасной ирригационной системой земли после того, как в Египте в первых веках нашей эры воцарилось христианство, сказать трудно. Возможно, какие-то души древних египтян пребывают там и поныне. По крайней мере, христиане их заселять не стали. Они, как это ни странно, прельстились той частью Дуата, где обитали чудовища и где в эпоху Нового царства стали истязать грешников. Христианская коптская церковь назвала свой ад «Аменти» (буквально – «Запад», древнейшее название египетского Царства мертвых), причем населяющие его чудовища во многом схожи с теми, что обитали на берегах подземного Нила еще во времена правления Осириса.
Судьба самого Осириса неизвестна. Но, поскольку его давний соперник, Ра, несмотря на смену земных религий, как и тысячи лет назад, мирно путешествует по небесному (а значит, и подземному) Нилу, есть основания думать, что Осирис со своей свитой столь же мирно пребывает в Полях Иалу. Но судить ему теперь некого: переселение в Дуат прекратилось, число жителей стабилизировалось (и даже уменьшилось за счет разрушения гробниц и мумий), и Осирис может наконец полностью отдаться другому главному делу своей жизни – ежегодному обновлению растительного мира.
