Kitabı oku: «Luminous: дневник найденный в отеле»

…Первое, что мне бросилось в глаза, пока наш багаж доставляли в номера – уйма разнокалиберных кошек, деловито снующих вокруг ресторана. Этого было совершенно достаточно, чтобы заявить, что я в Магрибе.

Ну и конечно – вездесущие ящерицы.

Позже, исследуя «Одиссей», я словно участвовал в забавном челлендже, обнаруживая ящериц в самых неожиданных местах. К примеру на бронзовых задницах жеребцов, установленных перед входом в отель; или на грубой штукатурке ремонтируемых коридоров; и на потолке ресторана – рядом с желтым от грязи, гигантским вентилятором, длиной лопастей не уступающим вертолету и даже в моём собственном номере – над изголовьем кровати. Удирали они молниеносными рывками, как ниндзя – стремительно и бесшумно. Ришар сказал , что ящерицы – точь в точь китайские иероглифы, написанные зелёной тушью на стенах. Это верно.

Кошки никуда не торопились. Они валялись там, где им заблагорассудится – зачастую у вас под ногами. Они создавали в «Одиссее» настроение покоя и домашней обустроенности, в иерархии отеля я думаю они были выше аниматоров и несколько ниже поваров.

Ночами с моря дули теплые, почти штормовые ветра и красные флаги на пляже лихо трещали в белом свете прожекторов; дырявые гамаки, натянутые между жилистыми пальмами, пугающе раскачивались сами собой. Иногда направление ветра менялось и на побережье врывался сирокко, приносящий с собой адский жар Сахары. Гарниром к обжигающему ветру был песок, плотно засыпавший отель серой пудрой.

Выбор места проживания был обусловлен дешевизной «Одиссея» – отель пустовал – а также близким расположением к Джербе, острову, где находилась штаб квартира.

Кондиционер в моем номере, такой же древний, как пустыня за отелем, периодически ломался, я жаловался Ришару, но он только пожимал плечами и отсылал меня на ресепшен. У стойки регистрации прибывающих, соблюдая положенный ритуал, я оставлял заявку длинному парню в черном костюме, обладавшему сверхспособностью спать стоя, к концу дня являлся электрик и вентиляция работала три-четыре дня. Затем всё повторялось заново. После того, как ночью наш номер затопила вода, поступавшая прямиком из унитаза, нас расселили по разным номерам, я отправился на второй, а Жак на третий этаж. Отель ремонтировался уже три месяца и приводить его в порядок начали сверху вниз; первый этаж, заваленный краской и битой плиткой, годился только для нас, наемников нефтяной компании ETAP, ведущей разведку нефти на шельфе Туниса.

Этот район моря был обследован давным давно и внушал мало надежд. Но молодой бизнес в лице независимой, норвежской компании вложился совместно с ЕТАР в разведку, надеясь повторить чудо нефтяного месторождения Аштарт и нанял спецов, слонявшихся поблизости, в том числе меня, единственного русского, которому посчастливилось более менее знать французский язык. Начальники из «Oil.ru» без долгих раздумий подписали контракт – работы не хватало. Я собрал манатки и переехал из Сирии в Тунис, конечно за счёт нанимателя. Два месяца наша команда из тридцати трех человек бороздила шельф к востоку от Джербы на небольшом зафрахтованном судне, успела собрать кое какие данные для рекомендации к возведению пробной платформы, как вдруг наверху произошел кадровый мятеж, у нас забрали кораблик, потом, после долгих мытарств, десять человек было расселено в «Одиссей», остальные распущены и было объявлено, что недели две нам придется ждать дальнейших распоряжений. Что произошло, никто не знал. Возможно, концессионеры повздорили из за размеров вложенных денег. Через девять дней из нашей команды в отеле остался только я и Жак Ришар, бородатый брюнет из Марселя, который был инженером нефтяных платформ. Восемь человек во главе с нашим начальником Дассо разъехались кто куда, обязавшись быть на месте по первому требованию. Нам с Ришаром ехать было некуда.

Жак день и ночь стучал по клавишам ноутбука, выходя из номера только по гастрономической необходимости и вечером – чтобы окунуться в бассейн с бутылкой вина. Через десять дней ему надо было предоставить свои соображения по поводу буровой и он торопился. Я – нет.

Все наши предварительные выводы я уже сбросил в докладной, за многословием которой пытался скрыть прозрачное предположение, что нефти в том месте, где мы ищем – мало. Или же её нет совсем…

**

…В конце сентября в огромном « Одиссее» проживало всего около ста человек, обслуга, рабочие строительной фирмы и немногочисленные местные туристы. Через два месяца планировалось тожественное открытие отеля. Ежедневно на пляже открывался акватик центр, в синем ангаре которого стояли три водных мотоцикла, катер, доски для серфинга, сваленные в кучу парашюты для парасейлинга, баллоны и облезлая амуниция для дайверов. У входа в ангар стоял огромный, судовой якорь, на котором всегда висели чьи то мокрые вещи. Хозяин ангара, чернобородый Джемаль, похожий на возрастного бодибилдера, за полцены отдавал все это хозяйство в прокат, но желающих было немного. Тунисцы, человек тридцать, как на подбор не умели плавать и по утрам, по пояс в прибое, брызгали друг на друга едва ли не горячей водой.

За ночь штормовым ветром на пляж выносило тонны водорослей и чтобы достичь моря, необходимо было преодолеть двухметровую полосу бурой травы. К девяти утра приезжал оранжевый трактор, простодушно залезал в море и ковшом сгребал водоросли влево, где уже возвышался гигантский бархан высотой метра четыре. На вершине этого необычного, волосатого холма восседали носатые чайки.

Проходя утром ангар, я брал у Джемаля ласты, маску, уходил подальше от пляжа и нырял, пытаясь обнаружить что нибудь примечательное. Дно было пустынно – однообразная, полосатая равнина, редкие камни, мелкая рыбешка, дохлые крабы, качающиеся на дне и парящие у поверхности вездесущие, полиэтиленовые пакеты. В час дня, когда жара достигала 35 градусов, я заходил за Ришаром и мы шли в ресторан главного корпуса. Неутомимый Жак за время обеда пытался обучить меня хитростям установки вышек на мелководный шельф, я в отместку читал лекцию по геологии на русском, он хохотал и сдавался. Худые гарсоны были к нам внимательны – Жак был француз и Тунис хорошо помнил своё колониальное прошлое. Уничтожив неизменную пасту с бараниной, мы расходились по номерам, Ришар впрягался в работу, а я спал, слонялся по номеру или бродил по берегу, размышляя о том, о сем. Вечером, когда Ришар вылезал из бассейна, мы встречались в баре, где собирался весь «Одиссей»…

*****

…Жак в помятом оливковом костюме и коричневых сандалиях на босу ногу явился в бар около семи вечера с ноутбуком под мышкой. Борода Ришара, торча во все стороны, демонстрировала полное пренебрежение к африканскому культу идеальных бородок. Подходя к столу, он дружелюбно оскалился, ножки стула зарычали, он сел, осматриваясь по сторонам.

– По какой такой причине костюм, Жак? – осведомился я.

– Костюм? – Ришар разгладил лацканы пиджака – Причины целых три. Во первых, все мои тряпки в стирке. Во вторых, я закончил этот проклятый отчёт – он хлопнул панелями ноутбука – который судя по всему никому не нужен. В третьих – и это главное, я вдруг вспомнил про свой день рождения, который случился со мной три недели назад.

– Резюме…

– Я намерен его отметить.

– О, Господи, мы каждый день что то отмечаем. У меня кошелек пуст.

– Ерунда, у меня тоже. Деньги скоро будут, так что я намерен пригласить весь «Одиссей».

– Без комментариев.

– Что такое, Серж! Сегодня на мне счастливый костюм, он достоин праздника.

– Мы с тобой живём в недостроенном бунгало, это раз. Мы постояльцы без зарплаты и шведского стола, клиенты с регламентированными блюдами, два. Вчера меня приняли за спасателя, это три.

Ришар рассмеялся.

– Кто же был за утопающего? Брюнетка лет двадцати пяти, а? Выходя на пляж, одевай майку – он подмигнув, толкнул меня в бок.

– Жак, может тебе еще один отчёт подкинуть, по дружески?

– Ладно, уж и пошутить нельзя. Итак, Серж, мусульманам – он сделал широкий жест рукой, охватывая ресторан – хватит бутылки шампанского, они не умеют пить. Мы не в счёт, за нас заплатит концессия, ну а на закуски моих сбережений хватит. И вообще, кое кого я уже пригласил. Аминь.

Ришар выдрал на рукаве пиджака нитку и самодовольно удалил ее под стол – Короче, это все пустяки и сегодня твоя очередь идти за пивом. Мне пару бутылок. Но не больше!

Когда я вернулся, то оказалось, что стул занят. Счастливый костюм делал свое дело. Рядом с Ришаром, грациозно выгнувшись, насколько позволял вес, сидела черная дама, самую малость не влезающая в дерзкое, красное платье. Жак, не смущаясь своей бороды, сообщал ей что то на ухо.

– Серж, знакомься, это Лола, – Лола величественно кивнула головой – неужели вы из России, Серж? Интересно.

Лола оказалась хозяйкой магазинчиков, которые среди других стояли у дороги за отелем. Три торговали спиртным, два других – закусками. Неудивительно, что у нее было множество знакомых.

…– Если ты не против, Жак – пропела Лола, взяв Ришара за руку – у меня есть знакомые, как и ты – французы, милые ребята. Может, пригласим их в компанию? Они кстати, киношники.

– Лола!..– преданным голосом отчеканил Ришар и приложил обе ладони к сердцу.

– Жюстин! – она махнула платочком, где то упал стул и за столом материализовались два высоких, бледных парня и рыжая, высокая девушка лет двадцати семи в голубом сарафане, с созвездием темных веснушек в области горбатого носика – Ребята приехали снимать фильм для Нэйшнл Джиогрэфик о нашем, африканском сирокко и застряли на две недели. Сирокко запаздывает…

Жюстин сотоварищи улыбнулись, устроилась напротив, мы пожали руки через стол.

– Мы надеемся, что метеосводка подтвердится и дня через три Северную Африку и наш «Одиссей» тряханёт как следует. Иначе мы не влезем в нашу скудную смету – доложила Жюстин.

– С этим мы вам тоже поможем – двусмысленно пообещала Лола.

Ребята синхронно улыбнулись.

– Она ничего – слишком громко высказал мне на ухо Жак – какие классные веснушки…

– У Лолы тяжёлая рука, Ришар.

Жак расхохотался.

Лола вновь семафорила батистом. Я не успевал представиться и извиняться за посредственное произношение.

С визгом сдвинули столы. Компанию пополнили два торговца вином из Алжира, лощеные ребята с маникюром на ногтях, судя по всему вкладывающие прибыль в золотые цепи на шее. Одного, повыше, звали Мохаммед, имя второго, с несколькими дефисами, начинающееся на Эль, я не смог запомнить. После них Лола завлекла к нам девушку без компании, свою бывшую продавщицу, с огромными, грустными глазами, которая говорила по французски еще хуже меня, но ей это, кстати, шло.

« Одиссей» нравился всем! Французы были в восторге от длинноногих верблюдов, которых выгуливали по пляжу сразу после трактор-шоу. Все до одного купили экскурсию в пустыню, где можно было целый день гонять сломя голову на рыжих от грязи квадроциклах. Каждый купил в магазине, принадлежащем Лоле, гигантский кальян и набил сумки ржавой, тунисской халвой. Все ждали сирокко или шехили, как называли его местные, хорошая погода всем надоела. Жюстин призналась, что Тунис ей сначала не понравился, но теперь она находила в нем деревенское очарование и надеялась, что отель после непогоды все же устоит. Кажется, она путала сирокко с землетрясением. Как обитатель номера с видом на стройплощадку я заявил, что ничего особенного тут не нашел. Ришар скорчил испуганную гримасу, женщины зашикали – как так! Где эмпатия к кошкам, а солнце, а Сахара, а ишачки с ковриками!